«Тактика победителя — убедить врага в том, что он делает всё правильно.»
Тонкие руки покрылись красными, уже засохшими ранами, которые остались после ударов указкой. Оливия сидела на краю своей старой кровати, размазывая мутную, тягучую смесь и аккуратно поглаживая пальцами немного зажившие повреждения. По всему телу пробежались мурашки, когда девушка почувствовала еле заметный холод, заставляющий напрячься и глубоко вздохнуть. Запах медикаментов словно въедался в древесину, окружавшую брюнетку, пока коже её рук блестела под лучами солнца, проникавшими сквозь стёкла окон. Мазь медленно впитывалась, в то время как тугие бинты перевязывали увечья, нанесенные матерью Стар во время вчерашнего конфликта. Возникало такое чувство, словно заживление ран ощущалось гораздо больнее, чем само их появление. А может первоначальная боль и вовсе затерялась в глубинах подсознания… Всё происходящее будто бы стерлось из головы, пока тяжесть в груди всё больше нарастала, в скором времени перерастая в безжизненную пустоту. Сглатывая застрявший в горле ком, черноволосая встала с кровати и, услышав привычный скрип постели, направилась к небольшому шкафу. Открыв тёмную дверцу, девушка смогла заметить зеркало, прикрепленное к деревянному покрытию. Оно представило в своём отражение практически всё содержимое комнаты, в том числе и саму Оливию. И ведь день за днём ей приходится смотреть на своё уродливое лицо, которое искажалось с каждой новой мыслью о внешности. Стройное тело и худоба — всё то, что она имела с самого детства. Но лицо… Оно словно чужое. Пристроено к телу не своего хозяина. Угловатые очертания совсем не давали покоя, в то время, как большой нос, с немного вытянутым вниз кончиком, был противен и отвратителен. Пару лет назад, знакомая Стар нашла заманчивой идею изобразить профиль Оливии на чистом листе бумаги. Пока брюнетка разминала пальцы тренажёром, девушка создала небольшой набросок, стараясь отрисовать как можно больше различных деталей. Черноволосая до сих пор помнит тот ужасный образ на рисунке, который ей был подарен в итоге. Нет, дело вовсе не во внезапном подарке. Дело было в ней самой. Спустя пару минут бумага разрывалась на мелкие части, залетая в мусорное ведро, перед этим хорошенько измявшись. При каждом малейшем волнении губы Стар превращались в кровавые вмятины и отпечатки. Вся кожица была искусана, превращаясь в жёсткую корочку в виде болячек. Густые темные брови брюнетка и вовсе терпеть не могла. Многие говорили, что это к лучшему. Оливии очень повезло с ними. Но когда волоски торчат во все стороны, а ты как бы не старалась убрать лишнее, всё равно замечала новые проявления чуть позднее, никак уж не могла назвать такое удачей. Каждый раз брюнетка обращает внимание на остальных людей, которые имеют схожие черты с ней, а может и вовсе идентичные. Так много красивых лиц… Они все по-своему прекрасны. Но, по мнению Оливии, лучше закрыть глаза, прежде чем одарить её своим взглядом. Натянув улыбку перед собственным отражением, девушка поправила волосы и вышла из комнаты, присаживаясь за кухонный стол. Тамара проходила мимо неё, вставая рядом с плитой и начиная раскладывать еду по тарелкам, будто бы вчера ничего и не было. Ни ударов по спине и руками, ни расшибленная голова — ничего. Каждый день с утра Оливию ждал один и тот же разговор. Победа. Всё ради победы. — Ты должна понимать насколько сильно это важно для тебя. Авторитет придёт — придут и деньги. Твоё фортепиано обходилось мне слишком дорого, чтобы сейчас просто взять и сдаться под конец пройденного пути, — чётко проговорила Бритч, выделяя некоторые слова. — Всё ещё сможет окупиться, тебе стоит лишь выкинуть все дурные мысли из головы. — А если я не смогу пройти дальше? Что тогда? — девушка издала истерический смешок, взяв в руку вилку и посмотрев на серьёзное лицо своей матери. — Ты не должна допустить этого. Или хочешь пропустить Тарасенко вперёд, отдавая ему все свои шансы на победу? — с возмущением спросила женщина, скрещивая руки на груди. — Я не зря столько времени обучала тебя, чтобы под конец взять и провалиться. Как только ты сыграешь последние аккорды, то первым вопросом жюри будет: «Достойна ли ты учиться в академии?» Так что у тебя и мысли возникнуть не должно о том, что ты можешь не попасть туда. — Я поняла, мам, — брюнетка опустила голову, ковыряя вилкой яйцо, распластавшееся по тарелке. Мысли собирались в огромную кучу, создавая снежный ком, который с каждым диалогом становился всё более громадным. — Не забывай про платье, — Тамара забрала тарелку у дочери, замечая, что аппетит у той совершенно пропал. — Это всё ещё одна из важных частей твоего выступления. — Платье? Но ведь если я всё сыграю идеально, то оно мне и не понадобится. Разве там не берут за талант и… — Стар хотела добавить что-то ещё, но женщина перебила её, положив столовые приборы в раковину и принимаясь мыть их. — Я уже тысячу раз объясняла тебе критерии оценивания жюри. Каждый балл на счету. И твой образ, в том числе, — Бритч вытерла руки полотенцем и, проходя вместе с Оливией в комнату, встала рядом с фортепиано. Оливию опять ждут бесконечные уроки, переплывающие в ругань или ещё что-то более серьёзное… Девушка села на банкетку и быстро пробежалась пальцами по клавишам, с каждым повторением прибавляя мощности и создавая, так называемую, кульминацию. Спина немного покачивалась в такт мелодии, позволяя раскрыть все чувства и эмоции, заложенные в исполнении. Уже спустя пару секунд ноты стали звучать фальшиво, а волнение внутри брюнетки всё больше нарастало. Ошибка. Стар разочаровано положила руки на колени, глубоко вдыхая воздух, чтобы успокоиться. Тяжесть на груди вдавливала черноволосую в пол, прихлопывая чем-то очень тяжёлым сверху. — Самое главное правило: в таком случае ни при каких условиях не клади руки к себе на колени. Сразу же снимутся баллы. Продолжай играть. Неважно с какого места ты начнешь, главное не срываться. Пусть ты будешь нажимать не те ноты — всем это безразлично. Ты должна играть дальше, поняла? — строго подметила Тамара, начиная заново отстукивать ритм произведения ногой. Оливия кивнула в знак согласия и приступила к исполнению произведения с самого начала. Время до занятий осталось немного, но в её чётком графике весь день уже давно был расписан с утра до вечера. Даже время на перекус было вписано в левый столбик, хоть Стар всё равно прекрасно понимала, что ей придётся пропускать его из-за высокой нагрузки. Лишь спустя пару часов черноволосая смогла появиться на занятиях, проходя в свой, уже давно знакомый, класс. Многие места были заняты, а одноклассники начинали фыркать и шептаться, заприметив фигуру Стар в дверях. Видимо, всё ещё не могут простить ей тот выигрыш в проходном этапе. Всем так была важна победа, но под конец учащиеся словно сдулись, забывая о своих начинаниях и желаниях. Никакого рвения и вовсе не было. Они не достойны её места, но при этом всё равно показывают своё недовольство, выраженное в пренебрежении и оскорблении в сторону брюнетки. Только сейчас Оливия начала понимать, насколько же огромным является количество её завистников. Столько девушек и парней оскорбляли её за всё время учебы, что вскоре это уже переросло в «норму». Стар просто перестала замечать такое отношение к себе, скрываясь за музыкой, которая иногда всё же помогала, хоть и не так сильно, как хотелось бы. День изо дня приходилось становиться центром внимания для учащихся, которые только и способны на сплетни и негативное обсуждение других людей. Неужели они думают, что черноволосая оставит их всех безнаказанными? После всех дерьмовых издевательств стоит наконец поставить на место каждого в этой школе, кто решался высказать ей своё недовольство и выплёскивать личные обиды из-за малейшего повода. Девушка села на своё место, доставая из рюкзака нотную тетрадь и другие принадлежности. На занятие уйдет чуть меньше часа, в то время как в расписание вписаны всего лишь два слова: Сольфеджио. Диктант. Наверное только сумасшедшие могут испытывать любовь к этому предмету. Чтобы учиться на отлично, достаточно иметь идеальный слух и навыки пения, не считая логики во многих случаях. Из всего вышеперечисленного, Оливия способна лишь на третий пункт, в то время, как два первых, заваливают её успеваемость, не давая пробиться выше. Каждого человека в этом классе, по мнению Стар, можно поделить на три группы. У каждого здесь есть свои таланты, но общих характеристик никто отменить не может. К примеру, для начала стоит посмотреть на учащихся с правой стороны, которые расслабленно сидят за своими партами, слушая мелодию, звучащую из массивного фортепиано. Итак, первая группа — люди с абсолютным слухом, а также круглые отличники. Первые места в этой сфере даются им слишком легко, ведь способности имеются с самого рождения. Им не стоит напрягаться во время диктанта: звучание прекрасно распознаётся, и лишь по одному нажатию клавиш они могут определить название ноты. Обычно способных учеников отправляют на олимпиады, и это не может их не радовать. Грамоты приносят большое количество плюсов, а учитывая то, с какой лёгкостью они могут их заполучить, такие мероприятия являются некой удачей. Вторая группа — ученики, которые не приложили ни доли своего старания для того, чтобы учиться на отлично. Они прогуливали практически все занятия, забывали о своём домашнем задании или же попросту признавались в том, что ничего не выполнили, и им с чистой совестью могут ставить двойку в журнал. Эти люди не боятся звонка родителям, а успеваемость их и вовсе никогда не волновала. Но в результате, пока ты сидишь и пытаешься расслышать хотя бы одну ноту, эти учащиеся уже давно сдали свои тетради, выходя из класса и прекрасно зная о том, какая оценка их ждет. Да, у них нет идеального слуха, но каждый раз, при открытии журнала, была видна красиво выведенная цифра «пять». У таких учеников есть лишь везение и удача, которая, видимо, преследует их по пятам до конца жизни. Третья, последняя группа — Оливия. Человек, который вкладывает всю себя в учёбу, стараясь научиться чему-то новому, не пропуская занятий и подготавливаясь к каждому уроку, который с самого начала предсказывал ей разочарование. Пару дней назад, Стар сидела за своей партой, опираясь щекой на руку, зажмурив глаза. Преподаватель пробегается пальцами по клавишам, пока черноволосая старается распознать звучание. Звуки путались между собой, пока руки сжимались в кулак, впиваясь ногтями во влажную ладонь. — Ты не хочешь писать диктант? — прозвучал голос одноклассницы сбоку. — Ты не в настроении, да? — если это и было настоящее волнение, то оно лишь вдавливало черноволосую лицом в грязь, совершенно никак не облегчая её тревоги. И это уж точно не единственный раз, когда кто-то унижал Оливию сам того не осознавая. Почему люди никак не могут понять, что она хочет расслышать ноты, и она с радостью бы сделала это, если бы слух позволил не смешивать звуки воедино. И ведь каждый считал своим долгом поинтересоваться состоянием брюнетки, принижая её способности и самоутверждаясь в результате короткого диалога. — Ты не можешь совсем ничего не слышать, — несколько раз твердила учительница, пока Стар сидела в опустошенном классе, пытаясь переписать неверную мелодию. — Это же так просто, тебе стоит больше заниматься дома, — если бы эта женщина знала, какой путь прошла черноволосая, то вряд ли бы сейчас позволила себе говорить такое. От переживаний и тревожных мыслей Оливию отвлёк шёпот, доносившийся с передних парт. Немного вздрогнув, девушка перевела взгляд на Макса, который с волнением поглядывала то на неё, то на хмурую преподавательницу, искавшую нужную страницу в учебнике. Уже через несколько секунд парень добросил до парты брюнетки свёрнутый листочек, криво вырванный из нотной тетради. «— Ну и что это за хрень? — пронеслось в голове Стар, пока она сама недоверчиво разворачивала помятую бумажку. — Если это ещё один мёртвый паук, то он прямиком полетит в волосы Тарасенко или, куда хуже, сразу под одежду.» Но открыв маленький листочек, Оливия заметила ноты, выведенные неаккуратными линиями. Видимо, Брайн очень торопился, когда переписывал содержимое из учебника, во время отсутствия кого-либо в классе, потому что обычно его почерк выглядит гораздо аккуратнее, чем сейчас. Парень всегда старался делать всё опрятно, хоть по нему самому этого и не скажешь. Но, на данный момент, этот вопрос интересовал брюнетку меньше всего, ведь сейчас её главной задачей было не завалить проверочную, от которой зависело слишком многое. Недолго думая, девушка стала переписывать ноты, поправляя белую повязку на своей руке, которая при любой возможности намеревалась сползти на пол. Пару часов назад, она туго перевязывала кожу, но уже сейчас успела пропитаться мазью, начиная становиться более липкой и влажной, разваливаясь на тонкие ниточки, оставленные на краю стола в виде небольшой кучки. Макс уже давно откинул свою голову на спинку стула, скрещивая руки на груди и задумчиво посматривая на разноцветную листву, спадавшую с деревьев. Совсем скоро будет зима, а там и новый год не за горами. Что уж говорить о конкурсе, который перенесли с мая на февраль. Видимо, организаторы решили сократить количество участников вдвое, давая намного меньше времени на подготовку. Хотят выбрать самых лучших, и у них уже определенно появились любимчик, в число которых Тарасенко однозначно не входил. Быстро переписав ноты и не обращая внимания на острую боль в руке, Стар положила тетрадь на стол и, закинув огромный рюкзак на худое плечо, выбежала из класса, направляясь прямиком в сторону гардеробной. У неё осталось совсем немного времени для того, чтобы успеть собраться в поездку. Накинув поверх своей тонкой рубашки куртки, девушка просунула стопы в кроссовки, мигом зашнуровывая их. Просунув тесёмку внутрь обуви, чтобы она не смогла развязаться по дороге, Оливия вышла из консерватории, громко захлопнув за собой дверь. Ребята, один за другим, выходили из класса, с облегчением вдыхая в лёгкие воздух и захватывая с собой сумку с принадлежностями. Тарасенко облокотился на спинку стула, рассматривая в окне торопливый силуэт Оливии, спешащий на репетицию к собственной матери. Интересно, сколько часов ей приходиться тратить на занятия музыкой, каждый раз получая мощнейшие удары указкой по рукам и спине? При встрече со Стар, Брайн всегда старался заострить внимание на её коже, с видневшимися, недавно зажившими ранами. И ведь день за днём на ней появлялись всё более новые, свежие следы, оставленные пьяной женщиной, которая теряла голову от одного лишь вида алкоголя. Времени осталось мало, а значит медлить точно не стоит. Если он и дальше будет тянуть с разговором, то это ничем хорошим в его пользу не закончится. Макс достал из кармана телефон, быстро вводя пальцем графический ключ и заходя в мессенджер. Тихо постукивая по экрану, парень набрал небольшой текст, отправив его контакту с именем «Влад». — План «Перехват». Она идёт в сторону набережной. Поймай её чуть раньше, чтобы я успел выйти из этой долбанной дыры, — немного подумав, Тарасенко ввёл ещё одно короткое сообщение. — За ответы к диктанту всё отдам потом. Шатен выключил телефон и, сдав нотную тетрадь учителю, скрылся за поворотом, осторожно закрывая за собой деревянную дверь в аудиторию. Немного оглядевшись, Брайн заметил преподавателя, направившего свой сосредоточенный взгляд в открытое окно. Облокотившись руками на пластиковую поверхность, мужчина даже не обратил внимания на вошедшего парня, лишь тихо вздохнул, не осознавая нахлынувшей проблемы. «Чёрт! Вот чем тебе перерыв не угодил? Неужели целыми днями в этом паршивом классе прохлаждаешься…» — пронеслось в голове Макса, пока он сам пытался понять, где мог скрываться от потайных глаз нужный ему листок. «Сообщили мне обо всех пьесах, конечно…» — от глупости этих мыслей Брайн закатил глаза, немного потирая пальцами переносицу. — «Пришлось соврать, чтобы у Стар был хоть малейший мотив объединиться. Ещё и с Владом стоит поквитаться… В конце концов, победителем станет кто-то один из нас.» Шатену понадобилось немного наклониться, чтобы оставаться незамеченным и пробраться через сиденья к преподавательскому столу. Обходя рояль, парень спрятался за мягким креслом, стараясь успокоить собственное сердце, бушевавшее в грудной клетке и готовое выпрыгнуть оттуда в сию же секунду. Учитель, медленно проходился по классу, походя к другим окнам и открывая каждое из них, чтобы проветрить помещение. «Как раз вовремя, а то тут и правда уже слишком душно» — Макс скрылся за мебелью, благо его ноги были не видны за деревянным корпусом стола, доходящего до пола. Как можно осторожнее, Тарасенко отодвинул ящик, в попытке не шуршать его содержимым, а лишь аккуратно заглядывая внутрь. «Где же ты его прячешь?» — в голове появлялось всё больше вопросов, но ответов ни на один из них не последовало. Заглянув в тумбочку, ничего полезного шатен обнаружить так и не смог. Стоило придумать новый план, а то за время его отсутствия Влад сможет втереться в доверие Оливии. Зная его, он так прост в этом деле не окажется, будет, как и брат, биться до последнего. «Остался единственный шанс, так ведь?» — Макс оглянулся и взял со стола небольшой стеклянный шар, украшенный блестками и заполненный мутной жидкостью, которая, видимо, уже протухла, находясь в закупоренном положении годами. Когда-то вещицу поставили для большей атмосферы в аудитории, но это было бессмысленно, ведь хорошей обстановки здесь с самого начала было не видать. Прицелившись, парень резко замахнулся и бросил шарик в сторону окна, спрятавшись обратно под немного пошатнувшийся стол. Вжавшись в твёрдую поверхность и зажмурив глаза, Брайн стал ждать своей участи, которая с каждой секундой подкрадывалась всё ближе. «Была не была…» — с надеждой подумал Тарасенко, пока ожидание утомляло, заставляя кожу с головы до ног покрыться мурашками. Привычного стука за броском не последовало, лишь визг сигнализации автомобиля и разбитого стекла был слышен прямиком из проёма, в которое совсем недавно вылетел крохотный декор. «Прямо в цель…» — пронеслось в мыслях шатена, в то время как он старался скрыть свой истерический смешок, заглушённый тихим ругательство учителя, который словно отточенными движениями достал смартфон и хлопнул дверью. Быстро выбравшись из-под прикрытия, Брайн начал буквально переворачивать все документы в поиске списка пьес, которые будут присутствовать на первом этапе конкурса. Спустя несколько минут, парень заметил бумагу, лежавшую на корпусе рояля, будто бы ожидавшей момента, когда Тарасенко оглянется и заметит ее, запечатлев содержимое на камеру телефона. Закинув все обратно по ящикам, Макс пошел к выходу, выглядывая в окно класса и замечая черную копну волос женщины, которая что-то грубо выкрикивала преподавателю, совсем недавно стоявшему на этом же месте. — И чёрт с ней… — парень выбежал из аудитории, закрывая за собой дверь и быстром шагом направляясь в сторону гардеробной. Накинув бежевое пальто, Тарасенко вышел из консерватории, спрятав свое лицо и убежав в сторону набережной, находившейся в километре от исходного места. Парень в очках пробежался взглядом по сообщению, переводя взгляд на барабанные палочки, лежавшие на туго натянутой кожаной мембране, которая покрывала верх корпуса инструмента. Самое подходящее время найти себе еще одну фанатку, не так ли? Тарасенко что-то прошептал на ухо саксофонисту, начиная готовиться к следующему исполнению и улыбаться небольшой публике. «Что не сделаешь ради братишки, да?» — Влад усмехнулся своим мыслям и закатил глаза, осматривая толпу в поисках знакомого лица. — «Как раз вовремя… Стоит окончить перерыв.» Оливия, тем временем, бежала вперед, часто отвлекаясь на экран телефона, чтобы проверить время. Тамара, можно сказать, впервые разрешила ей дойти до дома самой. Повезло, что окно машины она видела настолько часто, что уже успела запомнить дорогу наизусть, петляя между столпившимися людьми, что-то кричавшими в такт музыки. Повернув голову, Стар заметила группу молодых парней, исполняющих трендовую песню в своём стиле. «Макс?..» — пронеслось в голове брюнетки, пока она сама замедлила ход, стараясь разглядеть парня как можно ближе. Всё что различало барабанщика от давнего знакомого были лишь уложенные волосы и очки, красовавшиеся на переносице, которые тот то и дело поправлял. Оливия подошла ближе и, заинтересованно вслушиваясь в музыку, достала телефон. На экране появился счетчик, а красный кружок внизу напоминал о том, что съёмка началась. Девушка направила камеру на Влада, двумя пальцами приблизив изображение, чтобы суметь хоть что-то разглядеть. Но уже на двадцатой секунде из телефона раздалась мелодия, с высветившимся на дисплее словом «Мама», что Стар, конечно же, игнорировать была не в силах. Негромко извинившись перед рядом стоящими людьми, брюнетка вышла из толпы и ответила на звонок. Не успела женщина что-то сказать, как черноволосая быстро начала лепетать в трубку о том, что ещё совсем рано, и она как раз окажется около дома к нужному времени. — Оливия, — тяжело вздохнула Тамара, протирая разгневанное лицо рукой, — вернусь поздно. Какой-то мудила выкинул из окна стеклянную херовину, а теперь из-за него мы остались без лобового стекла в машине. — В каком смысле? — девушка удивленно подняла брови, отводя свой взгляд от музыкальной группы на разноцветные листья под ногами. — В прямом! Кинул что-то в окно, а потом прибегает ко мне, будто бы и вовсе ни в чем не виновный. Этому идиоту ещё повезло, что я в магазин отошла, а то бы он штраф не только за стекло оплачивал… — последние слова Бритч сказала тише, выругавшись под конец. — А что с поездкой? Мы что, так и не поедем за платьем? А как же выступление? — Оливия начала заваливать мать вопросами, прокручивая все варианты событий в своей голове. — Не кипишуй, до февраля ещё полно времени, сейчас у нас всё равно бы не хватило денег на что-то стоящее… — более спокойным голосом подметила женщина, отряхивая свое пальто от налетевших мошек. — Я думала, что ты купишь мне его на день рождения… — погрустнела брюнетка, выводя пальцем на своей куртке невидимые линии. — Оно же и так под новый год, я бы смогла получить хотя бы один подарок из двух, а сейчас что… — Мерзость. Ты должна радоваться тому, что есть. Нечего сопли распускать на ровном месте, — из телефона послышались быстрые гудки, в то время как экран потускнел, сообщая о завершённом вызове. Оливия села на лавку, нервно перебирая пальцами подол своей юбки и сдерживая резко нахлынувшие слёзы. Девушка помахала ладонями перед лицом, чтобы удержать первые капли, уже готовые скатиться по бледно-розовым щекам. — Да что ж это такое… — прошипела Стар, поднося к глазам пальцы, в попытке вытереть всё как можно менее заметно — Настолько боишься своей мамочки? — послышался насмешливый голос позади брюнетки, который ясно давал понять всю суть доброжелательности его обладателя. — Отвали, Брайн, — Оливия быстро провела руками по лицу и встала с лавки, злостно посмотрев на своего собеседника. — Ого, теперь уже Брайн? — лицо Тарасенко ещё больше расплылось в улыбке. — «Не будь такой занудой, Ливи. Нам ведь ещё предстоит вместе работать», — пронеслось в голове шатена, пока он сам гордо поглядывал на свою одногруппницу. — Мне пора домой. — О чем ты? Некая Оливия Стар только что сидела на лавочке и вытирала слезки, а теперь вдруг резко поспешила домой? — фыркнул Макс, начиная идти следом за черноволосой. — Так уж и быть, я готов сделать подвиг и немного проводить тебя. — Нет, — сразу же отчеканила брюнетка, скривившись от такого заявления. — Да, Лив, да, — ещё шире улыбнулся парень, равняясь с новой «подругой». Уже через пару минут девушка стояла рядом со своим соперником, сильнее укутавшись в свою куртку и засунув руки в карманы. Чертов день, когда она докатилась до такого? Единственное, что могло утешить на данный момент, так это Преображенский мост, завораживающий своей необычайной красотой. — Ты так смотришь, будто впервые это место увидела, — закатил глаза парень, скрещивая от усталости руки. — Может и впервые. Ты и так прекрасно знаешь, что у моей матери всё должно быть чётко, кроме её собственного расписания, конечно же, — ответила Оливия, издав истерический смешок и положив ладони на перила. — Видела. Из окна машины правда, но не более, — немного подождав, дополнила Стар. — Я знал, что она ещё та тиранша, но чтобы настолько… — Да я терпеть её не могу. Тебе попросту не понять этого со своей-то медовой жизнью, — черноволосая лишь сильнее сжала холодную железку, продолжая смотреть на заходящее солнце. — А если вдруг она умрет? Что тогда, м? Неужели ты так будешь желать этого? — усмехнулся Макс, закатывая свои карие глаза и переводя взгляд на девушку, которая уставилась вперед, немного подрагивая худыми плечами. — Ты заходишь слишком далеко, — Оливия скривилась, жестко отчеканив каждое слово и стиснув зубы. — Ладно-ладно, извини, — тяжело вздохнул парень, положив голову на плечо кудрявой. Та даже и не заметила такого близкого контакта, а лишь прокручивала мысли в своей и так заполненной дурацкими позывами голове: «Первое извинение от Максима Тарасенко? Да это могло бы войти в настоящее достижение моей жалкой жизни…» — Тут очень красиво… — через минуту полушёпотом проговорила девушка, мерцающими глазами рассматривая одну волну за другой. — Вот представь, к примеру, «Осенний вальс» Шопена. Те лёгкие ноты и прекрасный бас. Согласись ведь, что это самый идеальный пример? — Ну почему же? По-моему, «Октябрь» Шестаковича сюда вписался бы гораздо больше, — ответил со смешком Макс, поглядывая в сторону розоватых облаков. — Смеешься? — улыбнулась Оливия, закатывая глаза и принимая слова своего собеседника за шутку. — Там музыка маршевая, Брайн. Какую революцию ты здесь вообще разглядел, пустая твоя голова? — Больно ты разбираешься в такой атмосфере. На улицу, наверное, первый раз выбралась без своей мамаши. Не удивлюсь, если и воду своими глазами в первый раз увидела, — ответил Тарасенко, обиженно надув свои губы и убрав голову подальше от Стар. — Не переживай, видела. И не один раз. Вот только жаль, что вода так далеко… Каждый раз потрогать хочется, — Оливия потянулась рукой к реке, с самого начала понимая, что дотянуться до конца ей так и не удастся. — Так прыгай туда, чего уж тут думать? — усмехнулся шатен и закатил глаза, убирая руки в карманы пальто. — Быстрее ты сам столкнешь меня туда. — Тут ты и правда права, — слабо улыбнулся Макс, рассматривая лицо девушки. Тарасенко заглянул в глаза Стар, замечая, как та немного поджал свои губы, стушевавшись. Было немного жутко оставаться рядом с человеком, которого ненавидела несколько лет. Дрожь проходилась по всему телу от одного движения его карих глаз, что уж там говорить о другом… Девушка отвела взгляд и слабо улыбнулась, посмотрев на воду и вздохнув. Как бы хотелось оказаться там. Просто остаться на дне реки навсегда, застывая в полупрозрачной воде, чтобы зимой она покрылась тонкой кромкой льда, которую проломить было бы практически невозможно. На гудки телефона никто уже и вовсе не обращал внимания. Тамара успела позвонить несколько раз и, так и не дождавшись ответа от дочери, сбрасывала трубку. Наверное, она сейчас практически сходит с ума от злости. Но Оливии всё равно. Наконец-то она может почувствовать себя свободной. Незамысловатая мелодия появлялась в голове, пока вода раскачивалась из стороны в сторону благодаря ветру. Макс неподвижно простоял ещё пару минут, пока и вовсе не ушел, оставив девушку в одиночестве. Они уж точно не друзья, да и приятелями никогда не будут. Просто люди, которые до сих пор не могут терпеть друг друга, пока боль объединяет их воедино. «Конечно же он ушел, уже холодает…» — подумала Оливия и присела на холодный асфальт, наблюдая за проезжими машинами, который каждый раз спешили куда-то.— Ты и правда сумасшедшая, Стар, — пронеслись слова Макса в голове Оливии.
Видимо в этом мы с тобой и сошлись, Тарасенко.