По собачьим следам

Шан Мейхуа Цзы Мей хочет зевнуть, но сдерживается, улыбаясь своей обычной равнодушной улыбкой. Перед ней ним на стене закреплена карта их плана. — И, благодаря И Сюэ мы знаем, что продовольствие семёрки сложили в павильоне артефактов, да. — Бай Лянхуа всё ещё неуверенно смотрит на собравшуюся компанию, едва не огребая от И Сюэ за вольный пересказ его достижений. Потому что И Сюэ как шпион просто великолепен, хотя работу с судьбами ткач, безусловно, ценит больше своего нынешнего "стукачества". И Сюэ проделывает огромную работу, мерзкую работу, так что закономерно хочет чуть больше славы и уважения в кругу своей новой семьи. Цзы Мей, замечая подобное, одобрительно кивает зардевшемуся румянцем ткачу. — Хорошо, теперь мы знаем, куда отправить Цин Сюэжэня. — О, да! Отправьте меня туда, начальник, не пожалеете! Они все будут захлёбываться в крови от моей мести! Злобные ублюдки, этот даочжан поставит их на место! Цзы жестом останавливает речи рьяного мстителя в зелёном. Несмотря на поведение, до становления ткачом судеб Цин Сюэжэнь и правда был даосом, правда, изгнанным, но это уже другая история. Мей хмурится, подпирая рукой подбородок, и всматривается в многочисленные звенящие линии переплетения вариантов судьбы - навык, не доступный слабым Императорам, она осваивает на лету и практически без подготовки. — Идея со складами была и правда хороша, но лишь до того момента, как оказалась засадой, — почти небрежно роняет Цзы, внутренне крича от направленного на неё внимания, — Цин Сюэжэнь будет поджигать их главную резеденцию, его проведёт И Сюэ, потом Цин Сюэжэнь прорывается к госпиталю, всё равно он пуст, там его встретит Чао Чан. Я сам займусь складами, да и попавшие к седьмым артефакты придётся уничтожить, с чем Цин Сюэжэнь и И Сюэ не справятся. Цин Сюэжэнь ярко улыбается, показывая Цзы Мей большие пальцы и отлично вписываясь в поток всеобщей надежды на скорый крестовый поход. Развитие событий, при котором он будет что-то даже не ломать, а жечь, ему нравится намного сильнее. — Обязательно довести Сюэжэня ровно до резиденции? — тихо спрашивает И Сюэ, не разделяю всеобщий энтузиазм, будто чуя подлянку. — Можешь не доводить, — разрешает Цзы, понимая, чего опасается И Сюэ. Она он его прекрасно понимает - сам когда-то служил подметальщицей невысокого ранга у седьмых, — Главное, чтобы Цин-цзе добрался до цели и сжёг там всё, остальное на твоё усмотрение. — Благодарю за доверие. — Молчаливый И Сюэ кивает, — И хочу добавить, что Сюэжэнь забыл сообщить. На закате к павильону прибудет дополнительная охрана. Усиление в два раза, то есть с заката охраны будет сорок "семёрок". Цзы Мей мельком бросил взгляд на опасно кренящееся в закат солнце и встал. — В таком случае не будем медлить. Начинаем операцию сейчас же. Цзы Мей слышит метафорический звон переплетающихся нитей судеб и с первого раза находит нужные ему. Нити своих с друзей-соратников-семьи он взглядом разбивает на части, не трогая те, впрочем, более-менее физически, напитывая силой части, ответственные за счастливый исход событий. Оставшуюся ткачиха напитывает ци и дёргает, проталкивая себя вдоль нити сквозь непонятные переплетения белого пространства, что черно словно ночь, на миг прикрывая глаза. Открывает их он уже посреди павильона артефактов, чтобы ещё через миг упасть на голову не готовому к такому стражнику, ещё в полёте вырывая из его груди окончание нити судьбы, чтобы мягко приземлиться на упавшее безвольной куклой тело. Цзы наклоняется, почти нежно сворачивая вырубившемуся воину шею, затем облачаясь в его доспехи. Цзы Мей умеет в партизанские войны. Наверное. Её чутьё подсказывает, что сейчас это не так. Шан Мейхуа до крови прикусывает губу, сдерживая болезненный стон. Некстати попавшиеся в руки куски деревяшки, что раньше была спинкой стула, крошатся в пыть в ожесточённой хватке. Хуа зарывается головой в рукав, болезненно медленно доставая дрожащей челюстью заглушающий талисман и едва набирая сил на активацию бумажки. Шан Хуа, не сдерживаясь, даже не воет, орёт от дикой боли, что не проявилась какими-либо следами на её теле. Мейхуа чувствует, что внезапно открывшаяся рана именно душевная, а не, скажем, несварение желудка. Хуа оседает на пол, отплёвывая заполнившую рот солёную кровь, мутным взглядом смотря на россыпь алых пятен на тёмном деревянном полу. Она, если могла бы, скривилась. "Кровь на полу вовсе не выглядит красивой." Шан жадно, словно задыхаясь, часто вдыхает воздух, опираясь руками на пол, когда острая резь понемногу спадает, оставляя после себя что-то нехорошее, противоестественное. Хуа, не осознавая, валится на пол, прямо на лужицы собственной крови, пытаясь понять, что с ней только что произошло, и почему не слишком-то и большой пакет воспоминаний принёс такие затруднения. Одно она может сказать точно - расплату за навыки Цзы Мей она уже начала. От этого так страшно больно-больно-больно-больно мерзко становится легче, ведь впереди всё стало чуточку легче. Пожалуйста, пусть это и правда будет так. Шан медленно, заторможенно размышляет, перебарывая накатившую слабость. Из весомого в воспоминании лишь три навыка. Какое-то благословение небожителей, навык телепортации и навык, чисто теоретический и никак иначе, избавления человека от его судьбы. Судя по всему, подобный стресс гарантированно вырубает жертву несчастного добровольца, но оно, наверно, и к лучшему. Когда методом исключения до Мейхуа доходит, что причиной боли послужило то самое благословение, то Шан понимает, что ничего не понимает. "Когда это баффы успели Настолько подорожать в сверхъестественной среде?!" Хуа чувствует, что её обманули, никак иначе объяснить накатившее чувство потери она не может, смутно ощущая, что баффы должны идти комплектом-уравновешивателем с чем-то другим, не менее ценным. Шан Мейхуа хриплым от криков голосом проклинает Цзы Мей за причинённую боль, прекрасно зная, что это бессмысленно и бесчестно. Потому что ткачиха-ткач не виноват, потому что она-он огрёб по итогу гораздо сильнее, потому что это, в конце концов несправедливо. Хуа соглашается с доводами разума о нелогичности таких обвинений, стремительно проваливаясь в сон, смутно слыша чьи-то знакомые шаги за спиной. Шан просыпается в своей старой комнате, где жила будучи простым адептом, в чистом ханьфу и не чувствуя своей ненормальной частью, а точнее говоря чутьём, но это не точно, опасности рядом. Хуа садится, тут же жалея - перед глазами пляшут чёрные мушки, а сил хватает лишь чтобы не вывалиться с кровати. Расфокусированный взгляд натыкается на лежащий неподалёку заглушающий талисман, что не дал ей вчера перебудить пол пика посреди ночи. Мейхуа заваливается на спину, прислоняясь к стене, и начинает разгонять ци по организму. Это помогает, и заклинательница уже почти не трясущимися руками вытаскивает аптечку, торопливо ища кроветворные и рыжие шарики своей ци, прежде чем остановиться. Ненормальная её часть говорит о том, что кроветворные уже не нужны, а взгляд соскальзывает на Уцун. Шан, желая подтвердить догадку, вынимает часть меча, озадаченно смотря на никак не изменившиеся железные листья приставучего растения на середине клинка. Хуа в полной уверенности, что в подобном случае листья должны усохнуть, помогая ей восполнить нехватку железа в организме, потому что она понимает, что её взаимодействие с флорой этого мира больше подходит лесным или природным божествам, нежели заклинателям. Однако листья лишь звенят, покачиваясь на несуществующем ветру. Шан Мейхуа чувствует приближающиеся шаги, которые слышала в конце своего приступа, и стремительно возвращает свой меч обратно. В комнату заходит её бывший и, походу, нынешний сосед Чао Чан. От бьющего по мозгам приступа ностальгии и узнавания Шан настолько теряется, что никак не может понять, чем подобное вызвано. Она здоровается, закидывая в рот сразу два шарика с кристализированной ци. Поскольку эта ци изначально принадлежала ей, то даже в таком состоянии Хуа способна её переварить. Шан усваивается, по-турецки скрещивая ноги, и переводит взгляд на Чао Чана. От проглоченных пилюль становится жарко, а волосы на затылке топорщатся, словно её что-то напугал до состояния священного ужаса, что вкорне неверно. — Спасибо, что присмотрел за мной. — начинает Шан, признавая. Потому что да, если бы не помощь Чао Чана, то ей было бы куда хуже. Чао Чан смотрит на неё немного странно, так, словно её реакция его удивила. — Мне не сложно, Шан-сюн. Что с тобой случилось, что привело тебя в такое состояние? Хуа неловко улыбается, выбирая из ряда отмазок. Послать своего спасителя лесом довольно невежливо, да и не в её стиле первой переходить на грубости, тем более в ответ на искреннюю заботу. О, и она не будет скрывать, что Чао Чану многое прощается, да. Всё же тот местная домашняя версия психолога, а в древнем фентези-Китае такой человечек будет реже цилиня и Гуаньинь вместе взятых. — Переборщил с новым составом, Чао-сюн. Надо будет пересчитать дозировка, чтобы больше такого не повторилось. Шан Мейхуа игнорирует странные знамения ненормальности в отношении Чао Чана. Серьёзно, она не тупая, она уже просекла, спасибо, не надо напоминать ей о прошедшем по пять раз. — Мне нужно повидаться с Шуай Ухуанью, поэтому я вынужден тебя оставить. Ещё раз спасибо за помощь. Чао Чан искренне ей улыбается своей обычной мягкой улыбкой. — Да-да, это важно. Я не задерживаю тебя, Шан-сюн. Шан Мейхуа улыбается в ответ. Новая информация, если честно, ничего не поменяла. Потому что Чао Чан слишком милая булочка с корицей. Шан обращается к своей ненормальной части, спрашивая, где искать своего зама, и чуть не падает снова, сглатывая полный рот крови. Благо, бурлящая в её теле ци уже начала устранить повреждения. Хуа прижимает руку ко рту, а туловище к стенке, переживая приступ тошноты и слабости. Перед глазами плывёт, и Шан не находит ничего лучше, чем вернуться обратно, благо, ушла она недалеко, всего шагов десять от комнаты. Мейхуа осторожно заглядывает в дверной проём, тратя большую часть концентрации, чтобы не упасть. — Чао-сюн, боюсь, я переоценил свои силы. Не слишком напрягу тебя, если попрошу позвать Ухуанью? Чао Чану хватает всего мига, чтобы отметить появившуюся в уголках губ соседа кровь, дрожащие пальцы и потухшие глаза, а в следующий он уже помогает Шан Хуа дойти до постели. — Мне правда не сложно, Шан-сюн. Дай мне пару минут, я скоро вернусь. Шан Мейхуа кивает, и, убедившись, что Чао Чан достаточно отошёл, закусывает губу, вцепившись руками в волосы. То, что её шпаргалка-интуиция выставила счёт за использование - плохо. Шан за прошедшее время слишком разбаловалась, привыкну к подобному читу, что опять-таки не могло остаться безнаказанным. В конце концов этот мир основан на её ПГБД. Шан Мейхуа прокрутила последнюю мысль ещё раз. Этот мир основан на её ПГБД. Раз так, то она знает, что делать и куда послать людей. "Отбой, паника отменяется. О, заодно надо и пару других вещей послать перехватить, да." Шан знает, как заслать людей заклинателей за сокровищами. Секрет прост - сокровища должны плохо стыковаться друг с другом и быть довольно бесполезными по отдельности. Потому что иначе заклинатель сбежит с такими дарами небес. Она заклинатель, она знает о чём она говорит. Слишком много она, хотя переход от мышления Мейхуа-Цзы к Мейхуа-Шан и правда без последствий, хоть и маленьких, не обходился. Когда через три с половиной минуты в комнату врывается Шуай Ухуанью, то Шан Хуа уже спокойно пьёт отвар из фляги, ничем не выдавая недавней истерики. Разве что тени под глазами да дрожащие руки выдают нынешнюю её болезнь. — Вашевство..! — Ухуанью скоро осматривать её, также замечая дрожь в руках и общий болезненный вид. — Ай-ай-ай, возможно мне и правда нужно больше отдыхать, — насмешливо-устало улыбается Шан, припоминаю недавний свой разговор с заместителем по внутренней безопасности. Шуай осоловело моргает, не ожидая услышать столь откровенный, как на его взгляд, ответ. — Тогда давайте мы вас на Цяньцао отправим. — из-за спины Ухуанью выросла пара УМов, не предполагающих отрицательный ответ вроде как высокого начальства. Шан Мейхуа насмешливо фыркнула на такое, после чихнув, и прошлась по заму с подчинёнными лекцией о единстве в духе покойного Цун пика, чью должность она тоже смогла себе выбить. От лекции и огромного массива пафоса в ней у заклинателей вяли уши, но Ухуанью, отыгрывающий роль деревенского дурака, сделал вид, что не понял ни слова. Паре работников позади него повезло не так сильно - те тупо моргали, выпав в астрал от экспрома Шан о чести, достоинстве, духе товарищества и силе юности. Шуай было подошёл к ней, чтобы помочь дойти, как отпрянул - Шан отчётливо поняла, что тот боялся не сдержаться и что-то сделать с ней. Хуа молча взглянула на полукровного водного духа, понимая такую реакцию. В конце концов сейчас она получила огромный удар по собственной нечеловеческой силе, так что в глазах половины-духа в Ухуанью, должно быть, идея с "прибить и поживиться" выглядела соблазнительно. "Ага, блин. Счаз, размечтался. " Шан не собиралась становиться чьим-то обедом, она вообще... Хуа одёрнула себя, напоминая о том, что Шуай уже не первый год как её зам, родственник и друг, так что минимальный кредит доверия заслужил. Мейхуа и правда считала, что полукровка обуздает свои кровожадные порывы, и не ошиблась. Да и, будем честны, на Цяньцао ей заглянуть всё же стоило, пусть и как пациентке. Главное поддерживать легенду и не показывать, что лекарей она не панически боится, а лишь недолюбливает. Шан на словах передаёт Ухуанью, где искать нужные ей травы, кристаллы и утерянный артефакт, лишь после отбывая на пик целителей в прекрасном паланкине. Шан Мейхуа предпочитает считать, что она любит комфорт, а значит и езду в паланкине, не зацикливаясь на том, что после внезапной духовной оплеухи её банально не держат ноги.