***
Уже в тот момент, когда заклинатель из клана Цзинь отодвинулся и открыл глазам Лань Ванцзи лежащую на земле неподвижную фигуру, он знал, что всё кончено, ведь его драконье чутьё не улавливало столь хорошо знакомую духовную энергию, которую он и с такого расстояния обязательно бы почувствовал, даже заглушай её целая сотня заклинателей, а не двадцать. И всё же сейчас, опустившись перед телом на колени, Лань Ванцзи с надеждой обхватил чуть подрагивающими пальцами запястье Вэнь Нина. Ещё тёплое, но уже безжизненное. Лань Ванцзи аккуратно поднял тело, крепко прижал его к груди, запачкав чужой кровью светлые одежды, и с горечью подумал, что сейчас он впервые обнимает Вэнь Нина. А ведь его лучший друг любил прикосновения и ласку, таял, когда Вэнь Цин или Старейшина приобнимали его за плечи и ерошили аккуратно уложенные волосы. Просто из-за природной скромности сам он никогда их не инициировал, если только речь не шла о малыше А-Юане. А Лань Ванцзи просто был Лань Ванцзи. Он бы ни был против прикосновений к Вэнь Нину, ведь тот ему далеко не чужой, просто никогда об этом раньше не задумывался. И вот теперь уже стало поздно. Вороны нетерпеливо каркнули, словно торопя Лань Ванцзи поскорее покинуть поляну и оставить их один на один с их пиршеством. Юноша задумчиво нахмурился, а затем, придя вскоре к определённому решению, с помощью духовной энергии вытащил из мешочка цянькунь на своём импровизированном поясе придуманный Старейшиной талисман, который Лань Ванцзи нарисовал, чтобы сегодня обменять у знакомого фермера в Илине на пару кувшинов вина для наставника. Вот только фермер заболел и торговать на рынок не приехал. Вороны обиженно каркнули и торопливо покинули облюбованные ветви деревьев, когда талисман намертво прилип к стволу одного из них. Очередное гениальное творение Старейшины, призванное отгонять настырных птиц от полей с урожаем, показало себя на практике блестяще.***
Вэнь Цин так сильно любила младшего брата, что Лань Ванцзи был беспричинно уверен, что она уже знает о постигшей того трагедии, а потому всю дорогу к охранному пологу ожидал, что убитая горем сестра вот-вот выбежит к ним навстречу. Но этого так и не случилось. За годы, что Лань Ванцзи прожил на Луаньцзан, территория их поселения чуть увеличилась, а вместе с ней и полог, охраняющий его. И всё же, только вступив на жилую часть Мёртвой горы, острое драконье зрение без труда смогло чётко разглядеть тот самый склон, на котором он впервые увидел Вэнь Нина несколько лет назад. Юного, здорового, с пылающими от бега и волнения щеками. Этот вид отозвался острой болью в заледеневшем было сердце Лань Ванцзи, к которому был крепко прижат его мёртвый друг. Со стороны полей слышались голоса и смех Вэней, поэтому юный дракон отправился в противоположную от них сторону — к Дворцу усмирения демонов. Эксперименты Старейшины порой были шумными, а иногда и совсем слегка (по утверждениям самого тёмного заклинателя) опасными. Поэтому, несмотря на скромную площадь пригодной для жизни территории, Вэни постарались построить свои домики и разбить поля как можно дальше от пещеры. Когда Лань Ванцзи был вынужден из неё переехать в отдельное жилище, то к собственному удивлению долго не мог привыкнуть к тому, что со Старейшиной их по ночам теперь разделяет несколько десятков чжанов. Сейчас же он был этому рад, так как не был готов к встрече с Вэнь Цин. Лань Ванцзи хотел сначала найти гэгэ. Новость о смерти Вэнь Нина наверняка разобьёт Старейшине сердце. Но он — лучший друг Вэнь Цин. Ради неё он соберёт его осколки, на время скрепит их своей несгибаемой волей, а затем поможет Лань Ванцзи сообщить страшную весть своей подруге. Нет способа сделать это хорошо, больно будет в любом случае, но должно же присутствие близкого человека хотя бы немного помочь. Оставалось надеяться, что сегодня тот день, когда, несмотря на хорошую погоду, Старейшина занят своими исследованиями в пещере. Если же это не так, то Лань Ванцзи пошлёт тому талисман с сообщением, что он хочет поговорить наедине и так, чтобы об этом никто не узнал. Старейшину подобная просьба явно удивит, а возможно даже и напугает. Но он обязательно её исполнит. Лань Ванцзи был так физически истощён и морально подавлен, что погрузившись в свои мысли, стал невнимательным и лишь в самый последний момент смог избежать встречи с человеком, которого меньше всего сейчас готов был видеть. Вэнь Цин не была на полях с остальными. Вместо этого она, наслаждаясь тишиной, тёплым солнечным днём и тем, что все её родные, как она думала, были здоровы и не нуждались в лекаре, пила в одиночестве чай, сидя за столиком в скромной беседке, которую прошлой осенью Вэни возвели в подарок на день рождения для Старейшины возле лотосового пруда — самого красивого места на Луаньцзан. Даже несмотря на усталость, шаги Лань Ванцзи оставались почти беззвучными, поэтому Вэнь Цин не почувствовала его приближения. Она сидела вполоборота к тропинке, на которой замер Лань Ванцзи, а потому он имел возможность разглядеть её лицо, оставаясь незамеченным, так как её взгляд был направлен на вход в пещеру. Вэнь Цин не улыбалась, но было очевидно, что настроение у неё хорошее: не было привычной складки между бровей, а сердце её билось спокойно и ровно, ведь Лань Ванцзи и Вэнь Нин отсутствовали совсем недолго и было ещё рано за них волноваться. Он представил, как изменится это умиротворённое лицо, стоит ей только чуть обернуться, и вздрогнул от ужаса. Его нога слегка сдвинулась, и под ней раздался хруст сухой ветки. Находясь в самом сердце легендарной Горы Мертвецов под защитой неприступной магической стены и сильнейшего тёмного заклинателя в истории, Вэнь Цин чувствовала себя в полнейшей безопасности, а потому резкий звук её совершенно не напугал. Она спокойно поставила опустевшую чашку на стол, и с лёгким любопытством обернулась посмотреть на того, кто нарушил её покой. Сначала взгляд Вэнь Цин зацепился за лицо Лань Ванцзи, которое, судя по появившейся напряжённой складке меж двух изящных женских бровей, было далеко от своего привычного холодного выражения, затем скользнул ниже и… Если бы она не сидела, то почти наверняка упала бы. Лицо её стало бело-зелёным, губы затряслись, а звук панически забившегося сердца почти оглушал. Вэнь Цин подскочила со своего места и бросилась к ним, чудом не оступившись по пути. Оказавшись рядом, она с ещё большим отчаянием, чем совсем недавно это сделал сам Лань Ванцзи, схватила брата за запястье. И пришла к тому же страшному выводу. — Нет, — прошептала Вэнь Цин, — А-Нин… Ноги её подкосились и она начала медленно оседать на землю. Лань Ванцзи хотел подхватить её, но не мог — руки были заняты. Зато они были свободны у Старейшины, который подоспел вовремя, чтобы обхватить ими Вэнь Цин за талию и не дасть ей упасть. — Что случилось? — спросил он, переводя полыхающий алым взгляд с Лань Ванцзи на Вэнь Нина, а затем на Вэнь Цин, почти обмякшую у него в руках. — Кто это сделал? Где? — Мертвы, — тихо ответил Лань Ванцзи, — Там был отряд заклинателей из клана Цзинь. Я их всех убил. Их тела на поляне возле озера. Продолжая удерживать одной рукой Вэнь Цин, другой Старейшина аккуратно, чтобы тот не выронил Вэнь Нина, схватил запястье Лань Ванцзи. — Твоя одежда, кровь на ней… — Кровь не моя, одежда порвалась, когда я перевоплотился в дракона. Я не пострадал. А Вэнь Нин… Простите, я пришёл слишком поздно. Старейшина явно хотел что-то ему ответить. Скорее всего утешающе сказать, что Лань Ванцзи ни в чём не виноват. И не важно, что он не мог этого знать наверняка, так как Лань Ванцзи ещё не сообщил ему каких-либо деталей. Наставник всегда был к нему необычайно добр. Его губы уже разомкнулись, но не успели выпустить из себя слова. Услышав слова Лань Ванцзи, Вэнь Цин резко развернулась в объятиях Старейшины, схватила того за ворот чёрных одежд и потянула за него, вынуждая высокого мужчину наклониться так, что их лица оказались почти на одном уровне. — Исправь это, умоляю тебя, исправь! — закричала она, с отчаянием глядя ему в глаза. Старейшина ласково укрыл её руки своими. — Цин-цз… А-Цин, — тихо и печально произнёс он, не решившись в данной ситуации привычно обратиться к девушке, как к старшей сестре, — мы же обсуждали, что… — Прошу, верни мне моего младшего брата, — перебила его Вэнь Цин и Старейшина заметно вздрогнул. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, словно ведя безмолвный диалог. В наступившей тишине Лань Ванцзи различил за своей спиной топот множества ног. Скорее всего остальные жители Луаньцзан услышали крик Вэнь Цин и спешили узнать, что же произошло. — Хорошо, А-Цин, я верну А-Нина, обещаю.***
Вэнь Цин потребовала повторить обещание ещё дважды, прежде чем позволила бабушке Вэнь себя увести. Освободившийся от её хватки Старейшина тут же бросился к Лань Ванцзи и забрал у него Вэнь Нина. — Лань Чжань, ты точно не пострадал? — взволнованно спросил он. — Если есть раны, прошу тебя, не скрывай. Лань Ванцзи отрицательно покачал головой. — Я не пострадал. Есть лишь пара царапин. — Хорошо, — чуть успокоившись выдохнул Наставник, — тогда иди домой и обработай их, а я отнесу Вэнь Нина в пещеру и защищу его тело от изменений талисманами, а затем наведаюсь на поляну. Осмотрюсь. И допрошу трупы. — Я пойду с вами, помогу с Расспросом. Лань Ванцзи не хотел когда-либо снова оказаться на той поляне. Но он хотел помочь, хотел разобраться, за что те заклинатели убили Вэнь Нина. — Нет, — возразил Старейшина, а затем, наклонившись и понизив голос, чтобы никто больше его не услышал, добавил: — не факт, что отряд был только один. Я велю лютым мертвецам прочесать гору. И мне будет спокойнее, если ты останешься здесь охранять всех, пока я не вернусь. Мысль, что с врагами может быть не покончено, и кто-то ещё может пострадать, встревожила Лань Ванцзи. — Не бойся, — успокоил его наставник, — если незванные гости явятся, ты об этом тут же узнаешь, так что ступай к себе, обработай раны и отдохни, но будь при этом начеку. Я отправлю тебе сообщение сразу же, как только что-то узнаю. Сказав это, Старейшина развернулся и понёс Вэнь Нина во Дворец усмирения демонов.***
«Прошу, верни моего младшего брата!» Эти слова преследовали Вэй Усяня всю дорогу до злополучной поляны. Два голоса, женский и мужской, повторяли их снова и снова, то по очереди, то наслаиваясь друг на друга, то сливаясь в один. И каждый раз они рвали его сердце на куски. Женский голос принадлежал, разумеется, Вэнь Цин. А мужской — самому Вэй Усяню. Десять лет назад он первым произнёс эту фразу, которая теперь связывала два худших дня в его жизни. Вэй Усянь не знал, специально ли Вэнь Цин выбрала именно эти слова, чтобы убедить его совершить невозможное. Она знала, что умоляет о невозможном: они уже обсуждали это, когда с растущим отчаянием наблюдали, как жизни сначала Вэнь Тэна, а затем и Вэнь Синь постепенно подходят к концу. И всё же она умоляла, используя те самые слова, которым Вэй Усянь не мог отказать. Нет, вряд ли это было специально. Подобные жестокие манипуляции не характерны для Вэнь Цин. Но даже если она таким образом решила напомнить о долге Вэй Усяня перед ней, то не ему её судить. Он никогда до того дня не называл Цзян Чэна братом. Чаще всего тот был просто Цзян Чэном. Иногда А-Чэном, когда Вэй Усяню хотелось его подразнить. Изредка проскальзывало и обращение «шиди». А вот «диди» — никогда. Но, умоляя Вэнь Цин запятнать свои золотые руки целителя превращением его в инвалида, Вэй Усянь впервые назвал Цзян Чэна младшим братом. И он до сих пор не уверен, что именно им тогда двигало: желание успеть сделать это, пока Цзян Чэн ещё жив (ведь если бы Вэнь Цин отказалась, то тот бы вскоре обязательно зачах и умер) или же осознание, что слова «младший брат» вызовут у целительницы ассоциацию с А-Нином, который являлся её главной слабостью. Он так же давно являлся и слабостью самого Вэй Усяня. И то, что он пока не знает, как его вернуть, сводит с ума. Открывшийся на поляне вид ненадолго вытеснил эти мысли из головы. Двадцать свежих мертвецов. Они были убиты быстро — мечи большинства из них находились в ножнах. И бескровно. Даже в звериной ипостаси, когда Лань Чжань вряд ли себя полностью контролировал, он оставался верен себе. Вместо того чтобы задрать врагов клыками и когтями, этот брезгливый чистюля задушил часть из них своим мощным хвостом, а других, судя по всему, раздавил мощнейшим потоком чистой духовной энергии. «Правильно, — зло подумал Вэй Усянь, — нечего брать всякую гадость в рот». Увидев талисман, отгоняющий птиц, тёмный заклинатель печально вздохнул. Его мальчик такой добрый! Старейшина Илина не был бы таким на его месте. Подойдя к трупу лидера отряда, которого он опознал по самым вычурным мечу и одеяниям, Вэй Усянь опустился на корточки и, зловеще усмехнувшись, произнёс: «На что же ты рассчитывал, придя сюда? Шансов выжить у тебя не было. Да и смерть не является освобождением, когда ты ухитрился ТАК разозлить меня. Неужели пример Вэнь Чао не был достаточно красноречивым?». Труп, разумеется, не ответил. Пока. Пронзительно запела Чэньцин, вытягивая из мертвеца воспоминания, что содержали ответы на все волнующие её хозяина вопросы.***
Других отрядов не было. Эту хорошую новость Вэй Усянь сообщил Лань Чжаню, отправив тому записку при помощи талисмана. Поселение в безопасности, а значит пора заняться Вэнь Нином.***
Двенадцать лет назад. Во время подъёма на Луаньцзан Вэнь Синь внезапно стало плохо, поэтому, когда они наконец добрались до вершины, Вэй Усянь отдал в распоряжение докторов служившую ему домом пещеру, чтобы они могли заняться больной в относительно пригодном для жизни месте. Всё своё время Вэнь Цин отдавала уходу за Вэнь Синь, и из-за этого ощущала вину перед младшим братом, которого не могла никак поддержать после смерти их отца. Все остальные тоже были заняты: разбирали вещи, строили временные дома, приводили местность вокруг в порядок. Один Вэй Усянь, которого Вэни стеснялись и не подпускали к работе, слонялся без дела. Его Вэнь Цин и попросила приглядеть за братом, надеясь, что весёлый и общительный юноша сможет расположить к себе робкого Вэнь Нина. Вэй Усянь с радостью согласился, но вскоре обнаружил, что не знает, где искать ребёнка. В толпе упорно трудящихся родственников его не оказалось. Пришлось отправиться на поиски. Мальчишка, к счастью, нашёлся быстро, Вэй Усянь даже не успел толком запаниковать, как увидел маленькую фигурку, притаившуюся среди деревьев недалеко от места, где его родные разбили временный лагерь. У Вэй Усяня ещё не было возможности присмотреться к Вэнь Нину, так как робкий восьмилетний ребёнок со дня их знакомства постоянно прятался либо за спиной старшей сестры, либо бабушки. Лишь один раз краем глаза Вэй Усяню довелось увидеть его целиком: когда он только привел беглых Вэней к подножию Луаньцзан и стал подниматься с ними на вершину, Вэнь Нин, к приятному удивлению Вэй Усяня, храбро попытался встать перед сестрой, чтобы загородить её от возможных опасностей, подстерегающих их на легендарной горе мертвецов. Вэнь Цин, правда, этот поступок не оценила, и тут же, схватив брата за ворот одежд, задвинула его обратно к себе за спину. Мальчик оказался хорошенький: большие чёрные глаза, длинные ресницы, нежные черты лица, белоснежная кожа, которую чёрными изломанными линиями изрисовывали тени от переплетающихся над его головой веток. Голос у Вэнь Нина тоже был приятный: тихий и мелодичный. Им он певуче рассказывал сказку искусно вырезанному из дерева дракончику, обвивавшемуся вокруг длинной палочки, которую мальчик сжимал в правой руке. Вэй Усяню было интересно, что именно говорил игрушке Вэнь Нин, поэтому он сделал несколько шагов вперед, чтобы лучше слышать рассказ. — … заклинатели несколько часов сражались с гигантской черепахой. Один, позволив чудовищу себя проглотить, терзал её изнутри и не давал спрятать мягкое уязвимое тело в неприступный панцирь. Другой обвил вокруг толстой черепашьей шеи пропитанную духовной энергией струну, и изо всех сил стал душить чудовище, торопясь покончить с делом как можно быстрее, чтобы скорее вытащить возлюбленного из пасти черепахи… Заслушавшись, Вэй Усянь сделал ещё один непроизвольный шаг вперед и наступил на сухую ветку, которая громко хрустнула под его сапогом. Вздрогнув от неожиданности, Вэнь Нин обернулся на звук. — Привет, — с дружелюбной улыбкой поздоровался Вэй Усянь. Вэнь Нин какое-то время молча разглядывал потревожившего его мужчину, и с каждой секундой его глаза становились всё больше и испуганней. В какой-то момент мальчик торопливо поднялся и бросился бежать в противоположную от Вэй Усяня сторону. «Неужели я настолько очаровательный, что при виде моего лица, он испугался и убежал?» — усмехнувшись подумал Вэй Усянь, потерев подбородок. Когда пальцы коснулись лица, улыбка юноши стала ещё ярче: наконец, дотронувшись привычным жестом до подбородка, он почувствовал пальцами мягкость кожи, а не успевшую изрядно надоесть шершавость бинтов. Сегодня утром, прежде чем отправить его к брату, Вэнь Цин сняла обмотанные вокруг его головы тряпки. Возможно поэтому Вэнь Нин сейчас в страхе и убежал: ему ещё не доводилось видеть лица Вэй Усяня и он, скорее всего, решил, что к нему подкрался какой-то чужак. Вэй Усянь не спеша отправился в ту сторону, где скрылся испуганный мальчишка. Он не боялся, что Вэнь Нин убежит далеко: их крошечное поселение окружал мощный защитный барьер, сквозь который можно пройти только в сопровождении Вэй Усяня. В будущем, если Вэни решат здесь подзадержаться, ему придётся разработать для них пропускные жетоны. Вряд ли многие решат ими воспользоваться, ведь сразу за защитной стеной их поджидают злобные мёртвые твари, а чуть подальше, в Цишане, уже твари живые, но это вопрос вежливости: люди должны чувствовать себя здесь дорогими гостями, а не пленниками. Вэнь Нин, уже успокоившийся, с виноватым выражением лица ждал его за ближайшим поворотом. Выставив вперед безоружные руки, Вэй Усянь заговорил обычно несвойственным ему тихим и спокойным голосом: — Ещё раз привет. Ты, наверное, не узнал меня, так как с момента нашего знакомства и до этого дня моё лицо было скрыто бинтами. Это я привёл тебя и твою семью на Луаньцзан. Меня зовут, — тут Вэй Усянь не смог сдержать лёгкой ностальгической улыбки, — Юаньдао. — А? — Вэнь Нин растерянно моргнул, а затем поспешил склониться в вежливом поклоне: Я — В-Вэнь Нин. П-простите, что так внезапно с-сбежал. — Ты заикаешься? — не смог удержаться от вопроса удивлённый Вэй Усянь. — Но я слышал, как ты рассказывал историю деревянному дракончику, твоя речь была безупречной. Вэнь Нин, покраснев, опустил взгляд на зажатую в руке игрушку. — Я рас-ссказывал её не д-дракончику. А отцу. К-когда я разговариваю с ним или с с-сестрой, то я не заикаюсь. П-просто, — красивое лицо слегка скривилось от усилий сдержать подступающие к глазам слёзы, — у отца п-пока ещё нет поминальной таблички, а этот вырезанный им д-дракончик — единственное, что я смог в-взять из дома на память о нём. Покидали они свою деревню в спешке и брали с собой только самое необходимое, чтобы легче перенести долгий путь, ведь лошадей у них было совсем мало. Сердце Вэй Усяня болезненно сжалось: его переполнили нежность и сочувствие к этому мальчику, а также почему-то тоска по оставшимся на Пристани Лотоса многочисленным шиди, большинство из которых были лишь чуть старше Вэнь Нина. Вэй Усянь опустился на землю, укрытую сухими чёрными листьями, и похлопал ладонью рядом с собой, предлагая Вэн Нину присоединиться. Мальчик послушно сел возле него. — Мне очень жаль, что твоего отца не удалось спасти. Прости, что не успел прийти на помощь пораньше. Вэнь Нин отрицательно замотал головой. — В-вам не за что просить п-прощения. Т-тем более, что вы с-спасли всех остальных, — воскликнул он, а затем, смутившись собственной эмоциональности, тихо добавил: — спасибо. Вэй Усянь не умел принимать благодарность, тем более такую искреннюю, а потому поспешил сменить тему. — Ты разговариваешь так хорошо со своей семьёй, потому что тебе спокойно рядом с ними. Почему бы тебе не потренироваться общаться с малознакомым человеком, вроде меня. Я буду рад поговорить, я крайне общительный! — Я не самый интересный ч-человек, господин Юаньдао, — признался Вэнь Нин. — Вам будет со мной с-скучно. — Шутишь? Ты уже лучший мой собеседник за последний год! Вэнь Нин недоверчиво посмотрел на него. — Правда, признаюсь, что этот год мне компанию составляли в основном лютые мертвецы и твоя сестра, которая прекрасна и восхитительна, но любит колоть меня иголками и поить горькими настойками из трав. Робкая улыбка тронула губы Вэнь Нина. С тех пор они стали понемногу общаться каждый день, выбрав местом для своих разговоров тот уголок среди деревьев, где Вэй Усянь впервые окликнул Вэнь Нина. Один без умолку рассказывал о нечисти, учил как с ней бороться, вспоминал интересные случаи во время ночных охот. Другой делился воспоминаниями о родителях, восхвалял сестру и с каждой новой встречей с поразительной скоростью привязывался к своему собеседнику всё сильнее, так что к концу третьего дня уже считал Вэй Усяня чуть ли не старшим братом. Однажды Вэй Усянь не выдержал и, слушая очередной рассказ мальчика об их с сестрой детстве, потрепал Вэнь Нина по волосам. Тот мгновенно замолчал и шокировано поднял испуганные глаза на застывшую у его лба руку. Вэй Усянь поспешил её убрать. — Прости, — растерянно произнёс он, — я очень тактильный человек, и всё время забываю, что кому-то прикосновения могут быть неприятны. Хотя Вэй Усянь не раз видел, как Вэнь Цин и бабушка Вэнь с разной степенью нежности, но всегда с любовью тискали мальчика каждую свободную от ухода за Вэнь Синь минуту, словно пытаясь извиниться за то, что не могут проводить с ним больше времени в эти тяжелые для всех дни. И Вэнь Нин с удовольствием принимал от них ласку. Но то были его бабушка и сестра. Возможно, Вэй Усянь переоценил степень их с мальчиком близости. — Ваша рука тёплая, — тихо прошептал Вэнь Нин, касаясь пальцами того места, где ещё совсем недавно были пальцы Вэй Усяня, а затем шокировано воскликнул: — Вы живой! Вэй Усянь растерянно моргнул. — Разумеется, я живой. А ты думал, что нет? — Ну да, — тут же ответил Вэнь Нин, — все знают, что вы год назад погибли в битве с Черепахой-Губительницей. Мороз пробежал по коже Вэй Усяня. Этот мальчик откуда-то знал его. — Вэнь Цин назвала тебе моё настоящее имя? Или Вэнь Тэн? Оба однажды поклялись хранить тайну Вэй Усяня, и он был искренне уверен, что их слова чего-то стоят. А сейчас выясняется, что доверял напрасно. Лёд ужаса в крови тут же растаял под пламенем резко вскипевшего в сердце гнева. Вэнь Нин испугался голоса и выражения лица Вэй Усяня, а потому вновь, впервые за несколько дней, начал заикаться. — Н-никто из них! Я с-сам вас узнал! — Откуда? — недоверчиво спросил Вэй Усянь. — В тот г-год, когда в-вы выиграли турнир л-лучников, я б-был в Цишане. Отец и сестра в-всё время п-проводили с д-другими лекарями, а я д-должен б-был проводить время с другими детьми, но… Вэнь Нин смущённо отвёл взгляд, и Вэй Усянь понял, что с ровесниками у тихого мальчика общение не заладилось. Тепло и нежность вновь поселились в его сердце, остудив гнев. Вэй Усянь ободряюще улыбнулся. — Мне с ними не нравилось, поэтому я стал тайком убегать на стрельбище, чтобы потренироваться в одиночестве, — приободрённый улыбкой Вэнь Нин уже без заикания продолжил свой рассказ. — Я очень люблю стрельбу из лука, поэтому пришёл посмотреть соревнования, хотя мне вроде как было не положено там находиться. Тогда я впервые и увидел вас, молодой господин Вэй. Детям возраста Вэнь Нина не то чтобы запрещалось посещать заклинательские соревнования, порой родители их с собой всё же брали, чтобы они, насмотревшись на лучших молодых господ мира заклинательства, потом дома с удвоенным усердием тренировались, чтобы в будущем достичь схожих успехов. Но это было скорее исключением, чем правилом. Взрослые приходили на подобные мероприятия, чтобы выпить, поесть и посплетничать, наладить связи и всё это, наблюдая одним глазом за интересным, но порой кровавым и жестоким зрелищем, не предназначенным для совсем уж юных зрителей. — Трибуны находились довольно далеко от поля, — заметил Вэй Усянь, — ты не мог меня с них хорошо рассмотреть. При этом он вспомнил их первую встречу после того, как Вэнь Цин сняла с его лица бинты. Вэнь Нин, если судить по его испуганным (словно призрака увидел) глазам, узнал Вэй Усяня моментально, словно действительно хорошо знал, как тот выглядит. — У меня очень хорошее зрение, а делегация ордена Юньмэн Цзян перед началом соревнования стояла очень близко от того места, где я находился, — ответил Вэнь Нин. — Вас было прекрасно видно. И… слышно. Вы так весело со всеми общались, подшучивали и так подбадривали, тех кто нервничал… Вэй Усянь с тоской вспомнил группу сгрудившихся возле него взволнованных шиди, многим из которых впервые предстояло показать свои умения на публике за пределами родного ордена. Даже Цзян Чэн в тот день очень сильно нервничал, хотя и изо всех сил старался этого не показывать. Вэй Усянь тогда с удовольствием удвоил свои обычные усилия по поддразниванию брата, чтобы отвлечь его от плохих мыслей и сменить волнение привычным раздражением, с которым Цзян Чэн умел справляться куда лучше. Вэнь Нин глубоко вздохнул, а затем со всей искренностью произнёс: — Я так рад, что вы живы, молодой господин Вэй! Ради безопасности того немногого, что осталось от ордена Юньмэн Цзян, Вэй Усяню следовало бы пригрозить ребёнку, запугать его так, чтобы он тут же от страха позабыл его имя, но вместо этого он ограничился просьбой: — Не называй меня так. Никто больше не должен узнать моё настоящее имя, иначе люди, которых я люблю больше всего на свете, могут пострадать. Помимо тебя, только Вэнь Тэну и Вэнь Цин известна моя тайна. И они оба уже дали мне клятву, что унесут это знание с собой в могилу. А-Нин, ты можешь пообещать мне то же самое? Вэнь Нин тут же с энтузиазмом кивнул. — Клянусь, что никому и никогда не раскрою ваше имя. Вэй Усянь улыбнулся: он верил этому ребёнку. — Поразительно, что ты продолжал общаться со мной, даже считая меня лютым мертвецом! Ты, оказывается, весьма отважный юноша. Эти слова, призванные подбодрить и немного развеять чересчур мрачную и торжественную атмосферу, которой теперь, когда клятва была дана, больше не должно было быть между ними, отчего-то расстроили Вэнь Нина. — Это не так, господин Юаньдао. Просто очевидно, что вас ко мне подослала сестра. А значит, мне вы ничем не угрожаете. Но вообще, я очень боюсь. Вэй Усянь нахмурился. — Чего ты боишься? — Обещаете не рассказывать сестре? — Обещаю. Молчание за молчание. Вэнь Нин опустил взгляд, словно отчаянно стеснялся предстоящих слов, и начал перечислять: — Я боюсь спать, потому что мне кажется, что кто-то ночью сожжёт мой дом. Я боюсь есть, потому что моя еда может оказаться отравленной, как когда-то случилось с едой Синь-цзе. Я боюсь дышать, ведь и воздух можно испортить вредным порошком. И лютых мертвецов с призраками я тоже боюсь. С каждым новым словом его голос дрожал всё сильнее, а глаза, под которыми Вэй Усянь наконец разглядел синяки от недосыпа, увлажнились. «Такой маленький, — с горечью подумал он, — а уже не понаслышке знаком со столькими способами отнять чью-то жизнь». Мысли о том, что внезапная болезнь Вэнь Синь вызвана ядом, он решил отложить на потом. Вэй Усянь взял мягкую тёплую ладонь ребёнка в свою и осторожно, но крепко сжал. — Даю тебе свою клятву в обмен на ту, что ты мне дал недавно: пока я рядом, ни мёртвые, ни живые не посмеют навредить тебе. Вэнь Нин поднял взгляд, внимательно посмотрел на Вэй Усяня, а затем, чуть расслабившись, доверчиво улыбнулся.***
Вэй Усянь взял его жёсткую, начавшую коченеть ладонь в свою и крепко отчаянно сжал. — В отличие от тебя, я не смог сдержать своего обещания. Прости. Посиневшие губы не изогнулись в привычной скромной улыбке, не произнесли утешающих слов. Вэй Усянь отпустил ладонь Вэнь Нина, поднялся со своего места и вышел из пещеры. Он обязан всё исправить.