Ирка с Птицей

       Волкову Ирка почти разбивает нос. Он перехватывает ее руку, отшатывается, дожидаясь, пока узнает, кивает спокойно: — Так вот кто Юлю этому удару научил. Серега на складе? — На складе, — соглашается Ирка. — Есть телефон? — Все, кто должен быть здесь, здесь и находятся, — довольно загадочно отвечает Волков. — Даже Серега. Хотя он и свалил в самоволку, когда тебя на камерах увидел. Я встречать пошел. А потом он резко дергает Ирку в сторону, запихивает в переулок, и противиться ему не выходит, в тишине улицы слышны чьи-то шаги. Они приближаются, направляются туда, откуда сама Ирка пришла. Волков напряжен, внимательно прислушивается, делается почти хищным, но в то же время и… оберегающим. Ирка смотрит на него и внезапно понимает — она под защитой, почти в безопасности, не нужно драться и спасаться самой. Это странно. — Ушел, — говорит Волков. — Давай-ка я тебя Дубину сдам, а сам этого охранничка уберу — он точно по Серегину душу. — Что с Птицей? — не к месту спрашивает Ирка. Волков бросает на нее хмурый взгляд и просит: — Серега сам объяснит. Я понял, что у них чего-то там слилось. У него один глаз теперь желтый. Жутковато. — Ага, — соглашается Ирка и позволяет себя увести к Диме. Дима сидит на складе неподалеку. Два парня-технаря пялятся в ноутбуки и записывают явно перехваченное видео с камер наблюдения. Третий тоже пялится в ноутбук, но там идет аудио-дорожка. Вокруг стоят бойцы ОМОНа. С автоматами. А за ними всеми — огроменные паллеты с сеткой до потолка и кукурузными палочками в мешках за этой самой сеткой. — Так, — говорит Ирка, — меня точно по голове сильней ударили, чем я думала. — Ира! — радуется Дима, бросается к ней и хмурится: — У нас бригада медиков неподалеку дежурит, потерпишь? Не хочется все срывать, а протащить их сюда незаметно сложно. — Потерплю, — не спорит Ирка. — Дим… а ноуты откуда? — Тебя похитили, — напоминает Дима. — Разумовскому это очень не понравилось. Он проспонсировал наше отделение. И всё согласовано. Федор Иванович договорился. Слушай, нужно тебя посадить куда-нибудь. Волков где? — Сережу встречать пошел, — хмурится Ирка. — Погодите. Я немного… не понимаю. — Мы всё объясним, — обещает Димка и устраивает ее на стуле каком-то. — Погоди, сейчас воды тебе найду. Тихон, ты чего опять охаешь? — “Просто голое насилие без капли логики. Отвратительно”! — в знакомых интонациях Птицы выдает Тихон, приспуская на шею наушники, а потом говорит почти восхищенно: — Это ж насколько нужно отбитым быть, чтобы такое выдать в автоматные дула?! — Совсем, — вздыхает Ирка. — Дим, вы… чего? Следите за всем, что ли? И это всё… — Безопасно, — серьезно кивает Дима. — Почти безопасно. Есть риск, что что-то пойдет не так… Вот как Разумовский слинял, когда понял, что ты в опасности. Но жучки он не снял, а потому… ну… конечно, это следственная тайна, но… — Все знают, что он мне на складе наговорил, — вздыхает Ирка. — Не все пока, конечно. — И подбирается вся. — Слыш ты, Тихон, не болтай лишнего! Тихон упорно делает вид, что он сквозь наушники ничего не слышит, на взгляды он не реагирует, так что Ирка перестает на него гневно смотреть, пьет воду, которую притащил Дима, кутается в чью-то куртку, которую ей на плечи накинули и ждет. Ждать она не очень-то любит, да и не умеет, но сейчас ничего не остается другого. Вот она и ждет, воду пьет, прислушивается к тому, как Машка-Мишка шевелится — довольно бодренько, так что есть надежда, что всё хорошо. Сколько проходит времени, Ирка бы точно не сказала, но бойцы ОМОНа выходят — тихо и организованно, а буквально через минуту Волков почти за шкирку, накрепко вцепившись в плащ, притаскивает возбужденного Разумовского: — А потом я такой говорю: “Вот только мстить вы почему-то хотите мне”! Заметь, как интересно вышло. Вроде, согласился, а вроде и… Ира! Волков пальцы на плаще друга разжимает и вздыхает. Сережа… Сережа ли? Разумовский подходит к Ирке, улыбаясь, опускается на одно колено, глядя снизу вверх, спрашивает мягко: — Тебя уже осмотрели медики? — Нет, пока нет, — хмурится Ирка. — У меня есть вопрос. И ты ответишь честно. — Конечно! — кивает уверенно Разумовский. — На складе, — говорит Ирка, — ты, зная, что это более или менее безопасная операция, предполагая, что меня встретит Волков, а тебя будет страховать ОМОН, нагнетал обстановку и выставил себя… рыцарем и спасителем, жертвующим собой ради меня? Лицо у Разумовского делается интересным. Он сводит брови, выглядит чуть смущенным, словно ребенок, которого поймали за тем, что он стащил конфету до обеда. Ирка ждет и смотрит внимательно, потому что перед ней не мягкий Сережа, не чуть порывистый Птица, а словно — почти — они оба. Она и их-то не успела толком узнать, а этот, новый для нее, Разумовский пока непонятен. Что от него ждать? Вот таких вывертов в стиле злого Пьеро? — Ирина, — говорит Разумовский очень осторожно. — Я действительно не знал, чем всё это может закончиться… и был под властью момента, пожалуй. И… да. Я немного… приукрасил?.. Ирка не собирается, нет. Она так делать не должна. Но рука как-то сама берется за бутылку с водой и фигачит по плечу Разумовского. Он охает, а потом смеется — абсолютно довольный и счастливый, словно не ударили его, а в любви признались минимум. — Ты волновалась? — радостно спрашивает Разумовский, пытаясь отобрать бутылку. — Ира, ты волновалась? За меня? — Да, — мрачно отвечает Ирка, — поздравляю. Ты отличный актер. И Разумовский замирает. Он смотрит на нее чуть растерянно, а потом говорит очень спокойно: — Я не играл. С тобой. Ни слова лжи не было мной сказано. Я люблю тебя. Люблю вас. И я готов на всё, чтобы вы были в безопасности. Так было раньше. Так будет и сейчас. Пока я жив, я буду защищать вас. — Кто ты? — тихо говорит Ирка. — Ты не Птица. И не Сережа. — Они — это я, — просто отвечает Разумовский. — А кто я… я еще сам не знаю. — Садится как-то устало рядом со стулом, ноги вытягивает, смотрит на Ирку и уточняет: — Поможешь мне узнать? Ирка вздыхает, жмурится, головой мотает, бутылку с водой протягивает и говорит: — Пей давай. Устал? — Да, — просто соглашается Разумовский. — А еще… этот костюм хуже. Рука болит. Надеюсь, только задело и не придется пулю доставать. И приваливается головой к бедру Ирки. Сердце словно паузу делает, а она уже кричит: — Олег, Димка, помогите!.. Этого Разумовского она еще не знает, но хочет узнать!.. Было б время.