Бездна

С ранних лет, едва ли не с пеленок, от знакомых и семьи Такемичи привык часто слышать, что жизнь — лучший учитель. Каждый урок, каждый экзамен, что он сдаст, навсегда останется в его памяти. Трагедия заключалась в том, что он был обычным ребенком. Был наивным, местами глупым и легкомысленным парнишей, которому хотелось игр и веселого смеха повсюду. Так что, когда он услышал эти слова от отца, то, конечно же, не знал, что же несут в себе отеческие слова. Озарение пришло спустя целых двадцать лет. К двадцати семи годам жизнь преподала ему довольно много уроков: сила заключается не в доброте, люди черствые и злые по отношению к другим, кулаки болят, когда бьёшь ими по стволу дерева, отстаивать свои права намного сложнее, чем кажется. Ещё очень страшно даже думать о том, как поменять привычную волокиту жизни неудачника. Но жизнь, которая по натуре своей та ещё сволочь, преподнесла не только эти уроки. Были ещё и учения о жизни, которые Такемичи никак не мог усвоить. Смысл не поддавался логике. Он умер, но начал прыгать во времени. К чему был этот урок? Что парень должен был усвоить, каждый раз проигрывая обстоятельствам? Ханагаки терялся в догадках. Точнее, давно уже утопился в них, предпочитая не думать об этом. Слишком невыносимо ещё и самокопанием заниматься. Что он понял, после стольких попыток спасти сначала Хинату, которая блекла в памяти слабым солнышком в школьные годы, а потом и других людей, которые стали составлять для героя особую категорию? Ну, он точно осознал, что честность — невероятно подлая вещь. Последние годы своей жизни он не был честным. Просто не мог. Из правды никогда не получалось ничего хорошего. И на правду нужны моральные силы, которых не осталось. — Правда ранит, — Когда-то сказала ему его мать, но парень никогда полностью не верил этому. Как правда может ранить? Разве не вранье? Как ты можешь навредить кому-то, если просто скажешь, по-честному, что ты думаешь или знаешь? Разве не честность и доверие — основа человеческих отношений? Вот только его мать была права, как никто другой. Шли годы и жизнь постоянно твердила Такемичи о её ничтожности в этом мире. Ладно, правда ранит, но ложь… Ложь может убить. И в первую очередь, лжеца. Ложь была похожа на преступника, прячущегося за чёрной маской. Он всегда выжидает тех, кого можно покарать за его грехи, покарать за ложь. Покарать Такемичи за его слабости и постоянное желание спасти всех, избежав очередной порции боли внутри. Почему же он стал лжецом? Да, всё чертовски просто. Слёзы иссякли, а бежать от действительности хотелось только сильнее. Спасать кого-то? Помогать… Страдать ради чужого счастья… Да, он продолжал бесполезные потуги, но… А как же сам Такемичи? Неужели ему не может быть больно? Плохо? Страшно? До дрожи в коленках жутко открывать глаза и снова смотреть на календарь? Почему никто не хочет спасти самого героя? Такемичи не глупый, что вы. Он не тешился иллюзией, что ради него тоже стали бы так страдать. Нет, не эти люди. Зато он попытался спасти себя ложью — убедить себя в том, что все эти подростки хотят быть спасёнными. Что они, сука, скажут ему «спасибо, Такемучи, что ты нас спас». Так он стал лжецом — в полном понимании этого слова, потому что попытался обмануть себя. Лжец может убегать от этого, но в конце концов с него сдерут его ложь вместе с мясом. Он живет в постоянном страхе за своё враньё, каждый раз оборачиваясь назад в ужасе от возможного раскрытия правды. Она терзает его паранойей и иллюзией, что он в безопасности, что правда никогда не выйдет наружу. И что он сумеет всех спасти. Такемичи вырос честным парнем — он был простым и наивным даже во взрослой жизни. И гордился этим. Гордился, что сумел сохранить всё то, что в нём взращивали родители в детстве. Он, правда, гордился. Только этим. Но потом ему пришлось послать нахер все принципы и ценности. Просто взять и сжечь их, чтобы не сойти с ума. Его ложь не была единственной проблемой. Ему пришлось проходить ежедневную пытку, которая заключалась в том, чтобы помнить кому и как он врал. Его начинало колотить при каждой встрече с знакомыми, потому что…до последнего слова он не был уверен, что говорит нужную ложь. Это последствие прыжков во времени — он начинал теряться в пространстве. Он терялся не только в постоянстве, но и реальности. Это пугало и загоняло в тупик. Ханагаки не тешился иллюзией и знал одно — его враньё греет других и убивает его самого. И его сердце… Он не уверен, что у него оно до сих пор осталось. Оно все еще стучит в груди, перекачивая кровь, но оно пустое, истощенное и не подлежит ремонту. Вместо него есть кровавое месиво, растоптанное и чудом качающее кровь к органам. И, если честно, Такемичи не был ему благодарен. Он не был рад тому, что всё ещё жив. Он больше не любит эту жизнь. Однако, вы ошибетесь, если подумаете, что он её ненавидит. Это ложное суждение. Потому что противоположностью любви является апатия, а не ненависть. Но не это убивало его, превращая внутренности в фарш. Было нечто совершенно иное. Парень уже устал считать, сколько раз она терял. Терял всех тех, кого так отчаянно хотел спасти. Можно повернуть время вспять, чтобы исправить свою ошибку. Но не Такемичи. Даже в прошлом…он не мог поменять будущее. Почему? Из-за чего это происходило? Он не знал. И уже не хотел знать. Да и…ложь даровала призрачную иллюзию, что не всё так плохо. Что у него есть то, ради чего стоит открывать глаза утром. Смешно. Он исчерпал свой лимит. Его загнали в тупик. И сбежать нельзя. Часто приходит глупое чувство вины. Такое смехотворное ощущение…загоняющее в гроб. Такемичи знал, всегда знал, что у лжеца совести нет и в помине. Он не имеет на неё право. Его совесть давно лежит в земле под обломками прошлого и будущего. И даже так…то, что зовётся совестью… Он уверен, что там даже пепла не найдётся. Лишь пустота внутри деревянного ящика. В чем же ирония такого незаурядного парня? Ирония всей его жизни заключалась в том, что ложь, из-за которой он умирал и страдал, из-за которой ему было больно и страшно, была незначительным пустяком для жизни остальных. Они жили счастливо, вовсе не беспокоясь о причине его вранья. Жили, поступая, как хотят. Не слушали его — а потом просили их спасти. Они просто сбрасывали свою ответственность ему на плечи. Но Ханагаки не Атлант, чтобы держать весь мир на своих плечах. Они, сами не понимая этого, бросили его в погребную яму, оставив в одиночестве. В страшном одиночестве, которое каждый день медленно, по-садистски сдирало с него слой кожи. Он мучился, а они…снова умирали у него на глазах. Чёрт бы их побрал. А ему было всё также больно и страшно терять их снова. Потому что ему было важно знать, что с ними всеми всё хорошо. Что они, блять, живы. Но даже так…не это было самой страшной его раной. Убивало его нечто иное — ложь самому себе. Ложь, согласно которой он их всех спасёт. Справиться один и сам в порядке останется. Бред. Человек слаб и не способен сделать что-то в одиночку. Этой ложью, которая подкрепила его тупое упорство сделать детей счастливыми, он свил себе удавку. Он не мог знать, что они чувствовали, но, сука, он чувствовал агонию. Которая выжигала его душу, оставляя черную дыру. Во-первых, его не ранили все те слова будущего Майки в его адрес, словно он — враг, а не друг. И совсем не задели его слова, что он ничего не значащее, пустое место, которое должно перестать тщетно пытаться поменять историю. Конечно, нет. Во-вторых, это же прекрасно, разве нет? Ну, он про тот факт, что они ни разу не заметили его ложь. Хорошо, что никто не усомнился в его словах. Значит, они верят ему. Всё нормально. Так и должно быть. В-третьих… Его родители. Когда они покинули этот мир, их сын давно не был собой. Был человек, утерявший свет в глазах. Его мать, наверное, заплакала бы от этой новости. Заплакала бы впервые на памяти Такемичи. Но всё хорошо. Всё в порядке. Он в полном порядке. Так он загнал себя в пустоту. Пустоту, которая душила его и крала его дыхание. Вера в то, что всё наладится, как только он вернётся в правильное будущее, требовала невероятного таланта. Сложно верить, заставлять себя верить в то, что никогда не сбудется. В этом заключалась его исключительная способность, которую он обрел в этой мёртвой пустоте. Единственный, кому он лгал безупречно, без огрехов — это лишь он сам. Было довольно просто. Достаточно сделать вдох, и всё уже готово. Он лгал себе каждый день, каждый миг, что дышал, вбивая в себя могильный крест, сотканный из спасительной лжи. У него внутри мёртвые звёзды. Внутри нет живого места, по которому бы ложь не успела ударить ещё. Теперь осталось дождаться, когда внешнее состояние станет таким же. Тогда, быть может, он обретёт покой. Ну, честно говоря, стало немного проще дышать — стоило Ханагаки перестать думать об остальных, так оказалось, что у него не так уж много проблем. Апатия к собственной жизни отсекла много помех, но всё же спасти друзей он хотел. Хотел попытаться в последний раз.