Глава 3. Медленные танцы – часть 2
7 июня 2022 г. в 01:04
Я обещал не жаловаться. Я обещал не жаловаться. Я обещал не жаловаться.
В кафе душно и шумно. Зуко почти уверен, что мужчины через два столика от них уже пьяны, а ведь солнце еще даже не зашло. Сидящая напротив Катара азартно обводит глазами помещение, и на мгновение парень завидует ее энтузиазму. Это, конечно, не входит в его представление о веселье, но пока она отвлечена, они, по крайней мере, могут избежать определенных разговоров. Например, о его литературных предпочтениях.
Катара еще не поднимала эту тему, и, честно говоря, Зуко немного удивлен. Это не похоже на нее — упустить такую возможность заставить его почувствовать себя идиотом. Проснувшись утром, Зуко всерьез подумывал о том, чтобы остаться в своей комнате на весь день, просто чтобы избежать каких-либо ее комментариев. Так он и сделал. На какое-то время. Он спал допоздна, потом медитировал и приводил в порядок те немногие вещи, что были в его шкафу. Но в конце концов он сдался. Обещание есть обещание, а он был человеком чести.
Не то чтобы Катара могла позволить ему забыть. Об этом свидетельствовал ее стук в дверь ранним утром и напоминание о том, что им сегодня нужно посетить фестиваль.
Зуко неохотно оделся в то, что, по его мнению, было самым простым и неприметным нарядом, и поплелся вниз, где его уже ждала Катара. Ее голубые одежды заменила длинная темно-бордовая юбка и такой же обнажающий живот топ, перекинутый через одно плечо. Ее одеяние подозрительно походило на наряд, который она надевала много лет назад, когда они ходили смотреть ту дурацкую пьесу во время войны. За исключением того, что на этот раз все выглядело… лучше. Намного лучше. Воспоминания о той ночи заставили его подумать об актерах Угольного Острова, что, конечно же, заставило его подумать о Любви Среди Драконов. Что в свою очередь напомнило ему о тех иллюстрациях. И Катаре. Зуко надеялся, что она не заметила, как он споткнулся и едва не свалился на последних ступеньках.
Девушка улыбнулась и повела его ко входной двери, хотя Зуко заметил, что она так и не встретилась с ним взглядом. Когда они вышли на солнце, Зуко заметил вспышку света, исходящую от ее плеча. Значок, который она купила для него вчера, подмигивал в ярком свете дня, насмехался над ним.
Поездка в город прошла в молчании, без игривого подтрунивания, как накануне, и, к разочарованию Зуко, без какого-либо физического контакта. К тому времени, как они добрались до окраины города, в воздухе уже витал запах праздничной еды. Глубоко вдохнув, Катара объявила, что умирает с голоду. Они шли, пока не наткнулись небольшой ресторанчик вдали от центра празднества. Зуко намеренно сел так, чтобы его левый бок был обращен к стене. Возможно, он перестраховывался, но осторожность не помешает.
Мужчины за соседним столиком продолжают украдкой поглядывать на Катару и обмениваться приглушенными комментариями. Зуко не слышал, о чем они говорили, но он уверен, что это в лучшем случае бесчестно. Когда они в очередной раз разражаются хриплым смехом, он собирается с духом, чтобы противостоять им, но в этот момент появляется официантка. Катара замечает его хмурый взгляд, но ничего не говорит.
Несмотря на то, что заявления о голоде, еда, которую она заказывает, довольно легкая. Зуко приподнимает бровь, глядя на нее после того, как официантка уходит.
— Ты уверена, что это все, чего ты хочешь? Я взял много денег.
Она отмахивается от него.
— Не говори глупостей. У меня есть свои. Кроме того, я просто оставляю место для праздничной еды!
Его настроение постепенно улучшается.
— Ты говоришь как Сокка. Снова.
Девушка задумчиво улыбается.
— Я скучаю по нему. Я не видела его почти шесть месяцев, — она играет палочками для еды на столе. — Интересно, почему все так долго добираются?
Зуко знает, что должен рассказать ей о своих подозрениях, но иррациональный голос в его голове говорит, что, если бы она знала, что они не придут, она бы собрала вещи и уехала той же ночью. А он не хочет, чтобы она уезжала. Так что Зуко использует возможность, чтобы немного прощупать почву.
— Шесть месяцев? Это долгий срок. А как насчет остальных?
Катара постукивает пальцами по подбородку.
— Посмотрим… В последний раз я видела Тоф около девяти месяцев назад на торжественном открытии ее второй школы магии металла. Суюки была с Соккой, когда они в последний раз посещали Южный полюс. А Аанга я видела около трех месяцев назад. Последнее, о чем я слышала, — это что он отправился обыскивать окрестности Восточного Храма Воздуха, чтобы посмотреть, не гнездится ли там еще какое-нибудь заблудившееся стадо летающих бизонов.
Последнее заявление Катары кажется ему странным. Похоже, Зуко видел Аватара позже, чем она, примерно в то время, когда расстался с Мэй. Аанг немного поболтал с ним после ежегодной встречи на высшем уровне, но быстрый просмотр воспоминаний не дает Зуко ничего примечательного в том разговоре. Катара не сопровождала Аанга, но в то время это не показалось ему необычным: у нее не всегда была возможность путешествовать с Аватаром. Аанг ничего не говорил о том, что их отношения закончились, но опять же, это было не то, о чем люди объявляли дальним друзьям на политическом собрании. В конце концов, он же ничего не сказал ему о Мэй.
Официантка приносит еду и они начинают есть. Зуко медленно пережевывает, надеясь, что сможет придумать, как деликатно спросить ее об Аанге, за то время, пока доест этот кусок. Либо она сама предложит объяснение. Ни то, ни другое не происходит. Парень наблюдает, пока Катара осматривает толпу, выглядя воодушевленной постоянным потоком людей. Зуко не хочет портить ей настроение, но больше не может сдерживать свое любопытство. Он прочищает горло.
— …Итак, Аанг просто хотел пойти один, или у тебя были какие-то другие дела, или…
Веселье исчезает с ее лица, когда она снова обращает свое внимание на него.
— Нет. Мы… вроде как расстались.
— Правда? — Зуко надеется, что в его голосе звучит соответствующая смесь сочувствия и любопытства, а не неуместное волнение, которое клубится в груди.
— Да, — Катара смотрит на свою лапшу, прежде чем снова перевести взгляд на парня. — А что насчет тебя? Я заметила, твоей тени здесь нет, а она обычно повсюду следует за тобой.
Зуко ощетинивается и хватается за край стола, наклоняясь вперед.
— Мэй не была моей тенью, она была моей девушкой!
Катара приподнимает одну бровь.
— Была?
Он откидывается на спинку стула и делает вдох.
— Да. Она бросила меня несколько месяцев назад.
— Понимаю. Мне жаль это слышать, Зуко, — похоже, ей так же жаль слышать о статусе его отношений с Мэй, как и ему слышать об Аанге. Они долго смотрят друг на друга и выражение ее лица смягчается. Внезапно Зуко начинает беспокоиться, что она собирается разразиться какой-нибудь сентиментальной речью о том, что в море есть и другие рыбы, но ее мягкая улыбка превращается в нечто более злобное.
— Я думаю, это объясняет тот свиток.
Жар пробирает Зуко до корней волос, он давится лапшой.
— Это не было…
Их официантка выбирает этот момент, чтобы появиться со счетом. Зуко закрывает рот и выдыхает, заставляя себя расслабиться. Катара забирает счет, прежде чем он успевает возразить, и обращается к официантке с монетами в руке.
Девушка бросает один взгляд на ее ладонь и поднимает на нее застенчивый взгляд.
— Извините, мисс, но мы здесь не принимаем деньги Племени Воды. У вас есть что-нибудь еще?
Катара выглядит так, словно собирается разразиться речью, в которой обязательно будут фигурировать слова «неравенство» и «этноцентризм». Про себя Зуко соглашается: это туристическая точка и деньги должны быть деньгами. Но это не то направление, в котором он хочет, чтобы развивался день, и это не та реклама, в которой он нуждается. Быстро соображая, парень лезет в карман и достает свои собственные монеты.
— Вот. Этого будет достаточно?
Он совершает ошибку, когда смотрит официантке в глаза, и по тому, как у нее открывается рот, становится очевидно: он попался. Официантка падает на пол и кланяется.
— Мой Лорд, для меня большая честь принимать вас здесь.
Зуко вздрагивает от громкости ее голоса и осматривает помещение. Это зрелище быстро привлекает внимание других посетителей, и даже один из поваров высовывает голову, чтобы посмотреть из-за чего весь этот переполох. Парень жестом велит ей встать, а затем снова пытается вручить ей монеты.
Официантка выглядит так, будто он предлагает ей разъяренную осу-скорпиона вместо нескольких серебряных монет.
— О нет, мой Лорд, все, что вы пожелаете, за счет заведения.
Большинство посетителей вытягивают шеи, за исключением тех пьяниц за соседним столиком, которые теперь очень внимательно изучают поверхность своего деревянного стола. Зуко встает и кладет монеты в карман.
— Нам больше ничего не потребуется. Спасибо за ваше гостеприимство.
Он шагает к двери со всей своей царственной осанкой, на какую только способен в простой одежде и с простой прической. Катара следует за ним чуть позади, они выходят на улицу.
Когда они отходят на некоторое расстояние от ресторана, девушка усмехается.
— Хорошо, теперь я понимаю, почему ты беспокоишься о том, что тебя узнают. Это всегда так?
Зуко пожимает плечами.
— Практически. Большинство людей просто кланяются или отводят глаза. Некоторые поднимают шум. Некоторые корчат мне рожи, когда думают, что я не смотрю.
— Я думаю, мы должны быть благодарны, что они просто корчат рожи.
Зуко хочет рассказать ей о регулярных угрозах, которые он получает, и о двух неудачных покушениях на его жизнь, но он этого не делает. Ей не стоит беспокоиться об этом.
— Для меня крайне необычно покидать дворец без сопровождения. Большинство людей недостаточно храбры, чтобы что-то предпринять, когда я окружен Имперскими Магами Огня.
Катара фыркает.
— Как будто тебе все это нужно. Ты ведь могущественный маг, — ее рука тут же подносится ко рту, по какой-то причине девушка выглядит встревоженной. — Я имею в виду, твои навыки должны быть достаточно устрашающими.
Он внимательно смотрит на нее.
— …Спасибо. Но они не только для защиты, но и для вида, — Зуко хмурится. — На самом деле это довольно раздражает. Я даже не могу перейти улицу без того, чтобы кто-нибудь не настоял, чтобы я взял паланкин.
Катара кладет руку ему на плечо, и его нервы поют от этого прикосновения. Но взгляд, который она бросает на него, полон фальшивого сочувствия.
— Жизнь, должно быть, так тяжела для тебя.
Зуко отбрасывает ее руку.
— Я не говорил, что это трудно, я сказал, что это раздражает. Даже когда я хочу, я не могу просто слиться со всеми остальными. Кроме того, я уверен, что ты понимаешь. Ты героиня войны, и ты путешествуешь — путешествовала — с Аватаром. Только не говори мне, что ты сама не испытала свою долю поклонения героям или насмешек.
Кажется, она обдумывает это.
— Может быть, — ее лицо омрачается. — Но то, как люди относятся ко мне, происходит только из-за того, что я сделала, а не из-за того, кто я есть. Люди выдумывают всевозможные сказки о том, кем они меня считают или кем они хотят, чтобы я была.
Зуко с любопытством смотрит на нее.
— Это то, что нас объединяет.
Она грустно улыбается ему.
— Да, думаю, это так.
Толпа густеет по мере того, как они приближаются к центральной площади. Небо над головой стало фиолетовым с наступлением сумерек, и бумажные фонарики начинают мигать на улицах, отбрасывая разноцветные сферы света на прохожих. Зуко чувствует на себе взгляды — не раз кто-то быстро отводил взгляд, когда он поворачивал голову. Он вздыхает.
— Слушай, мне, наверное, стоит вернуться домой. Я не просто еще один турист. Это моя страна и люди здесь знают меня. Это просто испортит твое время, — парень вглядывается в движущиеся тени соседнего переулка. — И это может быть опасно.
Катара останавливается так внезапно, что он чуть не врезается ей в спину. Она поворачивается к нему лицом, положив одну руку на бедро, а другой махает перед его лицом.
— О, нет, ты не вернешься. Ты обещал мне, что мы пойдем на этот фестиваль, и ты обещал, что не будешь жаловаться. Ты сказал, что у тебя никогда нет возможности пойти куда-нибудь и хорошо провести время, а это прекрасная возможность. Кроме того, разве я не сказала, что буду защищать тебя?
— Катара, все гораздо сложнее…
— Нет, это не так. Тебе не нужно идти домой, тебе просто нужна хорошая маскировка.
Зуко бросает на нее взгляд.
— Маскировка? — ему так и хочется указать на то, что смена одежды не избавит его от вопиющего шрама на лице, но он придерживает язык.
Катара постукивает пальцем по подбородку и оценивающе смотрит на него. Пристальный взгляд заставляет его неловко переминуться с ноги на ногу. Внезапно ее глаза загораются.
— Я знаю! — она хватает его за руку и тащит вперед сквозь толпу, мимо центральной площади в направлении рыночных прилавков, которые они посетили накануне.
Они останавливаются перед продавцом, выставляющим множество красочных товаров на фестивальную тематику, в том числе хлопушки и разноцветные ленты, прикрепленные к маленьким полоскам пергамента. На витрине позади торговца висит коллекция масок. Зуко замечает их и сразу же понимает ее план.
— Ты же не серьезно…
— Что? Не говори, что не носил маску раньше, Си… — Зуко закрывает ей рот рукой и пристально смотрит на нее. На протяжении многих лет он упорно трудился, чтобы подавить эти слухи, и последнее, что ему было нужно — разжигать их вновь. Он отпускает ее и делает шаг назад. Катара недовольно машет рукой в сторону улицы. — Не похоже, что ты будешь единственным.
Зуко оглядывается и видит, что она права. По мере того, как небо темнеет, все больше и больше посетителей фестиваля появляются в своих праздничных нарядах, включая маски. Он поворачивается, чтобы сказать ей, что все это на самом деле доставляет больше хлопот, чем того стоит, но Катара уже указывает на те маски, которые ей нравятся, и продавец снимает их с вешалок. Она подносит каждую из них к его глазам, корча в ответ самые разные рожицы. Очевидно, что некоторые встречают ее мгновенное неодобрение, в то время как другие остаются достойными соперниками. Зуко стоит, скрестив руки на груди, и терпеливо ждет, пока она перебирает то, что кажется половиной запасов продавца. Наконец довольное выражение появляется на ее лице. — Идеально.
Катара опускает маску ему на лицо и поправляет завязки. Зуко морщит нос. — Чешется.
Девушка легонько шлепает его по руке.
— Не жалуйся. Вот! Убедитесь сами!
Продавец дает ему ручное зеркальце, и Зуко поворачивает голову то в одну, то в другую сторону, чтобы рассмотреть маску. Это простой дизайн, выполненный из крашеной черной кожи с красной отделкой, которая закрывает верхнюю половину его лица. Края у прорезей для глаз украшены золотыми заклепками. Нужно присмотреться повнимательнее, чтобы заметить под ними его разные глаза. Но это не совсем решает проблему — края его шрама, который тянется по щеке и пересекает лоб, остаются видимыми.
Зуко указывает на левую сторону своего лица.
— И что ты предлагаешь нам делать с этим?
Она тянется к его голове и нежно дергает его за волосы, вытаскивая длинные пряди из пучка на макушке, чтобы они свободно свисали по обе стороны его лица. Она рассматривает свою работу и кивает. — Этого должно хватить. Вообще-то, неплохой образ.
Зуко внезапно благодарен маске, поскольку она, как он надеется, скрывает румянец, заливающий его щеки.
— Эм, спасибо. Ты собираешься выбрать что-нибудь для себя?
Она сияет.
— Ага! Я видела их вчера и подумала, что они красивые, но у меня не было причин их покупать. Но я думаю, что это моя судьба — взять одну в конце концов! — Катара хмурится, глядя на выбор масок. — Я хотела синюю, но она не очень подходит к моему наряду…
Зуко оборачивается и наблюдает за толпой, пока она принимает решение. Люди, кажется, проходят мимо, не удостоив его взглядом, и он неохотно признает, что Катара, возможно, все-таки была права. Примерив дюжину различных вариантов, она остановилась на дизайне, похожем на его, но более женственном. Края глаз слегка загибаются вверх, и в них есть несколько крошечных золотых гвоздиков, которые сверкают на свету, как звезды. Ее большие голубые глаза смотрят на него с поразительным контрастом. — Что думаешь?
Он сглатывает.
— Это здорово. Идем?
Но Катара снова обращает свое внимание на выставленные товары. Она берет один из чистых листов пергамента и держит его за веревочку.
— Для чего это нужно?
Торговец объясняет: — Это часть фестивальной традиции, миледи. Люди пишут на них пожелания и прикрепляют их к бамбуковым стеблям вдоль улиц. В полночь их сжигают, чтобы послания могли дойти до духов на небесах.
— О! — она берет два. — Давай, Зуко, мы должны это сделать! Это традиция!
Глаза продавца вспыхивают при упоминании его имени. Зуко не знает, произошло ли это из-за того, что он его не узнал, или из-за фамильярности, с которой она обращается к Лорду Огня. Парень тянется, чтобы ущипнуть себя за переносицу, но его пальцы касаются кожаной маски.
— Хорошо, — Катара улыбается и забирает бумажки.
Зуко роется в кармане, чтобы завершить их покупку, но продавец уклоняется и отводит глаза. — Я не могу принять оплату, мой Лорд.
Зуко борется с желанием топнуть ногой. Он кладет монеты на стол.
— Тогда за ваше благоразумие. Давай, Катара, пойдем.
Он хватает ее за запястье и тащит обратно в центр города, где проходит большая часть празднеств. На центральной площади покоритель огня выступает на приподнятой платформе, к восторгу зрителей превращая пламя в драконов, которые по спирали поднимаются в ночное небо. Зуко и Катара устраиваются на ближайшей скамейке и наблюдают за представлением. Несмотря на разворачивающееся перед ним зрелище, Зуко обнаруживает, что он следит за Катарой больше, чем за демонстрацией магии. Что-то теплое и приятное охватывает его, когда он наблюдает за ее открытым восторгом, за тем, как она прижимает руки к груди в предвкушении и хлопает в ладоши при каждом трюке. Он не привык быть с кем-то, кто так… эмоционален. Но Зуко обнаруживает, что ему это нравится. Ее энтузиазм заразителен, и он позволяет себе наслаждаться представлением. Впервые за этот день он рад, что покинул свою спальню.
Его желудок урчит, напоминая об их достойном сожаления преждевременном уходе из ресторана. Зуко оставляет ее всего на мгновение, чтобы навестить ближайшего продавца еды. Он доволен, что торговец действительно принимает его деньги без возражений. Возможно, идея Катары была не так уж плоха. Приятно свободно передвигаться в толпе. Вернувшись, он предлагает ей шампур с курицей-поросенком на гриле и запеченными овощами.
— Вот. У тебя был легкий обед.
Катара благодарит его и откусывает кусочек, ее глаза закатываются, пока она жует.
— Ммм. Я так люблю фестивальную еду. Это намного лучше, чем огненные хлопья, которые мы ели в прошлый раз.
— В прошлый раз?
Она жестом указывает на исполнителя на сцене.
— Когда мы пытались добраться до Северного полюса, то посетили фестиваль «Дни огня». Там был парень, который делал точно такие же трюки.
— О?
— Да. Хотя… вышло не так хорошо, — прежде чем Зуко успевает спросить, что она имеет в виду, девушка продолжает: — Ты можешь сделать что-нибудь подобное?
Он наблюдает, как маг разделяет поток огня на две части, создавая человеческие формы. Фигуры извиваются и танцуют друг с другом, а зрители аплодируют. Зуко впечатлен, но он просто пожимает плечами в ответ.
— Не думаю. Я могу сделать несколько простых фигур, но большая часть моих тренировок была связана с боевыми навыками.
Катара улыбается.
— Когда-нибудь тебе придется мне это показать.
Когда-нибудь? Небрежный тон, которым она это говорит, подразумевает, что у них есть все время мира, но в этот момент Зуко понимает, что это не так. Пройдет совсем немного времени и она вернется на Южный полюс, а он вернется во дворец, к дням, заполненным бумажной работой, встречами и пустыми столовыми. При мысли об этом зимний ветерок пробегает по его сердцу.
— … Конечно, так я и сделаю.
Покоритель огня на сцене кланяется под восторженные аплодисменты, и его место занимает диктор. Его голос разносится по толпе: — Спасибо вам, леди и джентльмены! Всего через несколько минут мы представим традиционную сказку об Орихиме и Хикобоси! Пожалуйста, найдите минутку, чтобы посетить киоски с закусками и присоединиться к нам за этой историей о любви и трагедии в исполнении наших всемирно известных актеров Угольного Острова!
Зуко вскакивает на ноги.
— Ладно, нам пора идти, — у него было достаточно воспоминаний об этой конкретной актерской труппе, хватит на всю оставшуюся жизнь.
Катара дергает его за рукав и тянет обратно на скамейку.
— Зуко! Разве ты не хочешь посмотреть пьесу?
Он жестом указывает на сцену. — Разве ты не слышала диктора? Будут выступать актеры Угольного Острова. Тебе было недостаточно Мальчика из Айсберга?
Катара с надеждой смотрит на него.
— Может, они стали лучше? И в любом случае, история звучит интригующе.
Зуко приподнимает бровь, глядя на нее, но понимает, что она, вероятно, не видит этого под его маской. — Ты не знаешь эту историю?
— Я росла не здесь.
— О… Я просто подумал, что раз ты захотела приехать на Звездный фестиваль, значит, ты знаешь легенду, связанную с ним, — он прокручивает историю в голове и морщится при мысли о том, чтобы посмотреть драму в исполнении этих идиотов. — Я полагаю, ты не позволишь мне просто кратко пересказать тебе историю?
Ее озорной взгляд вернулся. Тот, при котором так очаровательно изгибаются уголки ее губ.
— Только если ты пообещаешь хорошо поработать! Не пропускай ни одной детали.
— Идет.
— И ты должен рассказать это своим лучшим голосом дяди Айро.
Его рука рассекает воздух между ними.
— Даже не думай.
Катара пожимает плечами и снова обращает свое внимание на сцену.
— Хорошо, тогда, я думаю, нам придется остаться…
Зуко бросает нервный взгляд на сцену и видит, что артисты начинают собираться. Яркие костюмы красноречиво говорят о пытках, которые он перенесет, если останется. Он разочарованно ворчит.
— Ладно, будь по-твоему. Давай просто уберемся отсюда, пока они не начали, хорошо?
Катара кивает, и парень хватает ее за руку, увлекая в противоположную сторону от толпы. Просто чтобы убедиться, что не потеряет ее в толпе, говорит он себе. Не потому, что ему нужен повод переплести свои пальцы с ее. Они добираются до окраины города, где рыбацкие лодки покачиваются на воде вдоль портов. Толпа стала реже, а бриз, дующий с моря, освежает. Они находят скамейку, и Катара устраивается рядом, наклоняясь к нему всем телом и поджимая под себя одну ногу. Она скрещивает руки на груди и выжидающе смотрит на Зуко.
— Хорошо, Хозяин Огня, ты в деле. Время историй.
— Ладно, — Зуко чувствует себя немного нелепо. Но это должно было быть лучше, чем смотреть пьесу, верно? — Давным-давно…
— Ты не делаешь голос!
Он хмурится.
— Ты серьезно? Я действительно не очень силен в пародировании, — Катара отводит взгляд и раздраженный вздох срывается с его губ. Его голос царапает по краям горла, когда он пытается наилучшим образом имитировать дядю.
— Давным-давно жила-была принцесса звезд по имени Орихиме…
— Вау, а ты и правда совсем плох…
Зуко хмуро смотрит на нее.
— Я только что об этом сказал! Я могу остановиться?
Катара просто качает головой и продолжает наблюдать за ним, улыбка касается ее губ. Зуко закатывает глаза и продолжает: — Принцесса Орихиме проводила свои дни вдоль небесной реки, создавая красивые ткани. Ее отец, Небесный король, любил ткань, которую она производила, и поэтому она делала все возможное, чтобы соткать узоры, которые понравились бы ему. Хотя она хотела, чтобы ее отец гордился ею, ей также было грустно, потому что у нее не было времени ни с кем познакомиться и влюбиться. Видя это, ее отец устроил ей встречу с Хикобоши, звездой Пастухом коров.
— Он устроил принцессе встречу с пастухом коров? Он не подумал свести ее с кем-то более… престижным? — ее тон задумчивый.
Зуко на самом деле не думал об этом раньше, история была настолько знакомой в Стране Огня, что он просто принял ее за чистую монету.
— Нет, я думаю, что нет. Как бы то ни было, эти двое быстро полюбили друг друга и вскоре поженились.
— Разве нет никаких подробностей об их встрече? Их бурном романе? Ты ведь не скрываешь ничего от меня?
— Нет! Я просто рассказываю тебе то, что знаю! Ты позволишь мне рассказать историю или нет?
Она складывает руки в насмешливом жесте.
— Мои извинения, Лорд Историй, продолжайте.
Зуко снова прочищает горло: — Орихиме и Хикобоши поженились и стали проводить все свое время вместе. Они были очень счастливы, но в результате стали пренебрегать своими обязанностями. Орихиме больше не ткала ткани на берегу реки, а коровы Хикобоши бродили по всему небу. Небесный король был в ярости, поэтому он разделил их, держа на разных берегах реки.
Катара скрещивает руки на груди.
— Это было глупо с его стороны. Разве он не знает, что запретная любовь всегда находит выход?
Он не знает почему, но что-то теплое и легкое трепещет в его груди.
— Э-э, верно. Что ж, Орихиме была опустошена и умоляла своего отца позволить ей увидеться с ним. Ее отец был милосерден и согласился позволить им встречаться раз в год в седьмой день седьмого месяца при условии, что они будут усердно выполнять свои обязанности.
Катара хмурится.
— Раз в год? Это все, что у них было?
— Да. И в первый раз, когда они попытались встретиться, они не могли пересечь реку, потому что там не было моста. Орихиме была убита горем и в слезах упала на берег реки. Видя ее отчаяние, к ней прилетела стая сорок и предложила сделать мост из своих крыльев, чтобы она могла переправиться. Она с радостью согласилась, и влюбленным разрешили встретиться еще раз. Мы проводим этот фестиваль каждый год, чтобы отпраздновать их воссоединение. Однако говорят, что если в этот день пойдет дождь, сороки не смогут летать, и паре придется ждать еще год, чтобы снова быть вместе.
Зуко замечает, что Катара смотрит вверх, и следует за ее взглядом. Звезды ярко мерцают на безоблачном ночном небе. Она улыбается ему в ответ.
— Похоже, они смогут встретиться сегодня вечером, — девушка тихо вздыхает и откидывается назад, опираясь на руки, чтобы посмотреть на звезды, обнажая длинный участок кожи от ключицы до подбородка.
Зуко облизывает губы.
— Да, думаю, так и будет, — он вздрагивает, когда понимает, что пялится на нее, и отводит глаза, сосредоточившись на маленьких кораблях, разбросанных по портам. Он потирает собственное горло, которое чешется от жалкого пародирования голоса Айро. Молчание затягивается, и Зуко начинает погружаться в собственные мысли, когда она внезапно заговаривает.
— Итак, ты знаешь какие-нибудь другие истории?
— Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе еще одну историю?
Она кивает.
— Почему нет? Я всегда любила фольклор, но я не знаю многих историй о Народе Огня.
Зуко вздыхает. Он понятия не имеет, почему потакает ей, за последние два дня он и так был более чем щедр. Но затем она одаривает его еще одной улыбкой и придвигается ближе, и внезапно он чувствует себя намного более щедрым. Зуко потирает затылок и вспоминает истории, которые читал во дворе до того, как она приехала.
— Ну, я знаю «Барсука-Лиса и Гончую-угря», «Сказку о короле драконов Друке», «Раскрашенную леди из Чан Хуэя»…
Катара прерывает его и наклоняется ближе, сжимая его колено.
— Ты знаешь легенду о Цветной Леди?
Он не может не улыбнуться ей.
— Ты хочешь, чтобы я рассказал ее?
Девушка с энтузиазмом кивает и придвигается еще ближе, пока ее бедро не соприкасается с его бедром. Зуко старается не реагировать, когда она устраивается поудобнее, несмотря на буйство в его крови. Он осторожно кладет руку на спинку скамейки, достаточно близко, чтобы она касалась ее плеч. Катара отвечает, прижимаясь ближе. Его улыбка превращается в ухмылку, которую она не может видеть.
— На этот раз я не буду использовать голос Айро.
Ее смех вибрирует у него под ребрами.
— Наверное, это к лучшему.
Зуко фыркает и на мгновение сжимает ее плечо.
— Ну, когда-то одна сильная, милосердная женщина, которая жила вдоль реки Чан Хуэй…
Они проводят так целый час, обмениваясь легендами. Катара рассказывает ему о тюлене-леопарде и Морском боге, а он рассказывает ей о духах, которые выковали вулканы. Она излагает балладу о Туи и Ла, а Зуко рассказывает ей историю о трехглазом ястребе-драконе, который обманом заставил первого короля Земли разгуливать по улицам Ба Синг Се без одежды. На последнем она со смехом падает к нему на колени, вытирая слезы с глаз. Может быть, это анонимность, которую обеспечивает маска, может быть, это ностальгия, связанная с историями, может быть, это волнение, вызванное еще одним смехом или восхищенным взглядом девушки, уютно устроившейся под его рукой, но Зуко обнаруживает, что погружается в рассказы, величественно жестикулируя и варьируя сюжет и интонации в своем голосе. В любом случае, это в десять раз лучше, чем читать скучные старые свитки в одиночестве в пляжном домике. Он не может вспомнить, когда в последний раз испытывал такой энтузиазм по поводу чего-либо, у него странное чувство, что если бы его мать могла его увидеть, она была бы довольна. Еще один ветерок доносит аромат ее волос, и он вдыхает его, чувствуя себя счастливее, чем когда-либо за долгое время.
Через некоторое время сквозь шум моря до них доносятся звуки приглушенной музыки. Катара оживляется, и он старается не оплакивать потерю контакта.
— Ты это слышишь?
— Я думаю, пьеса закончилась. Должно быть, они пригласили музыкантов, чтобы люди могли танцевать.
Она выглядит смущенной. — Я думала, что танцы запрещены в Стране Огня.
— Это было не совсем незаконно, но население относилось к этому неодобрительно. Аанг убедил меня внести некоторые изменения в этом направлении. Что-то о том, что детям Нации Огня нужно выражать себя телесно по причинам, отличным от патриотизма… Я не знаю, все это было довольно запутанно, и, возможно, я согласился только для того, чтобы он перестал пытаться это объяснить.
Катара ударяется плечом о его плечо.
— Ты такой зануда.
Зуко вспоминает длинный монолог Аанга о том, как важно позволять людям «писать стихи своим телом», и содрогается.
— Только если это в конечном итоге послужит моим интересам.
— О? Это единственная причина, по которой ты делаешь то, что тебе не нравится?
За маской ее глаза сверкают, и он сбит с толку напористостью ее взгляда. Она больше не говорит об изменениях в политике. Зуко мысленно начинает подсчитывать количество уступок, которые он сделал ради нее без какой-либо очевидной выгоды для себя, и сбивается со счета. Возможно, он убедил себя, что единственная причина, по которой он пошел на эту авантюру, заключалась в том, что он хотел сдержать свое слово, но правда в том, что он никогда бы не пообещал ничего из этого с самого начала, если бы не хотел доставить ей удовольствие. Ему нравилось думать, что он растет справедливым и благородным человеком, лидером, который открыт для разумного компромисса и сотрудничества, когда того требует ситуация. Но суть заключалась в том, что он был Лордом Огня — если он действительно был против чего-то, он мог быть таким же неподвижным и взрывоопасным, как цепь вулканов, которые образовали его родину. И все же он позволял этой девушке подталкивать и уговаривать себя с той минуты, как она появилась. Что в ней такого? Единственным другим человеком, которому могло сойти с рук такое наглое поведение, был его дядя. Хотя, честно говоря, у его дяди не было красивых голубых глаз цвета южного моря…
Пока Катара ждала, ответ обрушился на него. Это были ее глаза. Не только то, что они были бесспорно прекрасны, но и тот факт, что она вообще смотрела на него. Она не отводила взгляд, не была напугана и не обращалась с ним деликатно или почтительно. Она точно знала, на что он способен, и все же в ее глазах горел вызов. Она отвела взгляд от всего остального — престижа, богатства и даже их бурной общей истории — и увидела его. Осознание этого заставило Зуко почувствовать себя уязвимым и могущественным одновременно.
Зуко не ответил ей прямо. Вместо этого он протянул руку. — Хочешь потанцевать со мной?
Ее губы приоткрываются от удивления, которое она быстро скрывает за улыбкой. Ее рука находит его руку, и когда ее пальцы обвиваются вокруг его, это похоже на обещание другого рода.
— Я бы очень хотела.
Они прогуливаются обратно к центру города. По мере приближения к площади громкость музыки возрастает, а толпа становится все гуще. Разноцветные фонари освещают площадь и отбрасывают мягкий свет на улицы. Люди всех возрастов и национальностей собрались вокруг сцены, где группа музыкантов радостно бренчит на своих инструментах и бьет в барабаны. Женщины в ярких юбках и сверкающих масках кружатся вокруг своих партнеров в такт ритму, в то время как маленькие дети беспорядочно топают ногами вдоль боковой линии. Атмосфера шумная, беспокойная и опьяняющая. Когда они подходят ближе, песня заканчивается и начинается другая. Зуко узнает ее по дням, проведенным на своем корабле: Четыре времени года, Четыре любви.
Зуко ведет девушку в толпу танцующих и поворачивается так, чтобы оказаться лицом к ней. Он лишь ненадолго отпускает ее руку, чтобы поклониться в традиционной манере. Катара повторяет этот жест — что-то в нем восхищается тем, что глубина ее поклона равна его, хотя она, вероятно, совершенно не знает о бестактности придворного этикета. Когда они встают, Зуко снова протягивает руку, и как только она принимает - снова кружит. Смех перекрывает звуки музыки, а юбка распускается вокруг лодыжек. Нежный рывок за запястье притягивает ее ближе, и Зуко кладет свободную руку на изгиб ее талии. Он делает глубокий вдох, пытаясь контролировать подергивание кончиков пальцев, когда они соприкасаются с ее обнаженной кожей. Катара нерешительно кладет руку ему на плечо, как будто не совсем уверена, куда ее положить. И тогда они начинают двигаться.
Он пытается провести ее через несколько тактов, но она спотыкается и продолжает смотреть себе под ноги. Наступив ему на ноги в третий раз, Катара бросает на Зуко смущенный взгляд.
— Прости. На самом деле я не умею танцевать.
Зуко не может скрыть своего удивления.
— Не умеешь?
— Нет. Во всяком случае, не так, как сейчас. Был один раз во время войны… — она качает головой. — Но это было совсем другое. Это был не настоящий танец.
Зуко чувствует себя виноватым за то, что предложил ей это.
— Послушай, мы не обязаны…
— Мы не обязаны. Но я хочу потанцевать с тобой, Зуко. Я просто надеюсь, что ты простишь меня за то, что я наступаю тебе на ноги.
— Я не возражаю, — и, как ни странно, он и правда не возражал. В этот момент, с ее яркими глазами, устремленными на него, и электричеством, которое, кажется, покалывает его конечности в тех местах, где соприкасаются их тела, она могла бы стереть его пальцы в пыль, и он принял бы это с улыбкой.
Катара продолжает пытаться, и Зуко видит, как она оглядывается на другие пары, чтобы изучить, как они двигаются. Она может быть вундеркиндом в магии и, возможно, неплохо справляется со своей первой попыткой, но ее движениям не хватает обычной грации, и Зуко чувствует ее разочарование. Ее ладонь начинает потеть, он чувствует и открывает рот, чтобы подбодрить ее, но она заговаривает первой.
— Может быть, если я просто… — кажется, она пересматривает свою позицию, придумывая способ упростить танец. Она отступает на шаг и хватает его за плечи. У него нет другого выбора, кроме как положить обе руки ей на талию. Они пробуют это несколько раз, держа друг друга на расстоянии вытянутой руки, но Катара, кажется, чувствует себя так же неловко, как и он. Она качает головой и снова подходит ближе.
Ее тело натыкается на его, и кажется, что она всегда либо на шаг впереди, либо позади. Она просто ужасна в следовании за ним. До него доходит, и Зуко чуть не смеется — в этом-то и была проблема. Конечно, она никогда бы просто не допустила, чтобы он все контролировал. Зуко наклоняется и шепчет ей в волосы: — Ты просто должна позволить мне вести.
Катара вскидывает голову, чтобы посмотреть на него.
— В самом деле? Просто потому, что ты мужчина?
Зуко застигнут врасплох.
— Ну, это не то, что я имел в виду, но…
Она прищелкивает языком.
— Это сексизм. Танцы должны быть совместными усилиями.
Зуко собирается защищаться от этого обвинения, но прежде, чем он успевает это сделать, она придвигается к нему ближе и обвивает руками его шею. На мгновение он застигнут врасплох: она что обнимает его? Но Катара продолжает раскачиваться взад-вперед в медленном ритме песни, и через мгновение он обнимает ее за талию. Она права — теперь они движутся вместе, разделяя задачу.
Она поднимает подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза, и ее лицо так близко, что Зуко приходится бороться с внезапным желанием наклониться к нему. Ее глаза сверкают в тусклом свете площади, и она дарит ему мягкую улыбку.
— Ну вот. Разве так не лучше?
Его голос звучит как шепот:
— Да.
Катара придвигается к нему еще ближе, и они раскачиваются на танцполе. Для стороннего наблюдателя это выглядело бы не столько как танец, сколько как два человека, обнимающие друг друга и плавно двигающиеся в такт музыке. Катара отводит от него взгляд, закрывает глаза и кладет голову ему на грудь. Зуко надеется, что она не услышит, как колотится его сердце, когда она прижимается ближе. Или, может быть, он надеется, что она это сделает. Если она еще не знает, какой эффект оказывает на него. Он начинает думать, что хочет, чтобы она заметила. Парень делает глубокий вдох и чувствует сладкий аромат ее волос. Его собственные глаза закрываются, а его руки сильнее сжимаются вокруг нее.
Чары рассеиваются, когда песня подходит к концу. Люди на площади вежливо хлопают, когда оркестр делает паузу, чтобы перенастроить свои инструменты. Когда они начинают снова, темп становится живым и незнакомым. Зуко понимает, что он и Катара все еще находятся в плавном движении и что она все еще не убрала руки с его шеи.
Катара поднимает голову с его груди и медленно моргает, глядя на полную луну, которая висит над ними.
— Уже поздно. Как думаешь, нам пора в постель?
Зуко знает, что она, вероятно, не имела в виду ничего такого, но ее выбор слов вызывает в воображении образы того забытого Агни свитка, и он чувствует, как его лицо начинает гореть. Катара, кажется, понимает и отскакивается от него на шаг.
— Я имела в виду, что мы должны отдохнуть! В конце концов, нам еще предстоит долгая прогулка до пляжного домика…
— Правильно! Конечно… Уже очень поздно. Что еще ты могла иметь в виду? — он смеется слишком сильно.
— Вот именно! И я знаю, что ты встаешь вместе с солнцем и все такое, так что ты, должно быть, устал.
— Да, очень устал. Мне давно пора спать. Не то чтобы мне нужно было ложиться спать. Я Лорд Огня, я могу ложиться спать так поздно, как захочу. На самом деле, если ты хочешь остаться, мы можем…
— Нет! Думаю, я готова идти. Давай вернемся, — Катара потирает затылок. — Хорошо?
— Все, что ты захочешь, — это выходит глубже, чем он имел в виду, и дискомфорт от ситуации только усиливается. Но она ловит его взгляд, и на ее губах появляется малейший намек на озорную улыбку. Зуко нерешительно предлагает ей руку, не уверенный, захочет ли она ее принять. Он чувствует облегчение, когда она это делает.
Вместе они направляются к дому.