По собачьим следам

Цзы Мей, чуть ли не растёкшись по неудобному стулу, скучающе подпёр подбородок ладонью, не сдерживая зевка. От движения руки цепь на кандалах зазвенела, снова прерывая зачитывающего приговор судью из седьмых небес. — Агх! Это просто невозможно! — возмущался судья, — за многочисленные убийства, кражу проходной казны, поджёг припасов седьмых небес, подрыв колодца на территории седьмых небес, изнасилование Хэ Канши, поджёг центральной библиотеки седьмых небес, нанесение увечий третьему войску- Цзы Мей передразнивает судью, обеими руками делая знаки "бла-бла-бла" и это же повторяя вслух. Конечно, она он никого не насиловал, да и казну спёр не он, хотя идея с деньгами хороша. Цзы решает, что и казну надо будет обчистить. — Тишина в зале суда! — Хуишина, — передразнил ткач и нынешний Император Судеб, не испытывая неудобств из-за звенящих цепей и кандалов на запястьях. Цепи снова зазвенели, заставляя небожителей недовольно скривиться. — Сколько ещё ждать, пока мне предоставят слово? Ну и суд у вас, ровно такой же, как и воинское мастерство, хуёвый тобишь, — Цзы Мей прикрывает ладонью зевок, снова слыша перезвоню цепи. Один из воинов с седьмых небес метает в Мей копьё, изначально метя в плечо, но попадает в живот. — Ну, что и следовало ожидать. Ой-ой-ой, вам бы быть благодарным этому предку, что вообще рассказываю вам о ваших недостатках. Вот, к примеру, — Цзы Мей активно артикулирует, на весь зал противно звеня цепями, — судья постоянно сбивается с приговора, процессуальная процедура уже дважды нарушена, и это только за последнюю минуту, а какой-то ноунейм с трибун бросается острыми предметами. Ой, ну и с дикарями я сейчас нахожусь в одном зале, — Цзы Мей в картинном удивлении прижал ко рту ладошку. Прежде чем взбешённые Небожители успевают наброситься на Императора Судеб, где-то снаружи что-то оглушительно взрывается, взрывной волной выбивая стёкла из окон. Цзы Мей одним плавным движением встаёт на ноги, просто напросто вытаскивая руки из кандалов. Ткач улыбается той части небожителей, что успела оценить изменившийся расклад. — Что же, мне не понравилось. Выговор всей вашей компахе с занесением в грудную клетку. Цзы Мей швыряет сцепленные с помощью цепи кандалы, спутывая ими небожителя из числа тех, что знают достаточно много. Через окна в зал вылетают потрёпаные Цин Сюэжэнь, Бай Лянхуа и Хан Ян, прорезая и прожигая себе дорогу к Императору Судеб через толпу. Цзы Мей счастливо смеётся, отпуская хрупкий поводок контроля, позволяя глазам стать золотыми от бесконтрольного применения сил Императора. Ткачиха Ткач влетает в групку воинов, проходя сквозь них подобно горячему ножу сквозь масло, с императорской грацией приближаясь к судье, которого задело стеклянными осколками. Хан Ян восклицает, явно решая претворить в жизнь одну из своих задумок, в следующий же миг Цзы Мей, слушая чутьё, хватает Цин Сюэжэня и подскакивает под потолок, наблюдая за творящейся внизу кровавой вакханалией. У ходячих проблем в лице Хан Яна высокое родство с элементом ветра, от того он легко поднимает с пола стеклянные осколки, раскручивая их по всему залу. Бай Лянхуа падает вниз, загораживаясь вражеских телом. Цзы Мей весело хмыкает, слизывая с меча окровавленную силу, вытащенную из вояк с седьмых небес. Кровь у Ткачей обратна по сути крови Небесных демонов, потому что буквально является основной составляющей силы. И, конечно, при таком устройстве тела силы Ткачей и им подобных небожителей крайне легко крадутся, что и проделывает Цзы Мей с группой военных. Безусловно у такого метода прокачки есть последствия, но Цзы Мей не может отнести заострившиеся клыки и уши словно у рпг-шных эльфов к негативным последствиям. Потому что подобное хоть и порицается обществом Ткачей, но выглядит безусловно красиво. Цзы спрыгивает вниз, словно забывая про матерящегося Сюэжэня, когда в зал суда врывается ещё одна группа культиваторов седьмых небес. Цзы Мей через силу заставляет себя продолжать дышать. Во главе группы стоит Шан Мудань, изрядно выросшая за прошедшее время. Цзы чисто символически скрещивает клинки с дочерью, дорогим человеком небожительницей, что из-за своей ошибки уже через несколько секунд лишается половины причёски. Цзы Мей отскакивает, взваливая на плечи чудом не пострадавшего небожителя, которого ещё перед боем связала ловко кинутой цепью с кандалами. — Ой-ой, как страшно, не могу, — хохочет Император Судеб, явно издеваясь, — Но раз уж сюда пришла моя доченька, то этот предок сделает вам одолжение и отступит. Цзы Мей мерзко смеётся и уходит вместе с парой ткачей. Цзы Мей просто больная, заключает Шан Хуа. Потому что, хоть убейте, не может найти смысла в операции попадись-в-плен-к-врагу-чтобы-пафосно-уйти. Серьёзно, да даже у Ло Бинхе тараканы менее откормленные, чем у слетевшей с нарезки Ткачихи. Шан Мейхуа молча смотрит в потолок, даже не считая трещины в нём, тупо пытаясь переварить очередную порцию воспоминаний, что не принесли ни навыков, ни боли. И хотя последнее радует, Шан не может понять, повторятся ли эти боли в дальнейшем, или это была единоразовая акция. Безусловно, Цинхуа надеется на одноразовость подлянки. Ведь в условиях не отвечающей на вопросы ненормальной части Хуа приходится думать самой. "Это тяжело, муторно и несправедливо!" Шан понимает, что "пропавший" аналог карт таро в подсознании если и вернётся, то не скоро. Понимает ли Хуа, что это опасно? Да. Рада ли она тому, что это произошло? Да. Потому что думать надо своей головой, она же, уже получив прививку от лёгких путей в то время как её чуть не сожрал предок-их-деревни-Аякаши, не сильно огорчалась потере крайне подозрительной части наследия. Шан Мейхуа просто уверена, что у неё нет причин волноваться. Она автор всего происходящего вокруг, знающий не только несбывшееся будущее этого мира, но и законы, по которым тот работает. Она знает, что, как и когда делать и без подсказок. Чуть хуже, но знает. Хуа снимает с ноги сапог, бросая тот в неосторожно высунувшегося с балки УМа, что своим вниманием мешал ей сосредоточиться. Потому что да, культиваторы могут ощущать направленное на них внимание, тем более такое концентрированное, как у этого, судя по всему, новичка. — Позови ко мне Шу Гуаня. Или ещё кого-нибудь из моих замов. Адепт молча исчез. К тому времени, когда в палате появился Шу Гуань, Хуа уже успела набросать с двадцать причин, почему никто не сможет её навестить, включая такие штуки как внезапное падение метеорита - это звучало на удивление хорошо, что даже немного пугало - так и падение на Цанцюн земли небожителей из воспоминаний ткачихи - единственным пожеланием Шан в таком случае будет "упади на Байчжань, пожалуйста", потому что Хуа, к собственному нервному смеху, не против подобного развития событий. Вообще, учитывая весь тот пиздец, что Небожители натворили за короткие пятнадцать лет - да, за короткие пятнадцать лет, как пенсионерка за шестьдесят-семьдесят она имеет полное право так говорить - Мейхуа самолично их жилплощадь начинит взрывчаткой и подорвёт, посадит осколки острова на Байчжань потому что, судя по приходящей на починку этого пика смету реально дешевле перебить этот пик вместе с уничтожением горы и построить новый, благо горных пиков на хребте Цанцюн хватает. — Доброе утро, — лениво здоровается Шан, всё ещё пребывая в мечтательных раждумьях о том, как бы ей расхреначить одну свою проблему об другую. Игривое, несмотря на полученные повреждения и пропавшую ненормальную часть, настроение побуждает сделать что-нибудь глупое, но Хуа пока держится, — Что у нас случилось пока я тут отдыхаю? Шу Гуань садится рядом с кроватью. — Фонг Фукуи натравила Пень Пециня на Ао Дуана, а тот в ответ через жалобу ко мне заставил Пень Пециня провести инвентаризацию в секции литературы по искусствам. Шан Мейхуа мысленно соболезнует ребёнку, по себе зная о нудности как процесса инвентаризации, так и о нудности самого Ао Дуана. — Допустим. Что-то ещё случилось? — Реформа отчётности проходит по плану, жалобы на неё тоже не превышают прогнозируемого... Вчера вечером поймали двоих из внешних адептов, что подсыпали яд в еду для Байчжаня, поскольку тебя уже не было на пике, а Фонг Фукуи и Шуай Уэуанью разошлись во мнениях, адепты сидят натирают посуду под арестом. Что с ними делать? Шан тихо вздохнула, тря переносицу. Она и сама не сильно понимала, что делать с этими двумя ротозеями-мстюнами. С одной стороны те делали всё правильно, решив избавиться от тех, кто кошмарит их пик, с другой - не наказать их было нельзя, ведь адепты сорвались и действовали не по плану, так что их действия точно навредили бы замыслу, соверши они всё так, как задумывались. С третьей же стороны остальные адепты Аньдин не поймут, если она накажет тех двоих слишком жестоко. — Они сами откуда? — Родились в городах Цзинъян и Хуан, живут на третьем этаже в общем здании, принадлежат остаткам фракции Ао Дуана. — Вот и пошли их к Дуану, пусть у него голова и болит. В конце концов Шан умела грамотно делегировать полномочия. Она общается с родственником не так долго, примерно понимая, когда должен подойти, проходясь по палатам, лекарь, беря информацию не от ненормальной своей части, а просто вспоминая не так давно виденные ей графики дежурство и обхода у адептов с Цяньцао. Шан встаёт с кровати, встречаясь глазами с зашедшим в комнату Му Фаном. — Ай-ай-ай, как неудобно получилось, — бормочет Хуа, когда её опять укладывают обратно, — Шисюн, скажи хотя бы что с этим такое творилось, что этот едва не помер от боли? — Во-первых, доброе утро, — на этом моменте Хуа понимает, что лекарь на неё обиделся, оглядывая комнату в поисках окна, — Во-вторых это мне стоит спрашивать, чем таким ты отравилась. "Чисто теоретически, если я его засосу, он охренеет достаточно, чтобы уйти от темы отравления?" Шан Хуа понимает, что сейчас в ней говорит по большей части пережитый стресс, который хочется как-нибудь сбросить, но, блин, она бы не стала рассматривать этот вариант, если бы он ей не нравился. — Шан Цинхуа, — окликает её лекарь, понявший, что Мейхуа не собирается отвечать, — Я надеюсь, ты больше не будешь травиться этой дрянью? — скорее как утверждение, нежели вопрос произнёс Му Цинфан. "Ой, всё." — Ай-ай-ай, сердце этого горит, посмотрите, не умирает ли этот? И Му Цинфан повёлся на провокацию, подойдя ближе. Шан не хочет врать, но и правду о причинах своей болезни говорить не хочет настолько, что Му Фан буквально телепортируется от неё к стене, полыхая красными щеками. — Шан Цинхуа, какого гуя-! — Му Фан берёт себя в руки, говоря совершенно иное, нежели собирался сначала, — Если тебе настолько не хочется говорить, надо было прямо так и заявить, не обязательно было... — Му Фан опять краснеет, — Это... Делать это... Под конец речи он утыкается лицом в ладони, словно девственница, у которой украли первый поцелуй. И да, Шан уверена, что где-то так оно и есть. В конце концов Цаньцяо это не Аньдин с его оргиями. — Это хорошо! Значит, этот ничего не скажет! — Шан делает вид, что неосторожно забывает обращаться к себе в женском роде - хотя она и до этого обращалась к себе в мужском - на самом деле ощущая подслушивающего за дверью адепта и хихикая, представляя, какие слухи в скором времени пойдут про Му Фана. На то, что про неё пойдут примерно такие же слухи, ей как-то плевать. Главное, что стратегия "засоси его, чтобы он отстал с распросами, попутно сбрось стресс из-за ткачихи" полностью удалась. Шан радуется этому сильнее, чем следует - она не до конца уверена, что после начала "спячки" своей ненормальной чуйки всё ещё в силах составить работающий план. Подслушивавший адепт убежал, и Хуа продолжила. — Почему бы и нет, если и ты, и я не против. Шан Мейхуа не знает, что там в остальных фанонах ПГБД, но в мире, где она живёт, Аньдин, на котором она, собственно, и живёт, то ещё гнездо разврата, особенно по местным меркам. Шан мысленно сочиняет шутку про то, что Ло Бинхе с его любвеобильностью в этом мире окажется не на Цинцзин, а на Аньдине. Хуа еле сдерживает смех, внутренне крича чайкой. Внешне она непонимающе хлопает ресницами на возмущения Му Цинфана, что выглядит как цундере - Шан негодует, ведь роль цундере в их компании закреплена за Шэ-эр. Ну или за ней самой, тут когда как. Шан по-новому смотрит на их трио алкоголиков - по сути каждого из них можно назвать цундере, а значит они не трио алкоголиков, они трио цундере. "Гениально." — Это не так делается! — собравшись с мыслями отвечает Му Фан, вызывая у Шан уважение. Обычно на такие провокации с её стороны люди отвечают либо более агрессивно, либо предложением сразу приступить к па-па-па. Да, в мире ПГБД это должно где-нибудь встречаться, чтобы Ло Бинхе с таким подходом не выглядел охуевшим. — А как? — чисто шутки ради спрашивает Хуа, планируя поржать, раз уж заботливые замы упекли её на больничный. То, что Му Фан ринется куда-то из палаты, она ещё понять могла - как-никак сама виновата, смутив невинного чукотского юношу лекаря. Однако сложнее стало, когда Му Фан вернулся с каким-то красивым цветком, который ей и вручил. "...Что? Стоп, погодь, какого- " Шан не знает, что ей со всем этим делать.