***
Она закрыла дверь своей спальни и на несколько долгих мгновений прислонилась к ней спиной. Сердце бешено колотилось в груди, и отчасти это, вероятно, было связано с подъёмом по лестнице — Годрик, и когда только она успела так растерять форму, — но Гермиона знала, что это не единственное объяснение. Темп биения только увеличился, когда она подошла к окну, выходящему на задний двор. Не то чтобы Гермиона старалась увидеть, чем Малфой может заниматься. Она только что поднялась в свою комнату. Совершенно нормальное поведение. Если две задние спальни выходили окнами в сад… что ж, это не она проектировала дом. Просто счастливое совпадение. Счастливое, действительно. Он подтягивался на перекладине качелей. Ну конечно. Малфой слишком высокий, чтобы во весь рост повиснуть под конструкцией, поэтому его колени были согнуты под углом девяносто градусов и каждый раз, когда он опускался, касались травы. Совершенно потрясающее зрелище. Не то чтобы Гермиона пялилась. Она просто… наблюдала. В конце концов, качели предназначались для детей, а Малфой, естественно, превышал рекомендуемый предел веса. Если бы он рухнул… ну, она ведь не хотела бы, чтобы он насмерть сгорел под лучами летнего солнца. Гермиона не была точно уверена, когда это стало чем-то, чего она не хотела бы, но это уже вряд ли имело значение. Особенно когда от упомянутого летнего солнца ручейки пота стекали… Ладно, возможно, она немного пялилась. Или очень много. Достаточно, чтобы не заметить другого человека, входящего во двор, пока он не заговорил и не привлёк внимание Малфоя. Её глаза расширились от шока, когда Малфой оторвался от перекладины и повернулся лицом к новоприбывшей — магловской девочке, которая жила по соседству. Гермиона застыла у окна, пока они разговаривали. О чём, чёрт возьми, они могли говорить? Как только Малфой сделал шаг к девочке, Гермиона перешла к активным действиям. Она выбежала из комнаты и рванула вниз по лестнице. Не то чтобы она думала, что он может напасть на ребёнка, даже если это магл — Мерлин, какая ужасная мысль, — но было неизвестно, что он мог сделать. Задняя дверь распахнулась, и Гермиона вылетела из дома, чуть не скатившись со ступенек крыльца, пытаясь осознать увиденное. Девочка раскачивалась на качелях. Малфой раскачивал её. — Привет, Гермиона, — радостно сказала она. — Привет, Джемма. — Гермиона закрыла дверь, прежде чем спуститься на лужайку. — Как дела? — Хорошо. — Каштановые косички болтались в такт движениям. — Ты же знаешь, что нельзя разговаривать с незнакомцами, — мягко напомнила Гермиона. — Он сказал, его зовут Драко. Она впервые взглянула на Малфоя. Он выглядел сбитым с толку, будто только сейчас задумался, где он оказался и как. — Так и есть. — Это имя звучит как выдуманное. — Да, звучит, — ухмыльнулась Гермиона. — Он сказал, что он твой муж. Она почувствовала, как ухмылка тут же сползла с лица. Несмотря на все те разы, когда Малфой называл Гермиону своей женой, ей ещё не приходилось представлять его своим мужем. Но, конечно, всё под тем же летним солнцем обручальное кольцо сверкало каждый раз, когда он рукой прижимался к спине Джеммы. — Да, — призналась Гермиона. — Я не знала, что у тебя есть муж. — Недавно появился. — Я даже не знала, что у тебя есть парень. — У меня и не было. Он… недавно появился. — А. — Джемма болтала ногами, раскачиваясь. Затем она спросила: — Можно посмотреть твоё свадебное платье? Гермиона грустно улыбнулась ей. — Мне не удалось его надеть. Малфой взглянул на неё, но Гермиона продолжала смотреть на девочку. Та казалась глубоко разочарованной, но сказала только: — А. Гермиона подошла и присела на край пластиковой горки, чтобы оказаться в тени. — Как прошло твоё занятие по плаванию на прошлой неделе? — Хорошо, — уверенно ответила Джемма. — Теперь я могу плавать на спине, чтобы вода не попадала в нос. И задерживать дыхание на две минуты. В этом Гермиона сильно сомневалась, но не сомневалась в том, что Джемма старается. Гриффиндорка до мозга костей — магл она или нет. Какая-то часть Гермионы надеялась, что через несколько лет Джемма сможет получить письмо из Хогвартса. — Это очень впечатляет. — Я лучшая в группе, — заявила Джемма. Тогда Гермиона встретилась взглядом с Малфоем. — Это очень хорошо. Он закатил глаза. — Иногда быть вторым лучшим — это совершенно нормально, — сказал он. Джемма оглянулась через плечо, крутясь на качелях; она будто забыла, что Малфой здесь. — Ты когда-нибудь был вторым? Он кивнул. — Кто был первым? Гермиона фыркнула от смеха, Малфой невозмутимо улыбнулся. — Моя замечательная жена, конечно же. — Тебя не волнует, что твоя жена лучше тебя? Гермиона прикрыла рот рукой. Мерлин, она и забыла, как сильно любит эту девочку. — По некоторым пунктам я лучше, — фыркнул он. — Например? Гермиона приподняла бровь, он же поджал губы. Он точно не мог назвать полёты на метле — Гермиона полностью согласилась бы с этим в любой день недели — или приготовление зелий — с этим бы поспорила, хотя, если быть честной, это больше походило на правду, чем если бы он назвал любой другой предмет. Пожалуй, последнее, что она ожидала от него услышать, было… — Танцы. Джемма выглядела заинтригованной. — Ты хорошо танцуешь? Малфой пожал плечами. — Конечно, но гораздо важнее, что Гермиона танцует ужасно. Джемма повернула голову к Гермионе, чтобы узнать, согласится ли она с этим обвинением. — «Ужасно» — это преувеличенно, — пробормотала она. — Тогда проверим, — воскликнула Джемма, болезненно напомнив Гермионе саму себя в этом возрасте. Теперь настала очередь Малфоя ухмыляться. — Я не могу просто… танцевать, — воспротивилась Гермиона. — Потанцуй с ним, — предложила Джемма, как будто это так очевидно. Гермиона сглотнула. — Музыки нет, — слабо возразила она. — Я буду петь. Малфой расхохотался, и Гермиона тоже не смогла сдержать улыбку. Джемма хотела спеть, чтобы они потанцевали. Дети — такие смешные создания. Он вышел из-за качелей и насмешливо протянул руки Гермионе. Она закатила глаза, но поднялась на ноги и подошла к нему. — Фу, ты такой потный, — пожаловалась она, кладя руку ему на плечо. — Пора бы привыкнуть, — он прислонил ладонь к её лопаткам и притянул Гермиону к себе. — Как подло, — проворчала она, вторую руку вкладывая в его раскрытую ладонь. Малфой молча взглянул на Джемму и кивнул. Музыку. Сидя на качелях, она начала напевать. Это была не песня, а, скорее, набор инструментальных звуков. Гермиона невольно подумала о Щелкунчике. — Значит, вальс? — Очевидно, — ответила она. — Очень хорошо. Малфой шагнул вперёд, крепче прижимая ладонь к спине Гермионы, чтобы повести её, но она тут же наступила ему на ногу. Он бросил взгляд на Джемму: «Я же тебе говорил», — и Гермиона стиснула зубы. Она умеет вальсировать, просто это было давно. Малфой продвигался вперёд, легко ступая и быстро кружа её, пока они двигались по двору. Она была безнадёжна, постоянно спотыкалась, когда пыталась предугадать его движения, и даже однажды повернулась не в ту сторону, чуть не вывихнув Малфою локоть. Джемма прекратила пение. — Разве вы не танцевали на свадьбе? — Нет, — Гермиона убрала волосы с лица. — А, — Джемма, казалось, сомневалась в правдивости этих слов, и Гермиона не могла винить её за это. — Проблема в том, — самодовольно начал объяснять Малфой, — что Гермионе трудно отказаться от контроля. Она не хочет позволять мне вести, хотя недостаточно хорошо знает шаги, чтобы следовать самой. — Я не специально, — огрызнулась она, извиваясь в его объятиях. — Это должно выглядеть вот, — продолжил Малфой, как будто Гермиона и не сказала ничего, — так. — Он ещё раз кивнул Джемме, и та запела снова. Не успела Гермиона возразить, как Малфой наклонился и опустил руку ей на талию, сильно притянув к себе и подняв так, что пальцы её ног оторвались от земли. — Малфой… — Гермиона замолчала, он стал грациозно кружить по траве. Её ноги бесполезно болтались, и Малфой смог безупречно выполнять шаги. Ей не нравилось, когда её таскали, как тряпичную куклу, пока сама она лишь упиралась подбородком в потное плечо, но Джемма сияла, и, естественно, лучше так, чем наступать кому-то на ноги. Когда дорожка шагов подошла к концу, Малфой поставил Гермиону обратно на ноги, он закружил её, а затем, подхватив, опустил в эффектном падении. Он изогнул бровь, склоняясь над Гермионой и выглядя при этом слишком самодовольным. — Ты воняешь, — сказала она. Он отпустил её, и Гермиона рухнула на траву. Джемма громко захихикала, захлопав в ладоши. — Ты определённо танцуешь лучше, — заключила она. Малфой, прижав руку к талии, отвесил театральный поклон. Джемма встала с качелей. — Я тоже хорошо танцую. — Правда? Она прыгнула прямо перед ним. Лежащая в траве Гермиона усмехнулась. Однозначно гриффиндорка. Малфой бросил на неё взгляд, словно прося совета, но она лишь пожала плечами. Он снова посмотрел на Джемму и откашлялся. — Ну что, Джемма, не хочешь ли ты потанцевать со мной? — Хочу! — тут же согласилась она. Он предложил ей свою ладонь, и Джемма деликатно вложила в неё руку. Малфой опустился на корточки и демонстративным шёпотом заговорил: — Должен предупредить тебя. Похоже, я плохо пахну. Она хихикнула. — Всё нормально. — Если ты уверена… — встав, он подхватил Джемму и усадил на сгиб своего локтя. — Нормально? Она улыбнулась, крепко обняв Малфоя за шею. — Да. Он ждал, её улыбка дрогнула, и Джемма вспомнила, что должна исполнять песню. — Ой! И запела. Малфой тут же двинулся, он быстро перемещался по двору, и Джемма вмиг забыла ноты — так её переполняло хихиканье. — Не смейся, не сейчас! — Малфой сделал вид, что ругается. — Вальсировать — это очень серьёзно. Джемма засмеялась ещё громче, а он раздражённо фыркнул. — Тебе повезло, что я лучший в танцах. — Он поставил её на землю и закружил раз, два, три, пока Джемма чуть не споткнулась, а следом подхватил её под обе руки и подбросил немного выше, чем это было необходимо для традиционного вальса. Она взвизгнула от радости. Что-то очень странное творилось внутри Гермионы, пока она наблюдала за ними. Она смеялась вместе с ними, и в груди даже появилось что-то вроде трепещущей лёгкости — Гермиона почувствовала целительную силу увиденного. Но также появилась острая, щемящая боль, нарастающая, почти как судорога. Ей пришлось прижать руку к животу, там снова кольнуло; она подумала, не из-за менструального ли это цикла, но он только закончился, так что эта догадка не могла быть правдой. Однако боль была похожей, определённо из той же области. Она подняла взгляд, когда Джемма предприняла ещё одну отважную попытку продолжить петь и танцевать одновременно, и чуть не вскрикнула. Шок захлестнул Гермиону: она поняла, что эта сильная боль исходит от яичников. Её тело реагировало на то, что Малфой общался с ребёнком. — Срань господня, — прошептала она, хватаясь за траву в попытке не упасть. Её поглотила паника. Увеличение численности населения было единственной целью Закона о браке, но Гермиона была убеждена, что сумеет найти выход, и никогда не позволяла себе мысли о том, чтобы на самом деле завести ребёнка с Малфоем. Даже если Гермиона не найдёт лазейку до того момента, как они должны будут узаконить брак, у них впереди целый год, прежде чем ей нужно будет забеременеть. Она была готова признать, что двух недель, похоже, недостаточно, но год… Конечно, она успеет что-то придумать. А если нет… В груди всё сжималось, пока Гермиона смотрела, как они возвращаются к ней через двор. Она бы и за миллион лет не догадалась, что Малфой способен хорошо ладить с детьми, Джемма была в восторге. Конечно, в воспитание ребёнка входили не только танцы и шутки, но, основываясь на ограниченном знакомстве с родителями Малфоя, Гермиона предполагала, что он будет гораздо более жёстким. Более строгим. Суровым сторонником дисциплины. Она улыбнулась, он остановился перед ней, всё ещё держа Джемму на руках. Гермиона, конечно, не ожидала такого. — А теперь вниз! — воскликнула Джемма. — Ах, конечно. — Малфой схватил её за талию и перевернул так, что она повисла вверх ногами. Джемма завизжала, её косички касались травы. — Не урони меня! Малфой оскорблённо усмехнулся. — Никогда, миледи. — Он вернул её в вертикальное положение и осторожно поставил на ноги. Она рухнула на траву рядом с Гермионой, раскрасневшись от прилива крови к голове. Джемма положила руку Гермионы себе на колени и провела по тонкой золотой полоске на безымянном пальце. — Тебе повезло, что твой муж такой хороший танцор. Гермиона резко сглотнула, но не успела ответить — со стороны соседнего дома раздался голос, зовущий Джемму по имени. — Нужно идти! Пока! — Она вскочила на ноги, побежала через двор и закрыла за собой калитку. Гермиона уставилась на кольцо, не зная, что делать дальше. Через мгновение Малфой заговорил: — Я должен привести себя в порядок. Она кивнула, не смотря на него. — Хорошо. Гермиона долго лежала на траве после того, как Малфой ушёл.***
Она услышала, как выключился душ, ровно в тот момент, когда проходила мимо двери Малфоя. Гермиона не торопилась раздеваться и расчёсываться — вдруг он израсходовал всю горячую воду, — но когда включила душ у себя, вода была тёплой. Она провела мочалкой по телу в каком-то оцепенении, пытаясь примириться с тем фактом, что смывала со своей кожи пот Малфоя. Бóльшая часть пота, конечно, досталась её одежде, но Гермиону немного смущало, что это не вызвало у неё отвращения. Выходя из душа и вытираясь насухо, она думала, что в этом и заключался весь смысл плана на случай непредвиденных обстоятельств. Натягивая свежую футболку, Гермиона уловила доносящийся с первого этажа смех Малфоя — достаточно громкий. До сегодняшнего дня она не помнила, чтобы он так смеялся, и ей стало интересно, может, вернулась Джемма. Она тихо ступила в коридор, избегая скрипучей половицы, и стала спускаться по лестнице. Малфой определённо с кем-то разговаривал, и, когда Гермиона оказалась достаточно близко, чтобы расслышать, с кем именно, писклявый голос тут же разоблачил свою обладательницу. — Нилли ставит этим… «В», сэр. — Выше ожидаемого, да? — уточнил Малфой. — Тогда давай. Гермиона высунула голову в дверной проём кухни как раз вовремя, чтобы увидеть, как Нилли протягивает Малфою чипсы из пачки, которую держала в руках. Он взял их и задумчиво прожевал. — Хм, довольно неплохо, — согласился он. — «В», определённо. А как насчёт этих? Он протянул Нилли чипсы из своего пакета и стал выжидающе наблюдать, как эльф пробует их. — О нет, — сразу же заявила она, поморщившись. — Эти отвратительные, сэр! — «О»? — Он отправил чипсы себе в рот. — Я уверен, что хотя бы Удовлетворительно. — Нет, нет, — настояла Нилли, выхватив пакет из рук Малфоя. — Отвратительно! — Ты слишком сурова. Не все мы такие придирчивые. — Нилли вчера пробовала из фиолетовой упаковки. Лучший вариант. Малфой порылся в открытом шкафу над столешницей. — Эти? — он протянул ей пачку. — Хозяин забыл цвета, которым его научила Нилли? — спросила она с неодобрительным взглядом. Гермиона сдержала смех, когда маленький эльф скрестила руки на наволочке. Сегодняшняя была пудрово-голубого цвета с кружевными лентами на ушах. — Это фиолетовый, — возразил Малфой. — Красновато-фиолетовый. Скорее, красновато-красный, подумала Гермиона, с чем Нилли, очевидно, была согласна. Малфой цыкнул в ответ на суровое молчание. — Хорошо, тогда почему бы тебе самой не поискать, — он наклонился и поднял Нилли, чтобы она могла рассмотреть содержимое высоких полок. Гермиона почувствовала, как улыбка застыла на её лице. Нилли сидела у Малфоя на руке совершенно, казалось бы, счастливая, потому что может рыться в пакетах с чипсами, но эта поза так напоминала то, как он держал Джемму, что Гермионе внезапно стало плохо. Она позволила части себя поверить, что Малфой не смог бы проявить такую доброту к ребёнку-маглу, если бы до сих пор придерживался прежних убеждений. Что он вообще не захотел бы общаться с девочкой, а тем более прикасаться к ней, если бы это было так. Но вот он здесь, почти так же обращается с Нилли, с существом, которое — Гермиона точно знала — считает ниже себя. Малфой смотрел на Нилли как на вещь, которой можно владеть и распоряжаться. При этом он всё ещё был способен относиться к ней с дружелюбием, если не с откровенной привязанностью? От когнитивного диссонанса Гермионе хотелось кричать. Когда она появилась в его поле зрения, её мысли, должно быть, ясно отразились на лице, потому что Малфой сразу посуровел. Он осторожно поставил Нилли на столешницу и взял у неё из рук пакет чипсов. Она повернулась, чтобы проследить за взглядом хозяина, и её глаза расширились от страха при виде Гермионы. — На этом пока всё, Нилли, — мягко сказал Малфой. — Ты можешь идти, если хочешь. Нилли оглянулась на него только для того, чтобы кивнуть, и трансгрессировала. — Что с тобой не так? — рявкнула Гермиона, как только они остались одни. Малфой метнул на неё свирепый взгляд, начав возвращать чипсы в шкаф. — Прямо сейчас? Я могу думать только об одном. — Как ты можешь так с ней обращаться? — продолжила Гермиона. — Ты вообще воспринимаешь её как личность? — Я думал, что ясно дал понять, что меня не интересует твоё мнение о Нилли. — Меня не волнует, что тебя интересует, — она стала приближаться к нему. — Я сказала тебе, что не хочу видеть её здесь, и вот почему! Ты утверждаешь, что заботишься о ней, но она твоя служанка. Мне становится плохо… — Тебе нужно замолчать прямо сейчас, — тон Малфоя звучал угрожающе. — Нет, тебе нужно послушать, — возразила она. — Упрямец! Нет никаких причин… — Грейнджер, я тебя предупреждаю… — Почему бы тебе просто не освободить её?! — Потому что она уже свободна! — крикнул он. Гермиона замерла на полпути; с её волос на пол капала вода. — Она… свободна? — Да, — отрезал Малфой. — Нилли всегда была моим личным эльфом, и она стала исключительно моей собственностью, когда я достиг совершеннолетия. Я освободил её в тот же день. Гермиона моргнула. — Но… как она отреагировала… когда я предложила ей одежду. Малфой принял убийственный вид. — До сих пор не могу поверить, что ты это сделала. Я чуть тебя не проклял. — Но… — Ты не понимаешь, Грейнджер, но когда эльф освобождается, его связь с родовой магией прерывается. Предки Нилли веками служили поместью. Магия Малфоев такая же часть её, как и меня. Мысли Гермионы остановились. Малфой раскрыл ей, что можно делиться магией со своим эльфом. Он продолжил тем же резким тоном, гневный румянец залил его щёки: — Я несколько месяцев работал над тем, чтобы найти способ освободить её от оков рабства, не разрывая её связи с магией рода. Я снова и снова травил себя, придумывая зелье для ритуала. И хотя мне удалось это сделать, всё же пришлось подарить ей одежду. Дыхание Гермионы участилось, ярость Малфоя с каждым словом лишь росла. — Как бы дико это ни звучало, домашние эльфы живут, чтобы служить своим хозяевам, — объяснил он. — Это их главная цель в жизни, это единственное, от чего они получают удовольствие. Для эльфов, любящих своих хозяев, одежда — худшее из возможных наказаний, самый суровый упрёк. Это воплощение всех их страшнейших опасений: они потерпели неудачу в службе и больше не нужны. Гермиону снова затошнило, но на этот раз по желудку расползалось ужасное чувство вины, а не отвращение. — Нилли хотела быть свободной. Она помогла мне разработать заклинание, которое сохранило нашу связь, — он сделал паузу, Гермиона увидела, как он сглотнул, — но ей всё равно пришлось брать одежду у человека, которому она доверяла больше всего на свете. И это был самый травмирующий момент в её жизни. Слёзы, которые Гермиона даже не заметила, внезапно потекли по её щекам, и Малфой с отвращением покачал головой. — А потом ты суёшь ей носок, когда не прошло и тридцати секунд, как она появилась в комнате. Она чувствовала себя жалко, но трусливое желание возразить было слишком сильным, чтобы его подавить. — Ты сказал, что она служит и мне, — выдавила Гермиона тихим голосом. Малфой невесело усмехнулся. — Я издевался над тобой, и, поверь мне, я не простил себе того, что случилось потом. Я собирался объяснить, что Нилли будет служить тебе, потому что ты моя жена. Я думал, это разозлит тебя, даже если ты будешь знать, что она свободна. — Но почему? — Гермиона напряглась под его пристальным взглядом. — Потому что она ждала хозяйку со дня моего рождения. Возможно, она переживала за мою свадьбу даже больше, чем мать. Нилли должна была присутствовать, должна была помочь тебе собраться, помочь тебе одеться, но ничего этого не было, ещё и хозяйка попыталась уволить её при первой же встрече. — Малфой выглядел таким злым, что едва смог произнести следующие слова: — Мы долго работали над тем, чтобы вправить ей мозг, а твоя маленькая прихоть отбросила нас на, наверное, год назад, так что большое тебе спасибо. — Я… я не… — Что? — выплюнул Малфой. — Не знала? Гермиона покачала головой. — О мой бог! — он драматично приложил ладонь к груди. — Может, если поторопимся, успеем попасть в выпуск «Вечернего Пророка». — Он махнул рукой, как бы намечая заголовок в воздухе: — Срочные новости: Гермиона Грейнджер признаётся в том, что она ни черта не знает. Малфой хлопнул дверцей шкафа и повернулся, чтобы уйти из кухни, но Гермиона почему-то не могла его отпустить. — Ты прав, — быстро сказала она, шагнув вперёд и схватив его за руку. — Я сожалею о том, что сделала. Я поторопилась с выводами и… я бы никогда не сделала ничего, что намеренно причинило бы ей боль. Малфой глубоко вдохнул и выдохнул, перед тем как заговорить, по-прежнему на неё не глядя. — Я знаю. — Ты был прав, — повторила она, потому что это казалось чем-то, что Малфой, возможно, хотел бы услышать дважды. — Я слышала о родовой магии, но не знала, как это работает. — Другой рукой Гермиона вцепилась в его рубашку. — Я не могла понять, почему Нилли хочет сохранить эту связь. Как много она значит для эльфов. Малфой напряжённо кивнул, и она подошла ближе, обвив руками его талию и прижавшись к его груди. — Спасибо, что освободил её, — пробормотала она в его рубашку. Малфой издал короткий вздох, и она почувствовала, как его голова снова затряслась. — Отвали, Грейнджер, я сделал это не ради тебя. В его словах не было злости, поэтому Гермиона не стала ослаблять хватку. — Я знаю, просто я рада, что она свободна и что она этого хотела. После долгой паузы Малфой сказал: — Я тоже. — И только когда его руки обвились вокруг неё, Гермиона поняла, что обнимала его. И он обнимал её в ответ. Сжав мокрые локоны у её плеч, Малфой проворчал: — Фи, ты, знаешь ли, мокрая. Гермиона улыбнулась. — Теперь ты понимаешь, каково это. У её уха раздалось невнятное ворчание, но Малфой не выпустил Гермиону из рук. — Ты мог бы сказать раньше, что Нилли свободна, — она чувствовала себя обязанной упомянуть об этом. — И упустить возможность понаблюдать за тем, как ты мучаешься, когда жертвуешь своей моралью ради вкусной еды? Ну уж нет. — Думаю, я это заслужила. — Заслужила. — Но она по-прежнему подчиняется твоим приказам. Она не казалась свободной. — Я не отдаю приказов, — возразил Малфой, — это лишь просьбы. Нилли выполняет их, если хочет. На самом деле единственный человек, который отдал ей прямой приказ в этом доме, это ты. Гермиона отстранилась. — Я не… Малфой самодовольно посмотрел на неё сверху вниз. — Два дня назад за ужином ты велела ей не приносить никаких десертов, и что она сделала? — Всё равно их принесла, — выдохнула Гермиона. — Прямое неповиновение, — объяснил Малфой. — Но, если вспомнишь, она не ждала никакого наказания от тебя и сама не собиралась себя наказывать. Мы добились хорошего прогресса. — Это замечательно, — серьёзно сказала Гермиона. — Да, ну, я умею впечатлять во многих отношениях. — И ты такой скромный. — Скромность для невпечатляющих людей. Гермиона невольно рассмеялась. — Это хорошо. Можно написать это на табличке. — И повесить её на входную дверь. — Там уже есть. Малфой поморщился. — Я знаю, но, Грейнджер, серьёзно? «Найди радость в путешествии»? Это так банально. — Я думаю, эта фраза обнадёживает. — Нет, ты так не думаешь, тебе просто нравится спорить. — Выходит, у нас с тобой есть кое-что общее. Малфой тяжело вздохнул. — Что ж, полагаю, «кое-что» я смогу стерпеть. Гермиона улыбнулась. Она почувствовала себя на удивление комфортно, стоя там, в его объятиях, и взглянула на меловую доску. Они определённо достигли тройки, но ведь не было никакой причины, по которой они могли прогрессировать только на одно число в день, да? — Хочешь посмотреть фильм? Малфой задумался. — Зависит от того, что такое фильм.***
— А этот? Гермиона наклонилась вперёд и посмотрела на густо заросшее бородой лицо Тома Хэнкса на обложке «Изгоя». — А, ну, главный герой попал в авиакатастрофу, — сказала она. — Авиакатастрофа — это… — Я знаю, что это, — фыркнул Малфой, стоя на коленях в окружении видеокассет. — Летающий автобус же, да? — Конечно. В общем, самолёт падает в океан, и герой оказывается на необитаемом острове. Малфой словно уловил нерешительность в её тоне. — Тебе не нравится этот фильм? — Нет, он интересный, просто… очень длинный. На острове проходит около четырёх лет, и по ощущениям сам фильм длится столько же. — Мм, — промычал он, обдумывая другие варианты. — А как насчёт этого? — Малфой показал ей «Титаник». — Господи, этот ещё длиннее. — Ладно, — он вернулся к кассетам. — Этот? Гермиона не смогла удержаться от смеха, увидев «101 далматинца». — Что? — Малфой явно был раздражён. — Ничего, — весело ответила она, — просто это для детей. — О. Почему? Про что там? — Ну, пара должна спасти кучу далматинцев, потому что злодейка-модельер хочет убить щенков и сделать из них шубу. — Какого чёрта? — Малфой был в ужасе. Гермиона поёжилась. — Э-э, да. Я никогда на самом деле не задумывалась, но концепция довольно ужасная. Он несколько долгих мгновений смотрел на весёлых мультяшных щенков, украшавших обложку, и осторожно поставил фильм обратно на полку. — Топливо для ночных кошмаров, — пробормотал Малфой. — Э-э, нет, это, должно быть, «Джеймс и Гигантский Персик». Мы не будем это смотреть, — твёрдо заявила Гермиона. Малфой бросил осторожный взгляд на обложку с изображением гигантского персика, о котором шла речь. — Хорошо, тогда какой? — застонал он. — Я уверена, что следующий, который ты выберешь, подойдёт. Вот так они и начали смотреть «Мисс Конгениальность». После того как Гермиона проинструктировала Малфоя, как вставить видеокассету, он устроился рядом на диване. Как и прошлой ночью, она взяла его за руку и прижалась к нему, пока они смотрели телевизор. Было почти приятно, за исключением… — Кто этот мужчина? — Думаю, он подозреваемый. — А… Откуда она знала, куда идти? — Наверное, у них был план. — Понятно… Куда они… — Малфой, — наконец прервала его Гермиона. — Это как пьеса, нужно подождать, чтобы узнать всю историю. — М-м, — он не казался убеждённым, но пока прекратил расспросы. Пользуясь тем, что Малфой отвлёкся на фильм, Гермиона поёрзала, чтобы устроиться поудобнее. Она выпустила свою руку и, потянувшись к плечам Малфоя, обняла его. Затем подтянула ноги и осторожно уложила ступни между его раздвинутыми ногами. Гермиона прильнула к Малфою всем телом, голова устроилась прямо у него на плече, и она не могла припомнить, когда в последний раз чувствовала себя так уютно. — Это же нелепо, — внезапно заявил он. — Они ей делают причёску, и все внезапно понимают, что она великолепна? Какой бред. Гермиона усмехнулась его возмущению. — До этого тебе больше нравились её волосы, да? — Ну, не совсем. Они были немного вьющимися. — Он посмотрел на Гермиону, положив руку ей на плечо, чтобы взъерошить кудри. — Некоторым это нравится в девушках. — Да, наверное. Малфой сжал её плечо и, похоже, только тогда заметил, в какой они сидят позе. — Уютно, да? Гермиона слегка пошевелилась. — Да. Тебе нормально? Казалось, он на миг задумался. — Да, но я думаю, могло быть и лучше. Гермиона тихонько пискнула, когда он подхватил её под колени, подтягивая к себе. Она оказалась вплотную прижатой к его груди. — Вот так. — Да, э-э, так тоже хорошо. — Достойно четвёрки? — Ну… Его правая рука скользнула по бедру Гермионы, остановившись на круглой ягодице. — А сейчас? Она сглотнула. — Д-да, наверное. — Чудно. Некоторое время они молча смотрели, как рука Малфоя медленно выводит узоры на её ноге. Его пальцы скользили по шву джинсов, и время от времени он останавливался, чтобы слегка сжать её бедро. Гермиона пыталась сохранять нормальное дыхание, пока по нижней части тела разливался жар. К счастью, напряжение несколько рассеялось, когда Шерил Фрейзер назвала двадцать пятое апреля идеальной датой для свидания, потому что «не слишком жарко и не слишком холодно; всё, что вам нужно, — это лёгкая куртка». Малфой фыркнул от смеха. — Мерлин, ну что за пуффендуйка.