Тем, кто ложится спать — спокойного сна…
“Спокойная ночь”. Группа кино
All along the watchtower - Jimi Hendrix
Рим, Италия. 1947 год
Единственное, что спасает от духоты — широкая шляпа и холодный кофе. Они с Марком сидели за уютным столиком на террасе. С Маркусом Уэйном она познакомилась около двух лет назад. Именно тогда он присоединился к Тому.
Нимат улыбнулась и сделала глоток освежающего напитка. Знать бы, что это значит —
присоединиться. Маркус не носил темную метку, которой Реддл клеймил свое окружение. Он был работником министерства магии и за последние годы далеко продвинулся в должности — стал заместителем министра. Вау. Она бы даже сказала: «невозможно».
Маркус кинул на нее взгляд поверх газеты.
— Что такое?
Этот человек подмечал любую мелочь вокруг.
— Да так, вспомнила кое-что забавное, — Нимат положила ногу на ногу, скидывая со ступни неудобную высокую туфлю.
Магический Рим был по-своему необычайно красив. В маггловской Италии глаза впивались в следы войны, боли и смертей на каждом шагу. Волшебный же Рим был будто параллельной вселенной — мода, роскошь, яркие цвета и дивные ароматы наполняли его. Местному разнообразию выпечки позавидовала бы и Мэри — Марджи точно такого не приготовит.
— Поделишься? — невзначай поинтересовался Уэйн, снова опуская взгляд в газету.
Когда в последний раз она видела Забини? Прошло точно больше четырех месяцев... Макрус временами напоминал ей лучшего друга: спокойный, уравновешенный, без выраженного сексизма, в отличие от остальных прихвостней Реддла. Он ни разу не проявил к ней неуважения — полная противоположность Долохову.
Рядом с этим червяком и женоненавистником — благослови Мерлин его жену Мелиссу за терпение, — Нимат становилась злой собакой. Почти каждая их встреча превращалась в холодную войну. Закрыть ей рот, перебить, указать на глупость и бесполезность было его любимым занятием. Долохов буквально заглядывал Тому в рот, когда тот рассказывал что-то.
В редкие разы, когда ей позволялось, или ситуация вынуждала находиться на сборищах, разговоры велись более завуалированно. И тем не менее, речь шла о политике. Грязнокровках. С таким же успехом Долохов мог написать на своем лбу — "долой грязнокровок". Эта тема была мало интересна для Нимат.
Каково было ее личное отношение к политике? Абсентеизм — ей все равно, что творится на политической арене, какие поправки принимает министерство, а что отбраковывает, даже не рассмотрев. А вот чистокровные богатенькие избаловыши под руководством Тома очень даже интересовались этим.
Нимат молчала о его происхождении: он взял с нее клятву. Она была уверена, что и не только с нее. Фармер и не смогла бы счесть, сколько клятв Реддл стребовал с нее...
Официантка принесла ей десерт — клубничное мороженое и маленькую ложечку. Маркус сдержанно улыбнулся.
"Мужчины слишком мужественны, чтобы есть мороженое", — подумалось ей.
Он пил эспрессо и курил.
Нимат была уверена, что Долохов считает их лидера слова и вдохновителя чистокровным, и про себя посмеивалась над идиотом. Посмотрела бы она на выражение его лица, узнай он правду. Впрочем, какое ей дело, Долохов — всего-навсего один из раздражающих факторов. Такой же, как приказы Реддла — его неожиданные рабочие
командировки на другой край света, вроде этой, чтобы посетить одну из древнейших библиотек Рима.
С ним в святилище книжного дворца отправились Долохов, Малфой и Нотт. Нимат и Маркус же ждали уже второй день, пока жаркая экскурсия в Италии закончится. Они практически все время сидели в номере, а потому цель ее нахождения была не ясна, но кто она такая, чтобы задавать вопросы… Все свои саркастические наблюдения приходилось держать в себе.
С тех пор, как она ослушалась Реддла и убила Сукоби, достав информацию, которая была ему необходима, он не предупреждает ее ни о чем. Не откровенничает. Хотя то, что она называла раньше откровением, таковым не является по меркам обычных людей. Сейчас их отношения путаны и натянуты до предела. Ни доверия, ни участия — все только по необходимости. Может, разве что, последние полгода он немного оттаял к ней, стал брать на собрания и чем-то делиться — хотя бы
отвечать на вопросы.
То, что ее беспокоило больше всего, Нимат ни разу не озвучила — когда он разорвет их рабочий контракт? Эта мысль стала навязчивой в последнее время и заставляла ее держать себя в руках,
быть покладистой. Она боялась. Боялась, что в один день он придет в ее комнату — в доме, который она уже давно считает своим, принадлежащий людям, которых полюбила, к которым привыкла и даже считает своей семьей, в каком-то смысле, семьей, которой у нее не было, — придет и прикажет собрать свои вещи. Скажет, что смог побороть привязанность,
выздоровел благодаря ее же промахам, и теперь она свободна.
Забавно —
свободна. Ей не нужна
такая свобода. Пару раз она пыталась придумать план, что будет делать,
если когда он скажет это. Но все всегда кончалось густой чернильной кляксой на пустом листе и слезами.
Однажды, не предупредив, он отправился на полгода в Албанию — эти полгода стали для нее адом. Она переживала, жив ли он... Что делает? Почему не пишет? Мэри пыталась ее отвлечь, но часто Нимат просто сидела в его комнате — он все-таки показал ей, каким заклинанием ее открыть. Реддл придумал его сам.
Она спала в его постели и разговаривала сама с собой. Посылала ему патронус, несмотря на то, что он запрещал связываться с ним. Так и не получив ответ… За день до возвращения он прислал письмо: "
Завтра возвращаюсь", — и все! Свинья! Подонок и самый ничтожный из людей!
Она даже не вышла, когда услышала восторженные вопли Мэри с первого этажа. Много чести для этого сухаря... Сухого, черствого куска песочного сыпучего печенья! То самое, которое терпеть не могла Мэри.
Paint It, Black (Cello Version)
Взгляд зацепился за небольшое движение в отражении витрины соседнего дома. Стул со скрипом отодвинулся, и Фармер резко встала.
— Нимат, все хорошо? — Маркус обернулся туда, куда был устремлен ее взгляд.
— Я... Наверное, показалось, — она покачала головой, оглядываясь по сторонам.
— Что ты увидела? — обеспокоенно спросил Уэйн, инстинктивно доставая палочку и откладывая газету.
— Показалось, что увидела человека, который похитил нас на седьмом курсе, — уставившись в витрину, произнесла она.
Йон Эйстенлен. Темные отросшие волосы, безумный взгляд и оскал дурмстранговца — возможно, он до сих пор преследует Виторию в кошмарах. Дело так и не сдвинулось с мертвой точки:
пропал без вести. Таков был итог безрезультатного расследования Аваруса Ванрея. Она прочитала об этом из газет.
— Похитил? Ты уверена? — внимательно сканируя пространство, спросил Маркус.
— Уверена ли, что меня похищали? — усмехнулась Нимат. — Это мог быть кто-то похожий. Тот человек пропал без вести сразу после того, как нас спасли, — пояснила она и принялась есть мороженое.
В голове всплывали картинки — Том врывается в камеру, где ее держат. Его глаза — смесь страха и злости. Страха за нее, она уверена. Она совсем дура, если это воспоминание заставляет ее улыбаться? Абсолютно точно…
Нимат часто охватывают ностальгические настроения. Уроки танцев и то, как Том пытается держать себя в руках — одно из самых любимых воспоминаний. Их танец в меноре. В доме Забини.
«Кажется, что лучшие моменты связаны именно с танцем», — усмехается про себя волшебница.
Как же он ненавидит танцы... Рот растягивается в легкой улыбке.
Ее денно и нощно преследует четкое ощущение застойности. Она давно не чувствовала приятный трепет от чего-либо или “
бабочек в животе”. Ее мистер Рочестер холоден и безразличен с ней, как никогда. Настолько, что ее одолевают подозрения, не появилась ли некая Бланш, которая растопила эту ледышку. Нимат стыдно
нет за подобное поведение, но она не ленится обнюхивать его рубахи, обыскивать любые подозрительные вещи, которые могут быть подарком для женщины, порой ощущая себя старой, сошедшей с ума женой. Если бы она имела право называть себя его женой…
Нимат была бы рада клеймить этого зверя, чтобы быть уверенной. Мнимая уверенность, но она была бы рада и ей. Конечно, условия контракта не дают ему завязать каких-либо отношений. Но однажды он обошел этот пункт с ней, и что мешало ему сделать это снова? Чем больше он закрывался, тем сильнее становилась ее паранойя.
— Идут, — Маркус указал глазами на дальнюю улицу.
Она обернулась через плечо. Только титанические усилия позволили ей не прикусить губу. С недавних пор, Реддл иногда баловался волшебными сигаретами. Вот и теперь он шел по центру улицы, приковывая к себе женские взгляды, медленно выдыхая черный дым из легких. Серый костюм тройка, жилет и лакированные туфли. Она бы намазала его вишневым джемом Марджи и съела целиком…
Маркус поймал ее взгляд и деликатно скрыл улыбку за чашкой кофе. Прочистил горло и встал.
Она находилась в окружении отборных особей мужского пола. Ну почему они похожи на греческие статуи из мрамора? Фармер уставала посылать убийственные взгляды всем мимо проходящим пожирающим их женщинам. Уэйн и Нотт были единственными холостяками в этой компании. Чтобы там не говорил другим Реддл, только слепой не видел, что Нимат порвет на мелкие волокна
каждую, кто посмеет приблизиться к
ее мужчине.
И каково́ было ее удовольствие отмечать жестко метнувшийся взгляд темных глаз, направленный на глазеющих в ее сторону мужчин, что встречались по пути или оценивали ее в ресторанах, на светских мероприятиях. А таких бывало достаточно. Она намеренно провоцировала их его*, облачаясь с каждым годом в то, что больше подчеркивало ее фигуру и оставалось в границах моды и приличий.
В периоды безделицы Нимат часто читала модные журналы и даже определила черты свойственного ей стиля. Юбки по фигуре, чтобы подчеркнуть бедра и корсетный верх — так она могла ловить взгляд Тома на своих ключицах и пользовалась этим. Он любил ее волосы, поэтому она не укорачивала длину — лишь зачаровывала послушной волной стекать по спине свои черные густые пряди. Только пастельные тона: черный, белый и один акцент на образ. Витория вдохновила ее на темно-алую помаду в исключительных случаях.
Реддл выглядел недовольным — значит они снова не нашли то, что искали. И не дали ей прикончить мороженое... Они зашли в ресторан, что по обстановке больше походил на бордель: Малфой выбирал. Этот змей с годами стал еще богаче и хитрее. Насколько она знала, Витория не родила Малфоям наследника, поэтому пояс верности ему приходилось носить и по сей день.
Уэйн отодвинул ей стул. Миловидная итальянка с глубоким декольте приняла заказ, перескакивая восхищенным взглядом с одного мужчины на другого: видимо, не могла определиться, кто привлекает ее больше.
— Кхм, вы записали мой заказ? — привлекла внимание Нимат, и Малфой прыснул в кулак.
Девушка с трудом повернула к ней голову.
— Да синьорина, конечно, — улыбнулась она.
Напряженное молчание за столом оборвалось деликатным вопросом.
— Как дела у Мелиссы? — как бы между прочим поинтересовался Малфой у Долохова.
— Отлично, — сквозь зубы процедил тот.
Он не любил, когда его спрашивали о подобном — вообще о чем-либо, кроме мнения на последние поправки министерства.
— Она хотела составить мне компанию в Париже, — пользуясь случаем, укусила его Нимат, изучая меню.
Его неприязнь была ощутима почти физически. Уголок рта ведьмы пополз вверх.
— Ты ошиблась, — гавкнул Долохов, на что Нимат лишь пожала плечами и кивнула официанту, что принес напитки.
— У твоей жены много скрытых талантов, мы могли бы это использовать, — она давила на больное, пытаясь привести к разрыву его шаблона противоречием.
"Что для тебя важнее, пес? Угодить хозяину или держать жену на поводке?" Встретилась с ним взглядом.
— Какие таланты? — поинтересовался Малфой, игнорируя напряженность за столом.
— Она умеет читать древние руны мертвых языков и владеет окклюменцией на уровне аврора первого ранга, — глаза в глаза.
Думал, она не найдет подход, чтобы подобраться к ней? Смешно, учитывая, что Нимат проводила времени с его женой больше, чем он сам.
— Это правда? — теперь Реддл перевел взгляд на Долохова, уничтожающего Нимат одним взглядом.
— Нимат преувеличивает, — взяв себя в руки, отозвался он.
— Разве вы не искали переводчика для программы защиты традиций чистокровных? — будто что-то вспомнив, спросила она.
Конечно, с ней никто не делился этой информацией. Она увидела заметки у Тома, когда обыскивала его вещи в очередном приступе ревности: он не появлялся дома почти неделю.
И да, говорить такое было рискованно. Теперь ее уничтожали две пары глаз, но по разным причинам.
— Кажется, Нимат видела сегодня человека из вашего прошлого, — вспомнил Маркус.
— Марк, я же сказала, что скорее всего мне показалось, — оправдалась ведьма, но было поздно.
Теперь Том выпотрошит ее голову так, что придется лежать в постели неделю. Из-за отсутствия доверия он часто проверяет ее память, прикрывая мероприятие
тренировками окклюменции. Реддл ни на грамм не щадит ее — лучшим результатом было три минуты, прежде чем он сломал, пронесся и сдул, как ураган всю ее защиту, просочившись в сознание.
— Кого ты видела? — требовательно спросил он.
— Йона Эйстенлена. Но я сказала, что мне могло показаться, — Реддл поменялся в лице при упоминании забытого имени.
Том не верил в совпадения и случайности. И за последнее время стал еще большим параноиком, чем на седьмом курсе обучения. Он больше ничего не спросил.
Нимат на вдохе прикрыла глаза, предвкушая дальнейшие события.
Они вернулись в отель без Долохова и Малфоя: мужчины предпочитали ночевать в своих особняках. Но Фармер была уверена, — абсолютно по разным причинам – в том, что дела обстояли иначе: у Малфоя чесалось одно место, которое разрешалось почесать только Витории, а Долохов просто не выносил, если в отеле принимали грязнокровок. Искать место специально под его запросы ни у кого не было ни малейшего желания.
Нейт Нотт воздерживался от общения с Нимат, удостаивая лишь приветствием.
— Отправишься в бар с Ноттом? — вздыхая, поинтересовалась ведьма.
Она бы тоже не отказалась выпить чего-нибудь, но вряд ли Нейт обрадуется ее присутствию. Пассивные черты традиционного сексизма не обошли его с годами, женщина в мужской компании могла быть лишь дополнением или развлекательным элементом — никак не отдельной единицей, равнозначной мужчине и имеющей право голоса.
— Хочу поиграть в бильярд, — Уэйн потушил сигарету в подлетевшей пепельнице.
Открыл перед ней дверь и они вместе вошли. Он никогда не просил, но она составляла ему компанию, хотя и не курила. Они разошлись в холле — Нимат в одиночестве поднималась на второй этаж.
Отель представлял из себя винтажное здание из трех этажей, вытянутых в длину. Витиеватые лестницы, бордовые ковровые покрытия, приглушающие стук каблуков — все это задавало атмосферу, соответствовало эпохе времени.
Мимо прошла блондинка в красном платье в пол. Ее талию поглаживал пальцами мужчина средних лет. Он что-то прошептал ей на ухо, и девушка рассмеялась. Нимат встретилась с ним взглядом, но быстро отвела его: казалось, что она подсмотрела интимную сцену.
Даже такой невинный жест вызывал в ней волнение. Из-за Тома она могла по праву носить звание монахини. Хотелось надеяться, что ему бывает также невыносимо, как и ей… Дело было не столько в сексе: ей невообразимо не хватало близости. Пальцам ощущения тепла человеческого тела, пульсирующей плоти. Коже чужих касаний, и даже мимолетный контакт заставлял покрываться мурашками. Как сильно мы недооцениваем потребность нашего тела, нашей души в контакте с живым человеком. А когда это длится месяцами, когда манящее любимое тело находится на расстоянии вытянутой руки, но ты не можешь коснуться… Не имеешь права — это уничтожает изнутри, укрепляя ощущение отвергнутости и ненужности. Забытая всеми на полке ты покрываешься слоем пыли.
Нимат сбросила наваждение и прошла вдоль коридора, покачивая бедрам в такт музыке в собственной голове.
Реддл отстал от них: никак не в силах был припомнить все свои приказы и разговаривал на улице с Долоховым. Ее не богатый оригинальностью план был таков: закрыться в комнате и лечь спать. И надеяться на милость
господина, который не станет будить ее, чтобы увидеть сомнительную зацепку по делу многолетней давности.
Дверь, мимо которой она проходила, резко открылась, и Нимат почти столкнулась с широкоплечим мужчиной. Его руки сжались на ее плечах, отпечатываясь жаром в месте соприкосновения. Высокий мужчина, даже немного выше Тома.
— Простите, — она мотнула головой, собираясь обойти его.
Шаг влево, он тоже шагает влево. Нимат пытается извиниться улыбкой за недоразумение и делает шаг вправо — мужчина зеркалит ее.
— Похоже судьба намеренно сталкивает нас, — улыбается он.
Черт... Обаятельный молодой парень застал ее врасплох. Волшебница вежливо улыбается, желая поскорее обойти того, но он встает перед ней, как преграда.
— Могу я узнать ваше имя, прекрасная синьорина? — и снова эта белозубая улыбка.
Кто послал ей монашескую жизнь среди невыносимо красивых мужчин? Салазар, дай ей сил. Она неимоверно нуждается в разрядке.
— Простите, но нет, — вежливый отказ.
Мерлин, Том вернется раньше, чем она дойдет до номера.
— У меня совсем нет шансов, да? — мужчина клонит голову набок и прикусывает губу.
До чего же очаровательный итальянец… Нимат сочувственно качает головой и парень, вздыхая, отступает в сторону. Витория на ее месте не упустила бы шанса пофлиртовать или чего больше, не будь она замужем. Но где она и где Витория, каждую фразу которой можно рассматривать, как двойное дно?
Фармер почти добежала до двери и, захлопнув ее, прижалась спиной к прохладному дереву, прикладывая ладони к щекам.
"
Нужно скорее раздеться и лечь".
In the End (For Cello and Piano)
Она наспех стянула платье и сбросила босоножки. Молнией сбегала в ванну и на голое тело натянула шелковый халат. Адреналин играл, кажется, она не волновалась так даже в свои шестнадцать.
Дверь распахнулась, когда ей оставался какой-то метр до кровати...
Сначала влетел запах его духов и сигарет, затем
он. Нимат обреченно встретилась с ним взглядом.
— Уже ложишься спать? — холодный прищур, обманчиво мягкий голос.
— Планировала, — нервозность заставляет теребить пояс халата.
Реддл обходит ее по кругу — одна из тактик запугивания жертвы. Волнение только усиливается, когда он оказывается за ее спиной. Ожидание болезненного вторжения в разум только усиливает хронический страх этой процедуры.
— Неужели, — наигранное удивление.
Он словно впитывает страх, наслаждаясь ее реакцией. Может это и есть то, что удовлетворяет его, поэтому он не нуждается в близости так, как она?
"Не самое лучшее время для подобных мыслей, когда к тебе в голову вот-вот заглянут на огонек...", — подумала она.
— Делай то, зачем пришел и уходи, — вздыхает она, разворачиваясь к нему.
— Что если я пришел, чтобы остаться? — как бы невзначай бросает Реддл и режет ее по живому.
Сволочь..
"
Мистер Рочестер ее вселенной, даст фору любому злодею", — горько усмехнулась про себя.
Нимат лишь закатывает глаза — защитная реакция, сделать вид, что ее не задели слова.
— Или ты предпочла бы
очаровательного итальянца? — Нимат немигающим взглядом впивается в него.
Неужели он был в коридоре, когда она столкнулась с тем парнем?
— А это имеет значение для тебя? — пытается парировать Фармер.
Ей сложно задеть его — в последнее время нападки выходят односторонние, потому что она сдает позиции. Словно когда-то твердый стержень осыпается внутри, краски теряют цвет, а жизнь вкус.
— Нет, ты связана клятвой от подобных факторов отвлечения. Садись, — бросает взгляд на кровать.
Фактор отвлечения? Теперь любые проявления своих чувств, например ревность, как сейчас он оправдывает работой. Осел, тупорогий осел! Она очень надеется, что он прочитает в ее голове и это. Бросая острый взгляд, ведьма отворачивается и садится на край кровати.
Реддл растягивает каждую секунду в бесконечность, направляясь к ней. Его хобби — испытывать ее на прочность, что бы это ни значило. Он проходится длинными пальцами по темному древку — почти возбуждающе. Она завороженно наблюдает за его действиями, а когда встречается взглядом, ловит самодовольную ухмылку.
Ему нравится ее реакция. Ведьма невзначай кладет ногу на ногу, и халат оголяет длинные грациозные ноги. Его слабость. Она складывает руки на груди подпирая подбородок — ложбинка соблазнительно выглядывает, грудь плотно очерчена дорогим шелком.
Они снова вернулись на седьмой курс. Ты токсичный — я токсичнее, ты злой — я буду злее. И только наличие его реакции заставляет не чувствовать себя жалкой в эти минуты.
Он подходит вплотную и смотрит на нее сверху, с высоты своего превосходства и власти над ней. В самую суть, глубину. Прожигает до костей своим взглядом.
— Легилименс, — палочка касается виска.
Она не продержалась даже трех минут...
В этот раз он целенаправленно ищет именно то, что необходимо, и она подбрасывает ему воспоминание. Зубы сводит, Нимат сжимает его пиджак, пытаясь прийти в себя. Переводит дыхание.
— Это был он, — Реддл поднимает ее подбородок, чтобы встретиться взглядом. — Почему ты сказала не мне, а Уэйну? — испытующе смотрит.
— Потому что он был рядом, когда это произошло, — нахмурившись от остаточного дискомфорта, цедит ведьма.
По его выражению лица она понимает, что этот ответ его не удовлетворяет. Она встает, оказываясь в миллиметре от его лица. Ощущает его дыхание на своем лице. Ей сложно мириться с его недоверием, но тому есть основание. Когда же он подозревает ее в предательстве, это бьет по остаткам гордости...
— Думаешь, я скрываю от тебя что-то? — тяжелой сталью, как молот по наковальне произносит она.
Он молчит, делая еще больнее.
— Может у тебя даже есть версии? — бьет ему в грудь, выплевывая свою обиду. — Давай же! Может я сплю с ним? Хорошо отыгрываю, правда?! — она срывается на крик, продолжая колотить его, но он не сдвигается даже на миллиметр.
Тяжело дышит, понимая, что если он ничего не скажет, она сломается.
Реддл сгребает ее запястья, останавливая замах. Встречается с решимостью и больной обидой в отражении малахитовых глаз.
— Не думаю. Но ты ослушалась и пошла против моего слова однажды, — злая память это не то, как можно описать его отношение к неподчинению.
Этого недостаточно, у нее нет слов, чтобы показать всю абсурдность ситуации...
— Пошел к черту, — еле слышно, отворачивая голову. Ее руки все еще скованы под его пальцами. — Я сказала пошел к черту! Ты меня не слышал?! — пытается вырваться из его рук, но он сжимает ее талию одной рукой и насильно поворачивает лицом к себе, чтобы лицезреть унизительные слезы.
— Я доверяю тебе настолько, насколько ты заслуживаешь. Но хочу, чтобы ты помнила — я не прощаю предательства, — ледяное спокойствие уничтожает ее.
Большой палец стирает влажные дорожки на щеках. Он отпускает ее, позволяя упасть на кровать, разворачивается и уходит.
Она остервенело сжимает покрывало в трясущихся руках и сползает на пол. Истерика и потоки слез захлестывают ее. В эту секунду она проклинает тот день, когда он спас ее, каждый миг, что восхищалась им, каждую жертву, что преподнесла на алтарь этих больных отношений.
Мысль о том, что она сделает, когда он уйдет из ее жизни, сама возникает в ее голове — символично. От осознания этого шага, на который она готова пойти, дышать становится проще.
Ей нечего терять.
***
xxxtentacion - revenge (slowed)
Каменное лицо, пустой взгляд и легкая беззвучная поступь вдоль коридора. Пальцы ложатся на бронзовый металл поручней. Выдох.
— Неважно выглядишь, — отметил Маркус, окинув ее быстрым взглядом.
Нимат молча пожимает плечами.Он не собирался лезть в эту бурю, просто был вежлив, как всегда.
Они шли в сторону ресторана на первом этаже гостиницы, чтобы позавтракать. Нимат не избегала
его взгляда, просто смотрела в одну точку — на картину у столика пожилой пары с детьми. Корабль пытается плыть в штормовом море. Была ли она кораблем? Или может дикой стихией?
Завтрак еще не принесли, Маркус читал газету — ей казалось, он делал так всегда, когда не хотел встречаться глазами с окружающими. Обособленный. Ей бы стоило поучиться.
— Ты сделал то, о чем я тебя просил? — кажется, он убивал взглядом, даже когда просто смотрел на человека, не испытывая злости.
Патологическое состояние пассивной агрессии — ей не нужно было видеть: она знала, как может сжиматься личность под этим давлением.
— Возникли проблемы, — нехотя ответил Нотт.
Напряжение за столом стало более ощутимым.
Краем глаза она уловила движение в свою сторону — Марк протянул ей вторую газету со стола. Если бы она могла сейчас улыбнуться, наверное именно это и сделала бы.
Отель предлагал посетителям выпуски различных стран — ей достался переведенный французский вестник недельной давности. «Магическая Франция находится под угрозой террора, армия Гриндевальда пытается вести "переговоры" с местной властью для мирного решения проблемы». Мирного? Предложить человеку выбор способа смерти считается чем-то мирным или это ошибка перевода?
Краем уха она слышала, как Нотт в деталях отчитывался о проблеме продвижения поправки. Все происходило от лица третьих сторон, это она поняла уже давно. Никто не знал, чем они занимаются. Она сама имела очень смутное представление обо всем, что происходило вокруг. "
Я приказываю — ты делаешь", Нимат могла говорить с ним в своей голове, без труда воспроизводя его реплики.
«Сотрудники отдела тайн Министерства магии в Париже заподозрены в шпионаже для Белого мага». Белый маг — так его прозвали в прессе, оригинально, ничего не скажешь. Чего именно добивается этот человек? Захватить весь мир? И что тогда? Что ты будешь делать со всем этим, погрязшим в разрухе, крови и боли миром, глупец?
— Сливки? — Уэйн галантно пододвинул к ней фарфоровый молочник, и она благодарно кивнула.
Если закрыть глаза на напряженный контекст, они с Маркусом могли сойти за среднестатических посетителей отеля. Светское чаепитие с десертом. Уэйн курил, поджигая сигареты исключительно от палочки. Однажды ей показалось, что вид огня заставляет его напрягаться. Газета и сигареты — вечные атрибуты замкнутого министерского работника. Для чего он вошел в ближний круг Реддла? Она понятия не имела, но способность Тома вербовать нужных для его целей людей поражала.
— Отправляемся к Долохову, — не дожидаясь остальных, Реддл поднялся и направился к выходу.
Сколько десертов остались недоеденными по его вине? Ее сердце обливается слезами каждый раз… Жизнь в приюте научила ценить еду настолько, что ей было физически неприятно от чужого пренебрежения пищей.
Том не часто забывал обновить на ней действие руны, особенно после случая с ублюдком Сукоби. Но последние полгода она могла поклясться, что он испытывал ее на прочность, отодвигая день нанесения на сутки, двое. Как будто ставил эксперимент над ней. Сколько продержишься в этот раз?
Они вышли из здания вслед за Реддлом, что оставлял черный шлейф сигаретного дыма за собой. Немного прошлись в тишине — именно это он предпочитал делать, когда возникали сложности; чаще он не совещался, а решал все сам, в своей голове в сопровождении молчаливых спутников. Казалось, не испытывал от этого дискомфорт только Уэйн.
Забавно, но Маркус напоминал ей Забини, хотя отношения с Реддлом у этих двоих были диаметрально разными. Том не желал иметь никаких отношений с итальянцем больше, чем того требовали встречи для Нимат. Базовые фразы, взаимные остроты — все.
Маркус же неведомым способом нашел подход к волку в овечьей шкуре. Иногда они сидели вдвоем в кабинете поместья Реддлов. Уэйн хорошо знаком с миром магглов, поэтому был единственным, кого приглашали к Реддлам — как
коллегу по работе. Если бы Мэри только увидела, как Малфой вызывает эльфа каждый раз, как еда кажется ему слишком холодной или недостаточно соленой.. этот блондин голубых кровей не знает, что такое солонка...
Смешно. У этого человека не может быть
коллег, потому что данный вид отношений предполагает равенство. О каком равенстве может идти речь, если все, кто тебя окружают, находятся в твоем подчинении, хоть и негласном? Этот вопрос никогда не поднимался, не обсуждался, даже Абраксас, который шутил, стоило показать ему палец — обходил эту тему. Нимат было интересно, что сделал Том, чтобы эти люди были преданы и выполняли все его приказы. Одержимая любовью к мраморной статуе — среди них была только она. Хотелось верить в это, но мания Долохова казалась временами излишне фанатичной.
Тот уже ожидал
их Тома. Нимат, как обычно прошла в женскую гостиную к Мелиссе, прежде, чем ей в унизительном жесте укажут место. На этот раз Долохова вязала — нечто похожее на чепчик для младенцев. Когда Нимат вошла, женщина замерла.
— Здравствуй, Мелисса, — сухо поздоровалась Фармер, проходя вглубь помещения.
— Здравствуй, — натянутая вежливая улыбка.
Как бы она не пыталась растрясти эту женщину, пробиться сквозь страхи и врожденные установки человека непросто.
— У меня кое-что есть для тебя, — пока домовой эльф левитировал поднос для чаепития, воодушевленно произнесла Мелисса.
— Правда? Запрет твоего мужа на мое предложение о твоем участии? — саркастично отозвалась Нимат, поправляя серебряный браслет, не заметив из-за этого, как дернулся глаз женщины.
— Вот, возьми, — игнорируя выпад, она левитировала на колени Нимат коробочку из бархата. — Была в ювелирном и оно напомнило мне о тебе. Давно хотела поблагодарить тебя за то, что пытаешься вытащить меня из панциря.
— Судя по всему, не очень плодотворно. Спасибо, — она встретилась глазами с Мелиссой.
Возможно, день не так плох.
— Примерь, очень интересно, угодила ли твоему вкусу, — снова принимаясь за вязание, попросила женщина.
В красивой коробочке лежало старинное кольцо эпохи барокко с малахитом. Пальцы Нимат были итак без излишней скромности украшены серебром на правой руке — четыре кольца, которые составляли единую композицию. Поэтому она решила надеть подарок на средний палец левой руки.
— Тебе очень идет, — бросила миссис Долохова.
— Оно мне нравится, благодарю, Мелисса. В следующий визит обязательно отвечу тебе тем же, — намек на улыбку все же проступил на каменном лице хозяйки дома, пока Нимат рассматривала украшение.
Мелисса сдерживала дрожь пальцев, сжимая изделие второй рукой.
— Не стоит, дорогая, — вежливо отказалась она.
— Я буду пытаться пробить твой панцирь и дальше. Можешь не сомневаться. Женщины должны держаться вместе, ты так не думаешь? — Нимат послала ей легкую улыбку.
Долохова нахмурилась и резко встала.
— Прости меня, мне что-то нехорошо. Такое часто бывает в моем положении, — она призвала эльфа и аппарировала из гостиной.
Нимат оставалось только дождаться окончания собрания в одиночестве и отправиться домой.
— Красивое кольцо, — заметил Маркус, когда они направлялись к выходу.
— Мне тоже нравится, подарок Долоховой, — ответила ведьма, не глядя на собеседника.
На следующий день, после завтрака Том передал ей портключ и удалился без объяснений. Молча. Ведь это она решила не разговаривать с ним, Салазар. Ее переместило в кофейню центрального Лондона, где уже ожидал Уэйн. Газета, эспрессо, как всегда.
— Здравствуй, — как собака, он мог определить ее по запаху духов.
— Привет, — она опустилась на стул и сложила руки, готовая слушать.
— Пару дней нам придется следить за одним чиновником-магглом, — Уэйн сложил газету и встретился глазами. — Я смогу присоединяться к тебе только по вечерам. Это ключ от номера отеля напротив дома, где он проживает, — Маркус пододвинул к ней небольшой ключ с номерком.
— Ясно, — бесстрастно ответила Нимат.
Чем дольше она занималась тем, целесообразность чего сложно было обосновать именно относительно себя, тем труднее было в принципе заставить себя делать это.
До обеда Фармер перемещалась по следам чиновника, отмечала места, которые посетил маггл и время. Для чего это нужно, если можно просто влезть в голову, а потом стереть память? Может Том решил просто поиздеваться над ней? Занять бесполезной работой, чтобы она ощутила себя еще более бесполезной…
Как бы то ни было, вечером ей, как и было обещано, составил компанию Марк, потом они направились в отель. По договоренности наблюдали удаленно за объектом посменно: артефакт, который позволял видеть сквозь стены, имелся в единственном экземпляре.
— Можешь поспать, я приду к утру и разбужу тебя, — напоследок бросил Уэйн, перед тем как уйти.
Нимат весь вечер зевала, и это было сложно не заметить.
— Спасибо тебе, — искренне улыбнулась она.
Отель был не самым лучшим, но ей все было равно. Такая жизнь выпивала из нее все соки, никакой мотивации и жажды прислуживать у нее не было. Все дни как один — рабочие, все, что она делала вне поместья Реддлов, было работой и требовало сил и энергии.
Приняв быстро душ, она надела бордовое платье обратно и облегченно потянулась на кровати, прикрываясь пледом.
***
Группа кино - Спокойная ночь
Сквозь плотные шторы пробивается полоса лунного света, падая на лицо девушки. Тонкая рука натягивает покрывало выше, закрывая плечи. И только яркое свечение кольца на левой руке выделяется из ряда — как пульсирующий огонек, оно мигает все чаще, пока не раздается звук хлопка.
Весь вид человека говорит о глубоком презрении и ненависти. Несколько шагов в направлении кровати, и он возвышается над спящим телом. Скривившись, сплевывает себе под ноги.
Пренебрежительный взмах палочки в сторону девушки.
— Петрификус тоталус, — победоносный оскал искажает выражение его лица.
Обходит кровать, нагибается и сжимает пальцами женскую челюсть, дергая вверх.
— Я ждал этого с нетерпением, тварь, — выплевывает он. — Знаешь, что является единственным минусом Реддла? Его отвратительный вкус на подстилок. Что он нашел в такой мерзкой девке, которая не знает своего места... — резко отбрасывает ее обратно и выпрямляется.
— Откуда столько удивления в глазах, дорогуша? — зло усмехается он. — От гнилых фруктов нужно избавляться, — мужская рука сжимается в кулак. — Не люблю бить женщин, но приходится.
Короткий удар по лицу, и девушка теряет сознание. Последнее, что предшествует гробовой тишине — хлопок аппарации, в котором растворяются два тела.
