Элисон была в Майами и занималась своими делами, пока Эндрю отсутствовал, поэтому Рене решила провести собственное интервью.
Сев в оранжевое кресло, она улыбнулась, когда заметила, что они поменялись местами: Сет сидел напротив нее, камера была наготове, а блокнот с вопросами лежал у него на коленях.
— Ты правда позволишь мне сделать это? — спросил он, скептически подняв бровь, когда просматривал вопросы.
— Правда. — Она кивнула и улыбнулась, потому что в этом и был смысл. Конечно, она могла бы отвлечь Дэн от работы, чтобы провести это интервью очень профессионально. Но…
Сет был с характером. Смешным и иногда глупым, но в этом было его очарование. Он заставлял смеяться ее, а значит, и зрителей. Рене решила, что он — хороший выбор.
— Думаю, это твои похороны, — сказал он, пожимая плечами.
Полагаю, что так.
Рене лишь ласково улыбнулась.
— Хорошо, — начал он с глубоким вдохом и нажал кнопку записи.
[Запись включена]
— Мисс Уокер. Вопрос numero uno — почему вы такая чертовски милая? — Он притворился, будто читает с блокнота, затем прищурился и посмотрел на нее.
Она не смогла удержаться. Улыбка превратилась в смех, а плечи, которые, как она и не подозревала, были напряжены, тут же расслабились.
— Сет, будь серьезен!
— Да! — Его глаза расширились, и он опустил подбородок, как будто оскорбленный. — Любознательные умы хотят знать, и с моей стороны было бы упущением отказать им в этом!
Он поднял одну руку в знак капитуляции и сделал движение, словно успокаивая
ее.
— Серьезно, серьезно. Мне кажется, я никогда не видел тебя раздраженной. Как тебе это удается?
— Я думаю, что… — Она нахмурила брови, и на мгновение Рене поняла, что ей нужно хорошо обдумать ответ.
Она полагала, что дело не в том, что она никогда не расстраивалась и не раздражалась — она, безусловно,
расстраивалась, и, вероятно, гораздо чаще, чем следовало бы. Но дело было в том, что неважно, на что или на кого она злилась или раздражалась, у нее бывало и хуже — она видела и хуже — ее
прощали за вещи похуже. Поэтому, в чем был смысл…?
— Ну, — начала она, понимая, как ответ формируется в ее голове. — Полагаю, для некоторых из вас это прозвучит глупо. Но, думаю, это милосердие.
Она неуверенно пожала плечами.
— Милосердие? — спросил Сет. Он поднял бровь. — Объясните, пожалуйста, мадам.
Как?
Она глубоко вдохнула и сказала:
— О, я уверена, что объясню это ужасно, так как думаю, что это личное и отличается для каждого человека, но я попробую.
Рене наклонила голову и вытащила из юбки невидимую
, но, несомненно, торчащую нитку, пока размышляла, стоит ли начинать с того места, на котором она остановилась. Тем не менее, она начала.
— Я сделала несколько действительно ужасных вещей в своей жизни. — Когда она подняла глаза, взгляд Сета был мягким и открытым. Он уже знал эту историю, но сейчас он не был тем иногда несносным, а чаще жизнерадостным мужчиной, к которому она так привыкла. Он слушал — и давал ей высказаться.
Ох, как ты вырос, Сет.
— Я знаю, не похоже, что я могла многое совершить… — Она указала на себя. — Но я совершала. И я видела ужасные вещи — я организовала большое их количество. О некоторых я сожалею, о некоторых — нет. Но я плохой человек, который очень старается быть хорошим.
Рене кивнула. Это звучало правильно.
— Я пытаюсь войти в любую ситуацию, помня, что пришла из другого места и других обстоятельств, чем все остальные. Поэтому я всегда стараюсь проявлять милосердие.
Сет медленно кивнул и поджал губы, чтобы подумать, а затем спросил:
— Ну, типа… прощение?
Рене покачала головой из стороны в сторону.
— Вроде… Прощение, когда, возможно, о нем не просят или не заслуживают его. Это время, чтобы остановиться и осознать, что ты понятия не имеешь, через что прошел другой человек в своей жизни или проходит сейчас. Я знаю, что люди, услышав слово «милосердие», думают о религии, и это не секрет, что я духовный человек, но… Я думаю, что это не просто так. Я имею в виду, что сострадание и прощение — это то, что нужно миру.
Сет на мгновение задумался над ее ответом, а затем кивнул.
— Знаешь. Я искренне считаю, что только по милости других я здесь — мне дали еще один шанс. Вот почему ты любимчик, знаешь ли. — Его улыбка еще больше расцвела. — Ты говоришь хрень вроде этой, и ты как маленькая коала, которую мы все хотим обнять.
— У коал хламидиоз, — ответила она, изо всех сил стараясь сохранить серьезное выражение лица. Это то, что сказал бы Эндрю.
Надеюсь, у него все хорошо.
Сет закатил глаза.
— Ну да. У кого не было хламидиоза? — Сет не дал ей ни секунды на реакцию. Он переместился так, чтобы оказаться в кадре. — Сдайте анализы, а потом пожертвуйте местному Фонду планирования семьи, люди.
Он сел обратно в кресло, а Рене?
Она только улыбалась, улыбалась и улыбалась, пока не рассмеялась, качая головой. Он действительно был лучшим из них.
— Эй, эй, эй. Все, хватит говорить о венерических заболеваниях. Вытащи свой разум из канавы, Уокер. Нужно обсудить более насущные вещи. Например — твоя дружба с Миньярдом. Например, с какого хрена?
Рене вздохнула.
— И подумать только, ты только что рассказывал мне, какой он «
настоящий».
Сет захихикал — нарочно — но все же захихикал.
— И я правда так думаю! Но ты не можешь винить меня за то, что я удивляюсь! Ты такая
милая. А он такой…
нет.
— А что такое милая? — Ответ был автоматическим, потому что — она думала — это было тем, о чем она часто размышляла. Этот вопрос возникал чаще, чем ей хотелось бы. — Люди считают меня милой, потому что я улыбаюсь и говорю добрые слова. Наверное, я могла бы уйти отсюда сегодня и пойти убить кого-нибудь. А Эндрю? — Она подняла одну бровь. — Он хороший, потому что говорит то, что имеет в виду. Он невероятно предан своему кругу общения и готов буквально умереть за тех, кто ему близок, если бы до этого дошло.
Рене смотрела на свои ногти и не обращала внимания на беспокойство, глубоко засевшее в ее груди за него. Она знала, что с ним все в порядке,
он должен был быть в порядке, но все же беспокоилась. Глубоко вздохнув, она снова посмотрела на Сета и продолжила.
— Мы с Эндрю понимаем друг друга. У нас обоих есть что-то…
что-то еще, что скрыто в нас — даже сейчас, когда мы оба живем хорошей жизнью и процветаем по-своему. Я могу доверить ему свою жизнь. Он самый лучший человек, которого я знаю. Его методы показать, насколько он мил, могут быть… сомнительными. Но он хороший.
Сет долго смотрел на нее, но в конце концов согласился. Естественно, он ответил что-то смешное:
— Я поверю тебе, но только из-за истории с коалой, — и быстро пошел дальше. — Давайте перейдем к веселой херне. Блиц. Ты готова?
— Готова.
Сет поднял блокнот и надвинул невидимые очки, прочищая горло, чтобы Рене не видела, что он написал.
— Тогда начнем, мисс Уокер. Туфли.
— Сапоги.
— Вилка.
— Ложка.
— Самолет.
— Усталость.
Сет рассмеялся над этим, прежде чем продолжить.
— Сет.
— Веселый.
— Чертовски верно. Дэн.
— Мама.
— Элисон.
Рене потребовалась доля секунды, чтобы ответить на этот вопрос. Слишком много слов сразу, и она остановилась на самом безопасном варианте.
— Мода.
Сет поднял бровь. Она подумала, что он поиграет ими или скажет что-то, о чем они оба пожалеют, но он двинулся дальше.
— Ваймак.
— Папочка.
— Мы должны сделать ему гребаную футболку. Или кружку с надписью: «Папочка #1», — пробормотал Сет.
— Нет, Кевин будет ревновать.
— Ты права. Мы все знаем, что Дэн — любимица Папочки. — усмехнулся Сет. Рене поджала губы, пытаясь не рассмеяться и качать головой.
— Нет… Дэн просто старшая.
Сет рассмеялся, но тут же заткнул ее.
— Это блиц. Очень быстрый. Ты все портишь. Эндрю.
— Друг.
— Кинг.
— Живоглот.
Сет остановился и поднял на нее глаза.
— Что за хрень? Как из Гарри Поттера?
— Она частично жмыр. Ты не сможешь убедить меня в обратном.
Сет поднял руку.
— Я никогда не буду сомневаться в тебе. Если ты так говоришь, я тебе верю.
— Хорошо, — Рене широко улыбнулась, затем наклонилась вперед и взяла Сета за руку. Камера все еще работала, но она хотела, чтобы он и зрители знали: — Ты удивительный человек, и я думаю, что та невероятно веселая жизнь, которой ты сейчас живешь, — это та жизнь, которую ты заслуживаешь.
Сет на секунду по-дурацки уставился на нее.
— Ладно, интервью окончено. Пойду поплачу, как чертова сучка, пока.
[Запись выключена]
