По разные стороны

      Ночью снились кошмары. Гарри проснулся утром в холодном поту. Снился Малфой с раздробленными костями, выпирающими наружу, Люциус, грозящий своей тростью, директор Дамблдор, угрюмо покачивающий головой. Под конец сна Малфой истекал кровью на его глазах. Приснится же какая-то чушь. Он открыл веки и провёл ладонью по влажному лбу, стирая капельки пота. Хрень какая, а не сны.       И как Гарри не пытался внушить себе, что Малфой козёл и заслужил это, чувство вины разъедало его. Он правда не рассчитал силу, он не хотел, чтобы так вышло, он только хотел показать, чтобы Хорек с ним так не шутил. Но ломать кости не хотел! И тем более он понятия не имел, что срастающая магия тоже пошла по херам.       Чёрт. И извиниться он не может. Они же враги.       Гарри сел на кровати, облокотившись на стену. Белобрысый ещё спал. Бледный, худой. И подушка в крови. Гриффиндорец поморщил лоб и протёр очки. Кровь-то откуда… Он же не умирает? Не истекает кровью, как во сне? Внутри стало неприятно и муторно.       Нет, надо гнать от себя эти мысли! Чёртовы сны, так и совсем сбрендить можно. Гарри стукнул себя по лбу, мысленно отругал и вскочил с кровати. Пора собираться на пары. Ткнув по дороге Рона в бок, он пошёл умываться, пока все спят. Иначе своей очереди к раковине можно совсем не дождаться. Слизеринцы вечно крысятничают, падлы. А Малфой — их предводитель и староста. И как он мог его пожалеть?! Сам заслужил всё это, а вот нефиг было издеваться.       Гарри плеснул холодной водой на лицо. В зеркале взъерошенные волосы. Он пытался их укладывать. Пытался много раз. Но они всегда торчали в разные стороны. Мятая футболка с дыркой. Ледяная вода потихоньку приводила в чувства. Солнца всё ещё не хватало, но старая привычка вставать пораньше пока не подводила.       День тянулся, как змея по пустыне, лениво… Время будто останавливалось. Малфоя на уроках не было. Может, в больничку лёг? Неважно. Хватит винить себя за то, что врезал этому подлецу. Он мразь ещё та. Нечего о нём беспокоиться. Гарри прикладывал все силы, чтобы вышвырнуть из головы мысли о вчерашнем вечере. Ещё флешбэки из сна. Такие яркие. Кровь была такой красной. А глаза тоскливые-тоскливые. Жуть. Хорошо, что следующая пара по квиддичу. Уж там-то мрачные мысли развеются. Полёты всегда помогали обнулиться, сумасшедшее чувство, когда ты паришь в небе. Как птица.       Урок начался. Ученики выстроились на поле во всём вооружении и взлетели по команде мадам Трюк. Поттер же только что заметил, что забыл игровые перчатки из драконьей кожи и защитные пластины на локти. Травм теперь особенно стали боятся. И учитель отправил Гарри за забытыми вещами.       Поттер спустился в подземелье, на этот раз пароль работал безотказно. Погрузившись в свои мысли о предстоящей тренировке, он ввалился в спальню и обомлел. Перед ним стоял Малфой в чем мать родила. Точнее, в одном только гипсе! Слизеринец лениво прикрыл ладонью пах и вяло произнёс:       — Поттер, не стой как в музее. Чего хотел-то?       Гарри судорожно сглотнул слюну, стоя в оцепенении. Рот непроизвольно открылся, а глаза расширились. Несколько секунд он стоял как вкопанный и пялился на голого Малфоя, который бесстыже разгуливал по общей спальне, будто это нормально. Ненормально! Жар разлился по телу, пронзила дрожь. Ненормально! Член в штанах напрягся… А всего гриффиндорца будто окатило жаром.       Гарри резко развернулся и полетел прочь. Он бежал вверх по лестницам и задыхался. Какого чёрта?       — А где защита?       — Не нашёл, — буркнул Гарри и схватил метлу.       Но мадам Трюк его остановила и отчитала. Приказала покинуть тренировку немедленно. Проклятье!       Пар больше на сегодня не было. Идти обратно в спальню, Гарри было неловко. Не сейчас. А лучше никогда. Как теперь смотреть на Малфоя, если видел его в таком виде?       Гриффиндорец сидел у озера, обхватив голову руками.       Полуденное солнце жарило раскрасневшиеся щёки. Мысли бурлили. Судорожно. Взгляд метался с травы под ногами на голубую гладь озера. Долбанные перчатки. Долбанные перчатки из драконьей кожи, его любимые. Как он мог их забыть? Малфой. Какого чёрта он расхаживал там голышом? Это что, в Слизерине у них так принято? В гриффиндорской спальне никогда такого не было за восемь лет учёбы! Никогда! Вот гад. Тем не менее фигура у него стройная. Не то, что у Гарри. Высокий, стройный, с бледной кожей. Наверняка она бархатистая, как у младенца, учитывая количество косметических баночек на его полке. Ключицы. Чёртовы ключицы. И костяшки по бокам внизу живота. Ребра. Но упругий живот с очертаниями мышц. И главное…. От чего Гарри и вылетел как ошпаренный… То, что у него между ног. Лобок был тщательно выбрит. Член внушительных размеров и огромные яйца. От воспоминаний этой картины Гарри вздрагивал. Уши и щёки наливались жаром и становились пунцовыми.       А его надменный ленивый взгляд? Серые, надменные, холодные глаза. Как глыбы льда в далёком океане. Низкий голос с хрипотцой. Растягивание каждого слова. Гарри вспоминал и становился горячим как пламя, он буквально ощущал в себе жар, вулкан, лаву. Нужно всё забыть и не вспоминать. И больше не забывать квиддичную форму.       Он просидел на озере пару часов. Но никотиновый голод заставил подняться и пойти в спальню, в надежде не застать там Малфоя. Ни голым, ни одетым, никаким вообще. Змеиный коридор в подвальном этаже уже казался оживлённым. Пары закончились, и все возвращались в свои покои. Пароль по-прежнему работал. После недавнего инцидента его ещё долго не сменят. Уже пошла молва про взрывных гриффиндорцев. Стыдно. Но время вспять не повернуть.       Гарри тихонько толкнул дверь и вошёл. Все были уже в комнате. Малфой в гипсе лежал на кровати и читал. Капец как он много читает, неужели других занятий нет. Гарри швырнул вещи со своей кровати и плюхнулся, отворачиваясь к стене. Казалось бы, неловкий момент исчерпан. Но не тут-то было. Рон сел на кровать и как давай во весь голос отчитывать за ненайденные перчатки.       — А под матрасом смотрел? Как ты мог их не найти, вот же они! Ты только что смахнул их с кровати! Значит, они лежали прямо на кровати на виду! Какого чёрта ты пропустил тренировку! Ты капитан! Ты должен быть в форме!       Гарри молчал.       — Что за секреты от друга? Я чего-то не знаю? Ты был на свидании? И ради какой-то юбки пропустил тренировку?       Гарри лежал и думал, блядь, да лучше бы Хорек был в юбке, чем с таким причиндалом на выкате. Он так и не нашёл, что ответить другу. Голова сейчас просто разрывалась. И единственное, что пришло на ум, это напиздеть про шрам. Рон почему-то здорово этого боялся и всегда серьёзно воспринимал.       — Не хотел говорить… Кажется у меня снова это началось.       Для убедительности Гарри приложил ладонь к вспотевшему лбу и потёр шрам.       — Что ж ты сразу не сказал. Чёрт, нужно оповестить директора.       — Нет, пожалуйста, не нужно. Прошу тебя, Рон. Я не хочу. Всё будет хорошо, обещаю. Это пройдёт. Просто дай мне отдохнуть.       Рон погладил по плечу друга-вруна. Нахмурился. Но отступил.       Гарри повернулся и встретился с ошарашенным взглядом Малфоя. Ток пробежал по телу, а в паху заныло. Блядство!       Ночью снова снился Малфой. На этот раз без крови и молящих глаз. Хитрый прищур, хищный взгляд пронизывал до мурашек. Во сне они сидели на уроке вместе за одной партой. Рука слизеринца медленно опускалась, как в замедленной съёмке, и тянулась к ширинке. Сердце замерло, всё тело сковало ознобом. Как в плену. Малфой поглаживал через брюки набухающий член и лукаво улыбался.       Утром перед первой парой Рон не унимался, расспрашивая всё ли в порядке и как дела со шрамом. Гарри увилисто отвечал. Рыжий был нервный. Теребил рукав, прикусывал губы. Морщился, поглядывая на слизеринский стол за завтраком. Гарри сидел как в воду опущенный, как мышь, намертво прибитая мышеловкой. К горлу.       Как понимать этот сон? Какого фига ему снится Хорёк? Что вообще происходит? Дрожащей рукой он подносил ложку с кашей к губам, и пытался отделаться от шокирующих мыслей. Утешал себя. Это всё из-за его беспорядочности, некультурности и хамства. Малфой гнида. И точка.       Наверняка все слизеринцы извращенцы. Ничего святого в этих гадах. Думают, что могут позволить себе всё. Избалованные в роскоши подонки. Никаких рамок. Мысли бились как шайбы в ворота вратаря-раззявы. Гарри не смел поворачивать голову в сторону слизеринского стола, доел свою кашу и смирно вышел в коридор. Первая пара травологии вместе со Слизерином. Магия всё ещё плохо работала, учителя не знали, как учить. В этом плане травы и зелья были надёжнее. Уроки по этим дисциплинам временно удвоили. А вот тем для изучения особо не прибавилось. И старшекурсникам приходилось выполнять рутинную работу в теплицах и кабинете зельеварения. Они пересаживали растения, поливали, удобряли, дёргали сорняки, перебирали ингредиенты и чистили котлы. Особенно этому возмущались когтевранцы и слизеринцы, якобы они не прислуга и не рабочая сила, а вообще-то, на минутку, ученики Хогвартса! А что толку? Так же и работали со всеми, только фыркали с недовольными мордами. Когтевранцы, наверное, считают себя выше всех, умников спустили с небес на землю, т.е. с самой высокой башни в коморки Пуффендуя, и в теплицы сорняки полоть. Им от своих книжек походу совсем башню сносит, вечно всем недовольные. Вечно они всё знают. Умники хреновы. А про слизеринцев и так понятно, мажорчики, не привыкшие работать, им бы только родительские деньги мотать. Уроды.       Гарри хоть и сам был богат, но всё ещё оставил мышление, привитое с детства. И смотрел на богачей, как на людей с другой планеты. Ведь они выросли в замках, а он — в чулане. Они ели самые изысканные блюда, поданные слугой. А он голодал взаперти. Они носили самую дорогую одежду по последней моде, а он обноски жирного Дадли. И ему не понять образ жизни богатеньких сынков. Наверняка Малфой презирает и смотрит свысока на всех бедных. Рона-то он уже затыркал своими усмешками и замечаниями о положении его семьи. Все они смеются над бедными. Им никогда не понять, какого это. Быть благодарным за кусок хлеба. Привыкли, что их обслуживают во всём. Уебки.       Травология не задалась с самого начала. Цапень чуть не придушил Невилла. Досталось и Рону, который моментально бросился спасать друга. Потом кто-то из слизеринцев получил ожог от гноя бубонтюбера. Мадам Стебель разозлилась и отругала оба факультета, обозвав неумехами. В наказание учеников отправили полоть и сажать заунывники. Скука смертная. Верните в мир магию! Наверное, об этом молился весь Хогвартс.       Гарри с мрачным видом выдёргивал цепкие сорняки голыми руками, как вдруг чья-то холодная ладонь легла сверху. Гриффиндорец вздрогнул и поднял голову. Малфой. Герой снов наяву. Тот же хищный прищур.       — Так любишь приятелей-заунывников, что готов своими руками пожертвовать?       — Съебись, — проговорил Гарри негромко, так чтобы мадам Стебель не услышала.       — Придурок, это материал третьего курса, удобрения для них ядовиты.       Малфой говорил уже шёпотом, наклонившись к лицу Гарри. От чего тот покрылся мурашками и стал медленно убирать руку из-под ладони Малфоя. Но Драко придавил её к земле и впился взглядом холодного льда. Кожа на ладони гриффиндорца стала шипеть и пузыриться. Гарри стиснул зубы.       — Чувствуешь? — переспросил Малфой с ухмылкой.       Гарри сделал ещё попытку и рывком дёрнул руку. Змеиный гад держал крепко. Намертво.       Зубы хрустнули. Лицо исказилось в напряжении и стало бледным от боли.       — Сука, — прошипел Гарри.       — Не благодари за урок, — игриво и ласково ответил Малфой и отпустил руку гриффиндорца.       Тот дёрнулся и в тот же миг заорал, размахивая кровавой ладонью в волдырях. Забрызгав капельками крови окружающих. Мадам Стебель бросилась к нему.       — Живо в больничное крыло! Да что за день такой! — она хмурила брови и топала ногой когда говорила.       День сегодня и правда оказался травмоопасным. В больничном крыле Гарри был не один, а вскоре к их компании присоединился и сам Малфой, прихрамывая на одну ногу.       — У-у-у, кара небесная настигла, — тихо прошептал Гарри, он корчился, прислонившись к стене, и дрожал, подавляя боль.       — Неблагодарная ты скотина, Поттер. Я научил тебя сажать заунывники, раз уж мадам Стебель не смогла научить тебя.       Малфой изогнул бровь и презрительно посмотрел на Гарри.       Запыхавшаяся Мадам Помфри появилась в приёмной. Халат её был измазан какими-то лекарствами.       — Нет, это уму непостижимо! Вы что, сговорились все сегодня калечиться? У меня мест уже нет!       — Да нам и не нужны места, — выкрикнул Гарри, выходя в центр приемной. — У меня вот, совсем царапина маленькая, — он поднял окровавленную ладонь, показывая колдомедику. Из пузырей брызгами сочилась кровь, кожи буквально не осталось. Вместо ладони окровавленное мясо, и кровь капала на пол, пачкая белый больничный линолеум. — Дайте мне мазь, и я пойду.       — Пойдёшь, ты, ага, счасже, — Помфри нахмурила брови. — Садись на кушетку. Живо!

*****

      Малфой облокотился на стену и ухмыльнулся, глядя на то, как отчитывает гриффиндорца Мадам Помфри.       — Чем ты так, родной?       — Заунывники… — смущённо ответил Гарри, сильнее стиснув зубы. Он был бледен, капельки пота выступили на лбу. Ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание.       — Заунывники?! Дружок, ты серьёзно? Первый раз в жизни вижу старшекурсника с такой травмой. Вы же их на первых курсах ещё проходили. Гарри, Гарри…       Помфри осматривала поражённую руку и причитала.       Наконец-то она обильно смазала рану мазью и замотала бинтом. Гарри корчился и каждый раз, чтобы не вскрикнуть от резкой боли, закусывал нижнюю губу и прикрывал глаза.       — Противодействие от такого яда ещё не испытывали после магического переворота. Эффект может быть непредсказуем. Я обработаю руку. Останешься тут на ночь. Нужно понаблюдать.       Гарри в отчаянии закатил глаза и чуть ли не заскулил. Торчать тут всю ночь? Из-за какой-то царапины?! Она с ума сошла? И только он хотел было что-то возразить, как колдомедик сурово посмотрела на него.       — Я сказала, останешься, значит, останешься. Я за тебя отвечаю.       Женщина была усталой и шутить была не намерена.       Боль стала понемногу уходить и растворяться. Она уже перестала быть такой резкой, мазь начала действовать, и стало совсем терпимо. Гарри смиренно кивнул головой.       — Ну а ты, дружок? У тебя что? — ласково обратилась Помфри к Малфою.       — Упал.       — Садись сюда, — колдомедик жестом указала белобрысому сесть рядом с Гарри на кушетку.       Гриффиндорец поморщился. М-да уж. Не самая лучшая компания.       Слизеринец, хромая подошёл и присел на кушетку слева. Колдомедик придвинула ещё один стул и положила его ногу. Тонкая лодыжка. Белые кроссовки на босую ногу. Она закатала штанину по колено и стала осматривать.       — Тут больно?       — Нет.       — А тут?       — Да.       — Ясно. Ещё что-то тревожит?       Малфой окинул взглядом Гарри, призадумался, облизал нижнюю губу и ответил.       — Ещё вот тут что-то болит, — он указал куда-то в грудь.       — Раздевайся, я посмотрю.       Гарри съёжился от напряжения и сглотнул слюну. Ещё недавно, совсем недавно он видел Хорька без одежды. И мечтал больше никогда его не увидеть. И тут на тебе. Она хочет, чтобы Малфой опять разделся, прямо при них? Издевательство!       Слизеринец едва потянулся и в своей ленивой манере стал стаскивать худи и футболку. Из-за гипса он временно перестал носить рубашки. И перешёл на спортивный стиль. Хотя этот мерзавец выглядел одинаково высокомерно и строго в любой одежде.       Сердце забилось как ненормальное. Колдомедик рассматривала его тело, и сам Гарри тоже не мог оторвать глаз. Бледная-бледная кожа. Казалось, на ней видны все синеватые венки. На груди и правда был синяк.       — Ты как упал-то так?       — Упал, очнулся, гипс! — весело протараторил Гарри от волнения, внезапно вспомнив какой-то старый магловский фильм.       Малфой презрительно посмотрел в ответ и почти зашипел.       Шутка оказалась неудачной. Совсем неудачной. Ведь этот гипс был из-за Гарри. А гриффиндорец вовсе не хотел быть таким. Не хотел. Это вышло случайно. Он опечаленно опустил глаза. Но сердце продолжало нервно биться. Пульс. Дыхание. Мандраж. А рядом полуголый слизеринец.       — И ещё вот тут, честно говоря, тоже ступить больно.       Мадам Помфри покачала головой и жестом приказала раздеваться. Дальше. Дальше! Гарри сидел рядом и украдкой бросал взгляды.       Малфой остался в одних трусах. Помфри что-то щупала его везде. Постоянно что-то спрашивала, уточняла.       — Да, дружок, серьёзно ты упал.       Она помолчала, потом добавила.       — Боюсь, что и тебе придётся остаться на ночь.       Гарри вздрогнул. Что?       — Но не волнуйтесь, к утру будете как новенькие! Но это не точно. Кто ж его теперь знает, как оно всё в новом мире. Я попрошу принести ещё одну кровать. Палата уже битком, там не протолкнуться. Будете ночевать тут.       Дрожь прошла по телу. Гарри даже не знал, что ответить. Это бред. Это безумие. Провести ночь с Хорьком один на один?       Малфой будто и не огорчился этому нисколечко. Он вальяжно растянулся на кушетке и лениво, но без злобы посматривал на Гарри.       Еще одну кровать принесли старшекурсники Пуффендуя. Мадам Помфри дала зелья, обработала мазью и удалилась, оставив их одних. Уже стемнело.       День выдался нервный и спать хотелось невыносимо. Рука всё ещё болела. Обезболивающее ему дали, но до конца боль снять не удалось. И несмотря на усталость, Гарри никак не мог заснуть. Ворочался. Пытался положить руку в сторону так, чтобы её не трогать, но каждый раз задевал и ойкал.       — Может, ты перестанешь ворочаться, и тогда не будешь задевать рану? — послышался в тишине бархатный голос Малфоя.       — Ты что сегодня в учителя ко мне записался? — буркнул Гарри.       — Поттер, да какого Мерлина ты кобенишься так? Скажи спасибо ещё, что мой отец не узнал об этом, — он поднял в полумраке больную руку в гипсе. — Уж поверь, был бы скандал. И простым удалением баллов с факультета ты бы не отделался.       — Значит ты специально сегодня так? Мстишь из-за гипса? Тебя отстранили от квиддича, и ты решил сделать так, чтобы из игры удалили и меня? А вот хрен тебе! Я завтра выйду отсюда со здоровой рукой! И только посмей ещё раз ко мне подойти!       — А то что? Вторую руку сломаешь? Такой ты теперь у нас да? Всё насилием решаешь? А Джинни то знает? Или она из этих сучек, которые думают: «Бьёт — значит любит»?       — Заткнись, Хорёк!       Гарри со злости прорычал эти слова.       — Я не хотел! Ты же знаешь, я не хотел этого!       — Откуда мне знать, Поттер? — Малфой говорил лениво и тягуче растягивал слова. — Откуда мне знать о твоих желаниях, а Поттер?       Разговор про желания затронул слишком интимные мысли. Своим желаниям Гарри тоже был не рад. Особенно желаниям из снов.       Когда Малфой приходил, трогал его. И вулкан. Лава. Всё взрывало изнутри. Оставляя только тягучее невыносимое желание… И дальше чувствовать прикосновения. Отдаваться им. Не отводить взгляд. Быть прожжённым насквозь серыми, нахальными, бесстыжими. Ком в горле. И Гарри погрузился в свои мысли и замолчал.       Интересно, Малфой догадывается о том, какие желания он может будоражить? Или он ничего не знает и не думает. Просто мстит. Мстит за сломанную руку. За то, что надолго остался без квиддича. За то, что пропустит долгожданный матч. Наверняка ему было очень обидно. А слизеринцы злопамятные. Что ещё ожидать от Хорька?       Гарри перестал ворочаться и больше не ойкал. Мысли грузили. Много мыслей. Он пытался прислушаться к дыханию Малфоя в тишине, чтобы понять спит он или нет. Но слышал только тишину.       Наконец, Гарри погрузился в сон. На удивление, развратный Малфой больше не снился. Снился квиддич, бладжеры, мётлы. Ветер в лицо. И много-много бладжеров. Он проснулся в четыре утра. Как после кошмара. Неприятные ощущения. Захотелось встать и включить свет. Но Малфой ещё спал.       Гарри просто встал и стоял рядом, смотря на спящего белобрысика, не решаясь включить свет. Странно. Но вид спящего Малфоя стал успокаивать. Стало немного легче. Тревога отошла.       «Он так красив в полутьме», — снова шальная мысль пролетела в голове. Нет. Нет. Так думать нельзя.       К черту этого Малфоя. Надо валить отсюда поскорее. Рука за ночь почти заросла. Уже не болела. Он попробовал сгибать пальцы. Они двигались с трудом. Будто заржавели. Придётся разрабатывать. Сегодня тренировка по квиддичу и нужно быть в форме.       Мадам Помфри заглянула в приёмную. Она уже не спала. Или ещё не спала. Было непонятно. Может женщина всю ночь дежурила у кровати с больными. Ведь кто-то мог быть ранен и посильнее.       Она осмотрела руку. Покачала головой.       — Ладно. Вроде сработало. Опасности больше нет. Остальное зарастёт в течение дня.       Она ещё раз обработала руку мазью и отпустила с миром.       Гарри, пока одевался, бросал неловкие взгляды в сторону Малфоя. Но всё-таки оделся и пошёл прочь.