Если вы поймали птицу, то не держите её в клетке, не делайте так, чтобы она захотела улететь от вас, но не могла. А сделайте так, чтобы она могла улететь, но не захотела. Ошо (Бхагван Шри Раджниш)
После поездки Суджон решила отправиться домой. Девушка с нетерпением ждала встречи с матерью и младшим братом. В её семье наконец-то наступила белая полоса. Теперь Юн не просто шла домой, а бежала, испытывая невыносимую тягу побыть ближе к своей семье. Благодаря той перепалке, что произошла порядка полугода назад, госпожа Юн решила пересмотреть своё отношение к жизни: женщина бросила пить, развелась со своим вторым мужем и даже устроилась уборщицей в кафе неподалёку. Узнав о состоянии дочери, она сразу же примчалась в больницу и не отходила от Суджон на протяжении всех двенадцати дней, что девушка провела в палате. За это время женщина не только познакомилась с Ёльсаном и Ильвольсоном, но и поняла, что младшая Юн находилась в надёжных руках. Госпожа не раз благодарила Всевышнего, что её дочери повстречались такие хорошие люди, а Уён и Ёсан за это время ещё не единожды смогли оправдать сложившееся впечатление. Кан всегда приносил с собой что-то вкусненькое, чтобы хотя бы как-то отвлечь женщину от плохих мыслей, а их долгие разговоры с принцем в палате девушки часто затягивались на пару, а то и на тройку часов.***
Одним поздним вечером, когда врачи вступили в ночное дежурство, госпожа Юн рассказала наследнику, какое событие сподвигло её начать такой неуместный образ жизни, а позже — найти собутыльника и закрепить за собой ужасное состояние на долгие годы. Со слезами на глазах женщина вспомнила своего первого мужа — отца Суджон и Тэо: — Знаешь, Уён, если когда-нибудь кого-нибудь сильно полюбишь, а позже ваши пути трагически разойдутся, главное — не дай себе слабину, — женщина перевела взгляд на юношу: — После ухода любимого человека люди очень сильно меняются: кто-то становится донельзя ранимым и обидчивым, кто-то, наоборот, запирает все оставшиеся чувства глубоко в себе, а кто-то отдаётся своим слабостям. Не будь, как я. Забудь о своих слабостях. Ты очень сильный. Я так сожалею о том, что натворила, — хмыкнула госпожа Юн, чуть крепче сжав руку своей дочери. Она была сильно расстроена, каждый раз пытаясь доказать, что не заслуживает того, что имеет. — Госпожа, — начал Ёльсан. — Ты можешь называть меня мамой? Я так хочу, чтоб сейчас кто-то назвал меня мамой, — с большой надеждой в глазах женщина посмотрела на юношу. — Хорошо, мама, — наследник специально сделал акцент на последнее слово. — Я уверен, что Тэо и Суджон будут очень рады видеть вас на вашей новой странице жизни. Неожиданно в дверь постучали. После тихого «входите» в комнате появился Тэо. Из глаз тонкими струйками текли слёзы, в одной руке он держал нечто похожее на авоську, а свободной то и дело стирал мокрые дорожки с лица. — Мама, — громко всхлипнул мальчик. — Мама… — он подлетел к госпоже Юн и крепко обнял её за шею. Женщина заплакала. — Тэо… мой Тэо, — прошептала госпожа, нежно поглаживая сына по тёмной макушке вьющихся волос. — Я так скучал по такой маме, — не переставал плакать мальчик, сильнее и сильнее прижимаясь к груди матери. — Я люблю тебя! — Я тоже очень люблю тебя, сын! — улыбнулась женщина сквозь плачь. Уён решил оставить их наедине. Когда он вышел из палаты, на лице произвольно возникла широкая улыбка. — Ты чего так расцвёл? Она пришла в себя? — Ильвольсон сразу же оказался около своего друга и стал заваливать его вопросами. — Я так рад, что они вместе, Ёсан, — юноша повернулся к духу. На глазах невольно выступили слёзы. — Я тоже очень рад, что всё так получилось, — кивнул Кан. — Пойдём домой, тебе нужен отдых.***
Ночью Ёльсану снова не спалось. Парень уже долгое время мучился от бессонницы. Ему не помогало ни одно лекарство, а отвары из лечебных трав и вовсе только ухудшали его состояние. Времени оставалось совсем немного. На следующее утро принц уже должен был вернуться на Квансуджин. Сердце невыносимо болело, отдавая острой болью в груди. Будто от него без анестезии поминутно отрезали по маленькому кусочку. Оно продолжало истекать кровью, пропитанной всеми чувствами, которые юный дракон успел испытать за этот год. Там было и любопытство, и беспокойство, и жалость, нотки ревности и злости, сахарного смущения и многоликой надежды, но главными чувствами, до крошечных ниточек пронизывающими все остальные, оставались безграничная любовь и счастье, созданные благодаря миленькой девушке, собирающей на поле яркие одуванчики. — Она знает, что это твой последний день здесь? — из-за спины послышался голос Ильвольсона. — Нет, — тихо ответил Чон. — Почему ты не сказал ей? — Мне так проще. — Знаешь кто ты? — Кто? — в недоумении спросил Уён. — Ты — самый эгоистичный эгоист, которого я только встречал за мою долгую жизнь здесь! — крикнул Ёсан. — Только представь, как она будет плакать, когда узнает, что ты ушёл, так ещё и не попрощался! — Я готов загадать третье желание, — промямлил принц. — Какое?! Чтобы сделать ей ещё больнее? — Она умирает! Ей может стать ещё хуже, если она проведёт со мной чуть больше времени! — Делай, как знаешь! Я ни при каких обстоятельствах не буду к этому причастен! — отрезал Кан и вышел из комнаты, смачно хлопнув дверью. — Псих! — От психа слышу! На эмоциях Ёльсан достал из стола тетрадь, и, импульсивно вырвав листок, принялся писать Суджон прощальную записку. Мысли сильно перепутались. Парень прекрасно понимал, что сейчас нужно приложить все усилия и кратко выдержать все скопившиеся переживания, но ничего не получалось. Шёл уже второй час, но на листе до сих пор не было запечатлено ни одного слова. — Плохо идёт? — хихикнул незнакомый голос где-то за правым плечом. Юноша в страхе повернулся на звук и увидел, как из тёмного угла комнаты появился маленький силуэт. С каждой секундой он становился всё больше и больше, пока не стал размером с человека. Через несколько мгновений перед наследником предстал Хвача. Теперь дух картин выглядел слегка иначе: вместо молодого парня, что был в палатке с гаданиями, перед наследником оказался возрастной мужчина с очень интересными чертами лица: самой яркой частью лица Уёну представился его длинный и тонкий нос, затем глаза дракона метнулись к еле заметным губам-ниточкам, пробежались по точёному подбородку и такой же линии челюсти и остановились на необычных, словно кошачьих, блестящих жёлто-рыжих глазах, которые сверкали в темноте ярким сердоликом. — Настали трудные времена, не так ли? — продолжил дух. — Нет, всё прекрасно, — пытался не подавать виду Ёльсан. — Я вижу твои истинные чувства, принц всех морей и океанов, а ещё я вижу, что у тебя очень плохо получается врать, — усмехнулся мужчина. — Ты хочешь оставить письмо девушке, с которой явился в палатку с гаданиями? — Во мне борются отчаяние и надежда. Отчаяние хочет, чтобы она забыла меня, а надежда кричит о вечной любви, которую я пообещал, но именно она её убьет. Мульквисины не могут любить, их любовь лишь губит, — тяжело вздохнул наследник. — Ты всё ещё можешь всё изменить. Согласись, тебя останавливает не твоя сущность, а ты сам. Не дай вашей любви угаснуть, и тогда жизнь откроет тебе врата к вечному счастью, — после этих слов Хвача повернулся к углу и исчез в его глубокой темноте. После непредвиденного визита божества картин у юного дракона сразу же возникло неумолимое желание выложить всё, что уже давно затаилось в его сердце. Настойчиво взяв в руку чёрную ручку, Уён принялся чёркать слова на бумаге:Дорогая Суджон, Хотя… нет, начну по-другому. Не хочу быть приверженцем старых писем. Не хочу, чтобы когда-то, спустя много лет, ты нашла его где-то в тёмном ящике старого комода и умывалась слезами из-за забытого и потерянного времени. Ты веришь в родство душ, Суджон? Не уверен. А мне вот нравится. Отличная идея, как не крути. Где-то кто-то создан только для тебя и на всю жизнь. Родственная душа — это всегда видно. Дважды в жизни её не встречают. Как бы глупо это не звучало, но, кажется, ты и есть моя родственная, даже не так, ты моя самая родная душа из всех родных душ в этом и последующем мирах. Я так люблю тебя, Юн Суджон. Ты напоминаешь мне фиолетово-синие цветы с волшебного поля. Мои любимые цветы. Каждый раз я забываю дышать, а моё сердце пропускает пару ударов, когда кто-то невзначай произносит твоë имя, а твои прикосновения и вовсе сводят с ума. Помнишь, как-то ты сказала мне, что я подарил тебе свет? Суджон, запомни, свет внутри тебя должен быть самостоятельным, а не загораться с появлением людей, чтобы при их уходе в твоей душе не образовался мрак. Пожалуйста, не переставай освещать мир своим драгоценным светом. Сейчас я должен сказать тебе одну очень важную вещь. Пожалуйста, пойми меня. Ты же видела светлячков? Это такие маленькие ночные букашки с мигающим зеленовато-жёлтым пузиком. Каждый светлячок когда-нибудь перестаёт светить. По крайней мере, на этом свете. Прости меня. Я не силах подарить тебе ту любовь, которую ты заслуживаешь. Я — Мульквисин, а Мульквисины не умеют любить. Их любовь убивает, а я не хочу, чтобы дорогой человек пострадал из-за моей эгоистичной прихоти. Суджон-а, не плачь из-за меня, поняла? Лучше чаще улыбайся. И не скучай. Ты обязательно найдёшь кого-то в сто, нет, в тысячу раз лучше меня! Не унывай, Юн Суджон! Всё наладится, вот увидишь! Навсегда твой Ён.
— Ты ещё не лёг? — в комнату вошёл Ёсан. Уён быстро перевернул лист. — Что ты от меня прячешь? — Ничего. — А мне кажется, что что-то прячешь, — с ехидной улыбкой друг подошёл чуть ближе. — Что это у нас тут? — Я решил написать ей письмо, — хмуро бросил принц. — Может, всё-таки ей стоит хотя бы позвонить? — никак не мог угомониться дух. — Она счастлива сейчас. Не хочу портить ей настроение. — Ты окончательно деградировал или изначально был таким тупым?! — Делай выводы сам. — Хорошо! Отныне ты самый глупый человек в этом мире! — крикнул Ильвольсон. — Но я не человек, — с ухмылкой сказал наследник, но уже через секунду она пропала, а на лице осталась лишь грустная, еле заметная улыбка. Парень опустил голову вниз, облокотив её на руки, и шмыгнул носом. — Эй, Ёльсан, — Ёсан присел рядом с принцем. — Что ты хочешь сейчас больше всего? — Забыть этот год, — кратко ответил Чон. — Что? Забыть этот год? Почему? — Я слышал, что за свою жизнь каждый человек должен испытать тридцать два основных чувства. Тридцать два: начиная от злости и ненависти и заканчивая добротой и искренностью. Люди почему-то считают, что главное из них — это привязанность, ведь именно она рождает симпатию, а от симпатии происходит известная всем любовь, — начал принц. — За этот год я встретил много хороших людей, с которыми я очень не хочу расставаться. Я смог понять их, представляешь, Ёсан! Я понял, почему они так считают! Я так сильно полюбил жизнь, что смог понять каждое из многотысячной армии человеческих чувств, ощущений и эмоций! Мне понравилось дружить! Как ни странно, быть огорчённым или злым тоже оказалось занимательно, но… — Но? — Самым главным, что я испытал, были привязанность и любовь. Это настолько невероятно, когда ты просто сидишь с кем-то рядом и слушаешь абсолютно все, что говорит этот человек. Будь то грустный рассказ о прошлом или весёлая шутка-самосмейка, понятная только рассказчику. А всё просто потому, что тебе нравится его лицо, то, как он разговаривает… он весь тебе нравится. Целиком и полностью. Со всеми тараканами в голове и недостатками, — Ёльсан взглянул на соседа. — Я понимаю, о чём ты, принц. Мне ли не знать о человеческих чувствах, — вяло улыбнулся Кан. — Я уже очень долго живу в человеческом мире и не раз испытывал подобное, — переведя взгляд на наследника, Ильвольсон заметил удивленное лицо, — Ты думал, что я ни разу не влюблялся? — хмыкнул блондин, не сводя с него глаз. Ёльсан всё ещё находился в недоумении. — Ты реально подумал, что я ни разу не влюблялся?! — воскликнул дух. — Ещё скажи, что был уверен в моей девственности! — Да успокойся ты уже! Не порть сентиментальную обстановку своими глупыми словами! — выругнулся наследник. Ёсан замолчал. — Смотря сквозь десятилетия, понимаю, что любовь — то единственное, что неизменно в мире людей. Люди находят друг друга, женятся, заводят детей, ведут их в школы, потом они поступают в колледжи или университеты… а позже, спустя много-много лет, эти же люди смотрят старые фотографии, вспоминают бурную молодость, и при этом всё ещё продолжают держаться за руки, — сделав паузу на пару минут, продолжил Кан. Уён достал небольшую коробочку из ящичка шкафа, свернул лист бумаги, положил его рядом с локетом и протянул Ильвольсону: — Отдай это Суджон где-нибудь… через годок, хорошо? — попросил принц. — Что это? — Это наши воспоминания. Я хочу, чтобы её сердце не болело из-за меня. Пусть она будет счастливой до конца своих дней, — уверенно произнес Ёльсан. В последний раз руку пронзила жгучая боль. Третья перламутровая жемчужина испарилась с руки принца, оставив за собой небольшой красноватый шрамик. Третье желание было исполнено. — Пожалуйста, присмотри за ней, Ильвольсон, — тихо прошептал Уён. Начало светать. Солнце лениво выползло из-за горных склонов, постепенно пуская свои лучи в просыпающийся город. Небо наполнили оранжево-розовые краски, а кучевые облака стали похожи на кусочки сахарной ваты, оторванной от большого пучка где-то в местном парке. — Я должен идти, — наследник встал со стула, оделся и направился к двери. — Я выполню все твои просьбы, мой принц. Обещаю, — почтительно поклонился дух. — Наверное, я буду очень скучать по тебе, Ёльсан — будущий господин всех морей и океанов, — хмыкнул Кан. — Иди сюда, мой верный друг, — нежно улыбнулся Чон и расставил свои руки для объятий. Блондин неспешно подошёл к юноше и обхватил его плечи, заключив в крепкие объятья. — Спасибо, что предоставил мне кров и обеспечил лучшую компанию, Ильвольсон. — Если снова потеряешь Печать, знай — мои двери для тебя всегда открыты, — хихикнул Ёсан, за что тут же получил в бок. — Прощай, Кан Ёсан, — парень дернул дверную ручку и оказался в холле. Дальше всё было очень смутно: он вышел из дома, дошёл до метро, проехал пару остановок, а потом как-то сразу оказался в парковом фонтане, а дальше и вовсе наступила кромешная тьма.***
Прошло около года. За это время, на удивление, Суджон ни разу не дала знать о себе: Ёсан часто наблюдал за ней, но напоминать о себе не решался, ведь у девушки, действительно, всё было прекрасно: в её семье наступило чудесное время — госпожа Юн обзавелась стабильной работой, Тэо перевёлся в городскую школу и теперь жил в Сеуле, а девушка успешно закрыла летнюю сессию, перевелась на четвертый курс и уже готовилась к выпускным экзаменам. Нари и Тэхи, девушки Кёнсу и Сана, стали для неё очень хорошими подругами. Они часто наведывались к Суджон или же, наоборот, вытаскивали её на приключения, ведь Юн в последнее время безвылазно сидела дома. Чхве Сан, закончив университет, смог удачно устроиться по специальности и сейчас успешно трудился в ветеринарной клинике, нарабатывая бесценный опыт и постепенно складывая разные случаи в свою докторскую огромную копилку. Кёнсу тоже не так давно предложили работу в модельном агентстве, поэтому парень был вынужден перевестись на заочное отделение и начать свою работу в качестве стилиста. С того дня Суджон больше не чувствовала ноющей боли в груди, а на плановой медицинской комиссии её лечащий врач и вовсе был повергнут в шок, потому что восстановление после совсем недавно перенесённого кардиогенного шока прошло слишком быстрым. Теперь у Юн всё было в пределах нормы, а от недавней болезни не осталось и следа. Единственное, что так и не давало девушке покоя, — это ощущение тоски. Она больше не могла спокойно смотреть сопливые мелодрамы, которые раньше, всего год назад она каждый раз смотрела с упоением. Суджон напрочь отказалась от сентиментальных романов и теперь слабо верила в настоящую любовь. Будто чувства внутри неё закрыли за железной дверью на огромный замок, а ключ выронили на обратной дороге. Иногда девушка думала, что какая-то часть воспоминаний заблокирована, но часто такие размышления списывались на бред и снова откладывались в дальний ящик. Юн никак не могла понять, что с ней происходит, пока, спустя долгое время, судьба снова не свела её с Ёсаном. Это был конец апреля. К тому времени трава уже успела позеленеть, а большинство деревьев — распушить свои величественные кроны. За окном значительно потеплело, люди снова надели весенние плащи и пальто, а в дождливые дни, которых в этом году было значительно больше, чем в прошлом, жители столицы стали устраивали целые парады разноцветных и пестрых зонтиков и таких же дождевиков. Суджон, как и обычно, на всех парах бежала в университет на первую пару. Девушка умудрилась проспать, поэтому, прибежать в корпус вовремя для Юн сейчас была сама главная цель. День был как никогда наполнен интересными событиями: на днях намечался первый этап защиты выпускных проектов, поэтому старшекурсники носились по аудиториям в поисках нужных преподавателей, словно подопытные мышки на эксперименте с колесом. Сегодня, впервые за долгие годы, Ёсан, собственной персоной, решил посетить свою Альма Матер и поприсутствовать на студенческой подготовке. Парень пошёл в университет не случайно. Учебный корпус был единственным местом, где старые друзья могли бы случайно столкнуться и Кан смог передать девушке заветный подарок, который хранился у юноши на протяжении года. Стоило Суджон забежать в корпус, как чья-то жилистая рука тут же обхватила её тонкое запястье и дёрнуло на себя: — Суджон, стой! — произнёс блондин, потянув подругу на себя. — Кан Ёсан? Что ты здесь делаешь? — удивилась брюнетка. — Давно я тебя не видела! Кажется, несколько лет прошло, не так ли? — Пришёл готовиться к выпускным экзаменам, — подыграл Ильвольсон, но, когда до него окончательно дошёл смысл слов девушки, Кан кинул на неё удивлённый взгляд. — В смысле несколько лет? Всего же полгода прошло? Почему ты не заходила? — О чём ты? Ёсан, мы не виделись со времен средней школы! Я даже не знала, что ты учишься здесь! — Хорошо, и как твои дела? — продолжил парень. В голове потихоньку начали складываться маленькие пазлы. Кажется, Юн Суджон совсем забыла его истинную сущность, либо… кто-то заставил её об этом забыть? — Мои? Отлично! Сейчас учусь уже на последнем курсе. — Хорошо! Я совсем запамятовал, как мы с тобой познакомились, Суджон, можешь немного напомнить? — Ёсан решил задать наводящий вопрос. — Кан, вот ты бы знал, как ты не вовремя объявился в моей жизни! — воскликнула девушка. — Я очень сильно опаздываю, давай встретимся после пары около кофейного автомата, хорошо? — на этих словах она поспешила удалиться. Два академических часа прошли очень быстро. Словно время перемотали на хронометре и в одно мгновение перенесли всех в будущее. Прозвенел звонок на перемену, и в ту же минуту в дверях из всех близлежащих аудиторий послышались разноголосые вопли, а большие коридоры мигом стали полны студентами. Кто-то побежал к кофейному аппарату, кто-то направился в буфет за вкусными булочками с красной фасолью, кто-то решил проветриться — выйти за пределы душного корпуса и прогуляться по хвойной аллейке около здания университета, а кто-то, как и Ёсан, решил отдохнуть в тишине, устроившись на ступенчатой зоне отдыха. — Кан Ёсан! — где-то над ухом послышался радостный девчачий вопль. Юноша сразу поднял глаза вверх и увидел Суджон с двумя стаканчиками кофе. Девушка присела рядом и протянула ему один из них: — Почему ты не подождал меня около кофейного аппарата? Мы же договорились встретиться там. Тебе очень повезло, что я не растеряла свои навыки в беге со школьных времен! — Решил, что ты справишься с кофе и без моей помощи, — наигранно хихикнул парень, пригубив горячий напиток. — Вкусный! — Ты вроде что-то спрашивал про то, как мы познакомились, — припомнила Юн, на что Ильвольсон кивнул. — Так ты украл у меня жёлтую брошку, которую я нашла в парке, а я побежала за тобой выяснять отношения, — рассмеялась девушка. — Где сейчас та брошка? — Я потеряла её несколько лет назад. Жалко, всё-таки вещь из детства, ну куда деваться. — Понятно. — Почему ты спросил про неё? — Стало интересно, — не переставал играть Кан. — На самом деле я знал, что ты здесь учишься, поэтому пришёл отдать тебе кое-что, — блондин протянул Суджон маленькую светлую коробочку. — Только открой её, когда будешь одна, хорошо? — А что это? — Я не могу сказать тебе, просто последуй моей рекомендации. — Кан Ёсан-а, это что, признание? — хихикнула Юн. — Я не буду это комментировать. Хочу, чтобы ты обо всем вспомнила сама, — напоследок окинув взглядом девушку, юноша оставил её одну.***
Вечером, когда Суджон, наконец, добралась до дома, она первым делом помчалась к себе в комнату и, достав интересный подарок из сумки, принялась его распаковывать. В миловидной коробочке лежал небольшой кулон с красивой филигранью в форме маленького одуванчика в самой середине. Внутри изображения на обоих половинках локета повергли девушку в шок — на одной части располагалось её маленькая фотография, а на другой — фото неизвестного симпатичного темноволосого парня с очаровательной улыбкой. Сердце забилось чаще. Оно словно пыталось напомнить Юн о чём-то давно забытом, но до боли любимом и дорогом. Глаза в момент наполнились слезами. Положив кулон на кровать, она раскрыла письмо. На клетчатом неровно сложенном листе красивым почерком были выписаны очень важные слова. Девушке хватило первых строчек, чтобы заплакать. Казалось, что сейчас плакала не она, а её истерзанное временем сердце: солёные слёзы обжигали щёки и безжалостно размазывали и без того лёгкий макияж Юн.«Я так люблю тебя, Юн Суджон. Ты напоминаешь мне фиолетово-синие цветы с волшебного поля. Мои любимые цветы.»
Замок на двери с воспоминаниями окончательно сломался. Забытые эмоции и чувства хлынули через край, забирая Суджон в события годовалой давности. Голову пронзила ужасная боль, а позже, спустя каких-то пару мгновений перед глазами стали мелькать кадры из уже до боли знакомого кинофильма: их нелепое знакомство; ссора с отчимом, когда Чон пришел к ней поздно ночью и забрал её к себе; ворчания Ёсана за готовкой; авария и больница с ночами около кровати Уёна; их совместное путешествие; палатка с гаданиями; антикварный магазинчик и покупка локетов; фотобудка и куча милых фотографий; смачные поцелуи в щеки; колесо обозрения; тихое признание Суджон; поцелуй при свете фиолетовой лампы, а позже — они вдвоём на поле одуванчиков. Она вспомнила всё до мелочей: каждое прикосновение; каждые объятья и поцелуи; искренние слова, сказанные друг другу поздней ночью, и красные щёки с утра. — Чон Уён… почему ты так поступил со мной? — рыдала девушка. — Почему ты ушёл и дал мне тебя забыть! — стало невыносимо холодно. Тело охватил озноб. — Я плачу, Чон Уён! Я очень хочу повернуть время вспять! Меня больше ничего не волнует! Будь эта любовь радужной или с самым ужасным концом, я не могу потерять её! — кричала Суджон. — Пожалуйста, вернись ко мне! Я скучаю по тебе, Ёльсан — принц всех морей и океанов!***
Его кто-то позвал. Капельки холодного пота упали со лба, оставляя за собой неприятное ощущение. Юношу охватило беспокойно и страх. Сердце стало отдавать глухой болью при каждом последующем вздохе. Наследник тут же проснулся. Вскочил со своей кровати и осмотрелся вокруг. Перед глазами открылся вид на его комнату. Всё было и как всегда: просторная спальня, сверху до низу облепленная разноцветными драгоценными камнями, потолок, выделанный из морского перламутра, красивая мебель из дерева и белого камня и куча прислуги, стоящей над душой с самого раннего утра и до позднего вечера. — Ты проснулся, сын мой, — где-то сбоку послышался нежный голос Ёндын. — Привет, мам, — улыбчиво кивнул юный дракон, немного приподнявшись на локтях. За этот год он настолько отвык от мягкой кровати, что сейчас она казалась принцу огромным пуховым одеялом, в котором было реально утонуть. — Ты очень долго и беспокойно спал, Ёльсан, что тебе снилось? — спросила Эчха, выглянувшая из-за длинного плаща матери. — Я не знаю, — пробубнил принц. — Тебя бросало то в жар, то в холод, — начала Ёндын. — Ты кричал, что не хочешь отдавать какую-то вещь. Какую вещь ты не хотел отдавать, сын? — наследник машинально потянулся к шее, но не обнаружил там ничего, кроме кулона-амфоры. — Мама, где он? — нервно произнес юный дракон. — Куда вы его положили? — О чём ты говоришь? — Где кулон с одуванчиком? — чуть ли не плача, воскликнул принц. — Мы не понимаем, что ты имеешь в виду. Какой кулон? С каким одуванчиком? — Не важно. Я к отцу, — бросил Ёльсан и вышел из спальни. Путь до тронного зала предстоял не близкий. Прежде чем оказаться у ворот резиденции, нужно было выйти из собственного павильона, а затем пройти через волшебный лес, но сейчас принц был слишком эмоционален, чтобы обращать внимание на расстояние. — Отец! — захлопнув дверь до щелчка, юноша оказался у подножья величественного трона. На нём, впрочем, как и всегда, вальяжно раскинув ноги в обе стороны, сидел Владыка. — Здравствуй, сын мой! — обрадовался Ёнван. — Твоё время в мире людей вышло. Ты нашёл утерянную Печать? — Вот, — наследник приподнялся на пару ступенек и вручил брошь отцу. — Молодец, сын, ты успешно справился со своим заданием. Надеюсь, ты усвоил для себя очень важный урок. Ёльсан, я искренне удивлён твоим желаниям! Почему-то я был уверен, что ты спустишь их в первые несколько дней, причём ни на кого иного, как на себя! Молодец! Теперь можешь идти на своё любимое цветочное поле и рисовать фиолетово-синие цветы! — поощрительно кивнул Владыка. — Я могу вернуться обратно, отец? — неожиданно задал вопрос принц. Старый дракон немного опешил. — Зачем? Ты же так любил Квансуджин, разве нет? — Я хочу назад, — настойчиво произнёс Ёльсан. — Ваше превосходство! От стражей поступила очень интересная вещица! Кажется, её принёс ваш сын! — в зал ворвался один из охраняющих сторожей. В руке у него был тот самый локет, который искал наследник. — Вот, смотрите! Владыка покрутил кулон, а мгновение позже нажал на замочек. Открыв его, старый дракон громко рассмеялся: — Ёльсан, что это за дива на картине рядом с тобой? Твой объект симпатии? — Не думаю, что это сейчас важно, — пробубнил юноша. — Верно! Важно то, что ты, принц великой морской стихии, стащил эту штуковину из мира людей! Немедленно отправь её обратно! «Пожалуйста, вернись ко мне! Я скучаю по тебе, Ёльсан — принц всех морей и океанов!» — в голове послышались отголоски до боли знакомого голоса. Сердце болезненно простонало. — Я хочу вернуться назад! — крикнул наследник. Эхо мгновенно разлетелось по тронному залу. — Тебе нельзя! — рявкнул отец. — Ты — наследный принц! — Но я люблю её, отец! — первая слеза скатилась с левой щеки юного дракона. — Моё сердце плачет без неё! — Мульквисин не может любить, сын! — Я не хочу быть наследником твоего трона! Я хочу любить! — Отправьте его к Кангхори! Пусть ответит за свои слова! — руки и ноги Ёльсана в миг оковали тяжёлые цепи. Два стражника взяли его под руки и уже были на пути к выходу из тронного зала, как яркий белый свет охватил всё помещение. Из него появилась белая чайка с лазурным хвостом. Она покружила вокруг трона Владыки, присела на одну из ступенек и обратилась в прекрасную девушку в светлых одеждах. Для принца явление Жемчужины было уже не в новинку, а вот отец и стража явно были обескуражены её неожиданным приходом. — Старый дракон снова начал играть старыми картами, не так ли, Ёнван — владыка всех морей и океанов? — Что ты здесь делаешь? — всё ещё находясь в состоянии шока, тихо спросил Владыка. Его сердце бешено забилось, глаза почернели, а руки и шея покрылись серыми чешуйками. — Кажется, ты совсем забыл о своём прошлом, серый дракон, — продолжала Жемчужина. — Ты совсем забыл о том, что когда-то тоже был человеком, Ёнван. Неужели ты растерял все человеческие чувства? — Я пробыл в одиночестве добрые три сотни лет! — Ты сам виноват в том, что так долго добирался до второго желания, — рассмеялась девушка. — Тебе никогда не хватало решительности. Не то что твоему сыну. Тебе стоит у него поучиться. — Я не позволю! — Здесь будешь решать уже не ты, мой добрый друг, — хихикнуло божество. — Ёльсан смог услышать меня в нужный момент, поэтому у него осталось одно неисполненное желание. — О чём вы говорите? — наследник обратился к Жемчужине. — На каждую волю найдётся свой антагонист, друг мой. Ты правильно использовал два остальных желания. Теперь пришла очередь третьего. В этот раз позаботься о себе и будь счастлив, — улыбнулась девушка. — Я хочу стать человеком. — прошептал Ёльсан. — Я хочу любить и чувствовать любовь.