– Желаю тебе столько счастья,
сколько ты заслуживаешь.
Я до сих пор спрашиваю себя,
хотела она сказать мне гадость или нет.
Мишель Уэльбек "Возможность острова"
Critical Mass - Joel Nielsen Темный силуэт скользит в языках пламени — женский силуэт. Запах гари окутал переулок. На втором этаже дома пожар, окна взрываются. Он смотрит, не отрываясь, как ее фигура приобретает четкие очертания по мере приближения. Тяжело дышит, древко в руке искрит от внутреннего напряжения. Она ослушалась его. — Какого черта ты сделала!? — не сдерживается, потому что просто не может. Впивается в нее глазами, сталкиваясь с ледяной броней изумрудных глаз. — Тебе нужна была информация. Я ее достала, — обходит его стороной и идет дальше, не обращая внимания на пылающий подол плаща.***
Неделей ранее. — Кыс, кыс, кыс, ну где же ты? — служанка пригнулась и, прижав руки к груди, сканировала глазами пол. — Миссис Реддл, извините, но зачем вам взрослый кот? — поинтересовалась Нимат, заполняя отчет по просьбе Томаса, пока Мэри сидела рядом и пила чай. — Так вышло, — попыталась оправдаться старушка. — Я была в гостях у Коулманов недавно. Их старшая дочь родила двойню, — взгляд, с которым старушка посмотрела на Нимат, ей совсем не понравился. — Так вот, Милорд начал сильно ревновать ее к детям и плохо себя вести. Когда я узнала, что они хотят выкинуть этого милейшего шотландца, сказала, что заберу его себе, — гордо озвучила женщина, вздернув подбородок. — Вы любите животных? — на автомате спросила Нимат. Девушка усвоила то, что вопросы полетят в ее сторону, если она не опередит Мэри. Тем временем буквы аккуратно выводились перьевой ручкой на бумаге. Нимат слишком привыкла писать простым пером, поэтому со стороны казалось, что ей приходится прилагать много усилий. — Не очень. Но Милорд — умный кот: посмотри, Марджи ищет его уже битый час, но если Милорд не захочет, и не найдёт, — рассмеялась старушка. Серый шотландец с белым пузом появился в дверях и облокотился о стену, чтобы начать свои ванные процедуры. Три пары глаз устремились на него, на что Милорд лишь поднял безразличный взгляд и продолжил свое нехитрое дело. — Нимат, ты ничего не рассказала о вашей поездке! — возмутилась Мэри, и Фармер прикусила губу. Она забыла, что сказал ей Том. Черт, куда они ездили по мнению Мэри? — Ну, это было незабываемо. Мне все понравилось, — туманно ответила она. Она тут же ощутила, как Мэри, отпивая чай, подняла бровь и посмотрела на нее, выжигая дыру взглядом. «Салазар, пусть в дверь войдет почтальон и даст ей очередную сплетню, которая забьет мысли голодающей старушки!» — взмолилась Нимат. — И... Где вы были, что видели? — надавила женщина. — Ну, мы ходили на самые популярные экскурсии в местные музеи, — пространно протянула Фармер. По правде говоря, это была не совсем ложь: она видела множество объектов архитектурной красоты. — В Лувр, — вставил, взявшийся из ниоткуда, Том. — Можно тебя на минуту? — при магглах он всегда был такой душкой с ней. — Конечно, милый. Секунду, — она прикусила себе до боли губу, что не рассмеяться. Холодный, далекий, сухой, жесткий, ядовитый — вот, что лезло в голову. Но милый — с таким успехом можно и дементора назвать очаровашкой. Спину выжигал непростительно суровый взгляд. Она нацепила маску безразличия, также игнорируя улыбку Мэри, которая вдруг заинтересовалась мытьем кота и сложила бумаги в стопку. Повторяя про себя молитвы, она старалась не смотреть на него, не оборачиваться. Они поднялись в его комнату, и Нимат не удержалась, зажав рот: ее плечи сотрясались от смеха. — Тебе смешно? — он явно не разделял ее веселья. — Прости, не сдержалась, — по-детски оправдалась она, и Реддл, закатив глаза, прошел к столу. — Сегодня ночью ты пойдешь со мной в мой родовой дом, — он перебирал конверты пальцами. — Я вернусь около полуночи, но для всех я работаю в своей комнате, ясно? — Они вряд ли спросят. Скажу, что отнесу поесть тебе сама, — он вопросительно поднял бровь. — Что? Марджи вкусно готовит, а сегодня на ужин моя любимая рыба. Просто поем еще раз в своей комнате, — он сложил одну руку на живот, а другой подпер скулу, всем своим видом спрашивая, зачем ему эта информация. После того, как она закончила с описанием своего плана на вечер в деталях, он протянул ей письмо. — От Забини. Ответ пошлешь завтра, — отвернулся, показывая, что сказал все, что хотел. — Ты ведь будешь в косом переулке? — стоя у двери, обернулась она. — Что ты хотела? — Реддл царапал пером по бумаге и разминал шею. — Купи мне яблочных леденцов, пожалуйста, — он медленно обернулся, словно услышав непростительное оскорбление в свой адрес. — Леденцов? — суровый тон, суровый взгляд — суровый он. — Что? Ты ведь сам не разрешаешь выходить без тебя, — Нимат непонимающе всплеснула руками. Том раздраженно выдохнул и отвернулся. — Только яблочные, — она открыла дверь. — Милый, — дверь за ней резко захлопнулась, и девушка убежала в свою комнату, чтобы от души рассмеяться. Шалость удалась. Ровно в полночь, как швейцарские часы, он заходит к ней в комнату. Нимат сидит в кресле, дочитывая проклятую Джейн Эйр, будь она неладна. В черном плаще, волосы собраны. Она не знает, зачем он ее позвал, но полночь и таинственность говорят сами за себя. Том приоткрывает дверь и проходит на середину комнаты, протягивая руку. В клубах черного дыма они появляются недалеко от поместья Реддлов. Он набрасывает на них чары дезиллюминации и идет вперед. Мрачная атмосфера: дождь, грязь и глубокие лужи. Почти дойдя до дома Мраксов, она понимает, что Том промок, потому что не набросил на себя водоотталкивающие чары. Незаметное движение палочки в его сторону — возможно, они идут убивать человека, а она думает о том, что он может простыть. Салазар.. Скулы напряжены, брови сведены — он заметно нервничает. Этого от нее он не может скрыть. Интуиция подсказывает ей, что этой ночью должна пролиться кровь. Реддл останавливается. Нимат замирает, ожидая от него действий. — Не раскрывай себя и молчи, — встретившись с ней взглядом, он добавляет, — что бы ни случилось, — дожидается кивка и идёт дальше. Гнилые доски скрипят под ногами, ей приходится двигаться синхронно с ним, чтобы не выдать своего присутствия. Легкая паника в голове: а что, если с кем-то из них что-то случится? Дверь неплотно прилегает к проему, оставляя щели, из которых проступают лучи света. Сжать крепче палочку и заправить волосы за уши — с недавних пор это еще одна ее нервная привычка. Том стучит в дверь, но, передумав, открывает ее магией сам. Они заходят в двухэтажный обветшалый дом. Вонь тухлой еды, вековой пыли и чего-то еще, о чем она не желает знать. Шуршание и шаги в их направлении заставляют ее напрячься. — Кто здесь? — грубый голос прожевывает слова. Мужчина пьян в стельку. — Одна попытка, чтобы угадать, кто я, — Том не сводит немигающий взгляд с мужчины, но держит себя в руках, сохраняя мнимое спокойствие. — Мелкая дрянь! Как ты посмел пробраться в мой дом, ты мерзкий... — глаза мужчины натыкаются на палочку в руке Реддла, и его лицо мгновенно меняется. Он пятится назад. — Я помогу тебе, Морфин, — уверенно наступая, Том играет со своей жертвой. — В нас течет одна кровь, дорогой дядюшка, — ядовито, медленно, с презрением проговаривает он. Мужчина останавливается, будто пытаясь внимательнее разглядеть лицо Тома. Злость сменяется маской отвращения, он плюет под ноги. — Одна кровь? Ты ублюдок, просто грязный выродок этой тупой бляди! — рычит Морфин так, что слюна летит во все стороны. — Лицо ублюдка станет последним, что ты увидишь перед смертью, — звучит приговор. Его тон наполнен холодной яростью. — Петрификус тоталус! Тело мужчины с грохотом падает на пол. Том тяжело дышит — кажется, что даже в помещении становится холоднее, свет мерцает. Нимат делает шаг к нему, опускает свою ладонь поверх его, и он вздрагивает, встречая ее убийственным взглядом. Но затем будто приходит в себя и лицо становится непроницаемым. — Проверь дом. Обыщи все, — приказывает он, а сам опускается на корточки перед телом. «Он хочет проверить его», — думает она. Скорее всего, он не увидит ничего хорошего там: нищий дом, пьяница... Дорогой дядюшка. Значит, это брат его матери. Ей не сложно было представить, как жила эта женщина, если так о ней говорил родной брат — нищета и пьяница, который, скорее всего, прикладывал руку или заставлял ее пахать на нескольких работах. Влюбилась в маггла с той же деревни — еще одна причина для ненависти родных. Нимат не может понять только одного: если мать Тома любила его отца, а он ее — если верить его косвенному признанию — то как она оказалась беременная в приюте? Почему он бросил ее, если все-таки уехал с ней из дома против воли родителей? Сколько вопросов, но спросить Тома — это лезть под горячую руку, и он все равно ничего не скажет... Девушка проходит в комнату и, прикрывая нос ладонью, начинает осматривать каждый угол — крысы доедают засохший хлеб, пустые бутылки спиртного, грязные вещи. В комоде несколько золотых украшений, женских и, очевидно, краденых. Она ничего не трогает, только запоминает все, что видит, чтобы пересказать. Фармер открывает дверь, желая быстрее выбраться из места, что стороной обходит надежда. — Я там все просмотрела, — она пытается остановить Тома, который игнорируя ее, идет к комоду. Сведя брови, Нимат, ведомая любопытством, возвращается обратно. Он выдвигает верхний ящик, ведет над ним палочкой и капает туда своей крови — издается характерный звук открывания дверцы. Двойное дно. Она подходит, вставая сбоку от него. Том проверяет наличие темной магии или проклятия — ничего. Берет в руку кольцо с черным камнем и рассматривает пару секунд. Она готова поклясться, что он улыбается. — Нужно уходить, — спокойно и даже как-то по-доброму говорит он. Кладет кольцо в карман и больше ничего не трогает. — Авада кедавра! — смотря на тело своего дяди, он посылает непростительное. Зеленый луч стреляет в замершее тело с расширяющимися от ужаса глазами. Каждый нерв в теле Нимат напрягается от этих слов и она сглатывает. Еще ни разу она не видела такого. Никто никогда не применял непростительного при ней. Сама она тоже не применяла их. При мысли о том, что она отнимет чью-то жизнь, становится холодно и жутко. Мгновение, и вместо человека — перед тобой пустое место — кости и плоть, которая в скором времени начнет гнить. Она, не отрываясь, смотрит в безжизненные глаза. Они пустые, что делает их пугающими, как никогда. Ее глаза тоже будут пугающими, если тело покинет жизнь? — Нужно замести следы, — доносится до нее и Нимат поднимает взгляд. — Ты раньше никогда не использовала адское пламя? Она отрицательно качает головой, все еще переваривая происходящее. Вот он. Тот самый рубеж, которого она боялась. Здесь и сейчас, момент, когда ты понимаешь, что дороги назад нет. Теперь это и есть твоя жизнь. Смерть, как нечто будничное — как выкинуть мусор. Замести следы, как уборка дома. Он незаметно подходит сзади и сжимает своей рукой ее плечо. Резкий вдох. — Успокойся. Дыши, — это звучит слишком умиротворенно для такой ситуации. Ей даже забавно, но она исполняет приказ. Выдох, вдох — плавно. — Молодец. Теперь сосредоточься только на кончике своей палочки, — он удобнее обхватывает ее ладонь. — Направь всю свою силу в нее, — второй рукой он успокаивающе поглаживает ее волосы. Помогает. Центральная мысль в голове — он рядом. Если что-то не получится — он рядом. — На выдохе, — направляет Реддл. Выдох. — Infernus, — она не узнает свой голос. Кончик палочки прорывает потоком дикого пламени, что устремляется туда, куда она его направляет. Но Нимат уверена, если Том отпустит ее руку, она потеряет контроль. Огонь пожирает все: мебель, стены, пол. Все вокруг пылает, посылая рябящие волны перед глазами. Волосы липнут к лицу, жар почти нестерпимый. Когда она пытается остановить неудержимый огонь, пламя не слушается — оно живет само по себе, меняя лишь траекторию движения. — Тш-ш, успокойся, — он обвивает рукой ее талию и притягивает к себе. — Спокойнее, оно чувствует твой страх. Прикажи ему вернуться, подчини его, — пока он подчиняет ее, она должна взять под контроль это чертово пламя… Нимат прикусывает губу и выдыхает — колени дрожат от волнения с примесью нервного возбуждения. Жар распаляется только сильнее. Она закрывает глаза и крепко сжимает палочку. Трижды повторяет про себя приказ исчезнуть, но ничего не происходит. Огонь подбирается к их ногам, становится тяжело дышать. Палочка в ее руке поворачивается — Том поворачивает ее, беря контроль, и пламя гаснет. — Для первого раза неплохо, — хвалит он. — Идем, мы сильно задержались. Они направляются к двери на выход, когда Том делает движение в сторону бездыханного тела. — Инсендио. Дверь на улицу открылась, и Нимат накрыла волна облегчения: дождь и свежий ветер смыли тяжесть адского огня. Он молча взял ее за руку и аппарировал в свою комнату. lovely - Billie Eilish и Khalid Нимат направилась к двери, но неожиданное обращение Реддла заставило ее замереть. — Ты забыла забрать то, что просила, — снимая пальто, бестелесным тоном произнес он. Она развернулась. Взгляд упал на прозрачную коробку, полную зеленых конфет. Он купил яблочные леденцы, которые она просила… Сейчас это казалось странным. Они только что убили и ограбили человека, а после сожгли его дом и тело. Она нервно рассмеялась и, зажимая пальцами рот, продолжила смотреть на свои любимые кисло-сладкие леденцы. — Выпей. Когда он успел взять зелье и подойти к ней? Она посмотрела на его протянутую ладонь со склянкой. Травянистого цвета — успокоительное. Приняла его, крепко сжимая в ладони флакон. — Мне тоже придется убивать? — слова сами вырвались из нее. Ничего не говоря, он изучающе смотрит ей в глаза, но она итак видит в них ответ. Ей придется убивать. — В крайнем случае, — он попытался успокоить ее. — Я поняла. Я согласилась. В договоре, там... — она сглотнула, пытаясь вспомнить дословно формулировку. — Там не было ничего о том, что я не должна... Он не дал ей закончить — поднес ее руку с зельем к губам, вынуждая выпить. Нимат подчинилась, не разрывая зрительный контакт. Пальцы другой руки сжали ткань его рубашки. — Ты так и не вспомнила, что было, когда я опоил тебя? — она свела брови, пытаясь понять, о чем он говорит. Седьмой курс, он пригласил ее поговорить, потом она проснулась в его постели голая. — О, это был безусловно очень красноречивый разговор, — продолжал издеваться Реддл, и она встала, оглядывая комнату в поисках одежды. Ни на полу, ни где-то еще в комнате, ее не было. На стуле висела его мантия — ее одежда, которая, она не могла даже вспомнить, как выглядела, здесь отсутствовала. — В результате которого, — специально растягивая слова, продолжал он. — Я показал тебе твое место, Нимат, — стальным голосом, отрубил он. — Я... Все и так понятно, что я должна была вспомнить? Зачем ты... — его пальцы коснулись ее щеки, и она замолчала. — Ты разделась, и я оглушил тебя, — глаза в глаза. Зачем он это говорит ей? Почему сейчас? Она хочет спросить, но его губы мягко ложатся на ее. Рот приоткрылся — он ввел ее в ступор неожиданностью и неуместностью своих действий. Запутал ее… Разум хочет оттолкнуть и спросить, зачем он это делает, а сердце провалиться в него и утонуть. Рука, сжимающая рубаху, пытается отодвинуть мужчину от себя, но губы отвечают на запретную близость. Запястье с клятвой начало жечь обоим руки, и они остановились. — Зачем ты сказал мне об этом сейчас? — прошептала Нимат в его губы. Он отстранился и забрал пустой флакон. — Ты паниковала, я подумал, это успокоит тебя, — хрипло отозвался Реддл. Нажал на стол, чтобы убрать пустой сосуд. Она ощутила, как резко переменился воздух в комнате — он снова закрылся от нее, взгляд стал холодным и непроницаемым, словно поднялись защитные стены. — Значит, это ложь? — она не смогла не выяснить. Это ничего не меняет, она не тешит себя фантазиями, что его благородство однажды возьмет верх и он поменяется. Так не бывает, но… Но то, что он предпочел лишь создать иллюзию мести не делая же в самом деле ничего с ней в бесконтрольном состоянии, дают небольшую надежду, что она и правда небезразлична. — Нет. Иди к себе, — устало произносит он и отворачивается от нее. Взгляд снова наткнулся на коробку с конфетами. Ведьма прикусила губу, быстро подошла к столу, взяла коробку и направилась к двери. Она дернула ручку, но дверь не поддалась. Нимат уже собиралась обернуться, но не смогла — он не позволил, прижимаясь к ее спине. — Молчи, — его пальцы высвободили шпильки из ее пучка, позволяя темным волнам спуститься до поясницы. Он жадно вдыхал запах ее волос, вызывая мурашки по всему телу. Спиной она чувствовала, как тяжело вздымается его грудь. Не выдержав, девушка резко развернулась, притягивая его к себе и отчаянно втягивая в нетерпеливый поцелуй. Коробка конфет ударилась об пол и леденцы покатились по паркету. Том оторвался от ее губ, направив палочку на ее запястье — туда, где находилась нить клятвы. Она ощутила покалывающий холод и вопросительно посмотрела на него. Затем он делал то же самое со своей ладонью. — Замораживающее, — глухо произнес Реддл. — Это ненадолго, — и вновь накрыл ее губы своими. Он кусал и посасывал ее губы, его руки вжимали ее в деревянную дверь. Длинные пальцы стиснули ее бедра, вырывая мучительный стон. Он приподнял ее ноги, и она обвила его торс, с силой притягивая к себе. Они утоляли свой голод, как два заблудших путника в пустыне, что пришли к водопаду. Сминая кожу хаотичными движениями, яростно царапая шею — не желая отпускать друг друга. Он обвил ее талию и резко прижал к себе, отстраняясь от двери. Направился к кровати, оставляя след зубов на нежной коже ее шеи. Сел вместе с ней на покрывало, очерчивая пальцами границу платья. Задрал его выше, проводя линию вдоль икры, бедер и нащупывая кружево — там, где кончаются чулки. Нимат привстала и повалила его на спину, сжимая бедрами бока. Как безумная она извивалась на нем, когда его пальцы проникли за границу нижнего белья. Кусала мочку его уха, нетерпеливо постанывая, заставляя его сходить с ума от желания. Терлась о его пах, вынуждая откинуть голову назад и усилить хватку на бедрах. Пальцы искусно продавливали самые чувствительные места — тугой узел напряжения подчинил себе все ее мысли. Она шептала ему на ухо, умоляя не останавливаться, двигалась, насаживаясь на его пальцы. Раздирала ногтями рубаху на его груди, так что пуговицы отлетали в стороны. По его рваному дыханию она понимала, что он тоже близок к разрядке. Правду говорят, что рыба последняя, кто заметит воду — как же сильно им не хватало близости, если полностью одетые, ограничиваясь трением они испытывали такое дикое возбуждение. Оно подобно адскому пламени разгоралось и пылало на коже, разливалось в крови и окутывало все нервные окончания. Комок нервов сжался до предела, она ощутила, как влагалище запульсировало, сжимая пальцы, что не прекращали движение.. Перед глазами помутнело, девушка открыла рот в немом крике и прикусила его шею, заглушая болезненный стон. Одновременно с этим ощутила неприятное жжение, которое только усиливалось — клятва. Тяжело дыша, она устало подняла на него глаза и увидела расширенные зрачки за поволокой удовольствия. — Заморозь их снова, — прерывисто и хрипло взмолилась ведьма. — Нет, — он медленно покачал головой. — Больше нельзя. Слишком опасно, — тихо пояснил Реддл. Она упала головой на его грудь, пытаясь восстановить дыхание. Мысль о том, что нужно встать и уйти в свою комнату ее посещала. Но сил и желания преодолеть себя и вынырнуть из его теплых объятий не было. Если хочет, пусть выгоняет сам… Она устроилась на любимом теле удобнее, обнимая бедрами бока, а ладонями плечи и потерлась о выемку шеи. Всем видом давая понять — “я никуда не уйду сегодня, можешь убить меня за это”. Она чувствовала, как его тело напряглось, но не пошевельнулось — он думал. А через какое-то время, принимая поражение, глубоко вздохнул и натянул на них покрывало, зарываясь пальцами в ее волосы. — Только сегодня, — предупредил он и фыркнул, чувствуя кожей, как она растянула губы в улыбке. — Тогда только сегодня, — еле слышно прошептала она, — ответь на мои вопросы…? — Твое сегодня длится всю мою жизнь, — хмыкнул он. — Почему ты убил его? — она неуверенно подала голос. Ей правда было интересно, ведь даже несмотря на то, что это был нищий пьяница и ничтожный человек, можно было просто стереть ему память. Смерть и пожар куда более привлекающее к себе внимание событие. И судя по тому, что она успела понять, вряд ли Тому это было на руку. — Когда я просматривал воспоминания о своей семье у деревенских, — нехотя, но все же начал он. — Увидел, в каком состоянии мать убегала из дома. Он не достоин жить после того, что сделал, — его челюсть сжалась, когда он говорил об этом. Она провела пальцами вдоль его напряженной скулы, нежно поглаживая — успокаивая. Через какое-то время он расслабился, дыхание стало спокойным и глубоким. Уснул. Но Нимат продолжила гладить его, перебирать пальцами его волосы, чтобы утолить потребность касаться — иметь возможность трогать в любое время, проявлять заботу и ощущать пальцами каждую его частичку. Этого у нее не было... Она погрузилась в сон, слушая его мерное дыхание и вдыхая любимый аромат кожи.***
Что-то мягкое настойчиво терлось о ее щеку. Нимат открыла один глаз, и первым, что она увидела был Милорд, требовательно постукивающий лапой по ее лицу, вымогая ласку. Она вздохнула и, снова прикрывая глаза, протянула руку, повалив пушистое создание на спину, чтобы почесать ему живот. Кот с повадками собаки… Нимат снова открыла, только теперь оба глаза — все вокруг было розовым. Она находилась в своей комнате. Похоже, он перенес ее, пока она крепко спала. Конечно, проснуться и увидеть его лицо рядом при свете дня — непростительная роскошь. Фармер сжала мягкую шерсть, опомнившись, когда кот недовольно пискнул. — Прости, Милорд, ты попал под горячую руку, — она притянула шерстяной пузатый комок к себе и стиснула в объятиях. Кот начал упираться в нее лапами и убежал. — Ты тоже позволяешь трогать себя, только когда это нужно тебе! — она запустила в него подушкой и села на кровати с лицом детской обиды. Письмо от Забини, как она могла забыть! Нимат подошла к столу и распечатала конверт, подписанный изящным почерком. "Нимат Реддл, Прости, не сдержался. Долго не отвечал на твое письмо: я все еще злюсь на тебя, чтобы ты знала! Твое поведение не поддается никакому анализу, но я уже понял, что ты не можешь или не хочешь говорить о многом. Я прощу тебя, если мы увидимся — мне нужна моя змея в облике милой девушки. Буду ждать твоего письма, я скучаю... Забини" Внутренности сжало, Фармер прикусила губу и подняла взгляд к потолку. Она тоже сильно по нему скучала, но как же ей быть? Без разрешения Тома не выйти из дома и не пойти на встречу — она знала это, когда подписывала договор. Но поступать так с другом, который в ней нуждается было жестоко. Нимат вышла из комнаты с твердым намерением потребовать от Реддла хотя бы одну встречу с Исайей. Хоть под его присмотром... Она станет шантажировать его нарушением договора. Точно, ведь это была его инициатива — триумфальная улыбка проскользнула на ее лице. Не тут-то было. Реддл как сквозь землю провалился. Она даже не смогла отправить ответ, потому что он запер свою комнату, и никакие заклинания не помогли открыть ее. Чертов псих, никогда не знаешь, что от него ожидать! Только она подумала, что их взаимоотношения стали более сносными... А спустя целых четыре дня он врывается в ее комнату, словно ураган и начинает требовать от нее что-то. Она знала... Понимала, что Том имеет на это право, но, Салазар, в конце концов почему нельзя относиться по-человечьи? Всю злость она срывала по ночам в саду или ставя заглушающие надрывала горло и покрывала толстым слоем отборных ругательств Реддла и всю его работу. Стоит им сделать полшага вперед, он делает три назад. Закрывается, погребая себя в склепе, куда ей запрещен вход, как бы она не ломилась. — Срочное дело, собирайся, — естественно, без стука и приветствия, Реддл заявился к ней в комнату. — Надень что-то вроде своего наряда от госпожи Накаямы, — осмотрев ее фигуру, добавил он. — Куда? — сквозь зубы процедила Нимат. — Это важно? Одевайся, — он перевел взгляд на часы. — Времени мало. — Ты позволишь мне увидеться с Забини! — из глаза наконец встретились. — Завтра же! — требовательно добавила Фармер. — Что, прости? — он сделал пару шагов на нее и остановился, всматриваясь в лицо. В лицо, на котором не было ни намека, что он ослышался. — Что слышал. Ты нарушил условие договора и я требую компенсации в качестве ответных мер. Встреча с другом — это меньшее, из того, что я могу потребовать, — не отводя взгляд ни на секунду, она с титаническим упорством гнула свою линию. Он сжал челюсти, явно удивившись тому, как легко она обыграла его. — Иначе что, уволишься? — усмехнулся Реддл, продолжая разъедать ее своими глазами. Более чем железный настрой не двинуться с места, пока он не даст ответ, читался черным по белому на ее лице. У Тома было множество недостатков, но логичный довод на уступку он все же не мог не принять. — Хорошо. Вы увидитесь, но не завтра, — поймав победоносный оскал на ее лице, Том отвернулся. — А теперь пошевеливайся, у нас мало времени, — рыкнул он. Absurd - Fluke Их было трое. Три девушки прошли быструю проверку охраны и ступали по красному коридору с приглушенным светом. Две брюнетки и блондинка. Все в похожих красных кимоно с глубоким вырезом. — Хорошо, что у нас с женой один размер, — произнесла светловолосая особа, поправляя одежду на бедрах и оглядываясь на свой зад. Привычная речь Малфоя на высоких октавах странным образом резала слух. — Осторожнее, иначе люди могут подумать, что ты предпочитаешь девушек, — усмехнулась Нимат, пытаясь сделать серьезное лицо. Блондинка в очень знакомой манере поиграла бровями и улыбнулась. — Так и есть, дорогуша, — ответила она. — Заткнитесь обе, — прошипела брюнетка, что шла посередине. — Чье это лицо? Она чем-то похожа на меня, — нахмурилась Нимат, оглядывая темноволосую девушку. — Маглы, — нехотя ответила***
До полуночи оставалось несколько часов, и она раздумывала, сколько глав Джейн Эйр успеет прочитать до того, как уснет. Ее планам не суждено было сбыться: порт-ключ переместил их в незнакомое ей место — богатый особняк, в котором она ранее не была. — Где мы? — спросила ведьма, оглядываясь по сторонам. Они стояли посреди зала в серо-синих тонах. — Один из особняков моей семьи, — пояснил Малфой. — Зачем? — Хочешь в таком виде отправиться домой? Я — нет, — бросил Том, скрываясь за одной из дверей, предположительно ванной. — Мы все еще в Британии? — у нее закралось некоторое сомнение. — Нет. Слишком много вопросов, дорогуша, ты напоминаешь мне мою жену, — театрально вздыхая, ответил Малфой, все ещё находившийся в облике Амелии. — Где ты научился так двигаться? — опускаясь на диван, поинтересовалась Нимат. Он ухмыльнулся и, подлетев, плюхнулся рядом на диване. — Понравилось? — светлые брови заиграли на миловидном личике. — Хочешь, чтобы я тебя научил? — и сложил одну руку на спинку дивана позади нее. — Меня впервые соблазняет парень в теле пьяной полуголой танцовщицы, — рассмеялась она. Пьяный Малфой не видел то, как выглядят со стороны его попытки флирта в таком облике. Он сложил руки на груди и надул, пока все еще женские, губки. — Витория бы подыграла мне, — пьяно пробурчал он. — Так почему бы тебе не пойти и не проверить это? — усмехнулась Нимат. — Проверю. Так и сделаю, — пробубнил Абраксас. Через двадцать минут к ним вернулся истинный облик, и Том вышел в своей одежде. — Теперь домой? — потирая глаза, устало спросила Нимат. — Нет. У меня только один порт-ключ, поэтому тебе придется пойти со мной, — сосредоточенно вглядываясь в горящий огонь в камине, Реддл добавил: — Отсюда ты не сможешь аппарировать. Малфой выпил отрезвляющее, Нимат переоделась, и тогда их разномастная тройка переместилась в следующий особняк. Она описала бы его несколькими словами — холод, серость, помпезность, таинственность. В зале, определенно, витала напряженность и недосказанность. Когда они появились, к Тому подошел мужчина, немногим старше их самих. На вид обычный аристократ, но странный взгляд делал его немного безумным. На диване уже сидели Розье и Нотт. Вот кого она не ожидала увидеть. — Антонин, — Том пожал руку и по-свойски улыбнулся. Она ни разу не видела, чтобы он так улыбался. — Том, мы заждались, — мужчина сверкнул глазами и указал на диван. Но тут его взгляд метнулся к ней, и лицо не скрыло недовольства. Том поймал его и бросил: — Пришлось взять с собой помощницу, — и по-хозяйски направился к диванам. Малфой обменивался приветствием с друзьями, а она стояла, не зная, куда деть себя. — Антонин Долохов, — сменив тон на более холодный, представился он, сунув руки в карманы брюк. Создавалось ощущение, будто ей хотят показать, кто здесь главный, чтобы она уяснила неведомую ей истину. Сил препираться с новым знакомым не было, она просто хотела домой. И вряд ли Том погладит ее по головке за хамство и дерзость его друзьям. Он может передумать насчет встречи с Забини, а этого она не могла допустить. — Нимат Фармер, — лениво кивнув, поприветствовала она. — Можешь присоединиться к моей жене, — вынужденно добавил он, будто его кто-то заставил. Больно надо. Она планировала сесть рядом с Томом, но ей указали на дверь слева. Выдохнув, Нимат стиснула зубы и пошла куда велено. Кабинет, в который она вошла был обставлен книгами, возле шкафа стояла молодая женщина. Она вздрогнула, когда дверь открылась. — Здравствуйте, — поздоровалась Нимат. Женщина, именно женщина, хотя на вид — ее ровесница. Но назвать девушкой особу с королевской выправкой и глазами старухи язык не поворачивался. Нимат присела напротив. Неловкое молчание продолжалось какое-то время, пока не появился эльф и не предложил ей чаю. Миссис Долохова наблюдала за зачарованными иглами, что самостоятельно делали вышивку на ткани — весьма интересное занятие. На фоне сего молчаливого чаепития Фармер с тоской вспоминала о болтовне Мэри и препираниях старшего Реддла. В какой момент она стала называть имение Реддлов своим домом? Когда привыкла к ежедневному ритуалу вечерних прогулок с Мэри? Когда стала сама отчитывать Марджи за неторопливость, хоть и скорее забавы ради и несерьезно... Она тепло улыбнулась, затем поймала мимолетный взгляд женщины. Вид забитого зверя и хронический страх — ей это знакомо. Именно такие глаза были у женщин в доме Хайрата. Первое впечатление о Долохове и отменная интуиция подсказывали, что она снова попала в мир патриархата и, цитата, — женщинам здесь не место. Об этом кричало все в этом доме. Чего уж там, Том был таким, но из-за чувств Нимат переступала свои взгляды. Она сама это выбрала. Но вот был ли выбор у этой женщины?***
Internal conflict - Joel Nielsen Ноги в мальчишеских ботинках промокли насквозь. Юношеская фигура уверенно двигалась в направлении единственного дома на протяжении ближайших километров. Он откладывал встречу. Сказал, что когда решиться вопрос с Сукоби, сам пошлет ей письмо. — До этого времени не мешайся под ногами, Нимат, если не хочешь, чтобы я забрал свои слова обратно, — прорычал Реддл. — Я могу помочь, просто скажи, как! — с надеждой в глазах уверяла ведьма. Она правда хотела помочь. — Просто не лезь в это. И оставь меня одного! — она так и читала между строк: Женщина не справится. Слишком слабая. Обуза. Не лезь. Я сам. Отлично. Его раздражительность и невнимательность ей только на руку. В таком состоянии он забыл о сроках — действие ее руны приближалось к концу. Как и ее самоконтроль. Все черти так и рвались наружу. Навязчивая мысль доказать, что она не слабый пол, не обычная беззащитная женщина, не давала покоя. В ней было больше силы духа и злости, чем в дюжине солдат, Салазар! Магия буквально распирала Нимат изнутри — все чесалось, подмывало взорваться. Дать волю действиям, развязать руки. И она сделала это. Украла информацию о Сукоби из комнаты Тома. Предупредила Мэри, что отлучится. Подсыпала старикам сильное усыпляющее на случай, если Том вернется. Она изучила контракт вдоль и поперек — фактически, она не действовала против его слов, против воли. Разве он сказал не ходить к Сукоби? Разве прямым текстом озвучивал приказ не выходить за территорию дома? Нет. Он говорил, что она не может встречаться с друзьями и ходить в косой переулок — дословно. И когда она переместилась с поместья, а оковы клятвы молчали — догадка подтвердилась. Ведь она послушная и примерная помощница. Раз он назвал ее так, она вынудит его принять ее помощь. Хочет он того или нет. Импульс, рвение, первый шаг — да. Есть ли у нее план, что делать дальше — нет. У Тома оставалось оборотное, она лишь добыла волос деревенского юноши. Дело за малым. Переместиться к особняку Сукоби и попасть в дом. Она поправила мокрые мальчишеские волосы и спрятала палочку. С собой у нее было древко, флакон с зельем и недюжинная уверенность в необходимости действий. Ведьма прикусила губу и постучала. Через какое-то время толстую дверь отворил... не эльф и не служанка — мальчик лет девяти. — Вы что-то хотели? — спросил он. Ее кулаки сжались, когда она пригляделась к ребенку. Опасливый взгляд, болезненная худоба, странная одежда — слишком обтягивающая тонкое тело. Она выдохнула и заговорила мальчишеским голосом. — Да, простите, я потерялся и весь промок, — в подтверждение слов она обняла себя тонкими ручками и растерла бока. — Лучше поищи другой дом, — оглядываясь, шепнул мальчик. Не сложно понять, что он намекал на возможные неприятности. Проблема в том, что она пришла именно за этим. — Могу я спросить у хозяина разрешение отогреться? — игнорируя предупреждение, она улыбнулась. Мальчик открыл рот, но в дверях появился сам хозяин. — Кто пришел, wakai ka? — увидев ее, он немного оживился и улыбнулся уголком губ. «Кушать подано, ублюдок» — Кажется, ты попал под дождь? — ей было противно от этого слащавого тона. — Да сэр, п-простите, что побеспокоил. Не х-хотел отвлекать вас, — с запинками блестяще отыграла она. — Ну что ты, я не зверь. Вакаи, впусти заблудшего путника отогреться и прикажи накрыть стол, — он сузил глаза и потер пальцами старую кожу на запястье. Вакаи — она уверена, что английского мальчика звали не так, — провел ее в гостиную, сопровождая сочувствующим взглядом. Он собирался уходить, но она оглянулась и, убедившись, что Сукоби прошел в зал и дернула Вакаи за локоть, показывая молчать. — В доме еще есть взрослые? Сколько вас? — быстро прошептала Нимат. Мальчик недоверчиво вытаращился на нее, обдумывая кричать или ответить. — Взрослых больше нет, вернутся утром. Четверо в подвале, они пытались сбежать, — он сжал кулачки, лицо наполнилось животным страхом и гневом. — Он убьет меня, если узнает... — Он умрет раньше, Вакаи. — Адам... — Адам. Принеси чай и подлей туда вот это. А после спрячься и не выходи, как бы он не звал. Ты понял? — прошипела она, все еще оглядываясь на дверь в зал. Она потрясла мальчика за плечи, дожидаясь его кивка. Нимат прошла в гостиную, где ее уже ожидал японец. Медленно прошла и села напротив — в самый дальний угол. — Как твое имя, мальчик? — осматривая ее с ног до головы, слащаво спросил он. — Томас, сэр, — маленькое и хрупкое, по сравнению с ее телом, вместилище не прибавляло уверенности под давящим взглядом. — А где твои родители, Томас? — поинтересовался японец. — Я сирота, сэр, — ни капли лжи или лицемерия. Встретиться с псевдо-жалостливым взглядом, стараясь не пропустить тот яд, что течет по венам. — Вот как, мне жаль, — фальшивое сочувствие. — Если тебе некуда идти, ты можешь переночевать здесь, — просмаковал азиат, приторно сладко пробуя звучание на язык. В зал зашли Адам и еще два мальчика, которые без помощи магии несли подносы с едой и напитками. — Угощайся, малыш, — расщедрился азиат. Скрепя зубами, Нимат придвинула к себе тарелку и сжала в руках вилку. — Благодарю, сэр. Вы слишком добры, — попыталась выдавить она. Ведьма поймала еле заметный кивок от Адама, пока тот разливал чай. Переместила палочку, прижимая ногой к сидению стула. Дождалась, пока все уйдут. Сукоби так медленно пережевывал каждый кусок говядины, нанизанный на вилку, что она готова была взорваться. Мерзкое чавканье и тиканье часов заполнили комнату. Покончив с едой, он промокнул рот тканевой белой салфеткой, оставляя жирный след от своего поганого рта. Ей пришлось продавить ногтями кожу на руке, чтобы прийти в себя. Японец придвинул чашку чая — она делала вид, что рассматривает картины, пока не услышала заветный глоток. Выдох. Страх никуда не ушел, необходимо проверить сработало ли зелье. Должно сработать. Но одно дело знать в теории, другое проверить на практике. Страшно. — Инкарцеро, — резкий взмах палочки, и веревки туго стянули Сукоби, приковывая к стулу. — Да что ты себе позволяешь, щенок?! — она заметила, как его руки шевельнулись в путах. — Что ты делаешь с мальчиками, Сукоби? — игнорируя его слова, она подошла ближе. Ее рост в детском теле едва ли был выше связанного на стуле японца. Его лицо исказил гнев, глаза выпучились, но он не смог сдержать действие сыворотки. — Они мои рабы. Их тела и души принадлежат мне, я делаю с ними все, что хочу! — прорычал он против воли. — Ублюдок, — Нимат покачала головой, сжимая челюсти. — У кого находится реликвия Салазара Слизерина? — не останавливалась ведьма. — Хепзиба Смит, — выплюнул японец после неудачной попытки прикусить себе язык. — Замечательно. Как ты удерживаешь здесь детей? — следующий вопрос не заставил себя ждать. — Ошейники на их шее не дадут им выйти из особняка живыми, — сквозь зубы процедил азиат. — Как их снять? У мужчины практически шла пена изо рта — он плевался и стучал челюстью, но веритасерум был сильнее. Хотя ему удавалось сдерживаться дольше, чем на предыдущих вопросах. — Перстень на моей руке распечатает их, — задыхаясь, прошипел он. Она подошла ближе и сняла кольцо с его сжатой руки. — Петрификус тоталус, — бросила она, прежде, чем выйти. Она нашла Адама в углу и попросила показать дорогу к остальным заключенным. — Бомбардо! — они с Адамом пригнулись от летящих во все стороны щепок двери. Искать ключ было слишком долго. Она открыла клетки с покалеченными и напуганными до смерти детьми, сняла ошейники и убедилась, что это все, кто был в доме. В одной клетке лежал уже мертвый обнаженный ребенок в крови, которому она не могла помочь. — Теперь слушай меня внимательно, Адам. Бегите отсюда. Если вам некуда, то найдите приют Вула и скажите, что вас прислала Нимат. Ты меня понял? — сжимая в руках детское лицо, она вытирала струйки воды с его щек. — С-спасибо, — заикаясь, прошептал он и крепко стиснул такое же хрупкое, как и его тельце. — А ты? — Давайте, быстрее! Дети выбежали наружу, а она поднялась наверх. Действие оборотного заканчивалось. Рост увеличивался, волосы стекали по спине, одежда стала мала. Она трансформировала ее в длинный плащ. Японец был парализован, но выражение его глаз доставляло просто неописуемое удовольствие: шок, испуг, ярость — он узнал ее. Конечно же узнал. Пришла пора выпустить своих демонов. Ярость поглотила ее, подобно тому, как черный поглощает солнечные лучи. Перед глазами ещё мелькало истерзанное тело мертвого мальчика, для которого этот дом стал могилой. Беззащитные дети, как собаки прислуживали выродку, исполняя любые больные фантазии педофила. Магия пульсировала, перетекала, билась и искала выход. Первая волна стихийного всплеска — парализованное тело отбросило к стене, большая часть мебели разлетелась в щепки. Она выставила щит, чтобы ее не задело, а вот старому извращенцу повезло меньше — в щеке застрял кусок деревяшки, а ноги выгнулись в неестественной позе. Насилие над невинными, теми, кто не может постоять за себя. И те, за кого некому заступиться. Дети, судьба и жизнь которых не волнует никого в этом мире. Такие же, как она сама когда-то… Она сдержала подступающие горячие слезы. — Infernus! — все, что она долгое время сдерживала — обиды, жалость к самой себе, неразделенные чувства, неспособность помочь жертвам насилия — все вылилось в живом огне. Пламя ревело и металось, словно это была ее душа. От несправедливости, от беспомощности и собственной никчемности, которую она ощущала. В голове вспыхнул приказ — команда, и пламя тут же перекинулось на лежащее на полу тело, поглощая его и превращая в пепел. Легче не становилось. Слезы бесконтрольно стекали по щекам — ее разрывало и выворачивало наизнанку. Но она не боялась огня. Больше не боялась — чувствовала, что она и есть огонь. Пламя чувствовало ее желания, плавая и поглощая все вокруг в форме огромной акулы, открывающей пасть и заглатывающей все на своем пути. Она оставила его и направилась к выходу. Пустая, выжатая и холодная, как воды атлантики. Огонь не трогал ее, лишь задел подол плаща. Все равно, на улице дождь. Она шагнула из пылающего особняка наружу, опустив руки вдоль тела. Холодно усмехнулась — он здесь. Узнал или догадался. Какая к черту разница? — Какого дьявола ты сделала!? — прорычал Реддл. Он впился в нее глазами, сталкиваясь с ледяной броней. — Тебе нужна была информация. Я ее достала, — ведьма обошла его стороной, собираясь подставиться под ласкающий кожу ветер и промокнуть. Утонуть и раствориться в ночи.***
Ранее, Малфой-менор After dark - tarantula Стройные босые ножки вышагивают по мрамору. Теплый ветер проникает сквозь открытый балкон, развевая прозрачные шторы. Темные волосы смотрятся уложенными даже когда она спит. Бедро выглядывает из-под одеяла. Она любит спать, занимая собой всю площадь — ему это нравится. Ему нравится все в этой женщине. И он благодарен року судьбы, что подарил ему ее в жены. Аккуратно двинуться в кровати и мягко сесть. Женские тела такие легкие, что кровать почти не проседает под ним. Залезть под одеяло и придвинуться ближе. Убрать короткую черную прядку с ее лица. Ну почему она так соблазнительно спит? Кажется, она пытается совратить его даже во сне... Довольная ухмылка отразилась на лице. Нагибается и проводит носом вдоль ее шеи, оставляет мягкий поцелуй. Витория выдыхает и пытается скинуть длинные белые пряди со своей шеи, как назойливую муху. Он ухмыляется — раздражается даже во сне, а он, как маньяк, питается этим, не желая останавливаться. Любая эмоция — лишь бы не ее безразличие, которое больно отдается внутри. Более ощутимый поцелуй в ключицу, Витория сонно моргает, пытаясь рассмотреть. — Милая, — шепчет женский голос. — Что? — сон спадает как рукой, и Витория ошарашенно смотрит на него. — Кто вы, черт возьми и что делаете в моей кровати?! — пытается отодвинуться, но он седлает ее и улыбается. — Сегодня ты можешь звать меня Амелия, родная, — играет бровями, складывая руки на ее груди. — Малфой, ты извращенец! — доходит до нее. Недовольно рассматривает блондинистую женскую голову, которую нацепил муж. — Думал, тебе понравится, — пожимает плечами. — Отлично! Тогда завтра в твоей постели будет лежать наш конюх, думаю, ты оценишь — саркастично усмехается Витория, видя его реакцию. — Ты горе на мою здоровую голову! Уверена, что ты заразишь меня своим идиотизмом, — бурчит она, когда он обнимает ее сзади. — Урок усвоил, но я не могу отменить действие зелья, — его женские пальцы медленно ползут к ее груди. — Тогда сегодня будем спать, как сестры, дорогой, — она шлепает его по руке и отбрасывает загребущие ручонки. Он разочарованно стонет. — Ты всегда можешь пойти к конюху, дорогая сестрица, — оборачиваясь, предлагает она, но Амелия отворачивается и притворяется спящей. Витории остается молиться, чтобы его фантазия не зашла дальше...