Ирка с Птицей

       Ирка не просыпается, нет, ей для этого слишком мягко, тепло и комфортно, но телефон из под подушки вытаскивает, тыкает по памяти и говорит сонно: — Майор Ирина Гром слушает. Она вчера сонная была уже под конец, когда они выбрали проект, и Разумовский на два голоса уговорил ее остаться в гостевой комнате, точнее Сережа уговаривал, а Птица так мягко касался локтя, спины, направлял, вел туда, где ее ждал удобный матрац, теплое одеяло, пижама удобная в заводской упаковке и Разумовский, остановившийся ровно на пороге, смотрящий жадно и горячо желтыми глазами и тепло — черными. — Ирочка! — говорит словно руками всплескивает Бустер. — Ты там живая, а? Спишь, что ли? А у кого? — А тебя сильно интересует, по чьим постелям я сплю? — уточняет Ирка, почти просыпаясь. — Ну серьезно, когда ты ко мне под одеяло заглядывал? — А там реально кого-то обнаружить? — почти с любопытством уточняет Бустер, хмыкает и говорит: — Забудь, просто рад, что ты живая и в квартире твоей взорвали не тебя. — Что?! — Ирка не садится резко, только глаза распахивает и дергается чуть, смотрит на серовато-светлый потолок. — Что ты сказал? Что взорвалось? — Ирина? — резко открывается дверь в комнату. Разумовский — встрепанный, в спортивных штанах и футболке, босой — застывает на пороге, смотрит на нее встревоженно, потом выдыхает, садится прямо там, где стоит, вдыхает и кричит: — Олег, она здесь! — Я перезвоню, — говорит Бустеру Ирка, садится осторожно, телефон в карман пижамы сует и уточняет: — У меня квартиру взорвали? — Да, — мотает головой Разумовский, пальцы в волосы запускает, ерошит, головой мотает, пока Ирка на ноги встает. — Марго вырубили. Сейчас буду смотреть, как они к ней подобрались. Vmeste в норме, в ней Марго есть и реагирует, но в здании ее словно нет. — Ты за меня испугался? — подходит к нему Ирка. — Да, — поднимает ей навстречу темные глаза Сережа, поднимается легко на ноги и уточняет: — Я могу..? Он неопределенно ведет рукой, невольно подбородком повторяет движение руки, и Ирка шагает к нему навстречу, обнимает неловко, а потом напряженный мгновение Сережа вдруг обнимает ее странно-знакомо, собственнически, крепко и правильно. — Живая, — шепчет в волосы, выдыхает тепло и… — Пернатый, — отзывается Ирка и сглатывает. — У меня квартиру взорвали. Я… могла бы быть там. И умереть. Она представляла свою смерть. Часто. Слишком часто. Ее второй раз пытались взорвать за несколько месяцев. Она слишком хорошо могла представить, что было бы, если б попытки удались. Если б. — Ир, — мягко говорит Птица, — не бойся. И подхватывает ее на руки — почти легко, почти играючи, словно она не ростом с небоскреб. Ирка цепляется за него, и Птица смотрит ей в глаза уверенно, и это так… странно. Она себя давно так не чувствовала. Слишком давно. — Я посажу тебя на диван, — голос у Птицы всё еще мягкий, — и принесу пледы. Потом включим тебе фильм. Сережа будет искать информацию в сети, Юля — обзванивать своих людей, Олег тоже что-то начнет выяснять. А ты позвонишь Прокопенко и Дубину, скажешь, что жива и пьешь теплое молоко. — Не люблю теплое молоко, — говорит Ирка, до ужаса непривычно и чуть неловко за него цепляясь — Значит, я дам тебе то, что ты любишь, — твердо отвечает Птица. — Я бы и головы твоих врагов тебе принес, но ты этого не оценишь. Будут они тебе живые и в наручниках. Готова? Ирка почти говорит: “Нет. Не отпускай”, — но это не в ее духе. Она сильная, она привыкла сама, ей непривычно и почти нельзя просить обнять ее и держать, пока не отпустит этот нахлынувший страх “а что если?..”. Поэтому и слова не говорит, когда Птица устраивает ее на диване, притаскивает давешние пледы, укутывает, передает кружку с чаем, который совершенно спокойно, не спрашивая даже, принес говорящий с кем-то по телефону Волков, и выпускает Сережу, чтобы тот сел рядом — под бок почти — с ноутом в попытке понять, что творится. — Подражатели Чумного Доктора, — садится с другого бока Юля. — А тебя на руках сюда принесли? Это у меня не зрительные галлюцинации были? Ирка смотрит на нее, отпивает чай, потому что вообще не знает, что ответить. Всё так же говорящий по телефону Волков дает Сереже кружку с кофе и снова куда-то уходит. Юля смотрит на него и уточняет: — Олеж?.. Мне тоже кому-то что-то принести? Волков оборачивается на нее, головой качает, смотрит на нее тепло, а сам в телефон кому-то что-то нелицеприятное на немецком выговаривает. Юля откидывается на спинку дивана, глядя на него абсолютно довольно, смотрит на Ирку и уточняет: — Птица тебя на руках носит? — Птица сейчас хочет ее в бункер в Сибири увезти, — вздыхает Сережа с другого бока. — Но мы все знаем, что с Ириной это не сработает. Ирка не спорит. Ирка пьет чай. Вот допьет и будет звонить дяде Феде и Димке. И тете Лене. С тетей Леной точно надо поговорить, потому что она-то может объяснить, почему на один миг ей показалось, что сработало бы.