—
Пять недель назад Эндрю был признанным успешным журналистом, известным тем, что копал глубоко и разрывал историю по швам. Пять недель назад его уволила газета «Бостон Глоуб». Пять недель назад он был зол, но не взволнован. Пять недель назад он знал, что у него есть достойная история, хорошая история. Очередная работа ускользнула от него из-за того, что, как он предполагал, Морияма оказали давление на «Глоуб» (если наличие хорошо одетого японца, выходящего из кабинета генерального директора, действительно имело значение), и это ничего не значило. У него были и другие связи. В конце концов, с его читательской базой и репутацией он не думал, что у него возникнут проблемы с поиском издательства, которое возьмёт его вместе с историей Веснински. Он ошибался. Если они и не отказывали ему наотрез, то не утруждали себя ответом. Его занесли в черный список, дискредитировали, опозорили. Обвинения, основанные на том, что он считал необоснованной ложью, гноились вокруг его хорошего имени (что тоже было спорным фактом). Две недели спустя, когда Рене была в городе, он поделился своими недовольствами во время столь необходимого на тот момент спарринга. Не то чтобы у Эндрю были друзья, но Рене, скорее всего, была самым близким к этому понятию человеком, который когда-либо будет в его жизни. Они познакомились во время учебы в Университете Пальметто, и, несмотря на то спокойствие, что она излучала, она была единственным человеком, которого он мог/будет терпеть. Они наладили контакт благодаря общей инаковости, с которой остальные Лисы вряд ли бы смогли даже попытаться сравниться. После нескольких лет разлуки, когда Рене присоединилась к «Корпусу Мира» и оба они получили свои магистерские степени, они всё ещё находили время в своём дерьме реальной жизни, чтобы вновь увидеться — даже если это было лишь для того, чтобы пару раз вмазать друг другу. Когда они оба вспотели, выбились из сил и задыхались, получив пару слегка кровоточащих ссадин, Эндрю почувствовал себя достаточно спокойно, чтобы рассказать ей о случившемся. Рене, за что она была очень известна, как обычно решила воспользоваться случаем, чтобы взглянуть на всё со «светлой стороны» и быть «оптимистичной». — Ты не думал о подкасте? Эндрю молча уставился на неё. — Подумай об этом. Ты больше не привязан ни к какому издательству. Теперь у тебя больше свободы. В подкасте у тебя будет возможность рассказать свою историю так, как ты сам это захочешь — используя свой собственный голос. Он слышал об этих подкастах — слышал, как они сеяли смуту в писательском мире только из-за того, что теперь люди были слишком ленивы, чтобы читать. Подкасты не оказывали существенного влияния на деятельность издательств, но заставляли писателей насторожиться. Одна эта мысль делала идею привлекательной, но она всё же была недостаточно хороша. Эндрю сделал большой глоток воды из бутылки, которую вертел в руках, и перенаправил свои мысли в сторону Канала «Лисья Нора». — Это ведь не имеет никакого отношения к сводящему концы с концами департаменту коммуникаций в Пальметто, не так ли? Это было правдой. Рене работала под руководством их старого профессора, заведующего кафедрой коммуникаций и директора Канала «Лисья Нора», Дэвида Ваймака. У неё всё ещё была второстепенная работа в качестве журналиста «The State», газеты Южной Каролины, но она работала PR-агентом «Лисьей Норы» полный рабочий день. Благодаря их многочисленным встречам и своим собственным наблюдениям он узнал, что «Лисья Нора» с трудом держится на плаву. Не то чтобы его это волновало. Рене слегка улыбнулась ему. — Отчасти да. Я думаю, что подкаст в жанре True Crime, подобный этому, действительно поможет оживить нашу программу и увеличить количество слушателей. «Подкаст в жанре True Crime». Он постарался не застонать при звуке этого предложения. — Но я и правда имела в виду то, что сказала. Это может быть хорошей возможностью для тебя. — «Дэйли Экси» с Кевином Дэем заходит недостаточно хорошо, да? — Эндрю не смог удержаться от сухости в своем тоне, которая буквально высасывала жизнь из его слов. Рене покачала головой, выражение её лица было мрачным, но спокойным, несмотря на пот, заставляющий пряди волос прилипнуть ко лбу. — Кевин делает замечательную работу, но нам нужно больше разнообразия в нашем составе. Это было бы выгодно и для нас, и для тебя.—
Эндрю никогда не собирался возвращаться в Пальметто надолго. Би всё ещё работала там, так что он, конечно, навестил бы её, но она была единственной причиной. Он хотел продолжать двигаться, пойти куда-то в новое место. Исследования, поиск зацепок и концентрация на внешних факторах окружающей его среды были идеальным отвлечением от тех монстров, что находились внутри его собственной головы. Слишком долгое пребывание на одном месте вызывало у него раздражение — слишком сильно напоминало ему о довольно длительном пребывании в довольно многих приёмных семьях, когда надежда начинала просачиваться в его душу. Но он не мог отрицать, что Рене была права. Подтверждения этому не было, если не считать коллекцию собранных им электронных писем и странного ощущения в животе. Все эти годы, вся эта тяжелая работа ни к чему не привели, кроме как к жалкой идее подкаста, растянувшейся перед его многоточием. Реальность обрушилась на него, когда он вернулся домой в тот вечер после их встречи, заваливая его безумными идеями, которые беспорядочно метались в его голове. После этого он проводил часы, целые дни, слушая бесчисленные подкасты жанра True Crime, изучая их формат, их стиль. Некоторые вещи устраивали его, некоторые — нет. Он не хотел, чтобы это было что-то подобно Serial. Это не просто история, на которой можно остановиться, не имея реального ответа. Он хотел чего-то определённого, чего-то другого, чего-то, что качественно смогло бы отразить реальность происходящего. Даже если в конце он ничего не нашёл бы, ответ «ничего» всё равно стал бы каким-то ответом. Он также не хотел, чтобы это было искусственным воссозданием. Никаких голосовых актёров, заменяющих реальных людей, как будто они были персонажами, никаких драматизированных сцен или дешёвых звуковых эффектов. Эндрю не хотел бы напортачить со всем этим, как в фильме «Мясник». Это стало бы чем-то настоящим, без цензуры, с информацией обращались бы с заботой и уважением, которых заслуживают жертвы. Но есть одно примечание, которое отличило бы его от дико популярных подкастов, которые уже существовали. Хотя эти подкасты и не поддерживались издательствами, они получали поддержку от подобных каналов, каналов теле- и радиовещания, спонсоров. У него было очень мало денег, содержащихся в синдицированных частях, но ничего, чтобы заплатить за что-то такого масштаба. А это означало, что если Эндрю собирается сделать это, то он не сможет сделать это без поддержки. Он нуждался в деньгах для путешествий, исследований и взяток, если в этом возникнет необходимость. Эндрю уже несколько часов сидел в своем маленьком домашнем кабинете, потирая крошечную татуировку в виде пчелы за ухом. — Я подумаю об этом, — вздохнув, пробормотал он себе под нос, слушая жужжание у своего уха, пока Кинг сидела на его коленях.—
Неделю спустя он сидел в конференц-зале Канала «Лисья Нора» со своей командой: Ваймак расположился во главе стола, а Дэн Вайлдс справа от него, как будто они были блядскими рыцарями Круглого стола. Обсуждался подкаст. Обсуждались идеи Эндрю. Обсуждалась его мотивация. Обсуждалось его увольнение из «Глоуб». И в конце концов он ушёл с этой встречи с обещанием довести это расследование до конца в обмен на подкаст, эпизоды которого будут выпускаться раз в две недели, с Эндрю в качестве ведущего. Так всё было и теперь. Он сидел за этим столом, уставившись на свой ноутбук, пропуская новую серию «Игры Престолов» и слушая шептания Сэта и Дэн, которые постоянно переходили в молчание. Почти в 10:30 вечера, на два с половиной часа позднее обещанного времени (спасибо некомпетентности Сэта), подкаст был опубликован под аплодисменты четырех человек, которые образовывали команду «Красных Кроликов». — Наконец-то, мать твою, — пробормотал Эндрю. Вместо того чтобы «открыть шампанское», он боролся с искушением снова закурить и продолжал отвечать на вопросы, пока остальная часть команды шумела вокруг него. Он отвечал на вопросы о том, был ли он роботом, о том, по какой причине Дэн запикала его ругательства, о Сэте. После некоторого раздумья он решил добавить постер документального фильма «Мясник». Он хотел показать всем, насколько это отвратительно — как Натана Веснински изображают каким-то очаровательным серийным убийцей. И даже после всего этого Эндрю не верил, что люди понимают, что именно пресса пытается затолкать им в глотку.—
Я не хотел этим делиться, учитывая тот факт, что большинство из вас, вероятно, уже видели это. К тому же я не горю желанием делиться лицом Натана Веснински. Однако он существует, ты можешь, блять, загуглить его имя, и его лицо тут же выскочит.
Причина того, почему я делаю этот пост: мне кажется, все должны увидеть эту насмешку и то, что Эдгар Аллан сотворил из всего этого дела.
Натан Веснински находится в центре, словно он является частью какой-то чертовой подростковой драмы, и он в ней — главный любимец публики. Это отвратительно, это выдаётся за что-то стоящее, и я искренне надеюсь, что никто из вас не потратил денег на это.
Я могу написать об этом целую диссертацию, и, возможно, однажды я сделаю это. А пока что я устал.
— Э
—
И с ним было покончено. Ему нужно было вернуться домой, расслабиться и посмотреть «Игру престолов». Он захлопнул ноутбук. — Куда ты идешь, Миньярд? Даже ты должен быть счастлив, что мы выложили эту вещь. Эндрю всегда нравился Ваймак. Он был частью его «семьи» с тех пор, как тот взял его под свое крыло. Частые обеды устраивались либо у них с Эбби, либо у Би. Он ходил к нему на семинары по цифровым медиа, когда был первокурсником в Пальметто, и это было одно из его любимых занятий. Ваймак был грубоватым и прямолинейным — не позволял никакого дерьма. Это была одна из многих причин, почему Эндрю терпел его. А ещё у него всегда имелось виски. — Я собираюсь пойти, и посмотреть блядскую «Игру престолов», и спать. Остальные из вас могут продолжать, но вам лучше быть готовыми приступить завтра к следующим задачам, — сказал Эндрю, хватая свою сумку и игнорируя кучу пепла, которую он ранее пообещал себе убрать. Кто-то другой это сделает. Он прошёл в свой кабинет на другой стороне комнаты и открыл дверь. Кинг дремала в кресле в углу комнаты, наслаждаясь лунным светом, а её хвост дёргался из стороны в сторону. За последнюю неделю она стала талисманом канала, но всё ещё оставалась его кошкой. Ему была невыносима мысль о том, что она целый день будет сидеть в его квартире среди коробок, поэтому он взял её с собой в студию. Никакой другой причины. — Я почти уверена в том, что это я — та, кто должна отдавать тебе приказы, — крикнула Дэн с другого конца комнаты, держа стакан с напитком в руке. Эндрю проигнорировал её, проигнорировал их всех и ушёл с единственным живым существом, с которым он хотел взаимодействовать в данный момент. Они с Кинг отправились домой.—
Чистое, маленькое, пустое — он переехал в это место больше недели назад, и оно всё ещё отдавалось эхом незнакомства. Его квартира располагалась на самом краю кампуса, в здании, похожем на то, в котором жил Ваймак до того, как они с Эбби съехались. Оно было удобным, оно было достаточно дешёвым, и оно, вероятно, останется таким же пустым, как и сейчас. Эндрю приложил больше усилий, чтобы обставить свой кабинет в Башне, чем свой новый дом. Коробки были разбросаны в каждой комнате, и единственные вещи, которые были должным образом распакованы, — предметы первой необходимости и все вещи Кинг. Единственный дешёвый диван из Икеи, который он привез из своей старой квартиры, одиноко покоился в гостиной с нераспакованными различными предметами, выступающими в качестве своеобразных подставок, скучным чёрным журнальным столиком и телевизором, наполовину прикреплённым к стене. Книги лежали широкой стопкой у дальней стены, примыкающей к маленькому балкону по другую сторону раздвижных стеклянных дверей возвышалась высокая кошачья башня. Кухня была почти пуста, если не считать двух кружек, кофеварки и маленькой микроволновки. В холодильнике стояли контейнеры с едой на вынос, и в морозилке была наполовину съеденная пинта мороженого «Cookies n' Cream». Его спальня была крайне простецкой: с двуспальной кроватью, занимающей большую часть комнаты, двумя чёрными тумбочками и одеждой, наполовину развешенной в шкафу. В ванной комнате было то же самое. Его кабинет был единственным, куда хотя бы частично «переехали». Он проводил там почти все ночи, когда его одолевала бессонница, — трудился над записями из досье Веснински, наводками и прошлыми отчётами. Единственное, что в этой квартире оставалось неизменным, — кошачьи игрушки и предметы первой необходимости, перемещающиеся из комнаты в комнату в зависимости от того, куда Эндрю пнул их и/или как Кинг решила, в каком месте они должны быть. Это был не совсем «дом». Дом Би был его домом, дом Эбби и Ваймака были его домом, его квартира в Бостоне постепенно начинала превращаться в настоящий дом. Но вот это? Это было просто место, куда он возвращался после рабочего дня, проводя его за своим ноутбуком, делая работу, чтобы либо поспать, либо принять душ, либо снова продолжить пялиться в свой ноутбук и поделать дела. По крайней мере, сегодня у него было то, чего он ждал с нетерпением. Сидя на диване в своих самых удобных свитерах — тех, что были немного длинноваты, но Эндрю отказывался подворачивать их, потому что они согревали его ноги, — он упорно работал над оставшейся половиной пинты «Cookies n' Cream», в то время как его ум был занят попытками вспомнить ключевые сюжетные моменты в «Игре престолов». Его телефон лежал рядом с ним, и время от времени он твитил свои мысли, по настоянию Дэн, для поддержания присутствия в социальных сетях, всё это время игнорируя тех, кто таки решил до него доебаться. Само собой, он заполнил свой Твиттер спойлерами и отправился спать. По правде говоря, он ложился в постель с намерением уснуть, зная, что этого не произойдет. Мысли всё ещё просачивались в его голову, заставляя Эндрю находиться в сознании, из которого он упорно пытался перейти в подсознание, но мысли не давали ему насладиться облегчением от блаженного покоя, которого принято называть «сном». Вместо этого он думал о том, как, начиная с этого момента времени, всё будет идти вперёд, вперёд, вперёд. Он становится на новую ступень, и он должен просто продолжать действовать, продолжать двигаться, продолжать искать. В конце концов, похоже, ему придётся выслушать весь эпизод, и если сон не заберёт его сейчас, он предположил, что это был такой же подходящий момент, чтобы сделать это, как и любой другой. Эндрю сел на кровати и потянулся за телефоном. От этого движения простыня скомкалась вокруг его бёдер, и Кинг раздражённо мяукнула, когда её ненамеренно сдвинули с места. Он положил свободную руку на её спину в молчаливом извинении. Эндрю проигнорировал все текстовые уведомления, которые время от времени освещали экран (наполовину заполненные смайликами и поздравлениями от Ники и одним двусмысленным комплиментом от Аарона, который тот отправил, видимо, как только закончил свою смену в больнице), включил в телефоне функцию «Не беспокоить» и забил в поиске название подкаста. Смахнув новое сообщение от номера (786), он выудил блокнот из выдвижного ящика, взял очки с прикроватной тумбочки, и принялся записывать то, что можно было бы улучшить или что было упущено в «Эпизоде 1: Пилот». Эндрю нажал кнопку воспроизведения. Он прислушался. Сделал пометку об опенинге. Слушал. Сделал пометку о том, как ужасно звучит его голос. Потом остановился. Потому что чего-то не хватало. Он вернулся к самому началу. Должно быть, он ошибся. Другого и быть не могло — это не то, что ему обещали. Но, увы, так оно и было. Дэн и Сэт вырезали всё вступление — его рассуждения, причину, почему именно он занимался этим, проделанный им путь от издательств к подкасту. Пропало. Как будто этой части никогда и не было. Под кожей у него что-то зашипело, горячее и настойчивое. Он был в ярости, он кипел, он был… Эндрю остановил подкаст и положил телефон. Закрыв глаза, он услышал бззз и потёр чернила за ухом, пытаясь делать глубокие вдохи. Что сказала бы Би?—
В тринадцатилетнем возрасте Эндрю зарекомендовал себя как малолетнего преступника в отчаянной попытке избавиться от последней приемной семьи, которая у него была, — семьи Спир — так что его отправили в колонию для несовершеннолетних. Этот факт привёл к ряду печальных событий — когда он, наконец, встретил своего давно потерянного брата-близнеца Аарона и его жестокую мать-наркоманку Тильду. Тильда была прекрасным образцом женщины, которая отказалась от одного близнеца, но оставила другого. Они оба жили в Южной Каролине, что, соответственно, означало, что Эндрю тоже должен был переехать туда, отсидев половину срока до того, как его дядя Лютер, брат Тильды, нашел способ вытащить его оттуда. Но при условии, что ему придётся посещать еженедельные приемы у психотерапевта, как только он устроится на новом месте. Этим психотерапевтом стала Бетси Добсон, или Би. Короче говоря, Тильда любила бить, а Эндрю любил обещания. Он пообещал своему брату, что она никогда больше не поднимет на него руку. Она этого и не сделала. Тильда погибла в ужасном несчастном случае, и он был уверен, что Би знала. Когда она умерла, Эндрю и Аарон остались двумя несовершеннолетними шестнадцатилетними детьми без опекуна. Тогда вмешался их назойливый, сострадательный, заботливый громкоголосый кузен Ники, чтобы взять близнецов под опеку и помочь им закончить старшую школу. Бетси всегда протягивала руку помощи, чтобы сделать всё возможное для облегчения этого перехода. Но Ники было всего девятнадцать. Он был молод, энергичен и очень-очень старался. Когда его отец, Лютер, дышал ему в затылок и угрожал забрать близнецов, а неоплаченные счета накапливались, это всё было ему не по зубам даже с помощью Би. Ники работал на двух работах: одна — официант, другая — бармен в ночном клубе. Его бойфренд Эрик помог ему купить дом, чтобы у него была возможность вырастить близнецов должным образом, но еда, кров и еженедельная терапия были не всем, что требовалось для заботы о двух очень трудных детях. Он был прекрасным опекуном, помогал им с домашним заданием по немецкому языку и никогда не пытался строить из себя родителя без необходимости. Ники старался изо всех сил, и не то чтобы этого было недостаточно для них — просто для него этого было недостаточно. Постепенно весь стресс, вся работа, все волнения взяли своё. Эндрю и Аарон попытались помочь. Би советовала не делать этого, но тем не менее они получили работу в том же ночном клубе, где Ники работал посудомойщиком. Формально это было незаконно, но все держали рот на замке и старались помочь, чем могли. Это была хорошая работа, хорошая подработка — до тех пор, пока четыре гомофобных мудака не попытались положить свои руки на то, что Эндрю считал своим. Та ночь закончилась тем, что четверо ублюдков оказались в критическом состоянии, Ники — в больнице, а Эндрю — в наручниках. И тут вмешалась Би. Кроме Ники, она была единственным взрослым человеком, которому он доверял. За годы, проведённые вместе после его освобождения из колонии, они очень сблизились. Она не была похожа ни на одного взрослого, которого он когда-либо встречал, и понимала его так, как он сам, вероятно, никогда не сможет понять. Би была не просто консультантом или психотерапевтом, она была его скалой — скалой, которая удерживала его сосредоточенным и заземлённым после того, как столько вещей попыталось разорвать его на части. Мусора хотели отправить его обратно в колонию — ведь он чуть не убил четырёх человек. Но после того, как Би привлекла к этому делу некую подругу из колледжа по имени Эбби Уинфилд, и некоторые хорошо размещённые записи камер безопасности, подтверждающие его заявление о необходимой обороне, (а также хорошую сумму взятки), Эндрю был освобожден с предупреждением и поручением продолжать терапию. Он увернулся от пули, и у него были две женщины, которых следовало поблагодарить. Он продолжит благодарить их и в дальнейшем — особенно Би. Потому что Би сделала ещё больше. Она знала, как вымотался Ники, а после случая с Эндрю Ники никак не мог спокойно, не наплевав на собственное ментальное здоровье, продолжать растить близнецов. Итак, с согласия всех сторон, Би взяла на себя опекунство и сняла груз с Ники, чтобы позволить ему жить нормальной жизнью. Он оставался в Южной Каролине до тех пор, пока близнецы не закончили старшую школу, что ещё больше укрепило их семейные узы. Ники тоже фактически жил у Би, впитывая теплые волны материнской любви, которые она излучала. Несмотря на увлеченность наркотиками в юности, Аарон хотел стать врачом, и Би собрала все свои ресурсы, чтобы поддержать его на пути к этой цели. Эндрю пока не собирался выпускать брата из поля зрения, и вместе с Би, Эбби и поддержкой её партнёра, Ваймака, они подали заявки на все возможные стипендии, какие только могли, и в конце концов они оба получили полное покрытие расходов на получение степени Бакалавра Университета Пальметто. Би помогла Эндрю и Аарону пережить много трудностей за это время, и она всё еще делала это. Эндрю не думал, что когда-нибудь станет полноценным человеком, он не думал, что он когда-нибудь сможет выстроить нормальные взаимоотношения, как большинство людей. Благодаря Би он научился мириться с этим — он научился не преуменьшать значение своей травмы или того, что было сделано с ним в детстве, а наоборот, принимать то, что произошло, и пытаться найти способы создать новые мосты и двигаться дальше. Она учила его, что это нормально — не вписываться в общественные нормы и ожидания, а делать и говорить то, что он сам считает правильным. Она была пчелой в его ухе — жужжала и вела его по жизни. Она всегда была и будет рядом с ним — даже когда её не станет.—
Остановись, Эндрю. Сделай глубокий вдох. Посмотри на ситуацию заново, размышляй, перезарядись. Теперь он услышал его и сделал то, что ему говорило жужжание. Он остановился, перевёл дыхание, обдумал проблему и решил, что ему нужно сделать. Ему нужно было дать людям знать. Немедленно. Чем дольше он это терпел, тем дольше Дэн думала, что она права. Снова взяв телефон, он позволил своему голому запястью коснуться Кинг и полностью проигнорировал сообщения и звонки, поступающие в виде беззвучных уведомлений с анонимного номера, и послал своё собственное сообщение. — Зачем? — Потенциальные проблемы с законом, — тут же ответила Дэн, — По словам Эбби. Я не хочу видеть, как эта студия закроется. — Ты только что совершила ужасную ошибку. Мои поздравления. Отбросив телефон в сторону и приняв решение не спать, Эндрю встал с кровати, взял ноутбук и включил его. Он начал искать какой-либо вопрос в почтовом ящике, касающийся конкретно этой проблемы. Вскоре он нашел один из них: Какой исход ты ожидаешь увидеть в конце? Эндрю сделал то, что у него получалось лучше всего. Он писал. Он объяснил. Он пообещал найти завтра стенограмму, которую Дэн, должно быть, пометила для инструктажа Сэта, и он опубликует её. Потому что будь он проклят, если его снова заставят замолчать.—
На утро Эндрю не спеша добрался до офиса. Гнев все ещё бурлил в крови под кожей, но он размеренно дышал, предотвращая все приступы гнева. Когда он наконец удостоил всех своим присутствием и присутствием Кинг, Дэн заметно напряглась. Рюкзак свисал с его спины, и Кинг удобно устроилась у него на руках. Держаться за неё помогало сохранять ему относительное спокойствие, когда размеренное дыхание не работало, а жужжание успешно игнорировалось. Эндрю, вероятно, следовало бы пойти прямо в свой кабинет, но вместо этого он остановился в общей комнате и посмотрел на Дэн. — Мы еще поговорим об этом. Не сейчас — просто знай, люди услышат правду, нравится тебе это или нет. Он не стиснул зубы и не повысил голоса. Он оставался невозмутимым и спокойным, несмотря на шторм, поднимавшийся в его груди, готовый вырваться на свободу. — Эндрю, здесь есть юридические нюансы, — Дэн встала и напрягла свои плечи. — Иди и поговори об этом с Эбби, — продолжила она, махнув рукой в его сторону. — Она сказала, что на нас могут подать в суд «Эдгар Аллан Продакшнс», Морияма и «Бостон Глоуб». Я не собираюсь смотреть, как эта программа будет вынуждена провалиться только из-за твоих мнений, которые не так важны для этого расследования. — Не так важны? — Эндрю прищурился и увидел, как Дэн закрыла глаза, борясь с желанием сделать шаг назад. Он услышал это жужжание, почувствовал вибрацию от мурлыканья Кинг у себя на груди и на полсекунды стиснул зубы. — Посмотрим. Развернувшись, он направился в свой кабинет и обнаружил, что Рене ждет его в кресле Кинг. Несмотря на то, что она уже была пиар-агентом канала, она стала сопродюсером Эндрю для «Красных Кроликов». Она также получила степень Магистра Журналистики и использовала её, чтобы помочь ему в исследованиях и планировании, она собиралась сопровождать его во всех их поездках (если бы они смогли их себе позволить). Ногой он закрыл за собой дверь и позволил Кинг встать на пол. Она подошла к ноге Рене, вскочила и устроилась у неё на коленях. Эндрю сел за стол и включил компьютер, даже не взглянув на них. Порыв вернуться в гостиную и закричать так, чтобы Башня рухнула, был сильным. Его самообладание было сильнее. Подождав несколько мгновений, пока рабочий стол полностью загрузится, пока он сам возьмёт себя в руки, он тихо спросил: — Ты знала? — Нет, — ответила Рене мягко, но серьёзно. — Я бы тебя предупредила. Я понимаю, почему Дэн сделала это, но я не согласна с ней. Эндрю просто кивнул и сосредоточился на их документах. Двигаемся дальше. — Давай спланируем. Первая остановка должна быть в Балтиморе, — вздохнул Эндрю. — Нам нужно проверить дом и посмотреть, нет ли там каких-нибудь зацепок. Кинг издала тихое жалобное мяуканье. Рядом с ним появилась Рене, почти без наличия кошки при себе, если не считать прилипшую к одежде шерсть. Она придвинула к себе маленький стул и телефон, чтобы делать заметки. — Когда ты хочешь уехать? — В среду. Нам нужно собрать всё дерьмо, которое мы можем, до следующего эпизода подкаста, чтобы у нас было достаточно всего, что можно было бы обсудить в эфире, не выдавая при этом слишком многого. Мы спланируем и свяжемся с теми, кто нам нужен сегодня и завтра, а в среду отправимся. Почувствовав вибрацию своего телефона, он вытащил его, чтобы посмотреть, кто это был, закатил глаза и выключил его. — Всё тот же номер? — спросила Рене, и Эндрю утвердительно кивнул. Он рассказал ей об этом вчера вечером, пока они ждали, когда выложат этот запоротый эпизод. — Как ты думаешь, кто это? — Я знаю, кто это, — ответил Эндрю, открывая письмо, которое он получил ранним утром, и отклонился в сторону, чтобы Рене тоже могла прочитать. — Вау, — воскликнула Рене, пока её глаза пробегались по электронному письму. — Почему ты игнорируешь это? — Потому что она мошенница. Я изучал эту тему. Она безвкусная миллионерша, ребёнок богатых родителей, который понятия не имеет, о чём говорит. Эндрю вернулся к их файлу, заполненному отсканированными документами и внешними ссылками. — Но, похоже, у неё есть информация… — Нет. Рене задумчиво промычала. — Окей, — ответила она в конечном счёте. — Итак, я посмотрю рейсы в Балтимор на утро среды. — Дом выставлен на продажу. Запиши, что нам нужно поговорить с риэлтором, — добавил Эндрю, проверяя почтовый ящик веб-сайта, в то время как Рене поднялась, чтобы открыть свой ноутбук и добавить новый пункт в их список дел. Эндрю был в прекрасном настроении отвечать на глупые вопросы, и люди никогда не разочаровывали.—
Остаток дня прошел в тумане неудачных попыток и конкретных планов. В результате всей проделанной работы не вышло никаких зацепок, кроме мешанины вопросов и комментариев, бесконечных необоснованных утверждений и затянувшегося напряжения, которое сохранялось в воздухе Лисьей Норы до этого вторника. Это напряжение рассеялось, когда кто-то на веб-сайте решил докопаться до Эндрю и его «профессионализма». Он занимался своими делами в своем офисе: ел пончики и пил кофе, количество которых было соизмеримым с его собственным весом, отвечал на вопросы и пытался выяснить местонахождение закрытых файлов по делу Веснински. Одно из двадцати уведомлений загорелось на его телефоне, оно было о посте на сайте, и Эндрю решил посмотреть сам. То, что он обнаружил, было ожидаемо, потому что он слушал подобные комментарии с тех пор, как начал заниматься журналистикой:—
Эндрю не особо кажется профессионалом своего дела. Вы все уверены в том, что то, что он является главным лицом «Красных Кроликов», — хорошая идея? Конечно, такое сложное, серьёзное дело, как это, требует людей, которые являются профессионалами и способны действовать зрело и разумно. Эндрю, похоже, проводит больше времени в интернете, отвечая на вопросы, вместо того чтобы заниматься исследованиями и реальной работой. Мне кажется это не очень адекватным.
—
Его пальцы чесались от желания ответить словами, которые были бы бесполезны. Бззз. Тем не менее, он нажал на кнопку, чтобы начать свой ответ — написал что-то язвительное, о чём, вероятно, пожалеет, и нажал «отправить». К сожалению, перед ним возникло системное оповещение, в котором говорилось что-то о технических проблемах. — Какого хуя… — пробормотал он себе под нос, обновил страницу и обнаружил, что вопрос исчез. Быстро перейдя на главную страницу, он обнаружил, что ответ на этот вопрос уже был опубликован. Он начал читать только потому, что был зол, потому что ему не удалось самому разорвать задницу этого анонима, и что кто-то другой отобрал его возможность выплеснуть бурю негодования. Этим кто-то была Дэн, и это было…—
Я стараюсь ответить как можно быстрее, прежде чем Эндрю опередит меня с чем-нибудь мелочным.
Хотя я понимаю ваше беспокойство, мы не собираемся этого делать. Несмотря на то, что Эндрю представляет собой небольшую угрозу, он неустанно работает над этим делом — уже несколько недель здесь, в TFN ™, а до этого несколько месяцев самостоятельно. Он принёс нам это дело. После увольнения из издательства, для которого он писал, Эндрю обратился к бесчисленным организациям, чтобы попытаться устроиться туда с этой историей. Мы были его последним прибежищем, и мы счастливы, что он доверился нам, чтобы мы вместе добились справедливости для этой истории.
Я не знаю, почему это так много значит для него — особенно если вы знаете Эндрю (очень небольшое количество людей его знает). Но он нужен нам здесь так же, как и мы ему. И мы действительно не собираемся больше отвечать на вопросы о его намерениях, его преданности делу, законности или полномочиях. (Что, уверяю вас, удивило даже нас. Если вы хотите узнать больше о предыстории, посетите его раздел «Обо мне» на странице Команды для краткого обзора).
Просто…это первый раз, когда он может свободно дышать? Иногда, приходя в офис по утрам, мы обнаруживаем то, что он так и не уходил домой. Эндрю делает всю основную работу. И я прошу у него прощения, если мои следующие слова будут являться нарушением его личного пространства, но, по словам Ваймака, он даже не распаковал вещи с тех пор, как переехал из Бостона.
Вы можете сомневаться в его методах, но мы пришли к выводу, что, несмотря на его безумие, всему всегда есть причина. И я не ожидаю, что кто-то из вас понимает это, если вы не знаете его лично. Но мы знаем. Годы, прошедшие между выпускным и сегодняшним днем, ничего не изменили. Уверяю вас, мы все думали, что он ничего не сделает со своей жизнью. А теперь он известный журналист — несмотря на то, что у него отняли.
Так что да. Он может вести себя непрофессионально, и да, иногда нам хочется его задушить (жаль, что его кабинет запирается изнутри). Но он наш непрофессиональный маленький монстр.
Он — Лис.
— Дэн.
—
Эндрю решил, что на сегодня достаточно. Он собрал свои вещи, взял Кинг на руки и покинул Башню, едва ли кивнув Дэн на прощание.—
В среду в 5:30 утра Эндрю и Рене оказались в аэропорту. Когда Рене сказала, что забронировала им билет на утренний рейс в Балтимор, Эндрю ожидал, что это будет по крайней мере после восхода солнца, а не в 5 ебаных часов 30 минут. Он уже выпил три чашки кофе и, тряся коленом, ожидал, когда их пригласят на посадку. Это были нервы, тревога, предвкушение. Всё, что стояло между ним и потенциальными ответами, был один перелет с одной остановкой, длившийся четыре с половиной часа. Он мог бы забить на это и игнорировать бззз-бззз-бззз в ухе, чтобы успокоиться, успокоиться, успокоиться нахуй. Рене сидела рядом с ним, жизнерадостная и готовая ко всему, как и всегда. Он не понимал, как она могла оставаться такой, как и не понимал то, как она делает большинство вещей. Эндрю вытащил свой телефон, чтобы отвлечься, но в итоге его конфисковала Рене, когда он начал спорить с кем-то в Твиттере о том, следует ли пить кофе перед полетом. — Ещё слишком рано, чтобы спорить с людьми, Эндрю. Поговори со мной. Что ты хочешь сделать в первую очередь, когда мы приедем в город? Итак, они всё обсудили. Эндрю успешно отвлёкся и вспомнил о нервах, скрутившихся у него в животе, только когда объявили их рейс и пришло время идти на посадку на борт. Ох уж эти вещи, на которые он готов пойти ради справедливости.—
Когда они прибыли в Балтимор, там было сумрачно, холодно и моросил дождь. Настроение Эндрю ещё больше испортилось, когда он увидел, какую машину им арендовала Дэн. Вместо того чтобы стоять в гараже, как большинство арендованных машин, она была удобно припаркована под дождем. Эндрю сердито посмотрел на старый Шевроле и наполовину соскобленные с неё наклейки. Его верхняя губа скривилась от отвращения. — Она сделала это нарочно, — сказал он, засовывая руки в карманы. — Неправда. Это просто всё, что у них было, — вздохнула Рене рядом с ним и указала на машину. — Ну же. Пока она ездит, всё будет в порядке. Она похлопала по серой краске и ободряюще улыбнулась ему. — Я, блять, не поеду на этом, — усмехнулся он. — А если меня кто-нибудь увидит? — Много поклонников в Балтиморе? — весело спросила Рене, приподняв бровь. Она подняла руку ладонью вверх. — Дай мне ключи. Я поведу машину. Эндрю не стал топать обратно в аэропорт. Он не прошёл весь путь до одного из газетных киосков и не купил дерьмовую балтиморскую шапку с дешево вышитым спереди крабом — и он определённо не сел на водительское сиденье этого до охуевания отвратительного Шевроле. Он не собирался позволить кому-то другому возить его по городу. Потеря контроля могла довести его до безумия — это была одна из причин, почему он отказывался ловить такси или заказывать Убер. С последним твитом, адресованным Дэн, он натянул шапку как можно ниже и отправился в отель.—
Дождь начался где-то около полудня, и часть разума Эндрю отметила, насколько это было уместно. Поэтично. Когда они подъехали к Хилтону, весь город был в серых тонах. Дальше простиралась гавань, и волны плескались о большой пиратский корабль, стоявший на якоре у частного причала. Зонтики усеивали ландшафт, таким образом прикрывая и полностью скрывая лица и личности, что Эндрю приходилось присматриваться — потому что «а что если» ситуации всегда вызывали у него ноющую боль в затылке. Отель был таким, как и ожидалось. Эндрю мысленно сделал пометку, что им нужно обсудить то, как Дэн может позволить им остановиться в каком-нибудь отеле вблизи гавани, но не может выложить лишние деньги за аренду машины. У них, по крайней мере, было забронировано два номера. Рене, должно быть, сказала об этом Дэн, потому что секретарша вручила им два ключа без лишних комментариев и вопросов. Тогда они оставили свои немногочисленные пожитки в номерах и отправились обедать. Не то чтобы он чувствовал себя странно, находясь в одной комнате с Рене. Но дело в том, что он понятия не имел, как пройдет встреча с риелтором, и, скорее всего, ему будет лучше в отдельной комнате наедине с собой. Он также никогда не знал, когда снова нагрянут его кошмары, но стресс отлично провоцировал их, и Эндрю молчаливо поблагодарил Рене за её хорошую память.—
Они направились в ресторан отеля, чтобы быстро перекусить. После полёта Эндрю чувствовал себя выжатым досуха. Однажды Би попыталась порекомендовать ему лекарство, которое помогло бы успокоить нервы. Он никогда не принимал его. Одна только мысль о том, что что-то химическое могло повлиять на работу его мозга, нервировала его; потеря контроля заставила Эндрю плотно сжать зубы. Максимум, что он себе позволял, — это сигареты и алкоголь, а когда он бросил их, — Кинг. — Во сколько назначена встреча с риелтором? — спросил Эндрю. Он знал ответ, потому что с тех пор, как приехал в Балтимор, задал этот вопрос по меньшей мере ещё два раза, но ничего не мог с собой поделать. — В три, — ответила, как и всегда, терпеливая Рене. — Она встретит нас там. Она думает, что мы заинтересованы в покупке. Его пальцы дергались в поисках сигареты или мягкого меха, чтобы его погладить. Вместо этого он поднёс стакан с водой к губам, но остановился на полпути. — С чего бы ей думать, что мы заинтересованы в его покупке? Нам просто нужно попасть внутрь. Рене пожала плечами. — Я боюсь, что если бы мы рассказали ей истинную причину нашего визита, она была бы менее сговорчивая на детали. Если она думает, что мы можем купить его, она покажет нам каждый уголок и щель, стоит нам только об этом попросить. Ах. Вот почему ему здесь нужна Рене.—
После обеда они отправились в дом Веснински. 8620 Meadow Ct, Baltimore, MD 21207. Согласно Картам Гугл, он находится на окраине парка под названием «Дэд Ран». «Дэд Ран» был связан с Ликин-парком, также известным как «Знаменитая Свалка Трупов» в Балтиморе. Подходяще. До туда было около двадцати минут езды — двадцать минут, наполненные тревогой и предвкушением, бурлящими в глубине его живота. Он уже почувствовал, как у него начинается противный психоз, поэтому закурил сигарету и опустил стекло. Рене бросила на него неодобрительный взгляд, который он благополучно проигнорировал. Тем не менее, она не стала комментировать и вместо этого потянулась к его рюкзаку на заднем сиденье. Как только он оказался у неё на коленях, она подняла бровь, чтобы убедиться, что все в порядке, прежде чем порыться в переднем кармане и вытащить диктофон. Да, одна из этих чёрных штук в виде блока. Это был более безопасный вариант, чем воспользоваться телефоном: достаточно продвинутый для достижения отличного качества звука и достаточно архаичный, чтобы избежать любого рода шифрования, которые были распространёнными настолько, насколько можно вообразить. — Среда, семнадцатое апреля, два часа дня и тридцать шесть минут. Нам следует начать здесь. Куда мы едем? Что мы делаем? Зачем мы это делаем? — Рене протянула ему устройство. Эндрю взглянул на неё. Он глубоко затянулся и со вздохом выпустил дым в окно. Облизнув губы, он заговорил.[Запись Включена]
—
Они подъехали к дому, который выглядел как любой другой дом на обложке журнала «American Dream». Он был огромным, полностью кирпичным, с десятками окон — больше, чем Эндрю ожидал увидеть. Там была большая белая дверь, обрамлённая двумя нелепыми колоннами, которые поддерживали голубую крышу, отделанную белой краской, казавшейся неуместной в этом простом пригороде. На крыльце печально возвышался американский флаг. Дождь с силой бил по нему точно так же, как он бил по вывеске с объявлением о продаже недвижимости, из последних сил боровшейся за свою жизнь на краю участка. Несмотря на неоспоримую красоту дома, от него ощутимо исходила определённая энергия, заставляющая Эндрю почувствовать тошноту. Возможно, дело было в чересчур домашнем облике — совершенство белого штакетника со свежескошенным газоном и тем, как явно излучал тепло этот фасад. Или, возможно, такие ощущения возникали из-за сочетания такой приятной наружности со знанием того, что происходило за этими закрытыми дверями, под гаражом и внутри пресловутого монстра, который раньше жил в его недрах. Риелтор встретила их у парадной двери. Одной рукой она вытряхнула мокрый зонтик, а другой с энтузиазмом помахала. — Добрый день! Рене поспешила поприветствовать её под защищённым от дождя входом, а Эндрю спрятал диктофон в карман, чтобы укрыть его от дождя. — Добрый день, — ответила Рене без тени пренебрежения в голосе. Она действительно была чудом. — Большое спасибо, что решили показать нам дом, особенно в такую погоду. Мы вам очень благодарны. Бззз. Присоединившись к ним, Эндрю снял свою кепку и стряхнул воду со своих ног. — О, с огромным удовольствием! Меня зовут Шелли, очень приятно познакомиться, — сказала она, пожимая руку Рене и протягивая ладонь Эндрю. Он посмотрел на руку, а потом на её лицо и поднял бровь. Шелли прочистила горло и опустила руку. — В любом случае! Я так рада, что вы оба заинтересовались. Это такой замечательный дом для молодой пары. — Я не трахаюсь с женщинами, — ответил за Рене Эндрю прежде, чем та успела открыть рот, и плечом протиснулся мимо риелтора к входной двери, которая уже была приоткрыта. Он взъерошил волосы, огляделся и прищурился. По дороге Рене извинялась за него, пытаясь что-то объяснить. — Он известный писатель, очень эксцентричный. Он ищет дом в этом районе, и этот показался идеальным. Риелтор, казалось, тут же успокоилась, и её улыбка Барби с глянцевой помадой вернулась на своё место. В этом доме такая улыбка казалось вполне уместной. Блеску дорогих деревянных полов помешала грязь, прилипшая к подошвам ботинок Эндрю. Это тоже было уместно. С парадной двери их приветствовал вестибюль, ведущий в кухню и столовую. Справа от них была дубовая лестница, которая соответствовала отделке вокруг больших окон, впускавших мрачный свет, не сочетавшийся со светом стерильных люстр, которые были развешаны по этажу. — Ладно! — воскликнула Шелли, хлопнув в ладоши. — Здесь вы можете увидеть главное фойе. Это отличное место для приветствия гостей. Здесь в гостиной есть камин… Эндрю попытался представить себе маленького Натаниэля, спускающегося по лестнице, сидящего перед камином и обедающего за отсутствующим обеденным столом. — Спальни. Он и слышать не хотел обо всех этих ненужных подробностях. — Прошу прощения? Шелли вздёрнула подбородок и посмотрела на него. Рене украдкой подошла к нему ближе, но он не обратил на неё внимания. — Я хочу взглянуть на спальни, — повторил Эндрю. Почему это было так трудно? Шелли по-совиному моргнула, потом медленно кивнула и быстро взяла себя в руки. — Ах… ладно, да. Спальни! Они наверху, следуйте за мной! На этих ступеньках были царапины от многолетнего пользования. Судя по объявлению в Zillow, которое он нашёл, здесь никто не жил с 2004 года. Они также определили дом Веснински как дом, который требует ремонта. Он догадался, что именно так они спрятали тёмное пятно на площадке второго этажа, связанное с углублением в стене над ним — вероятно, от крови. Или, возможно, это был просто сок, пролитый малышом, а вмятина — от деток-сорванцов. Знакомо. В[Запись Выключена]
—
Диктофон стоял в подстаканнике между ними, пока они ехали обратно через город.[Запись Включена]
— Ты собираешься мне рассказать? — спросила Рене. Его пальцы не дрожали, когда он глубоко затянулся сигаретой. Дождь прекратился, пока они были в доме, оставив после себя серые пятна облаков в небе и просачивающейся сквозь них яркий солнечный свет, который омывал в своих лучах эту страшно отвратительную машину, пока они ехали по городу. — Пока нет, — ответил Эндрю, потому что он все ещё анализировал увиденное, или пытался анализировать. — Давай выпьем кофе. Мы позже обменяемся наблюдениями и поужинаем. Рене поджала губы и кивнула. — Я поищу место, — произнесла она, глядя в свой телефон. Эндрю краем глаза взглянул на диктофон, мигающий перед ним. не Будь Плохим Зубы Эндрю играли с кольцом в его губе, когда он выбросил половину сигареты в окно и сжал руль. — Ты можешь это выключить?[Запись Выключена]
—
Балтимор одновременно разваливался и процветал. Большая часть состояла из полуразрушенных зданий и глубокой нищеты, в то время как меньшая была разделена по облагороженным карманам сумасшедшего богатства. Они ехали по длинной дороге, которая называлась Норт-Авеню. Попрошайки стояли на улицах, подходя к машинам и держа в руках картонные таблички. После светофора, горящего красным, царила полная противоположность. Вдоль дороги тянулись каменные дома, на деревьях распускались весенние цветы. Привилегированные дети гуляли со своими дорогими сладостями, полностью игнорируя жизнь, которая происходила в месте, в сторону которого указала Рене, чтобы Эндрю припарковался там на свободной части дороги. Выйдя из машины, он хлопнул дверцей сильнее, чем требовалось. Он сказал себе, что причиной этому служило уродство, которым была эта машина, и что он ненавидел её — потому что он скучал по старой GS, которая была у него дома. Он знал, что лжёт самому себе. не Будь Плохим Кофейня была маленькой, и очередь в ней тянулась до самой двери. Рене удалось протиснуться внутрь, но Эндрю остался стоять на ступеньках, ожидая свободных мест. Ему не нравилось находиться рядом с другими людьми, и он знал, что в таком состоянии ни к чему хорошему это не приведёт. По крайней мере, он осознавал хотя бы это. Бззз. Когда пришло время делать заказ, Эндрю собрался с духом и прижал ладони к стойке. — Слушай. Это не сложно, но мне нужно, чтобы ты внимательно слушал, окей? — очень медленно сказал Эндрю молодому парнишке за прилавком. — Окей…— ответил он, нахмурив брови. — Мне нужен карамельный латте с экстра карамельной добавкой. Мне нужно, чтобы ты заполнил взбитыми сливками дно стакана, затем наполовину заполнил его кофе, а после этого добавил взбитых сливок по середине, и затем уже до конца заполнил стакан кофе, ну, и напоследок добавил сливок сверху, — Эндрю взмахнул рукой, — Снизу, посередине, сверху. Ты можешь с этим справиться? Он получил утвердительный ответ подростка, но судить о том, как тот справится, будет Эндрю. Тем не менее, он отошел в сторону, чтобы позволить Рене сделать заказ, и заплатил за них обоих. В глубине кафе, рядом с длинной стойкой, стоял свободный столик, и они присели, чтобы подождать, когда им принесут напитки. Рене положила диктофон на стол, получив от него одобрительный взгляд.[Запись Включена]
Наконец Эндрю достал телефон и вывел на экран фотографию слов в шкафу. Когда он показал её Рене, она лишь на секунду прищурилась, чтобы сфокусировать взгляд. Рене вздохнула, её челка упала на глаза, а уголки губ напряглись. — Это…ужасно грустно. — Ты думаешь, это был Натаниэль? — Эндрю даже не заметил, что понизил голос. — Я не думаю, что мы можем знать это наверняка. Но с тех пор в этом доме никто не жил… Их напитки были готовы, и Рене встала, чтобы забрать их, вернув Эндрю его телефон. Он ещё раз взглянул на фотографию и убрал телефон в карман. Его зубы снова играли с пирсингом, пока он не потянулся за диктофоном.[Запись Выключена]
— Хей, — произнесла она, поставив перед ним его напиток и сев обратно на свое место. Она подождала, пока Эндрю поднимет голову и встретится с ней взглядом. — Теперь мы делаем для него всё, что в наших силах. Даже если это просто выяснение того, что произошло. Мы пытаемся добиться справедливости для него и его матери. Эндрю потер свою пчелу; она снова зажужжала. — Я скучаю по Кинг. — Я знаю.—
В конце концов, они не нашли ничего в целом полезного. У него были ожидания, но в итоге Эндрю остался с ещё более нервирующими вопросами, чем смог найти какие-либо ответы. К сожалению, это были вопросы, которые ни к чему не приведут и в конечном счете не имеют никакого значения. Вопрос был не в том, что произошло в доме перед тем, как они сбежали. А в том, что случилось, когда они исчезли. Он просто должен был постоянно напоминать себе об этом. Они с Рене заново всё обдумали. Они смотрели фотографии, сделанные Эндрю, и даже позволили себе поразмышлять о жизни в этом доме. Однако какое бы количество ужасных домов в своей жизни не посетил Эндрю и сколько бы ни пережила Рене, они понятия не имели, что там случилось. Поскольку ничего не происходило, существовала тысяча различных причин, по которым Мэри могла решиться бежать, и тысяча различных вариантов того, что случилось с Мэри и Натаниэлем с тех пор. Гадать не имело смысла — все они были одинаково верными и неверными. К счастью, вылет домой был назначен на следующий день. Эндрю мог бы спокойно выспаться, мог сделать аудиозаписи, позвонить Би.—
— Ну что, как ты себя чувствуешь, Эндрю? Этот опыт, должно быть, был немного выворачивающим наизнанку. Одеяло, в которое он завернулся, не могло держать его достаточно крепко. Эндрю закрыл глаза и попытался позволить мягкому, понимающему голосу Би разрушить воспоминание со шкафом в его голове. — Да, — сказал он, потому что не знал, что еще сказать. — Знаешь, это нормально — чувствовать, по какой причине спровоцированы твои плохие ощущения. Это нормально — сочувствовать мальчику и соотносить себя с тем, кого ты не знал. Кого я не знаю. Последовала небольшая пауза, и Эндрю решил не заполнять её. — Ты проявляешь сочувствие, а это очень по-человечески. Ты знаешь, что это такое, и я думаю, что в конце концов это поможет тебе разобраться в этой истории… Он медленно вдохнул и опустил голову, чтобы потереть глаза. Эндрю решил, что на сегодня с него хватит. — Ты давно разговаривала с Аароном?—
Он повесил трубку, чувствуя себя спокойнее. Его мозг всё ещё пытался угнаться за мыслями, но это было больше похоже на реку с быстрым течением, а не на бушующий ураган. Он действительно скучал по Кинг. Её вес на кровати рядом с ним так хорошо совпадал с его настроением. Вначале он в панике просыпался, когда она прыгала к нему на кровать. Сейчас? Это было утешением — она была утешением. Би сказала, что для него это хорошо, что он научился доверять себе достаточно, чтобы знать, что Кинг не причинит ему вреда, что она сделает обстановку для него комфортней, если он позволит ей. Она была права. Однако теперь последствием этого позволения, этого признания, этой связи стало то, что он слишком сильно стал полагаться на неё. Она была его бальзамом, его якорем на случай, когда тревога достигнет пика, а мысли в голове превратятся в бурю. Когда её не было рядом, он чувствовал себя не в своей тарелке, неуравновешенным, практически потерянным. Он никогда никому не признается вслух, как сильно он любил эту кошку. Он сказал об этом себе, и на этом всё.—
К утру он обнаружил приличную кофейню где-то на окраине гавани. Она называлась «Булочной», и, судя по всему, там можно было приобрести вьетнамский кофе. Эндрю заставил их добавить взбитые сливки, несмотря на количество сладкого сгущённого молока, и они даже распределили его правильно и всё такое. Этого было почти достаточно, чтобы помочь ему забыть о кошмарах, которые не давали ему спать всю ночь — почти достаточно, чтобы отвлечь его от самолёта, на который он должен был сесть. Почти.—
Обратный перелёт был ужасен. Первый отрезок пути был ужасно турбулентным, и Эндрю столько раз был уверен, что умрёт, что в конце концов сказал Рене, что она должна взять себе Кинг, если с ним что-нибудь случится. Она покорно согласилась. Единственными хорошими вещами, что произошли во время полёта, были отсутствие спама от номера с кодом (786) и сообщение от Дэн с изображением рейтинга подкастов. Несмотря на редактирование, «Красные Кролики» оставались на втором месте в чартах, и Эндрю почувствовал прилив уверенности. Конечно, он был почти уверен, что их первый эпизод прокатился на волне шумихи Мясника, но тем не менее это было сильное начало. Тысячи людей услышали его. Несмотря на то, что часть контента была вырезана, он был уверен, что многие вернутся за новым раундом. Во всяком случае, из чистого любопытства. Этого ему было более чем достаточно. Нахуй «Глоуб». Нахуй «Эдгар Аллан Продакшнс». Нахуй Морияма. Это будет происходить. Он показал Рене скриншот чартов, и она улыбнулась, как будто знала, что это было неизбежно.—
Они вернулись в Южную Каролину, так что Рене не пришлось брать опеку над Кинг, и Эндрю почувствовал вибрацию своего телефона, как только он вышел из самолета. Это было сообщение от Дэн. — Ты нужен мне здесь и сейчас. Приходи в студию, как только приземлишься. — Зачем? — Поговорим, когда ты приедешь. Эндрю фыркнул, и Рене окинула его быстрым взглядом, когда они пошли в направлении парковки аэропорта. — Дэн требует нашего немедленного присутствия в студии. Он решил выглядеть раздражённым, хотя это в любом случае было первым местом, куда бы он направился. Кинг всё ещё была там, подвергаясь пыткам со стороны Сэта, и ему нужно было высказать своё недовольство касательно того куска дерьма, на котором ему приходилось ездить. — Хорошо, — сказала Рене. — Мне всё равно нужно кое-что проверить. Эндрю скользнул на водительское сиденье своего GS и потратил минуту, похлопывая по рулю. Она была такой хорошей машиной.—
Вернувшись в студию, Эндрю постарался не выглядеть слишком нетерпеливым, когда пытался попасть внутрь. Его пальцы зудели от желания обнять Кинг, взять её на руки и понюхать её сладкий мех. Отвлечения были полезны в последние несколько часов, но тревога всё ещё искрилась под его кожей, и он отчаянно нуждался в комфорте. Когда он вошёл в двери TFN на вершине Башни, его глаза сразу же заметались в поисках пушистого облачка чёрного и белого цветов. — Она у тебя в кабинете, — сказала Дэн, выйдя из будки. Её руки были прижаты к губам, и напряжение, как и несколько дней назад, всё ещё ощущалось в воздухе. — Как и твой посетитель. — Прости? — спросил Эндрю быстро, но спокойно. Он посмотрел в сторону своего кабинета и почувствовал, как его брови нахмурились. — Ты впустила кого-то в мой кабинет? Ты впустила кого-то в мой кабинет вместе с Кинг? Его пространство было его пространством, его кошка была его кошкой, и он не любил, чтобы люди окружали его вещи без его согласия. Дэн вздохнула и откинула свои косы с плеч, затем сделал жест той же рукой. — Просто поговори с ней. Она здесь уже несколько часов и отказывается уходить, пока не поговорит с тобой. Она. Блять. Эндрю стиснул зубы и направился в свой кабинет. Когда он открыл дверь, его встретили именно так, как он и опасался. По светлым волосам, длинным загорелым ногам, безвкусной улыбке и самодовольному взгляду — он понял. (786) Элисон Рейнольдс перевела свое увещевание на новый уровень.