***
Вдалеке послышался шум. Обоз со скрипом продирался сквозь дорогу, то и дело вязнув колёсами в снегу. Громкие шелчки раздавался по лесу, когда вожжи хлестали лошадиные бока. Скрежетение наростало медленно, но неумолимо. Из-за деревьев показалась повозка — серая от старости, запряженная двойкой, а крыша её была покрыта черно-белой клетчатой парусиной. За ней стройным рядом шли еще две — точно такие же, набитые до краев. Прицел обшарпанного темерского арбалета смотрит прямо в висок кучера. Еще минута, и вереница выйдет из поворота, еще минута — и череп кучера украсят две неровные дыры. Вернон спустил крючок, болт попал в цель, и мёртвое тело тяжелым грузом рухнуло с козел, упали вожжи, встали кони. Конвоиры остановили скакунов и обнажили мечи. Половина из них обернулась в сторону Роше, и тут же была застана в расплох, когда Бьянка со своими бойцами перерезала горло нескольким Нильфгаардцам. Вражеских солдат оказалось больше, чем Вернон ожидал — намного больше. Черной тучей они кружили вокруг череды, пытаясь схватить или заколоть налетевших на них грабителей, которым, очевидно, не помешала бы помощь. Выпустив еще несколько арбалетных стрел в головы он устремился вперед, обнажая полуторный меч. Бойня оказалась не легкой — скрип металла, лязганье мечей, ржание сбегающих из упряжи лошадей и хрипы раненных смешивались в один безобразный звук. Последний солдат упал, пораженный стрелой. Тонкой эльфской стрелой, с пестрым пером хищной птицы на оперении. Только не это. Пусть то, что он сейчас видит, окажется бредовым видением в лихорадочном сне. Перед ним вновь стоял Йорвет, удивленно поднявший бровь. Лицо его было украшено ранами, оставленными темерцем десять дней назад, а выцветшая целеная стеганка была порвана. Особенно сильно это было заметно по кривому рассечению ткани от таза до самого подола. — Не думал, что мы встретимся вновь, Вернон. — Не притворяйся. Я не сомневаюсь, что ты шел за мной по пятам, что бы найти этот путь. — С чего бы мне? — А с того, что вы, лесные крысы, ничего не можете сделать сами. Даже добыть косулю, да, Йорвет? Я смотрю, твои раны от моего ножа так и не зажили, — Вернон сложил руки на груди, осматривая противника сверху вниз. — В тот раз тебе просто повезло оказаться сильнее. Вы, Dhoine, прямо как звери, понимаете только язык силы. Но сегодня такого не будет. Вас всего четверо, а нас семь, — В отличии от Роше, Йорвет, казалось, был полностью спокоен: видимо, он был уверен в том, что заберет все награбленное себе. Ну, или же у белки просто не было сил выражать на своем лице что-то еще. Роше окинул взглядом всю ту гурьбу скоя'таэлей, стоявшую за Атаманом. Они, как и сам Йорвет, выглядели не лучшим образом: бледная от холода и голода кожа словно висела на острых костях черепа. Не смотря на это, у них действительно было преимущество: их всех было почти в два раза больше. Биться с белками один на один было не так просто, как нападать из засады на Черных. — В этот раз ты победил, — Вернон выцедил это из сжатых от раздражения зубов. — Забирай, можешь подавиться. — Очень любезно, Роше. Может, и шеврон свой отдашь? Тебе он все равно больше никчему, — Йорвет протянул руку, желая дотронуться до блестящих белых лилий на груди у Темерца, но не успел. Вернон толкнул его в плечо, другой рукой рефлекторно прикрыв Бьянку, стоявшую рядом. — Забирай то, что получил, и уходи, пока цел, — почти прорычал Роше, все еще не опуская второй руки. Наверное, еще одна выходка эльфа, и он бы не удержался от драки. Но этого не случилось: Йорвет приказал своим бойцам уходить. Как только белки ушли, забрав с собой все ящики с провизией, все трое бойцов обернулись на Вернона. На их лицах стояла оторопь, почти отчаяние. То, что обещало принести им прокормление, только что ушло в цепких беличьих лапах. Они понимали, что это конец. Роше обуяли угрызения: стоило прикончить этого выродка еще тогда, на поляне. О чем он думал тогда? Он думал о последствиях, которые свалились бы на его немногочисленный отряд после его убийства, и вот — он пожинает последствия своего мнимого гуманизма. И если бы поплатиться за свою ошибку пришлось бы лично ему, это не было бы проблемой вовсе. Из-за глупой пощады старого врага его люди будут голодать, будут погибать. В жизни солдат это было обычное дело — за ошибки командира положат головы обычные бойцы, таков закон войны. И несмотря на привычность, менее прискорбным это не становилось. — Вернон? — Бьянка смотрела на него, нахмурив брови. — что нам делать? Еды не осталось. Для охоты не время, и не будет ближайшую неделю. Знаешь, мы могли бы... — она замолкла, так и не сумев придумать выхода, и видя смятение своего капитана. — Отведи всех обратно. И забери моего Велеса. Без лишних слов она приказала бойцам следовать за ней. Роше помнил, что одна из упряжных лошадей убежала в лес.***
Высокие тонкие деревья поднимались к самому небу, скрипели под собственной тяжестью и скрип этот отдавался эхом в черепной коробке. Куда не посмотри, каждый угол и каждая грань - все до жути одинаковое, из раза в раз повторяющееся, сливающееся в безотрадный хоровод Как вообще нужно звать коней? — Лошадь?! Лошадь! —Крикнул Вернон в туманную пустоту, и услышал свой голос, эхом отразившийся от леса. Никого. Только он сам, наедине с собой, в этой роще. Черные ветви, словно обглоданные кости, тянулись своими деревянными руками по сторонам, сужаясь, пытаясь сомкнуть его, ухватить и не выпустить. Тишина стояла такая, что в ушах начало свистеть. За спиной с неожиданным треском с ветки вспархунула сова, и хлопая крыльями улетела вглубь леса, скрывшись от его глаз. Среди деревьев стояла лошадь. Черная, как смоль, она была совсем неподвижна, уткнувшись в снег мордой. Невысокие вздымающиеся облака снега роились в её ногах, словно пар горячей земли. — Вот ты где, девочка, — Вернон не был уверен, что это кобыла. Лошадь медленно подняла шею вверх, когда услышала Роше. Смотрела прямо на него. Движения её были медлительными и плавными, как мановение ветвей на ветру. — Иди ко мне, красавица. Я тебя не обижу, — Он сделал медленный шаг ей навстречу. Наклонил голову вбок, посмотрев под неё. Угадал. Девочка. Лошадь тихо топнула копытом и повела ушами, когда Вернон стал медленной украдкой подходить. Роше не смотрел ей в глаза. Вдруг понял, что сгорбившись и медленно крадясь он напоминает скорее волка, преследующего добычу, чем доброжелательного человека. Особенно для лошади. Медленно распрямившись сделал еще пару шагов — кобыла все так же непривычно спокойно стояла, почти не двигаясь. Вернон похлопал по штанам, нащупывая мешочек с сухарями. Черт. Он отдал их Бьянке еще утром. — Ну же, не бойся, дай мне подойти. Ветер играл с короткой черной гривой, холодными порывами вплетая в неё снежинки. Она не пыталась убежать или взбрыкнуть, лишь обмахивалась хвостом, и смотрела в сторону, совсем не обращая внимания на Вернона. Когда он подошел, Лошадь даже не дернулась. Роше медленно погладил её по носу, а потом взялся рукой за недоуздок. Довести её до лагеря оказалось не так уж сложно — она доверчиво шла вместе с ним. Оказавшись на месте Вернон встретил недоумевающие взгляды своих бойцов — они явно ждали, что он добудет что-то, что сможет прокормить их хотя бы пару дней, а не приведет еще один голодный рот. Впрочем, Роше не торопился объясняться, лишь подозвал Януша, приказав ему взять тряпку и следовать за ним. — Ты же конюший сын, так? Как думаешь, хорошая лошадь? — Роше обратился к солдату, когда они отошли достаточно далеко от — Ну... нет. Обычная упряжная кляча. — Вот и я такого же мнения. Подержи поводья, — сказал Вернон, передав ремни. Он обошел лошадь с боку, погладил мягкую шею и нежно почесал за ухом. — прикрой ей глаза. — Януш послушно накинул ветошь, взятую по приказу командира. Как только на лоб кобылы упала тряпка, Роше вынул меч из ножен, размахнулся, и точным, свистящим движением ударил кобылу в шею. Лезвие вошло глубоко, разрубив почти до самой кости. Лошадь содрогнулась от боли и упала, гулко ударившись об землю. Хриплый тихий звук вырвался из перерезанной трахеи, а вместе с ним сломанное свистящее дыхание. Кровь багровым ключом била из рассеченной артерии, с отвратительным бульканьем текла изо рта на белоснежную гладь, забрызгивая подол Темерского мундира. — Тише, девочка, тише, — Вернон припал на колени, ласково трепая её гриву. Ему никогда не нравилось смотреть на мучения животных. Конские ноздри перестали раздуваться, а грудь опала. Роше снял тряпку, заглянув в темные глаза, а потом поднял голову на Януша. Он стоял, кажется, замерев от шока, глаза его округлились, а кожа побледнела. — Никогда не видел, как забивают скот? — Вернон убрал меч обратно в ножны, вместо этого вытащив нож, чтобы подрезать места, не рассеченные мечом. Мыщцы неохотно расходились под лезвием, но уже скоро из под них показалась белая, сверкающая от жидкости кость. пришлось ударить по рукояти стоящего вертикально ножа, что бы разделить два шейных позвонка. — Видел, но... Конь это д-другое, — он нервно замялся, отступив от тела. Вернон понимающие кивнул. Лошадь, в первую очередь, всегда считалась другом, символом силы и свободы, а не мясом. Острие в его руках прорезало толстое серое веретено, что покоилось в канальце позвонков. — Такова моя роль капитана — идти на все ради своих людей. Мы не умрем с голоду, а вопросы морали - второстепенное. — Сказал он, встав с земли, держа отрезанную лошадиную голову за спутанную черную гриву, — позови остальных, скажи, что сегодня у нас будет ужин. И помоги разделать тушу.***
Дым горящих дров уходил высоко в темноту, а вокруг него кипел праздник: эльфы бурно и радостно отмечали маленькое пиршество, за обе щеки уплетая яства: сухари, вяленое мясо и крупа — рацион нильфгаардских солдат теперь кормил кучку скоя'таэлей. Невероятно вкусная курица, говядина и крольчатина словно таяла во рту после длительной голодовки, а в котелке бурлила перловая каша. — Это тот самый Dhoine, о котором вы рассказывали? — к Йорвету обратилась Ингрид, самая младшая эльфка в отряде. — Именно. Самый мерзкий ублюдок, которого мне довелось встретить, — Йорвет укусил шмат вяленного мяса, жадно и спешно жуя. Боль в горле все еще не отступала, но даже она не помешала белке наслаждаться едой. — Выглядел... угрожающе. Понятно, почему за столько лет вы с ним так и не разделались, — Она убрала светлые тонкие волосы с лица, и с охотой укусила сухарь, укрытый ломотем мяса. — Это ты на что намекаешь? Неужели испугалась? —Эленель, сидевшая рядом, просто не смогла оставить такое без внимания. Однако, голос её не был возмущенным, напротив, отстраненным и как будто бы брал на слабо. — Нет, я имела ввиду... не стоило дразнить их, как цепных псов. Все могло бы закончиться и по другому, — Ингрид замялась. — Ты видела его раз в жизни, а уже боишься. Может, с такими мыслями тебе вообще не стоило присоединяться к скоя'таэлям? — Йорвет скривился. — В тот раз он ведь отобрал у вас косулю? Силой? Если он смог сделать это в одиночку, то наверное, его все же стоит опасаться... — Bloede Arse, заткнись, пока я не треснула тебя чем-нибудь тяжелым. Если ты так дрожишь от их вида, то возвращайся обратно в города, может, там тебя... - на этот раз Эленель просто не смогла сдержать себя, готовая загрызть младшую здесь и сейчас. — Прекратите обе, — рявкнул Йорвет, желая остановить начинающуюся перепалку. Обе эльфки замолчали. Перечить Атаману не хотелось никому — все прекрасно знали, что его не стоит злить. Молчание простояло в морозном воздухе всего минуту, вновь сменившись бурной болтавней. В огне догорали поленья, а где-то в глубине леса завывали волки.