***
Как только Ольга Кирилловна захлопнула ящичек с вещами, её посетило странное, но сильное желание наведать своего бывшего мужа. Всё-таки она его лечащий врач. Ну, или же просто материнский инстинкт проснулся. Женщина, подумав насколько секунд, накинула на плечи халат и вышла из ординаторской. —Роман Витальевич, —обратилась к едва очнувшемуся пациенту, заходя в палату реанимации. —Моя спасительница пришла. —прохрипевши, усмехнулся мужчина —Какими судьбами? —Осмотр провести. —нахмурилась сосудистый хирург, намереваясь проверить состояние пациента после операции. —Можно вопрос? —вдруг заговорил Арефьев, который всё время, пока его осматривали молчал. —Валяй. —тяжело вздохнула Ольга Кирилловна, на секунду прикрыв глаза. Как-то резко стало больно в низу живота. Странно… —От кого ребёнок? —этот вопрос заставил женщину рассмеяться. —Уж точно не от тебя. —отрезала врач, изучая показатели приборов —Мы развелись сто лет назад. Я тебя ни видеть, ни слышать не хочу. А ты свалился, как снег на голову! Тут в реанимацию заглянула взъерошенная Нина Дмитриевна. Женщина явно бежала со всех ног, аж покраснела вся. Дубровская опёрлась на дверь, дабы отдышаться. —Там, Брагин жену свою срочно требует, —специально так сказала медсестра, зная о том, кем является этот пациент —Пашу никто угомонить не может. Ольга Кирилловна приняла серьёзный вид, сдвигая брови к переносице. Опять всё сваливается на её хрупкие плечи. А ведь, если разобраться, то больше и некому решать такие проблемы. Женщина передёрнула плечами, выходя из палаты. До нейрохирурги подруги шли молча. Оля обдумывала, что сказать Рыкову. А Нина не хотела её дёргать. —Чего у вас случилось? —спросила Арефьева, подойдя к ораве врачей, столпившихся у дверей кабинета заведующего нейрохирургией. —Он заперся, никого не пускает. —развернувшись лицом к супруге, ответил Брагин. —А чего Паша заперся то? —вдруг встрепенулась Полякова, которая захотела наконец узнать причину. —Юра?… —прозвучал резкий голос Кулыгина, после чего все врачи уставились на Шеймана. —Марину надо отключать… —опустил голову вниз нейрохирург, не веря в свои же слова. Арефьева слегка вздрогнула от этой повисли, что осталось замеченным только для Нины Дмитриевны, Валерии Владимировны и Александры Алексеевны. Женщина сделала несколько шагов вперёд, после чего приложила руку к двери. Стоило ей сказать одно, единственное слово, как Паша открыл ей. —Паш… —женщина не знала, как правильнее начать разговор, что бы суметь сдержать пыл Павла. —Они Маринку отключить решили! —что есть силы закричал Рыков, скидывая со стола Шеймана какие-то бумажки —Понимаешь?! Она умрёт! Оля, Марина умрёт! —Пашка, ты… —Арефьева поджала нижнюю губу, сдерживая слёзы —держись. Это тяжело, очень. —Зачем мне жить?… Ради чего? Ради кого?!… —сорвался на кричащий шёпот, опускаясь на колени. Мужчина не мог осознать того, что никто не даст ему ответ на этот вопрос. Его глаза тонули в лике Ольги, ищя необходимые ему слова. И та прекрасно это понимала, только что-то сделать, она ни в силах. Арефьева крепко обняла хирурга, которому сейчас тоже требуется помощь. Едва ощутимо по её лицу скатилась одинокая слезинка… —Ненавижу, ненавижу, ненавижу! —как заворожённый повторял мужчина, закрывая уши руками.***
—Какая сволочь решила меня отключить?.. —раздался хриплый голос Нарочинской, заставляющий всех замереть. Все, без исключения, обернулись, ожидая продолжения. Сначала подумали, что показалось. Паша же просто застыл, погиб на несколько секунд, а потом вновь вернулся к жизни. Его последняя надежда, которая буквально только что умерла, воплотилась в реальность. Мужчина, распихав всех вокруг, забежал в палату и присел рядом с супругой. Он схватил её за руку, начиная целовать каждый миллиметр бархатной кожи. Сердце, которое минуту назад было готово остановиться, колотилось с башенной скоростью. Марина открыла глаза… —Маринка, родная.. —слетело с его уст, вместе с крупными каплями сильных, мужских слёз. —Ты меня хорошо слышишь? Как тебя зовут, помнишь? —с другой стороны от Рыкова подбежал Шейман, не веривший своим глазам. —Рыков… —Помнишь, что с тобой случилось? —не унимался Юрий Михайлович. —Маме рассказал? —задала вопрос Марина Владимировна, разглядывая своих самых настоящих друзей, столпившихся в палате. —Марина, шутить — это моя обязанность! —возмутился Витя, смотрящий на неё с улыбкой до ушей. Не зря же он Ушаков.