Red Rabbits // Красные Кролики

— Ешь. — Нет. — Эндрю, ешь или, клянусь, я схвачу тебя и засуну еду в глотку. Грубо. Он печально посмотрел на Рене, опустив уголки губ. — Ты слишком долго была рядом со мной. Тебе передалось мое дурное влияние. Что бы сказал твой господин и спаситель, Уокер? — Он сказал бы, что не хочет видеть, как один из детей Божьих умирает от голода только потому, что он упрямый осел. А теперь ешь. — Она пододвинула к нему тарелку с яичницей и беконом, и Эндрю вздохнул. — Хорошо. Но это не для тебя. Это для Бога и Иисуса… И Иуды, который злился только потому, что хотел трахнуть Иисуса, но Иисус отказал ему после нескольких месяцев флирта, потому что у него была связь с Марией Магдалиной. Рене подняла на него бровь. Эндрю пожал плечами. — Сказки на ночь — это весело. Они сидели в закусочной в Кресент Сити, пытаясь убить время, пока не настанет время посадки на рейс в Феникс. Эндрю нужно было поесть — он знал, что нужно. После всего, что произошло, он был так напряжен и заперт в своих мыслях на этой неделе, что едва мог что-то есть. Вдобавок ко всему, ему не хватало нескольких часов сна, растянутых на несколько дней, и становилось только хуже. Новый вид тревоги разъедал его внутренности, и она занимала слишком много места в его желудке, чтобы туда могла попасть хоть какая-то пища. Возможно, это было предвкушение, нетерпение. Может быть, хотя ему было неприятно признавать, это была надежда. Он ни черта не знал. Однако он знал, что это было гораздо легче, чем тяжелый ужас, который сидел в нем и давил, как гиря, от Сиэтла до этого места. Он был всепоглощающим, и Эндрю никогда не хотел чувствовать его снова. А это? Это. Он не был полностью уверен, что мужчина на фотографии — Натаниэль, но ему показалось… Эти веснушки показались ему знакомыми. Эндрю взял вилку и откусил кусочек яичницы. Она была отвратительна, но он улыбнулся Рене, чтобы успокоить ее. Она одобрительно кивнула ему, а затем вернулась к записям в своем телефоне. Эндрю перестал улыбаться, опустил вилку и заставил себя проглотить. Единственное, что казалось хотя бы малоаппетитным на столе, был его кофе, подслащенный и разбавленный цельным молоком. Это был не гребаный Ihop, но сойдет. — Итак, — начала Рене. Она отложила телефон и придвинула к себе свою тарелку. — Мы приедем в Феникс около обеда. Я сказала Эшли, что мы позвоним ей, когда приедем в отель, и тогда мы сможем договориться о встрече. — Она подняла на него глаза. — Ты хочешь попытаться встретиться с ней сегодня или просто отдохнуть и встретиться с ней завтра? Он уставился на нее пустым взглядом и взял кусочек бекона, чтобы откусить. Рене попыталась подавить улыбку. — Значит, сегодня. Есть ли еще что-нибудь, что нам нужно сделать в Аризоне, кроме разговора с ней? Я держу Дэн в курсе событий. Мне кажется, она начинает волноваться, поскольку наши планы постоянно меняются, а мы так и не добрались до дома. Даже бекон не стоил его внимания. Он бросил его и вытер руки о салфетку, кивнув. — Мама Дэн выживет. Скажи ей, что мы будем дома в понедельник — при условии, что больше ничего не случится. А это может случиться. — Он сделал паузу и сложил салфетку вдвое. — Знаешь что? Просто скажи ей, что мы будем держать ее в курсе. — В курсе. Поняла. — Рене постукивала по своему телефону. Его собственный телефон лежал рядом с ним на столе лицевой стороной вверх с черным экраном. Эндрю почувствовал, как странное чувство разочарования нахлынуло на него, словно холодный поток воды. Так было со вчерашнего вечера — с того самого сообщения с заблокированного номера, в котором говорилось: «Пусть Калифорния умрет вместе с ней». И так было с тех пор, как он написал ответное сообщение, набирая его дрожащими руками и совершенно не дыша: «Пусть Калифорния умрет с кем? Извините, я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.» Он не знал, от кого это было, да и не хотел пока спрашивать. Разум подсказывал ему, что нужно немного повыманивать — держать на волоске и использовать в своих интересах. Однако у него были свои подозрения, и все они были так же маловероятны, как и другие. Нет никаких других. Нет, есть. Это могут быть несколько человек. Например, кто-то из клана Морияма. Возможно, они следили за Эндрю и знали, что он нашел кости или, по крайней мере, что-то интересное. Возможно, они думали, что это привлечет больше внимания к делу и, по косвенным признакам, больше внимания к ним. Возможно, это была женщина с рыжими волосами — возможно, она работала на них, и все вместе они пытались сохранить это дело и Мэри в тайне. Или это мог быть кто-то, с кем они общались на западном побережье. Даже офицер Майк. Может, он струсил, когда понял, что они нашли. Может, он боялся потерять еще одну работу, но… Нет. В этом еще меньше смысла. Он не знал, что они нашли кости, тем более, что это кости Мэри… Но первая мысль, первый человек, который пришел ему в голову, не мог быть Натаниэлем. Откуда он мог знать, где он? Что он был рядом? Что он нашел ее? Что-то в этой мысли казалось правильным. Была вероятность, что… Если предположить, что эта наводка была правдивой и кости действительно принадлежали Мэри, возможно, он сделал вывод, что Эндрю что-то нашел — чисто на основании местонахождения. Возможно, он боялся, что если это станет достоянием общественности, то из-за внимания СМИ станет еще труднее прятаться. Это все еще могут быть кости Натаниэля. Это все еще возможно. Нет. Это неверно. Сообщение сняло что-то с его груди, так же как и опустило что-то другое на его плечи. Это чувство в некотором роде подтвердило письмо Эшли. Это придало их следующему шагу больший вес, как будто он значил нечто большее, чем все, что они уже сделали. Эндрю знал, что он что-то угадал. Он чувствовал себя так чертовски близко — Так. Чертовски. Близко… Выходи, выходи, маленький кролик. Возможно, Эндрю опережал самого себя, опережал все начинания. Он соврал бы, если б сказал, что фантазии о том, как Натаниэль свяжется с ним, как они поговорят и наконец выяснят, что, блять, с ним произошло, вихрем не проносились в его голове, и это не затягивало его. Он не должен был терпеть подобные выходки от самого себя. Он не должен позволять себе погружаться в свои мысли и оставаться с тем, что он хотел бы, чтобы произошло, а не с тем, что происходило. Держи голову прямо и смотри в оба. Продолжай искать. Он еще не получил ответа. Мысль о том, что он может его не получить, в данный момент не укладывалась в голове. Поэтому пока что он бдительно следил за своим телефоном — сердце подскакивало каждый раз, когда на нем загоралось уведомление.

−

К тому времени, когда они приземлились в Аризоне, Эндрю практически вибрировал — не только от самолета, но и от перспективы Аризоны. Тем не менее, он решил, что ему нужен кофе. Или виски. Или кофе с виски. Успокойся. Пчела не давала покоя, неустанно жужжа. Он сказал ей, чтобы она тоже успокоилась. Они встали, чтобы выйти из самолета вместе с остальными пассажирами. Он достал свой телефон и как можно быстрее выключил его из режима полета. Его рука дрожала, дыхание было прерывистым, и он полностью игнорировал Рене позади себя, уставившись в чертову дыру на экране в ожидании уведомлений (хоть каких-нибудь). Его телефон зазвонил от уведомления — только одного. От заблокированного номера. Он старался не вздохнуть вслух, не выглядеть нетерпеливым. Но он уставился на свой телефон, на маленькую зеленую коробочку и на 1 сообщение, смотрящее на него. Бззз, бззз, бззз… Пчела горела. Кто-то подтолкнул его в спину. Эндрю повернулся, чтобы сказать тому, кто это был, чтобы он отвалил, но вспомнил, что это была Рене. — Очередь движется, — сказала она, кивнув головой в сторону людей, выходящих из самолета. Эндрю пробормотал что-то, о чем потом пожалел, и каким-то образом поднялся на ноги, чтобы покинуть это место — одним глазом смотря перед собой, а другим на телефон. «Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, придурок. Подумай хоть раз о ком-нибудь другом.» Эндрю вздрогнул. Подумать о ком-то другом? Он только этим и занимался — не думал ни о чем, кроме других людей, с тех пор, как затеял всю эту чертовщину. Натаниэль, Мэри, Кевин, Жан, мать его, Моро. Должно быть, он издевается. Кто теперь, блять, мудак, ты, блять… — Эндрю! Рене! Эндрю растерянно поднял глаза. Он даже не сразу понял, что они вышли из аэропорта, слишком зациклившись на своем телефоне. Кто, блять…? Господи, блять… — Это… — начала Рене. Блять. — Да. Да, Рене. Это Эшли, блять, Миллер — зануда, с которой мы имеем огромное удовольствие провести выходные. — Что-то горькое покрыло его язык. Он скривился и убрал телефон в карман. Эшли взмахнула рукой в воздухе, привлекая их внимание. Она была одета в короткую черную юбку, сетчатые колготки и… знакомые сапоги… — Эндрю, — хихикнула Рене, подойдя к нему вплотную. — Она носит такие же сапоги! Она налетела на них еще до того, как Эндрю успел ответить. — Привет! О боже, не могу поверить, что ты здесь! Как прошел полет? Ты поел? Пойдемте заберем ваши сумки… — она указала на знак, который, должно быть, находился над их головами, — и мы можем идти! Ее переполняло волнение — темно-синие накрашенные губы, вытянулись в улыбке до ушей, черный боб колыхался у нее на подбородке, когда она с нетерпением смотрела между ними. Ты, блять, в долгу передо мной. Эндрю не знал, кто ты, но кто бы ни отвечал на мысли или что бы там ни было, он, блять, был у него в большом долгу. Сдвинув очки на переносицу, он воздержался от того, чтобы потереть глаза, пытаясь снять нарастающее напряжение. Когда он разомкнул губы, то выдавил: — Какого хрена ты здесь? Я думал, мы встретимся с тобой позже? Как ты вообще узнала, каким рейсом мы летим? Эшли закатила глаза и даже не соизволила выглядеть хотя бы немного смущенной. — Ну, Рене, — она посмотрела на Рене и широко улыбнулась. Он готов был поспорить, что она, наверное, блять, улыбается в ответ. Да, держу пари, тебе весело. Какой же ты, блять, друг? — Агх, — простонал он. Эшли продолжила. — Она сказала мне, во сколько прилетает рейс. Я решила подождать здесь, пока не увижу вас, и подумала, что мы могли бы пообедать! У меня есть машина, — она показала большим пальцем через плечо, — так что вам не придется арендовать себе или брать такси. Нет смысла тратить деньги впустую, ездите на машине, сохраняйте мир зеленым, знаете ли. Она, блять, подмигнула, и он тряхнул головой. Как только Эндрю открыл рот, чтобы сказать что-то особенно язвительное, Рене опередила его. — Спасибо, Эшли. Это было очень заботливо. Мы собирались поехать в отель, чтобы сначала отдохнуть… — Нет, — оборвал ее Эндрю. — Все в порядке. Чем быстрее мы это сделаем, тем лучше. Он не мог поверить, что собирается сказать это, но: — Показывай дорогу. Он хотел, чтобы они уже сделали это и занесли в архив, чтобы он мог вернуться домой, в свою постель, к своей кошке и своей гребаной интрижке, потому что сейчас ему бы очень не помешало снять этот гребаный стресс. Эшли хлопнула в ладоши. — Отлично! Давай возьмем ваш ба… — Вот он, — Эндрю указал на их с Рене чемоданы. — Мы журналисты и путешествуем налегке. Пойдем. Эшли, к счастью, не сказала больше ни слова. Вместо этого она просто кивнула с небольшим охом… прежде чем повернуться и вывести их из аэропорта. Жара стояла страшная, и Эндрю возмущался гребаным выбором цвета одежды. Еще жарче было в ее темно-зеленом Prius с наклейками на заднем бампере и лобовом стекле, начиная от таких, как: Держись подальше от леса! В секте? Позвони своему папе! ОСИНБУ Веган! Будь самим собой! Проверься, пожалуйста! Нам надо — NERD ALERT! и Валар Моргулис Он не мог закатить глаза достаточно сильно. Валар Дохаэрис — твою мать! Заткнись. Он ненавидел ее еще больше. Шокированный, он не выхватил у нее из рук ключи и не потребовал машину, чтобы самому сесть за руль. Вместо этого он удивительным образом разместился на заднем сиденье и машинально вытащил телефон из кармана, чтобы снова уставиться на него. К счастью, Эшли не прекращала болтать всю дорогу до того места, куда они ехали. Он едва слышал ее, а Рене все равно поддерживала разговор. Честно говоря, он не думал, что сможет сосредоточиться, даже если попытается. Нет — он был занят, мысли метались, пока он смотрел на последнее сообщение. Пожевав кольцо на губе, он закрыл глаза и попытался придумать ответ. Ему нужно было выяснить, кто это, черт побери, был. Ты знаешь, кто это. Он опасался, что если сразу же начнет слишком наседать, он перестанет говорить, а если это тот, о ком он думал, знал, то это вполне вероятно. Он должен был быть осторожен. «Может быть, знаю, а может быть, и нет. Я могу обещать, что как бы я ни был очарователен, я иногда думаю о других людях. Однако мне нужно немного больше информации, чтобы рассмотреть твою просьбу.» Эндрю нажал кнопку «Отправить» и увидел, как на экране появилось сообщение, зеленое, яркое и реальное. Это контакт. Глубоко вздохнув, он вернулся к другим сообщениям, которые получил до того, как они взлетели из Калифорнии. Дэн беспокоила его по поводу аудиозаписей, и он пытался придумать, как ее отговорить — сказать, что они задерживаются. Он уже делал это несколько раз, но никак не мог… Не сейчас — не тогда, когда все было так серо. Кроме того. Он не знал, кто это, хватит себя обманывать, но если у него есть веская причина не обнародовать их выводы об останках на пляже, то он не станет этого делать. Поэтому Матушке Дэн оставалось только ждать. — Мы на месте! — пропела Эшли, въезжая на небольшую парковку возле явно нишевого заведения. Наверху светилась вывеска с надписью «The Grind», на улице сидели два клиента за ноутбуками, а запах кофе практически проникал через окна машины. — Здесь я работаю, — продолжала Эшли — возможно, она говорила что-то до этого, Эндрю не знал. — Мы можем получить бесплатную еду, пока работает СПБСБ. Посмотрев в последний раз на свой телефон, Эндрю наконец-то отогнал все дерзкие реплики, которые он мог бы сделать, и понял, что она сказала. СПБСБ, «Симпатичный парень-бариста с бицепсами» из того нелепого поста в блоге. Агх. Рене коротко рассмеялась, и Эндрю пришлось срочно выбираться из машины. Миньярду никогда не понять, как ей удавалось жить такой приятной жизнью, находить хорошее в глупо раздражающих людях. Закрыв за собой дверь, он последовал за этими двумя, которые, как он только что понял, были полярными противоположностями. Рене с ее каре, белыми с радужным отливом волосами и длинными юбками, и Эшли с ее черным каре и мини-юбкой. Будь он в лучшем настроении, возможно, он бы рассмеялся. Вместо этого он утешился мыслью о том, что ответы на вопросы скоро появятся — как и кофе. Внутри все было именно так, как можно было ожидать. Белые и теплые коричневые цвета, фальшивые «ржавые» трубы украшали помещение, а стены были выложены плиткой. Несколько клиентов толпились вокруг, создавая легкую болтовню, которая не была совсем уж неприятной, и несколько удобных кабинок, расположенных с одной стороны кафе. Эндрю выбрал укромный уголок в дальнем углу и сел лицом к двери. Рене пристроилась рядом с ним, а Эшли, улыбнувшись слишком широко, села напротив них. Повернувшись, она помахала рукой с черными ногтями (недостаточно черными. Явно не Essie Licorice) в сторону парня у стойки. Он кивнул ей и направился к ней. — Нам нужно подойти, чтобы сделать заказ? — спросила Рене. — Нет, нет, — Эшли понизила голос и наклонилась вперед. — Это СПБСБ, он же Уилл. Он принесет нам все, что нужно. — Она снова оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что он все еще достаточно далеко. — Я ему очень нравлюсь, — ухмыльнулась она. — Он делает все это отстраненно, но взгляды, которые я получаю… — Она провела рукой по лицу. Эндрю посмотрел на Рене. Это была плохая идея. — Привет, Эш, — сказал СПБСБ Уилл, подойдя к их столику. Он посмотрел в сторону Рене и Эндрю. — Привет, — ответила Эшли, сжимая его запястье со слишком большой улыбкой, а затем опустила руку, чтобы сделать жест в их сторону. — Это Эндрю и Рене, из подкаста, о котором я тебе рассказывала? Эндрю, Рене, это Уилл. Уилл оглянулся на них, и Эндрю пришлось отдать Эшли хотя бы немного должного. Уилл действительно был симпатичным-парнем-бариста-с-бицепсами, чей взгляд задержался на нем на мгновение. Миньярд поднял на него бровь, и Уилл лукаво улыбнулся в ответ. О… Хм. Нет. Эндрю покачал головой и разорвал зрительный контакт. Нет времени, Миньярд. — Приятно познакомиться, — сказала Рене, и Эндрю знал, что она не пропустила этот взгляд. — Уилл, не мог бы ты принести нам немного еды? Мы можем подойти и заказать, если ты слишком занят, — Эшли захлопала на него своими зелеными ресницами, и Эндрю поразился ее невежеству. — Да, конечно. Без проблем. — Он перенес вес на одну ногу и посмотрел сначала на Эндрю. — Что я могу вам предложить? Плохо, Уилл. Нет. Времени. Миньярд. Отмахнувшись от всего, что он мог бы потенциально сказать или сделать, он сделал заказ, и пока остальные делали свои, он взял рюкзак и начал искать свой диктофон. — Понимаешь, о чем я? — спросила Эшли, когда Уилл ушел. — Напряжение иногда убивает меня, — прошептала она. Эндрю перестал копать и посмотрел на нее, потом на Рене, которая была в таком же замешательстве, потом снова на Эшли. — Конечно, Ян,  — сказал он и продолжил поиски. Когда он, наконец, нашел его, он поднял голову и увидел лицо Эшли, явно озадаченное, и он не дал ей шанса заговорить или задать вопрос. — Ты не возражаешь, если мы будем записывать? — спросил он, положив диктофон на середину стола. Откинув голову назад, он практически увидел, как в ее голове проскальзывает вопрос, прежде чем она покачала головой. — Нет, конечно, нет! Честно говоря, я просто очень рада, что вы делаете то, что делаете. Я так волновалась за него, — беспокойство, действительно, читалось в ее глазах. Он поверил ей. Возможно, это была не одна из тех попыток привлечь внимание. — Я не знаю, есть ли у него проблемы или что-то еще, но он был хорошим парнем. Очень тихим, но хорошим. Надеюсь, ты сможешь найти его и помочь ему… Рене мягко улыбнулась. — Мы тоже на это надеемся. Спасибо, что прислала нам информацию, и нам жаль, что мы так долго этим занимались. Как ты, наверное, понимаешь, — она показала между собой и им. — Мы были очень заняты, пытаясь продвинуться вперед. Так что спасибо тебе, правда. Твой контакт — самый последний из тех, о которых мы слышали, так что, надеюсь, мы сможем кое-что понять. Эндрю недоверчиво хмыкнул и снова проверил свой телефон, после чего положил его лицевой стороной вверх на стол рядом с собой, чтобы он мог его видеть. Уилл вернулся с едой и напитками и повернул руку так, что когда Эндрю взял свой бокал, их пальцы соприкоснулись. Он услышал, как Рене пытается прикрыть хихиканье кашлем, и бросил на нее взгляд. В конце концов, он ничего не мог поделать с тем, как невероятно привлекателен он был после нескольких дней практически без сна, очень малого количества еды и большим количеством тревог за плечами. — Сначала поедим, — сказал Эндрю. — Потом начнем. Он ненавидел попытки есть во время интервью. Это раздражало — концентрироваться на двух вещах одновременно, а помехи были ужасны. Но это, как правило, растапливало лед. Не то чтобы Эшли в этом нуждалась. Пока Рене и Эшли ели, Эндрю ковырялся в сэндвиче с ростбифом. Его желудок и беспокойство, очевидно, решили, что нескольких укусов яичницы, которые он съел сегодня, было явно достаточно, и он не хотел нагнетать обстановку. Не сейчас. Не сейчас, когда он был так близко к ответам. Тем временем он каждые несколько минут постукивал пальцем по экрану своего телефона, за это время он успел сделать еще один глоток кофе. Он уже почти допил напиток, когда Рене наконец спросила: — Ты ждешь звонка? — Она посмотрела вниз на его экран без уведомлений. — Я сказала Дэн, что буду держать ее в курсе событий, чтобы она не беспокоила тебя. — Дэн Уайлдс, верно? — вклинилась Эшли. — Так странно быть здесь с вами, ребята, после того, как я следила за вами в Интернете. Конечно, я опоздала на вечеринку, но Сет сделал мой день после нескольких бессонных ночей из-за… ну, всего. Например, его музыкальный вкус в точности совпадает с моим. Как будто нас создал один и тот же человек, понимаете? Агх. — Да, я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Эндрю. Эти двое сделаны из одного теста. Безумно раздражающие, с удивительно хорошим вкусом в музыке. И ботинки. И пирсинг, потому что у нее была перегородка в виде… двух обручей, и он хотел спросить, где она его сделала, но не хотел, чтобы она подумала, что ему это интересно. — Ладно. — С него хватит. — Давайте начнем, — сказал он, отодвигая тарелку в сторону и доставая свой Moleskine. Протянув руку, он включил диктофон и взглянул на Эшли, чтобы убедиться, что она готова. Сделав последний глоток кофе, она кивнула и прочистила горло.

[Запись включена]

— Назовите свое имя и произнесите его по буквам. Она назвала. Э Ш Л И, чертовски нелепо. Он продолжил. — Мы знаем большую часть вашей истории из вашего сообщения, но дайте нам краткое изложение. Начнем с НД, — он без нужды просматривал свои записи, щелкая фиолетовой ручкой. — Что означает НД? Эндрю был готов к любому количеству ответов. Если СПБСБ было чем-то похожим, то это означало «Классные джинсы? Новая работа? Не шутит? Невротический прыгун?» — Нил Джостен, — сказала Эшли вместо этого. — Его звали Нил Джостен. Нил Джостен, Нил Джостен, Нил Джостен. Эндрю скорее почувствовал, чем услышал, как затих. Он уставился в свой блокнот, ничего не видя. Рене прочистила горло, и Эндрю быстро вдохнул, подняв глаза, чтобы увидеть Эшли, ожидающе смотрящую на него. Хорошо. — Расскажите нам о том, как вы общались с… Нилом. Эшли рассказала. Большую часть того, что она им рассказала, они уже знали из ее поста. Они вместе работали в книжном магазине; он был вежливым, но тихим; хорошо выполнял свою работу; в конце дня уходил домой. Она никогда не видела его вне рабочего времени, кроме одного раза, когда он проводил ее до дома. Ему нравился спортивный отдел магазина, он не развлекал ее разговорами об убийцах. По крайней мере, в здравом уме. — Вы сказали, что ходили к нему на квартиру. Вы смогли там что-нибудь найти? Она покачала головой и положила подбородок на руку. — Хозяин квартиры сказал, что Нил сменил замки. — Она пожала плечами. Сменил замки? Зачем кому-то это делать? — Его договор аренды почти закончился, когда он сбежал, но я думаю, что это автопродление? Знаете, вы просто продолжаете жить месяц за месяцем, пока не подпишете что-нибудь о том, что вы не продлеваете договор? — Он видел, как невидимое, «наверное», промелькнуло в ее глазах. — То есть, я думаю, раз он уже заплатил, хозяин квартиры не беспокоился по этому поводу. Честно говоря, он и так вроде как владелец трущоб. — Она опустила руку на стол, шлепнув по нему. — Не думаю, что его волнует, чем занимаются его арендаторы, лишь бы ему приходилось иметь с ними как можно меньше дел. Интересно… Эндрю на мгновение пожевал конец своей ручки. — Вы можете показать нам? Его квартиру, я имею в виду. Эшли пожала плечами, но ее лицо на мгновение скривилось. — То есть, конечно, но никто не может войти. У хозяина нет подходящего ключа. — Я знаю, но я все равно хотел бы посмотреть. Эшли даже не стала раздумывать. Она просто пожала плечами и кивнула. — Завтра, если ты не против? Скоро начнется моя смена, и я закрываю. — Она указала позади себя на дверь. — Я могу отвезти вас в отель сейчас и забрать завтра? Эндрю чуть было не сказал, что они пойдут пешком, понятия не имея, как далеко и где это, черт возьми, находится, но Рене согласилась с благодарностью за него — как обычно. Оказалось, что в эту чертову аризонскую жару прогулка была бы жалкой, поэтому Эндрю не жаловался.

−

Когда они благополучно расположились в комнате Рене после того, как Эндрю закинул свои вещи в ее комнату, он смог, наконец, хоть немного расслабиться. На его телефоне не было новых уведомлений, но было кое-что еще, что избавило его от беспокойства — и это было то, что Эндрю верил Эшли. Он верил, что парень, которого она знала, был Натаниэлем. А это означало… что они на правильном пути. Он делал успехи — подбирался все ближе и ближе. И если она была права, что по косвенным признакам означало, что он прав — это означало бы, что кости на самом деле были Мэри, и небольшая вероятность того, что он ошибался, исчезла бы. Однако на ее месте осталась бы мысль о том, что Натаниэлю пришлось сжечь тело собственной матери, уйти с пляжа в одиночестве и… что бы там ни было после этого. Ему пришлось сильно сглотнуть, чтобы заставить комок в горле исчезнуть. Тряхнув головой, он погрузился в постель, на которую рухнул, как только вошел в комнату. Он чувствовал на себе взгляд Рене и старался не обращать на нее внимания, пока снимал очки и сжимал пальцами уголки глаз. — Ты ей веришь, — наконец заговорила Рене, нарушив тишину. Это был не вопрос. Глубоко вдохнув, он опустил руки и протер очки о рубашку. Медленно кивнув, он пробормотал: — Да. В ее истории есть смысл. Она раздражает, но она не похожа на лгунью. — Ты считаешь ее раздражающей только потому, что она — это ты в женском обличье… С лучшим отношением. Он поднял глаза на нее и сел в постели. — Прости, что? Предательница. Губы Рене дернулись. — Она буквально похожа на тебя, во всяком случае, по стилю. — Это подергивание превратилось в ухмылку. — Не могу поверить, что она купила такие же сапоги… Она поджала губы и, не в силах больше сдерживаться, разразилась смехом. Эндрю закатил глаза и лег обратно. А потом сел обратно. Потому что Рене была права. Он находил Эшли раздражающей, потому что он находил раздражающими всех, кроме очень немногих избранных людей. Но ее стиль был, на самом деле, фантастическим… Эндрю на мгновение подумал, что именно такой должна быть младшая сестра — раздражающей и копирующей его. Агх. — Я же говорила. Но выглядит она отлично, так что не расстраивайся, — облегченно сказала Рене. — Если она берет пример с меня, то, конечно, она выглядит отлично, — пробормотал он. — В любом случае, это не имеет никакого отношения ни к чему. А вот что имеет отношение, так это то, что завтра мы пойдем смотреть квартиру и посмотрим, что там можно найти. Может быть, хоть намек на то, куда он пошел после того, как уехал… Рене нахмурила брови. — Как мы… Эндрю поднял на нее бровь. — Ты собираешься взломать замки. Дзинь, дзинь, дзинь. — Я собираюсь взломать замки, — согласился он, затем перекинул ноги через край кровати и встал. — Я пойду приму душ. Посмотри, что есть поблизости, чтобы поесть.

−

Той ночью, когда Эндрю лежал в своей неудобной кровати в отеле и не спал, его телефон зажужжал, Пчела ожила, а сердцебиение участилось вдвое. Он не получал ответа с тех пор, как отправил последнее сообщение. Кто бы это ни был, он не торопился — держал Эндрю на крючке. «Возможно, я бы рассказал тебе больше, если бы не был уверен, что ты выложишь это на всеобщее обозрение. Некоторые из нас не жаждут внимания. Кроме того, у тебя такое завышенное самомнение. Я не знаю, как тебя еще не унесло.» Звук, который его покинул, едва не завел его. Он рассмеялся. Нахальство этого человека. Он начал печатать ответ, прежде чем дважды подумал. Не покажусь ли я слишком нетерпеливым? Он напустил на себя невидящий вид, потому что что это было за хрень? Свидание в Grindr? Конечно, он был чертовски нетерпелив. Прижав плечо к татуировке, Эндрю уставился на экран, пытаясь придумать, что сказать — как заверить того, кто это был, что он не собирается выкладывать никакой информации, если это важно — если это приблизит его к поиску Натаниэля. Итак, сначала медленно, а затем все быстрее начал печать честный ответ: «Я не знаю, кто ты, но могу пообещать, что не стану разглашать то, что мы нашли, если кто-то даст мне вескую причину не делать этого. Я не нарушаю своих обещаний. Ты всегда можешь позвонить, и мы мило поболтаем об этом, если хочешь. Я сейчас в Аризоне, но мы можем встретиться, когда я закончу здесь.» Эндрю нажал кнопку «Отправить» и уснул с телефоном в руке.

—

— Вот мы и пришли, — сказала Эшли. Сегодня на ней были черные шорты с высокой посадкой и темно-зеленые туфли на платформе из лакированной кожи, а также топ. Эндрю внутренне вздохнул. Ему бы очень понравилась пара темно-зеленых лакированных туфель. В любом случае. Он подошел к двери квартиры номер 10 и достал бумажку, уведомляющую Нила Джостена о задержке арендной платы. Сложив бумагу, он сунул ее в сумку и достал оттуда гаечный ключ и кирку. Наклонившись вперед, он принялся за работу. Эшли нервно хихикнула. — О мой гребаный бог. Рене только вздохнула. — Где ты вообще их берешь? Ты взял их в самолет? Ты носишь их с собой везде, куда бы мы ни пошли? Я уже видела, как ты это делаешь, так почему это все еще удивляет меня? Эндрю услышал щелчок и встал, медленно толкнув дверь. — Я не знаю, Рене. Но сейчас ты уже должна быть впечатлена моим мастерством. — Я впечатлена, — сказала Эшли, подойдя к нему сзади. — Это было так чертовски круто. Агхххх — Да, я научился делать это, чтобы производить впечатление на дам, — пробормотал он, стоя в дверях и глядя на свет, проникающий через дальнее окно. Пыль кружилась в воздухе. Оторвав взгляд, он посмотрел на растерянность, написанную на ее лице. — Разве ты не гей…? — Удивительно. Давайте сделаем это быстро. Он отошел в сторону, чтобы впустить всех, и закрыл за ними дверь. Когда дверь щелкнула, она практически эхом отозвалась в пустоте. Он неглубоко вдохнул, только потому, что почувствовал, что не может вдохнуть глубже, а затем повернулся и кивнул головой в ответ на безмолвные мысли в своей голове. Квартира была небольшой. Справа была мини-кухня, а прямо — гостиная. Он медленно прошел в гостиную — грязный ковер под ногами заглушал его шаги. В воздухе вокруг него пахло так же, как и в квартире — как будто давно не проветривали или не открывали окно. У него возникло искушение что-нибудь предпринять, но он просто стоял в центре комнаты, оглядываясь по сторонам. Медленно поворачиваясь, он пытался рассмотреть все, что мог: несколько шкафов на кухне с необходимыми приборами, посуда давно высохла на сушилке; телевизора не было, несколько журналов и книг лежали на маленьком журнальном столике. Медленно подойдя к ним, он первым делом коснулся тонкой полоски пыли. С трудом сглотнув, он проигнорировал ее и пролистал журналы, обнаружив, что все они связаны с экси. Рядом с ними стояла чашка старого заплесневевшего кофе — как будто ее оставили там однажды утром и не вернулись. Как и все остальное. Рене прошла по короткому коридору, и Эндрю последовал за ней. Справа была маленькая, но чистая ванная комната, слева — маленькая и грязная спальня. На кровати были разбросаны одеяла, а на полу валялось несколько предметов одежды. Эндрю подошел к прикроватной тумбочке и открыл ящик. Несколько ручек, журналы с судоку… Эндрю сложил детали. Он любит математические игры. Кофе не застыл, значит он пьет его без сахара. Фанат экси. Эндрю выпрямился, чтобы оглядеть комнату и заглянуть в открытый шкаф. Когда он откинул дверцу, то обнаружил, что он в основном пустой, без слов на стенах. В одном углу лежала ракетка экси, которая выглядела немного помятой, а в другом — сумка, которая выглядела старой и устаревшей. На верхней полке лежала коробка. Эндрю едва мог ее разглядеть, она была задвинута в самый дальний угол. Но он мог видеть угол, торчащий над краем полки, и воспользовался табуреткой, которую нашел в комнате, чтобы добраться до нее. Солидарность коротышки. Потянув ее вниз, он обнаружил, что это старая обувная коробка. Положив его на кровать, он поднял крышку и обнаружил, что внутри сложены бумаги за бумагами. Порывшись, он нашел удостоверение личности, паспорт, водительские права, даже карточку социального страхования и свидетельство о рождении. Эндрю посмотрел на водительские права, и у него перехватило дыхание. Пчела зажужжала, и на этот раз он насладился ее «бззз» и жжением. Это он. Каштановые волосы, карие глаза, но Эндрю мог сказать… Имя читалось как Чейз Роуэн. — Ты не похож на Чейза, — пробормотал он. — Что? — спросила Рене. Он не заметил, что она подошла к нему сзади. Он молча поднял удостоверение, чтобы она увидела. — Ох… — прошептала она. — Это точно он… — На мгновение воцарилась тишина, когда она посмотрела ближе, затем вниз, на коробку. — Интересно, почему бы ему не хранить это в более надежном месте, чем коробка из-под обуви? Эндрю замер. Бззз… Нет. Он выронил удостоверение, словно оно обожгло его, затем засунул коробку обратно в шкаф. — Эндрю? — спросила Рене. — Что случилось? — Это… — он покачал головой. — Это неправильно, — пробормотал он, вытирая руки о джинсы, как будто мог стереть это ощущение. — Это не нормально, — он повернулся к ней лицом. — Что мы делаем? Почему мы копаемся в его вещах…? Это личное дерьмо, а я просто копаюсь в нем, как будто это пустяк… — Ты ищешь ответы, Эндрю… — медленно сказала она. — Ты пытаешься понять, может ли это привести тебя к следующему месту. Ты пытаешься помочь. Он поднял очки на голову, чтобы протереть глаза. — Давай уйдем отсюда, — пробормотал он, уже собираясь выйти из комнаты. — Я не хочу делать это таким образом. Рене кивнула, и он услышал, как она вышла за ним из комнаты, тихо закрыв за собой дверь спальни. Он нашел Эшли стоящей на кухне и перелистывающей один из брошенных журналов. Она подняла голову, когда услышала, что они вошли. — Нашел что-нибудь? — Ее брови поднялись, а спина выпрямилась. Эндрю прошел на кухню, надеясь найти бутылку воды или что-нибудь еще, чтобы его не стошнило от завтрака. — Нет, — процедил он сквозь зубы, потянувшись к ручке. Что…? Он остановился прежде, чем смог открыть ее. На холодильнике лежала открытка размером 6×4. Эндрю медленно снял ее, его сердце билось так сильно в груди, что он чувствовал, как оно стучит по ребрам. На лицевой стороне была фотография Большого каньона с надписью «Wish You Were Here». Края были погнуты и потрепаны, два угла полностью оторваны. Линии разграничения покрывали открытку от того, что она была сложена слишком много раз. Под буквой «W» в слове «Wish» было коричневое пятно, похожее на брызги крови. Он перевернул открытку и прочитал обратную сторону, затем сунул ее в сумку, пока Эшли или Рене не заметили. В этот момент зажужжал телефон, напугав его так сильно, что сердце, казалось, могло разорваться. Закрыв глаза, он досчитал до трех, после чего достал телефон из кармана. «Конечно, ты в Аризоне. Скажи Эшли, что она идиотка». — Эшли, — тихо сказал Эндрю, все еще глядя на свой телефон. — Да? — ответила она, поворачиваясь от Рене к нему. Он поднял на нее глаза, и ее выражение лица изменилось. Должно быть, он выглядит безумным. — Ты идиотка. — Эндрю, — укорила Рене. На его телефон пришло еще одно сообщение. «И я все еще не доверяю тебе. Я позвоню. Мы можем поговорить, если это удержит тебя от того, чтобы вставить в подкаст то, что ты нашел. Я позвоню, когда подумаю, что смогу выдержать разговор с тобой, не выбросив свой гребаный телефон в окно. Мне он нравится.» Эндрю подавил смех, и суровое выражение лица Рене сменилось озабоченным. — Эй, все в порядке? Эндрю постучал телефоном по ладони и кивнул мыслям в своей голове, прежде чем кивнуть ей. Он поиграл с кольцом в губе, прежде чем снова посмотрел на свой телефон и набрал номер Элисон. Он быстро написал ей сообщение и, нажав кнопку «отправить», наконец-то ответил Рене. — Да. Мы уходим. — Затем он обратил свое внимание на Эшли, которая выглядела слегка обиженной. Черт возьми. — Ты… — выдавил он из себя. — Не совсем идиотка. Извини. Подвези нас обратно в отель. Мы узнали все, что нужно. Спасибо. Хорошая работа, Эндрю. Похлопываю по спине.

−

— На хрена тебе нужны 900 долларов? — На заднем плане играла музыка. Эндрю не знал, была ли Элисон в студии или вернулась в Майами. Оба варианта звучали одинаково. — Супер сверхсекретное дерьмо, Рейнольдс, — ответил он, сидя в баре дрянного отеля. Он велел Рене подняться наверх, а сам взял выпить. Виски был дерьмовым, но он все равно допил его. Проводя пальцем по ободку, он услышал, как музыка затихла, поскольку она либо попросила кого-то сделать потише, либо вышла в другую комнату. — Я могу знать, что это за «супер сверхсекретное дерьмо»? — Нет. Наступила тишина. — А Рене знает? Эндрю раздумывал о том, чтобы солгать, но то, что между этими двумя явно что-то было, могло привести к тому, что Рейнольдс поймет, что он лжет, и что из этого выйдет, он не знал. Поэтому вместо этого он ответил: — Не-а. — Акцент на «а». Опять наступило молчание. Он практически видел, как Элисон, прищурившись, смотрит на свой телефон, наклоняя голову из стороны в сторону, пока раздумывала. Наконец, она ответила: — Неважно. Тебе нужен номер моей кредитной карты или что-то еще? — Ага. — Еще один акцент. Бармен поднял на него бровь, и Эндрю подвинул ему свой стакан. Как только она закончила зачитывать номер, код безопасности и срок действия, он запомнил информацию и повесил трубку, пообещав, что это что-то важное и точно не дьявольское. Это было не так. Затем он снял объявление, наклеенное на дверь дома Нила Джостена Натаниэля и позвонил домовладельцу. Это были его вещи. Натаниэля. Никто не должен рыться в них, кроме него самого.

−

После обеда Эндрю наконец-то добрался до своей комнаты. Он чувствовал себя… не хорошо, но лучше. Вторжение в частную жизнь все еще оставалось на его коже, как пленка, но знание того, что никто другой не сделает так, как он, немного улучшило его самочувствие. По крайней мере, теперь, если Натаниэль захочет вернуться, он сможет это сделать. Все останется в безопасности. Надеюсь. Теперь нужно было заняться другими… более важными делами. Эндрю расхаживал взад-вперед. Когда он вошел в дом, то отправил Рене сообщение, чтобы она знала, что с ним все в порядке, но в остальном был предоставлен самому себе. Держа телефон в руке, он ждал, глядя в обе стороны комнаты, поворачиваясь спиной то к одной, то к другой. Что, если он не позвонит? Что, если Эндрю был совершенно неправ? Что, если это был не он, и все было просто тщательно продуманной шуткой, а Эндрю зря обнадеживал себя? Расслабься. Дыши. Он сел на кровать и достал открытку. Пчела вела себя тихо, но ее крылья горели, а в ухе вибрировало тихое жужжание. Прижавшись к ней плечом, он перевернул открытку и прочитал ее еще раз — провел пальцем по потенциальному пятну крови. Разблокировав телефон, он проверил несколько вещей, затем резко встал. Не раздумывая ни секунды, он направился к комнате Рене и постучал в дверь. Она ответила, уже одетая — как будто ждала его. — Мы едем в Большой каньон. — Хорошо.

−

Через час они были в пути в дерьмовой арендованной машине. Большой Каньон находился в трех с половиной часах езды от Феникса — что, вероятно, было хорошо для Эндрю. Это позволило ему немного сосредоточиться, привести мысли в порядок. Это также помогло ему прояснить некоторые вещи, объяснить свой план и вообще все. Итак, он говорил, а Рене кивала и слушала. — Итак, — наконец сказала она. — Большой Каньон? Эндрю достал из кармана открытку и протянул ей. Она провела пальцем по лицевой стороне, затем перевернула ее и прочитала обратную сторону. Тяжело вздохнув, она кивнула и сказала: — А… Ну, теперь это имеет гораздо больше смысла. Пожевав кольцо на губе, он тянул его вперед-назад и сказал: — Я думаю, это он, Рене… Это он мне пишет. Я действительно думаю, что это он. Он сказал, что позвонит мне и… что я вообще могу сказать? — Он вцепился в руль сильнее, чем нужно, и сканировал знаки, чтобы приехать туда, куда нужно. — Эндрю, — начала она. — Ты думал об этом моменте месяцами. Просто… просто скажи ему правду. Что ты хочешь помочь — скажи ему, что ты хочешь справедливости для его матери. И для него тоже. Эндрю замолчал, пока они приближались к месту назначения. Примерно через двадцать минут и 35 долларов за вход, оплаченных деньгами Рейнольдс, они подъехали к Южному склону и вышли из машины. Вместе, в молчании, они дошли до ближайшей смотровой площадки, а Эндрю? Он стоял один — Рене рядом с ним, туристы толпились вокруг — но он был один. Солнце опускалось в небе, температура падала, синева над головой темнела, превращаясь в нечто более глубокое, яркое, более живое. Каньон начал исчезать в тени. Его телефон завибрировал в кармане, и Пчела зажужжала вместе с ним. Бззз, бззз, бззз Медленно вытащив его, он посмотрел на экран и показал Рене Заблокированный номер. Ничего не ответив, она кивнула, подняла руку, чтобы он мог видеть, и легонько сжала его плечо. Она ушла, растворившись в толпе. Увлажнив губы, он сделал один глубокий вдох и медленно ответил. Ты можешь сделать это. — Привет, Натаниэль.