***
В темноте он тащится по дороге к дому своей семьи, его одежда промокла от дождя. Те облака все же оказались чем-то особенным. Слуги заметно перепуганы, когда он открывает дверь. Они подают ему полотенца и чашку горячего чая, их голоса полны беспокойства. Вода капает с подола на полированный деревянный пол, когда он направляется в заднюю часть дома. Воет ветер, и крупные капли дождя падают ему на лицо, когда он пересекает двор и поднимается по скользкой лестнице. Добравшись до деревьев, Зуко испытывает жуткое облегчение. Листва достаточно густая, чтобы сдержать воду, хотя дрожащие листья над головой никак не скрывают силу ветра. Он разжигает небольшое пламя на ладони и идет по тропинке. Огонь отбрасывает теплый отблеск на поляну. Хотя Зуко был защищен от большей части дождя, ветер раскачивает ветви близлежащих вишневых деревьев и усыпает землю красными и розовыми лепестками. Над головой вспыхивает молния, пробуждая в нем воспоминания: ее поцелуй, юбка, кружащаяся вокруг ее лодыжек на танцполе, ее смех, страх и упрямство. И ее глаза. Всегда ее глаза. Зуко опускается на колени и замечает лепестки, упавшие на камень, он собирает еще несколько поблизости и кладет на плиту, окрашивая ее в малиновый. Влага на его лице не имеет ничего общего с бурей. — Ты всегда была прекрасна в красном.Глава 4. Медленные танцы – часть 3
8 июня 2022 г. в 20:16
Зуко и Катара пробираются сквозь танцующую толпу в направлении окраины города. По дороге девушка тянет Зуко к продавцу сладкой выпечки, заявляя, что они заслужили взять с собой угощения. Пока Катара занята выбором, Зуко просматривает ассортимент чая в ближайшем магазине. Он мало что знает о чае, так что просто покупает маленькую жестяную банку самого дорогого из представленных на витрине. Один хитрый старый Дракон, оставшийся в столице, тоже заслужил угощения.
Мягкие огни и шумная жизнь города исчезают. Они пробираются по тропинке через скалистые холмы к береговой линии. Бриз, дующий с океана, сохраняет подобие прохладны. Чем дальше они отходят от города, тем тише становится вокруг, пока, наконец, единственными звуками не остаются пение насекомых в высокой траве и хруст гравия под ногами. В то время как тишина по дороге в город нервировала, сейчас она ощущается совершенно по-другому, как будто эта прогулка является чем-то, что они делали вместе тысячу раз. Они чувствуют себя достаточно комфортно, чтобы разделять пространство без слов.
Добравшись до берега, Катара улыбается ему, прежде чем сорвать обувь и радостно выбежать на пляж, поднимая за собой песок. Зуко не торопится, но все же следует за ней. Он может слышать ее смех на расстоянии, когда она приближается к волнам. Катара бросает сандалии на песок и поднимает большой поток воды, который обвивается вокруг ее рук и взмывает ввысь. Мягкая улыбка касается его губ, Зуко садится на песок, чтобы полюбоваться ею. Девушка показывает ряд элементов, большинство из них он уже видел, но некоторые — нет. Все они грациозны и очаровательны. Когда он успел так увлечься магией воды? Все, что Зуко знает, это то, что он не может смотреть на нее и оставаться равнодушным. В этот момент она — воплощение счастья, от ее вида захватывает дух.
Когда Катара выходит из моря, вода с ее длинных волос капает на песок, а красные одежды ревниво облегают изгибы. Полная луна над головой отбрасывает мягкое сияние на ее влажную кожу — эффект совершенно завораживающий. Его дыхание прерывается, когда девушка проводит руками по своему телу, вытягивая влагу и возвращая ее обратно.
Катара осматривает пляж и замечает Зуко, машет рукой и бежит к нему. Она падает на песок рядом с ним, раскрасневшаяся и запыхавшаяся.
— Извини, не смогла удержаться. Люблю практиковаться по ночам, особенно с видом на море. Это просто невероятное ощущение.
— Ты выглядела потрясающе, — его глаза расширяются, и он тут же пытается взять свои слова обратно: — Я имел в виду твою магию! Это было действительно невероятно.
Даже в темноте Зуко может заметить ее румянец, и когда она прикусывает губу и застенчиво опускает взгляд на песок, ему требуется все его самообладание, чтобы не протянуть руку и не коснуться ее. Катара придвигается чуть ближе и толкает его локтем.
— Спасибо. Ты и сам вчера был довольно впечатляющим, пока я тебя не прервала.
Зуко чувствует жар на своем лице вплоть до кончиков ушей.
— Ну, разве не ты говорила, что я могущественный маг?
— Говорила… — на мгновение она выглядит задумчивой, а затем прислоняется к его плечу, поднимая глаза к небу. — Так какие же из них?
— Какие из них — что?
— Орихиме и Хикобоши. Звезды из твоей истории.
— О, — Зуко поднимает голову и осматривает небо. Когда он замечает их, то прислоняется к ее плечу и протягивает руку. — Вот. Видишь те три, которые сходятся под углом? Это Орихиме. А тот яркий, окруженный более мелкими и тусклыми, — это Хикобоши.
— Хм, — Катара двигается по песку, пока ее бедро не оказывается на одном уровне с его бедром, и пытается выровнять свой взгляд с его рукой. Она указывает вверх, но слишком далеко на восток. — Те, что там?
Зуко сглатывает и кладет руку ей за спину, чтобы наклониться еще ближе, ее лопатка касается его груди. — Чуть левее.
Ее рука находит его колено, и Катара наклоняется еще дальше, так сильно, что ее щека почти соприкасается с его. Острый край ее маски натыкается на его, и она тихо смеется. — Возможно, без них было бы проще.
Вместо того, чтобы снять свою, Катара поворачивается и тянется обеими руками за его голову, пальцами распутывая узлы, удерживающие маску. Чуть промедлив Зуко поднимает руки и возвращает должок. Его пальцы дрожат на завязках ее маски так сильно, что он уверен — он провалит эту миссию. Не помогает и то, что в такой близости он чувствует ее мягкое дыхание на своем лице, а она сосредоточенно теребит нижнюю губу зубами. От нее так приятно пахнет. Его пальцы соскальзывают еще дважды, прежде чем он чувствует, что ленты наконец соскальзывают и спадают. Зуко стягивает маску с ее лица как раз в тот момент, когда она заканчивает с его. Он моргает, поле его зрения расширяется и наполняется ярко-голубыми глазами. Катара кладет его маску на песок и снова тянется к нему, проводит пальцем по лбу, убирая выбившуюся прядь волос с глаз. Ее взгляд скользит к его губам.
Не потребовалось бы никаких усилий, чтобы сократить расстояние между ними, и в этот момент Зуко ничего не хочет сильнее. Он даже относительно уверен, что это то, чего хочет она. Его кровь бурлит от этой перспективы.
И все же он не может.
Он сглатывает и немного откидывается назад, ненавидя себя за то, что был слишком труслив, чтобы довести дело до конца. Он — Хозяин Огня, ради Агни, он привык поступать по-своему и получать то, чего хочет. Но командовать солдатами и издавать указы — это совсем другое. Это переговоры, и он должен был убедиться, что все сделал правильно. Если он ошибался, то рисковал слишком многим.
Разочарование мелькает на ее лице в тот момент, когда он отстраняется, и Зуко сразу же понимает, что сделал неправильный выбор. Катара поворачивается спиной к приливам, и ее глаза осматривают волны. Он тихо выдыхает и мысленно ищет лучший способ спасти ситуацию. После краткой молитвы духам Зуко осторожно кладет руку ей на колено.
— У меня есть идея.
Катара вопросительно смотрит на него, когда парень убирает руку. Он перекидывает ноги по обе стороны от ее бедер, а затем тянет девушку на себя. Зуко обнимает ее за талию и притягивает спиной к своей груди. Его другая рука ложится за ее плечо так, что находится на одной линии с ее глазами, и он направляет палец на звезды. Зуко тихо говорит ей на ухо и слышит, как у нее перехватывает дыхание: — Вот. Ты видишь их сейчас?
Катара прижимается к нему спиной и сплетает свои пальцы с теми, что он держит у нее на талии. — Да. Они прекрасны.
Зуко опускает руку, соединяя ее с другой, обнимающей девушку за талию. Его подбородок утыкается в изгиб ее плеча. Долгое время единственным звуком остается их тихое дыхание в тандеме с приливами и отливами. Он закрывает глаза и пытается запомнить, как ее тело прижимается к нему, изгиб ее позвоночника на груди, ощущение ее кожи под пальцами. Удовлетворенно вздохнув, Зуко думает, что ему действительно следует купить Айро больше чая.
Катара наклоняется вперед, разрывая контакт и убирая его голову со своего плеча. Зуко ослабляет хватку на ее талии и не может избавиться от тяжести разочарования, которое быстро поселяется в том месте, где мгновение назад было ее тело. Это не могло длиться вечно, Зузу, ты знал. Он уже готовится к неловкой прогулке домой и готовит оправдания тому, почему он должен вернуться в Страну Огня раньше срока.
Вот почему он оказывается совершенно не готов, когда Катара оборачивается у него на коленях и невероятно легким движением прижимается губами к уголку его рта. Она задерживается всего на мгновение, прежде чем отодвинуться. Зуко моргает, глядя на нее, и девушка одаривает его застенчивой улыбкой.
— Спасибо, Зуко. За то, что привел меня на фестиваль. Я действительно хорошо провела время.
Ему требуется время, чтобы прийти в себя, и когда он это делает, этого оказывается недостаточно, чтобы придумать что-то хоть отдаленно остроумное или очаровательное.
— О… Я тоже. Это было… мило, — мысленно Зуко морщится и борется с желанием провести ладонью по лицу. Мило? Серьезно? Очень учтиво, Зузу.
Катара игриво толкает его в грудь. Дразнящий огонек вернулся в ее глаза, и, возможно, именно это больше, чем что-либо другое, выводит его из себя.
— Мило? Это все, что ты можешь сказать? Ну же, только не говори мне, что у тебя не было, по крайней мере, немного…
Вся его дисциплина и самоконтроль исчезают, рука взлетает и сжимается вокруг ее запястья, дергая девушку вперед, чтобы он мог накрыть ее рот своим. Его другая рука находит ее подбородок, обхватывая лицо длинными пальцами. Зуко разрывается между тем, насколько это правильно, и тем, насколько неправильно было действовать так импульсивно. При его прикосновении она резко вдыхает через нос и замирает совершенно неподвижно. Он зажмуривается и хмурится. С абсолютной уверенностью он знает, что зашел слишком далеко и полностью испортил им вечер. Ощущая тревогу в животе, Зуко ожидает ее реакцию, он знает, что должен встретиться с ней лицом к лицу, какой бы она ни была.
Он осторожно откидывается назад и изучает Катару, его мышцы напряжены и готовы ко всему, что она может сделать. Ее глаза остаются закрытыми, и он наблюдает, как девушка медленно сжимает губы, чтобы увлажнить их. Она медленно выдыхает воздух, который задерживала, прежде чем открыть глаза. Выражение ее лица ничего не выдает.
Зуко краснеет и опускает голову.
— Что я хотел сказать, так это то, что это было, эм, действительно мило, — он начинает ерзать руками. — Слушай, прости, я не знаю, почему…
Но он не заканчивает, потому что ее пальцы цепляются за его волосы, и Катара притягивает его обратно. Ее поцелуй подобен ее магии — мощный, грациозный и плавный. Его глаза закрываются, когда Катара извивается у него на коленях, ее губы не отрываются от его, пока она перестраивается и садится на него сверху прямо на песке. Смена позы, кажется, зажигает что-то внутри нее, она прижимается внутренней стороной бедер к его бедрам и еще сильнее углубляет поцелуй. Как всегда с ней, Зуко никогда не отступает перед вызовом — он двигает бедрами и кусает ее за шею. Стон, который она издает в ответ, — это все, что ему нужно для того, чтобы провести губами по ее обнаженной ключице и прикусить ухо.
Ее руки мягко надавливают на его плечи, и Зуко откидывается назад, позволяя ей перенести свой вес на него. Песок въедается в волосы на затылке, он чувствует, как его пучок на макушке распускается. Он рычит и тянется, чтобы развязать ленту, отбрасывая ее в сторону. Катара отвечает, проводя пальцами по распущенным прядям и выдыхая ему в рот.
Когда она наклоняет голову, чтобы провести губами по его шее, его руки сжимаются на ее бедрах и Зуко прикусывает губу. Ее зубы задевают ключицу, и его глаза на мгновение приоткрываются, смутно различая тусклый свет звезд. Зуко приходит в себя ровно настолько, чтобы осознать, насколько сюрреалистичен этот момент на самом деле. Если вчера он был удивлен, вступив с ней в схватку, то теперь ошеломлен, обнаружив себя лежащим на спине на песке, пока ее пальцы расстегивают его ремень. Он обнаруживает, что у нее большой талант сбивать его с ног, как в прямом, так и в переносном смысле. То, как Катара держит его в напряжении и слегка выводит из равновесия, волнующе и ново. Ему не терпится увидеть, сколько еще сюрпризов припасено у нее в рукаве.
Пока он не вспоминает, что все это временно.
Это фантазия, краткое и мимолетное свидание, которое никогда не должно было длиться долго. Пройдет совсем немного времени и они разойдутся по разным странам. Это должно быть невозможно, когда ее тело прижимается к нему, а ее пальцы скользят по коже его ребер, но Зуко обнаруживает, что уже скучает по ней. И не только по этому — он скучает по подшучиваниям, поддразниваниям, подстрекательствам и всему остальному. По ней целиком. Зуко снова зажмуривается, проводит руками по ее спине и снова притягивает девушку к себе, страстно целуя. Если их времени вместе суждено было быть коротким, он, по крайней мере, сделает его незабываемым.
Зуко обхватывает ее за талию и переворачивает на песок. Катара взвизгивает от удивления и улыбается ему в губы. Он отстраняется всего на мгновение, чтобы полюбоваться ею, тем, как ее волосы развеваются под ней, глубиной ее глаз. Ее дыхание поверхностное, а кожа раскраснелась. Зуко не может поверить, как ему повезло. Уголок ее рта приподнимается.
— Так это один из трюков, которым ты научился, читая те грязные свитки?
Его глаза расширяются. — Я весь день пытался сказать тебе, что это не мои свитки!
Ее пальцы проводят линию вдоль его позвоночника.
— О? Это очень плохо.
— Я просто вытащил их наугад и… подожди, ты что сказала, что это очень плохо?
Взгляд, которым она одаривает его, зажигает кровь в его венах и распространяет тепло от головы до кончиков пальцев ног. Внезапно эти иллюстрации перестали казаться такими неловкими. Зуко наклоняется ближе, волосы закрывают ее лицо.
— Кто сказал, что мне нужны какие-то свитки?
Катара выгибается и нежно прикусывает его нижнюю губу зубами. Когда она опускает голову обратно на песок, в ее глазах снова появляется вызов.
— Докажи это.
Его губы находят ее пульс, а кончики пальцев скользят по ребрам, задевая груди, он движется, оставляя затяжные поцелуи вдоль ее живота. Ее кожа мягкая, как лепесток, и Зуко смахивает песчинки, которые падают с его волос. Катара выгибается под ним, пока его губы исследуют каждый участок обнаженной кожи. Когда ее пальцы зарываются в его волосы, он усмехается про себя, одной ладонью нащупывая колено, которое свободно обвилось вокруг него, медленно поднимая пальцы по длине бедра.
И вдруг ее пальцы застывают в его волосах, Катара замирает. Зуко тут же отдергивает руки, думая, что, должно быть, зашел слишком далеко. Он поднимает на нее взгляд и видит, как ее глаза изучают небо. Ее голос звучит как шепот: — Они ушли.
— Что? Кто ушел?
Она показывает пальцем.
— Звезды. Они ушли.
Зуко опускается на колени, позволяя себе слегка положить руки на ее ноги. Он вытягивает шею и обнаруживает, что она права — над океаном небо черное, хотя туманные звезды и призрак полной луны все еще видны в направлении города.
Катара садится.
— Похоже, собирается дождь.
Он пожимает плечами.
— Может быть. Лето приносит быстрые штормы сюда, в Страну Огня. Они могут быть интенсивными, но обычно длятся недолго.
Вспышка и мимолетный дневной свет освещает волны далеко от берега. Через несколько ударов сердца следует приглушенный грохот. Катара обхватывает себя руками. — Мы должны пойти в дом.
В ее голосе слышится нехарактерная для нее нерешительность. Зуко не понимает ее внезапную смену настроения, она снова вывела его из равновесия, но на этот раз он не знает, как реагировать. Он добавляет немного легкомыслия в свой голос, надеясь вернуть ей улыбку: — Боишься небольшого дождя, маг воды?
Катара хмуро смотрит на него.
— Зуко, я серьезно. Давай пойде…
Пальцы молний рассекают воздух в нескольких милях от берега, заставляя девушку вздрогнуть. Он тянется к ней, обхватывает пальцами ее плечи. — Эй, что случилось?
Катара качает головой, как будто прогоняет неприятные мысли. Она убирает его руку со своего плеча и переплетает свои пальцы с его. — Пожалуйста. Давай просто уйдем, хорошо?
— Хорошо, — он внимательно смотрит на нее, поднимая их обоих на ноги. Зуко стряхивает песок со своей одежды и быстро собирает разбросанные по пляжу предметы: их маски, обувь, резинку для волос, дядин чай. Он делает паузу, чтобы застегнуть ремень. Она ждет его, скрестив руки на груди, выглядя маленькой и хрупкой, совсем не похожей на ту Катару, которую он знает. Когда она видит, что он готов, то разворачивается и поспешно отступает к пляжному домику.
Поднимаясь по дороге, они слышат отдаленный шум дождя, который барабанит по морю, словно тысячи шариков скатываются по жестяной крыше. Катара ускоряет шаг и нетерпеливо стоит у входной двери, пока он пытается ее догнать.
Зуко проводит ее внутрь, и двери за ними закрываются с глухим стуком. В фойе темно, если не считать нескольких фонарей, низко горящих вдоль стен. Парень бросает их вещи на стол у двери. Над ними по половицам второго этажа скрипят торопливые шаги. Мгновение спустя на верхней площадке лестницы появляется один-единственный слуга, поспешно натягивающий халат и балансирующий маленьким огоньком, который парит над его раскрытой ладонью.
— Мой господин! Приношу свои извинения за то, что не уделили вам внимания. Слуги решили, что, возможно, вы решили остаться в городе на ночь, — он достигает нижней ступеньки лестницы и неуклюже кланяется, держа пламя в стороне. — Чем я могу вам помочь?
Зуко бросает взгляд на Катару. Она кажется менее напряженной, чем была несколько минут назад, но ее взгляд отстранен и устремлен в тень соседнего коридора. Он надеется, что здесь слишком темно, чтобы слуга заметил спутанные волосы и состояние их одежды, но, похоже, это было невозможно не заметить. Внезапно комментарий о том, что они вдвоем остались на ночь в городе, кажется гораздо менее невинным. Зуко расправляет плечи, едва сдерживая гримасу, когда песчинки падают из какой-то скрытой складки его одежды и тихо стучат по деревянному полу. Он делает все возможное, чтобы придать своему голосу самое достойное звучание:
— Два влажных полотенца и немного женьшеня.
— Сию минуту, Ваше Высочество.
Слуга поспешно уходит, оставляя их в тусклом свете фойе. Катара ничего не говорит и не двигается. Она просто продолжает пристально смотреть в коридор. Зуко снимает один из фонарей со стены рядом с дверью. Пламя вспыхивает по мановению его руки, и он протягивает руку, предлагая ей фонарь. — Так лучше?
— Я не боюсь темноты, Зуко, — она говорит это так, как будто это самая очевидная вещь в мире, но правда в том, что он понятия не имеет, что ей сейчас нужно. Зуко делает полшага назад.
— Тогда что такое? Что случилось?
Слуга появляется снова, неся поднос с предметами, которые просил Зуко. Парень кивает. — Отнеси это в гостиную.
Он приближается к Катаре осторожно, как можно было бы подойти к раненому животному, и нежно берет ее за локоть. — Давай, пойдем присядем.
Зуко ведет ее по коридору, одной рукой держа ее руку, а другой — фонарь. Когда они приходят в гостиную, поднос уже оставлен для них на столе, а лампы в комнате зажжены. Он регулирует освещение и закрывает дверь. Катара осторожно садится на диван и тянется за чайником. Ее пальцы слегка дрожат, когда она наливает две чашки. Подушка прогибается под его весом, когда Зуко садится рядом с ней.
Катара сидит молча и пьет чай. Атмосфера напряженная, Зуко не может избавиться от чувства, что каким-то образом во всем виноват. Он знает, что если бы они поменялись местами, Катара точно знала бы, что сказать или о чем спросить. У нее была бы наготове дюжина утверждений, призванных облегчить любую боль или дискомфорт и все исправить. Она сострадательна и добра, такие вещи — ее вторая натура. Но для Зуко утешать других — это в лучшем случае ограниченный навык. Но только потому, что он не был хорош в этом, не означало, что он не будет пытаться. Его сила в настойчивости — он никогда не сдается без боя. Он наклоняется вперед, упирается локтями в колени и пытается снова:
— Скажи мне, как тебе помочь, и я помогу. Все, что тебе нужно. Просто попроси.
Краем глаза Зуко видит, как ее губы слегка приподнимаются.
— Со мной все в порядке. Извини, что так тебя напугала.
Зуко хочет прикоснуться к ней, но не делает этого, не уверенный в том, как она отреагирует. — Тебе что-нибудь нужно?
Она качает головой.
— Нет, я в порядке, — ее тон говорит об обратном. Катара делает еще глоток чая, но затем с отвращением морщит нос. Она сглатывает и проводит пальцем по внутренней стороне нижней губы. — Фу, как мне удалось набрать песка в рот?
Зуко не может не съязвить: — Я мог бы рискнуть предположить, — это вызывает у девушки тихий смешок, который заставляет надежду расцвести в его груди. Он тянется за одним из полотенец на подносе. — Можно мне?
Катара кивает, в ее глазах любопытство. Зуко встает с дивана и опускается перед ней на колени. Он нагревает руки ровно настолько, чтобы согреть влажное полотенце, прежде чем приложить его к ступням ее ног, смахивая засохший песок и вытирая грязь. Катара вздыхает и откидывается назад, баюкая чашку в ладонях. Когда он надавливает на подушечки пальцев, ее глаза закрываются, и Зуко чувствует, как она расслабляется.
— Это напоминает мне о том времени, когда мы с Тоф посетили спа-центр в Верхнем Кольце во время войны. Это было настоящее удовольствие.
— Тоф позволила кому-то дотронуться до ее ног?
Катара улыбается. — Я бы не сказала, что она «позволила». И они, конечно, пожалели о своей попытке. Я думаю, она предпочла грязевые процедуры. Мне больше всего понравилась сауна.
Он обматывает полотенце вокруг ее лодыжки. — Тогда тебе следует переехать в Страну Огня. Вся страна — это сауна.
Девушка смеется. — В этом ты прав, — она вздыхает, когда он массирует тканью ее икру. — А ты довольно хорош. Это было частью вашего королевского образования?
Зуко пытается представить, как один из его старых учителей учит Азулу делать педикюр, и едва не смеется вслух. — Нет. Но я достаточно часто сталкивался с этим, чтобы кое-что понять.
— Еще одно из преимуществ того, чтобы быть Лордом Огня?
— Можно сказать и так. Хотя в обмен вы должны быть готовы мириться с горами бумажной волокиты, политиками-идиотами и невыполнимыми бюджетами.
— Ну, если ты устанешь от всего этого, то после небольшого обучения у тебя может получиться многообещающая карьера массажиста, — взгляд, который он бросает на нее, полон страдания, но в глубине души Зуко чувствует малейшую гордость за то, что принес ей некоторое облегчение. Его движения становятся более обдуманными, он прилагает больше усилий, чтобы выполнить работу тщательно. Он заканчивает с ее правой ногой и переходит к левой. Когда он трет большими пальцами свод ее стопы, Катара удовлетворенно стонет. Она издает долгий вздох удовольствия, и вполголоса, так тихо, что он знает, что не должен был этого слышать, бормочет: — Мэй была дурой, что отказалась от этого.
Но Зуко слышит. Его руки замирают, и ее глаза распахиваются. Она садится, поднимая руку, чтобы прикрыть открывшийся рот. — Мне так жаль, Зуко. Я не это имела в виду. Правда.
Он напряженно смотрит на Катару, изучая ее глаза и решая, что она говорит искренне. Когда Зуко обдумывает ее комментарий, то совсем не злится и не грустит, это скорее странное сжимающее чувство, которое обвивается вокруг его ребер. Он снова обращает свое внимание на ее лодыжку и возобновляет свою работу.
— Я никогда не делал этого для нее.
Зуко даже не задумался бы об этом, если бы она не сказала, но теперь эти мысли кружат у него в голове. Это такая мелочь, но каким-то образом она укореняется и расширяется, оставляя после себя пустое пространство, в котором собраны все мелочи, которых не хватало в его жизни за последние три года. Они складываются в нечто большее, чем он предполагал.
Боковым зрением он видит, что Катара смущается.
— Ты не обязан делать это для меня.
Его запястье манипулирует полотенцем вокруг ее икры, сохраняя действия целомудренными и двигаясь только до колена.
— Я знаю, что не обязан. Но я хочу, — довольный своей работой, Зуко бросает испачканное полотенце на поднос и тянется за свежим. — Дай мне свою руку.
Катара нерешительно протягивает правую руку, и он нежно берет ее за запястье, тщательно вытирая каждый из ее пальцев и втирая маленькие круги на ее ладонях. Катара выглядит настороженной, как будто не может понять, почему он до сих пор не вышел из комнаты. Это было логично и при других обстоятельствах это действительно могло бы быть его реакцией. Но прикосновения к ней вот так удивительно успокаивают, а прямо сейчас успокоение — это то, что ему нужно. Зуко чувствует себя эмоционально неуравновешенным, балансируя между болью и желанием, прошлым и настоящим. Он хочет разозлиться на Катару, но это не так. Он хочет утешить ее, но он даже не знает, что вывело ее из себя, это приводит к тому, что он чувствует себя некомпетентным и бессильным. Все это немного утомляет, поэтому он просто сосредотачивается на текущей задаче, методично очищая один участок ее кожи за другим.
Закончив с руками, он находит чистое полотенце и тянется к ее лицу. Он только начинает смахивать краешек ее подбородка, когда ее пальцы смыкаются вокруг его запястья, заставляя его остановиться.
— Зуко, я должна тебе кое-что сказать.
Он сразу же останавливается. Вечер уже принял эмоционально неприятный оборот, и Зуко не уверен, что хочет услышать то, в чем она хочет признаться. Беспокойство на ее лице только усиливает это чувство. Он прищуривается и опускает руку. — Что?
Катара прикусывает губу.
— Обещай, что не будешь злиться.
Зуко настороженно смотрит на нее.
— Я уже пообещал тебе довольно много вещей с тех пор, как ты приехала, Катара.
В ее глазах мольба.
— И ты выполнил каждое из них. Еще одно. Пожалуйста.
Он щиплет себя за переносицу.
— Хорошо. Я обещаю, что не буду злиться, — раздражаться, возможно. Зуко берет себя в руки и делает успокаивающий вдох.
Катара виновато отводит взгляд.
— Я знала о тебе и Мэй. Что вы расстались.
Он моргает. Из всех вещей, это последнее, что он ожидал услышать.
— Ты знала?
— Да. Айро регулярно пишет мне. Он упомянул об этом в одном из своих писем.
— Он упомянул? — хитрый старый Дракон. Но Зуко все еще озадачен. — Я не понимаю. С чего бы мне злиться из-за этого?
Катара пожимает плечами.
— Я не знаю. Это… возможно, повлияло на мое решение о поездке. И более того, я просто не хотела, чтобы ты думал, что я была нечестна с тобой. Мне казалось неправильным не сказать.
Его собственная ложь о недомолвках вспыхивает на поверхности его совести. Зуко вздыхает.
— Полагаю, у меня тоже есть признание.
Ее брови подпрыгивают.
— Признание?
Теперь его очередь отводить взгляд.
— Я не думаю, что остальные приедут. Я даже не знал, что ты приедешь, пока ты не появилась во дворе. Думаю, что вся эта поездка может быть просто результатом странного чувства юмора моего дяди. Я не говорил тебе о своих подозрениях, потому что не хотел, чтобы ты разочаровалась, узнав, что мы будем вдвоем. Мне очень жаль.
Она ничего не отвечает какое-то время, и Зуко вдруг жалеет, что тоже не взял с нее обещание не злиться.
— На самом деле, я рада.
Он удивленно моргает.
— Ты рада? Я думал, ты хотела увидеть своих — наших — друзей?
Катара улыбается.
— Я хотела. И я уверена, что если бы они были здесь, нам было бы весело. Но если бы это было так, все было бы совсем по-другому, — она смеется. — Да ладно, ты действительно думаешь, что Аанг или Сокка просто стояли бы в стороне, пока мы валялись там на пляже?
Зуко представляет себе светящегося Аватара и разъяренного Сокку, преследующих его по песку и размахивающих посохом и бумерангом соответственно. Он вздрагивает. — Хорошее замечание.
— Ну, главное в том, что мне нравилось проводить время только вдвоем. Это было… как ты это описал? — очень мило, — Катара протягивает руку и кладет ладонь ему на подбородок, проводя большим пальцем по щеке. Выражение ее лица нежное, когда она наклоняется. Ее губы нежны, когда прижимаются к его губам.
Ее руки обнимают его за плечи, и Зуко опускается перед ней на колени. Этот поцелуй ощущается так же хорошо, как и другие, хотя тон сильно отличается. Страсть присутствует, но приглушена, заменена чем-то другим, чем-то сладким, уязвимым и мягким.
Как только его пальцы начинают скользить по ее волосам, гром ударяется о стены пляжного домика, заставляя их вздрогнуть. Грохот длится несколько ударов сердца, прежде чем затихнуть, и вскоре они слышат, как крупные капли дождя начинают барабанить по крыше. Катара напрягается, когда вспышка света освещает окна, тянущиеся вдоль стены.
Все это не имеет никакого смысла. Возможно, он мог понять ее желание избежать бури, когда они были на открытом воздухе, но сейчас они внутри. Зуко хмурится. — Что происходит, Катара? Это просто дождь.
— Дело не в дожде. Я люблю дождь, — она смотрит ему в глаза и протягивает руку к его груди, чуть ниже сердца.
— О.
Есть несколько вещей, которые он мог бы сказать в ответ. Его первое желание — извиниться. Зуко мог бы сказать ей, что сожалеет о том, что напугал ее много лет назад и подверг опасности, что с его стороны было глупо дразнить сестру. Его следующий порыв — утешить ее, напомнить, что все это было давным-давно и что все маги молний, за исключением его дяди, либо недееспособны, либо заключены в тюрьму и никогда больше никому не смогут причинить вреда. Он мог бы даже сказать ей, что с тех пор усовершенствовал технику перенаправления, или пошутить, что его семья трижды пыталась убить его молнией, и ни один из них не увенчался успехом. Но даже он знает, что все эти вещи полностью упустили бы суть.
Еще одна вспышка света освещает комнату и Катара вздрагивает. Зуко накрывает руку, лежащую у его сердца, своей собственной. В ответ в уголках ее глаз собираются слезы, она грустно улыбается ему. Выражение ее лица поражает его сильнее, чем когда-либо могла бы ударить любая молния. Зуко всегда знал, что она была благодарна ему за спасение ее жизни так же, как он был благодарен за то, что она спасла его. Он знал, что Комета Созина была эмоциональным переживанием для них всех и что финальная битва оставила ее напуганной и потрясенной. Он пытался отмахнуться от ее беспокойства, объясняя это практичностью: его потеря означала бы, что мир оказался бы во власти Лорда Огня Азулы, и после всей их тяжелой работы по восстановлению равновесия он чуть не разрушил его одной глупой ошибкой. Тогда — особенно тогда — ему и в голову не приходило как сильно она заботилась о нем. Но сейчас, глядя на Катару, он понимает — речь шла не о судьбе мира. Это было о нем. Когда Зуко вспоминает бурю эмоций, которая пронеслась через него, когда он изменил свою стойку и нырнул за молнией, он думает, что понимает.
Он поднимается с пола и подходит к дивану. Не колеблясь и не спрашивая разрешения, Зуко садится рядом с ней и заключает ее в объятия. Этот жест, кажется, ломает ее. Катара утыкается головой ему в плечо и сжимает пальцами ткань на его груди. Он не знает, как долго они остаются в таком положении, но в конце концов буря снаружи, как и та, что в его объятиях, успокаиваются.
Когда Катара поднимает голову, чтобы посмотреть на него, Зуко обнаруживает, что песчинки с его рубашки прилипли к высыхающим следам ее слез. Он проводит большим пальцем по ее щеке. — Мы действительно в полном беспорядке.
Ее улыбка немного надломлена, но, тем не менее, Зуко внутренне радуется ее возвращению. Катара втягивает носом воздух. — Ну, может быть, так оно и есть. У меня был личный сеанс очищения с самим Хозяином Огня.
Зуко улыбается ей в ответ. — О? Похоже, он настоящий джентльмен.
Она пожимает плечами, но ее глаза сияют весельем и чем-то еще, что он не может точно определить. — Полагаю, что так. Он действительно довольно хороший парень, если узнать его поближе.
— Ты имеешь в виду, под всей этой помпой и привилегиями?
Ее улыбка становится шире. — Именно. Я бы не надела это, чтобы показать ему свою поддержку, если бы так не думала.
Зуко опускает взгляд на значок на ее плече, символ его семьи, выделяющийся на фоне мягких складок малиновой ткани и загорелой кожи. Что-то вспыхивает в глубине его сознания, нелепая идея, которую он отвергает, но которая все равно заставляет его улыбнуться. — Тебе идет.
— Ты так думаешь? — приступ зевоты прерывает ее улыбку. — Оу, я знаю, что раньше говорила, что уже поздно, но теперь это действительно правда. Пойдем спать?
Зуко приподнимает бровь, глядя на нее, — эти намеки больше не были такими надуманными, как в тот день.
Катара прищуривается и дразняще тычет пальцем ему в грудь. — Даже не думай, что я не могу сказать, что происходит в вашей голове прямо сейчас, Ваше Высочество. Я имела в виду, что нам нужно немного поспать. В наших собственных комнатах.
Его смех искренен. — Я знаю, что ты имела в виду. Давай, пошли.
Они встают и разглаживают свою одежду. Когда ее руки скользят по бедрам, комнату заполняет звук шуршащего пергамента. Ее глаза расширяются, Катара роется в кармане, доставая два сморщенных куска пергамента на веревочках, те самые, которые они купили на фестивале. Неужели это было всего несколько часов назад? Кажется, прошла целая жизнь.
— Зуко! Мы забыли написать наши пожелания! Как думаешь, уже слишком поздно?
Он качает головой. — Нет. Но нам лучше сделать это сегодня. Вряд ли это будет считаться, если мы подождем до утра.
Катара берет его под руку. — Ладно. Тогда еще одна остановка перед сном.
Зуко гасит лампы в гостиной и ведет ее по темным коридорам, держа огонь в ладони. Они направляются в кабинет на втором этаже, где он роется в письменном столе в поисках кистей и чернил. Закончив, они выходят во внутренний дворик.
Дождь закончился, оставив все поверхности блестящими и скользкими, а воздух дымящимся, несмотря на ранний час. Как только они оказываются на открытом месте, Зуко жестом просит у нее пергамент.
Девушка колеблется, прижимая его к груди. — Ты ведь не собираешься это читать?
Зуко закатывает глаза. — Нет, если ты этого не хочешь. Но я должен сжечь его, чтобы оно дошло до духов.
Катара кивает и передает свиток парню. Несмотря на свое непреодолимое любопытство, он избегает напечатанных ею иероглифов и складывает лист на ладони вместе со своим собственным желанием. Зуко делает несколько шагов назад, а затем приседает, выравнивая дыхание.
Внезапно он решает показать ей основные элементы декоративной магии, которые он знает. Просто потому, что она просила об этом раньше, говорит он себе. Не потому, что хочет произвести на нее впечатление или что-то в этом роде.
Зуко качает головой. Кого он обманывает? Конечно, он хочет произвести на нее впечатление.
Он подбрасывает сложенный пергамент в воздух и отступает на одной ноге, прицеливаясь. Он выпускает контролируемую вспышку пламени из своего кулака, за которой следует особое движение рук. Он пытается сделать звезду — символ фестиваля, но прошло так много времени с тех пор, как он практиковал эту технику, что все выходит совсем не так. Материализуются только три из пяти точек, образуя перевернутый треугольник. Когда языки пламени поднимаются к звездам, верхние точки закругляются, и получается нечто отдаленно напоминающее сердце. Зуко отступает назад и смотрит на облако дыма, оставшееся в воздухе, чувствуя себя немного подавленным.
Но Катара в восторге. Она хлопает в ладоши и пробегает несколько шагов к нему, притягивая его в объятия.
— Это было здорово! Я должна придумать способ сделать это с помощью магии воды!
Он прижимается к ней и зарывается лицом в ее волосы. — Это не должно было… Неважно. Я рад, что тебе понравилось.
Она отстраняется, и ее глаза встречаются с его. — Итак, что ты загадал?
Зуко делает вид, что выглядит оскорбленным. — Ты же не ждешь, что я скажу тебе, когда ты не позволила мне прочитать твое желание!
Катара смеется и поднимается на носочки, чтобы чмокнуть его в щеку. — Справедливо. Может быть, однажды ты сможешь рассказать мне, по крайней мере, если оно сбудется. А теперь давай немного поспим!
Пока они поднимаются по лестнице, Зуко думает о традиции сжигания желаний. Конечно, это было глупо. То, что он хотел бы проводить больше времени с Катарой после окончания этого отпуска, не означало, что это действительно произойдет. Ему никогда не везло, в прошлом духи редко удовлетворяли его просьбы. Кроме того, то, что он написал, было слишком важным, чтобы действительно просить. Все, что он может сделать, это насладиться временем, которое они проведут вместе в течение следующих нескольких дней. Зуко задается вопросом, чего пожелала Катара, и надеется, что, несмотря на его собственное невезение, все, о чем она попросила, сбудется. С ее рукой, обвитой вокруг его талии, и перспективой того, что может принести завтрашний день, сама легенда о Звездном фестивале ускользает от его внимания, он даже не задумывается о дожде.
Зуко провожает девушку в гостевую спальню. Катара целует его на ночь, прежде чем закрыть дверь, оставляя его счастливым возвращаться в свою комнату. Добравшись до кровати, Зуко уверен, что слышит щебет птиц за окном и может обнаружить первые лучи рассвета. Он все равно закрывает глаза, устраиваясь поудобнее под одеялом. Он вспоминает события прошедшего дня и улыбается про себя.
Было решено: дядя Айро получит целый ящик чая.