Ирка с Птицей

       Олег, честно, не знает, что ему делать. Адвокат Сереги говорит, что ничего толком на него и нет — ну, поехал он головой на фоне всего этого безобразия в городе, ну, раздобыл где-то себе костюм под Чумного Доктора и вступил в бой с доблестным представителем правопорядка. Но нет ни. одного. чертова. доказательства, что он — Чумной Доктор, что был им с самого начала. — Выпустить его можно хоть сейчас, голубчик, — говорит спокойно Вениамин Самуилович, — но сколько жизней он после этого сгубит? — А если я буду присматривать? — спрашивает Олег. Дорога к палате Сереги за это время стала почти привычной, обыденной почти — часть рутины, так сказать. Умыться, одеться, дойти до палаты Сереги, попытаться разобраться, кто с ним говорит. А там уж — вариативно. — Вы поставите на кон жизни ни в чем неповинных людей на то, что сможете присматривать за ним круглосуточно? — поднимает брови Вениамин Самуилович. — Весьма… самоуверенно с вашей стороны. — Я могу нанять людей, — хмурится Олег. — Но оставлять его вот так, когда ему даже его тело не принадлежит… когда у него нет ничего своего, не за что зацепиться… не могу. — Нет ничего своего, — повторяет медленно Вениамин Самуилович. — А ведь это даже может сработать. Дать Сергею зацепиться за что-то “свое”. Вас он якорем уже считает. Но нужно еще и что-то… более материальное. Что-то, что он может подержать в руках, потрогать, так сказать. Вас же… вас же он не может… Он неопределенно ведет рукой, и Олег хмыкает: — Нет. Мы с ним почти братья. Да и не замечал я в нем… романтических чувств к себе. — У Сергея, — кивает Вениамин Самуилович. — А у Птицы? Он же к рукам вашим так и льнет. И с этим спорить было нельзя, потому что, да, льнул Птица к его рукам, но не… не как к любовнику. Птице хотелось уюта, тепла, защищенности, а Олег в представлении любой из версий Разумовского хотя бы один из этих пунктов вытягивал. Но спорить… всё же не понятно, что там в голове у Сереги бродит и бултыхается. — Птица пока ко мне романтических чувств тоже не проявлял, — хмурится Олег. — Но… — В будущем, если они проявятся, мы сможем скорректировать лечение с их учетом, — кивает Вениамин Самуилович. — Когда там адвокат вашего друга ходатайство о снятии обвинений подаст?.. — Уже подал, — вздыхает Олег. — Думаю, примерно сейчас с Сереги все обвинения и снимают. — Остаюсь только я, — кивает Вениамин Самуилович. — Думаю, молодой человек, вы понимаете, что деньги мне обещать бесполезно. Мне, скорей, любопытно понаблюдать за… процессом и прогрессом. Сергей довольно занимательная личность и без второй сущности в его разуме. И я хотел бы продолжать лечение, а вы… — Я буду его контролировать, — кивнул Олег. — Любую из его версий. — Что же, — вздохнул Вениамин Самуилович, — тогда… приступайте. Контролируйте. И останавливается в трех шагах от двери в палату. А за дверью Серега. Или Птица. Олег вздыхает. За дверью — Разумовский, его друг с детства, брат не по крови, но в чем-то большем, чем кровь. Вот кто там. Остальное — вариативно.