Witnesses

— Ну, что там тебе сказали? — поинтересовался Чимин, немного взволнованный секундным ступором Юнги. — Идём, я тебя провожу и всё расскажу по дороге, — с мнимой беззаботностью произнёс альфа, подав омеге руку и вместе с ним последовав в прихожую, а затем на выход. К сожалению, Мин проживал в доме с немногочисленными, но всё же соседями, и тут даже у стен имелись уши, а их хозяева были весьма падки до пересудов и сплетен. Его любовника вроде бы никто не видел, а полиция, скорее всего, не стала уточнять у других жильцов, кто частый посетитель в такую-то квартиру. Пак уже показывал свой характер и повышал на него тон у судостроительной верфи, когда они следили за Чонгуком, сидя одни в машине. И Юнги вовсе не улыбалось, чтобы подобное, опять-таки связанное с Чонгуком, повторилось у него дома, но уже при возможных свидетелях. Альфа, как мог, оттягивал неприятный разговор, считая, что не имеет права держать омегу в неведении, но даже если так, и всё дошло до суда, он сделает всё возможное, чтобы его любовник по-прежнему оставался инкогнито, а его репутация — незапятнанной. — Ситуация по делу о нападении сложилась таким образом, что мне придётся давать показания в суде, — тихо вымолвил Мин, замедляя шаг и останавливаясь рядом с аллеей, ведущей в парк. — Что? Ты же говорил, что твоих показаний достаточно для получения ордера, и больше ты полицию не интересуешь, — оторопел Чимин, вздёрнув подбородок и возмущенно поджав губы. — Я тоже так думал… — Ты понимаешь, что теперь тебе придётся давать показания под присягой, перед кучей людей? — процедил Пак, опускаясь на свободную скамейку и лихорадочно нашаривая в кармане пачку сигарет. — Да, и мне нелегко это осознавать, — ответил альфа, садясь рядом, — но теперь уже поздно сдавать назад. Преступник будет и дальше убивать, если его не арестуют и не отправят в тюрьму, ты это понимаешь? — Да пусть делает, что хочет! Его за нападение будут судить и не факт, что всё закончится сроком и местом заключения! Блядь, и зачем я только высунулся из этого клятого окна?! — вместе с дымом выдохнул блондин, вперив взор в каменную кладку под ногами. — Этим ты спас Тэхёну жизнь, — напомнил Юнги, пытаясь вернуть зрительный контакт с собеседником. — Тэхён, Тэхён. Дался он тебе, — резанул взглядом омега, и альфа впервые, пусть и на доли секунды, поймал в этих прекрасных голубых глазах опасную жестокость и холод. — Перед ним ты тоже рисовался павлином, как передо мной и полицейскими? Наверное, изображал героя — непобедимого Брюса Ли — обещая одним ударом ноги в челюсть избавить мир от зла? — Чимин, ты серьёзно? — не веря своим ушам, уточнил Юнги. — Нет, играю в игру «я всё расскажу вместо тебя»! — практически передразнил Пак, зло вминая жирный окурок о край каменной урны и отправляя его в её недра. — Ведь именно ты затянул нас в неё и видишь, к чему всё это привело?! — подорвавшись со скамьи, чтобы направиться в сторону своей машины в гордом одиночестве. — Именно я рискую всем! — бросил напоследок омега, почти в истерике и слезах быстро удаляясь прочь. — Мин-и! — вскочил следом Юнги, собираясь остановить, успокоить, заверить, оправдаться… «Погодите, это что ли я ничем не рискую и заварил всю кашу единолично?! Нужно было дать преступнику убить и позволить ему остаться безнаказанным, чтобы и дальше продолжал в том же духе?! Возникшая проблема — моё свидетельство в суде — вообще никаким боком к супружеской измене Чимина! Но каков сам Пак?! Взять и оскорбить светлую память великого мастера боевых искусств, так неподобающе использовав его имя!» Юнги было неприятно и немного больно на душе от слов и действий блондина. Дико захотелось озвучить всё сказанное в мыслях, бросив Паку в спину, хотя Мин предпочёл бы смело заявить об этом в лицо. Может, тогда полегчало бы… — Эй, мы снова встретились! — мягко прозвучало в спину самого Юнги, и тот медленно оглянулся. — Добрый вечер, господин Мин, — поздоровался запыхавшийся Ким Тэхён, одарив мужчину своей фирменной квадратной улыбкой. Небесное светило уже скрылось за линией горизонта, а город облачился в вечерние тёмно-фиолетовые сумерки, но альфе на миг показалось, что солнце решило ненадолго вернуться и одарить его своей милостью — такой тёплой и лучезарной была улыбка омеги. — А-а ты давно… Что ты здесь делаешь? — мысли путались со словами не только от мимолётного наваждения, но и от нешуточного опасения того, что Тэхён мог быть невольным свидетелем бурной сцены прощания с Чимином. Как много он увидел или услышал, если успел? — Вечерняя пробежка по парку, как видите, — всё так же добродушно молвил парень, разводя руки в стороны и показывая мужчине свой прикид: влажную от пота майку, старые треники и кроссовки. Мин поймал себя на мысли, что собственные вопросы прозвучали бестактно и глупо. Мог бы и сам догадаться, что Тэхён занимался спортом, достаточно было вглядеться пристальнее, а не бегал за ним, чтобы шпионить. Он ведь кажется, живёт тут за углом, метрах в трёхстах. И потом, с каких это пор Юнги стал обращаться к Киму на «ты»? Тот к нему вежливо так — «Господин Мин», — а он, похоже, ещё с вечера опознания — несколько фамильярно и теперь вроде как с подозрением. — Не хотите пройтись? — предложил Ким, потому как им было что обсудить. — Во-первых, можно просто Юнги-хён, — разрешил Мин, смягчив тон до извиняющихся нот. — Я не хотел быть грубым, просто не ожидал… — Я тоже, если честно, — хмыкнул Тэхён, приходя альфе на помощь, — не думал, не гадал. Живём почти рядом, давно, а встретились случайно. После недавних событий пришлось удвоить физические нагрузки, изменить маршрут и время, так что вот… — Я понимаю, Тэхён-ши, — кивнул Мин. — Давай я тебя провожу. Оба медленно брели в сторону предполагаемого дома омеги, и альфа невольно ощущал, как напряжение, свернувшееся ужом и притаившееся где-то в подреберье совсем недавно, постепенно отступало с каждым глубоким вдохом вечерней прохлады с привкусом мёда. Не того, гречишного, что почти щипал горло, когда его спутник был весь на нервах от неконтролируемого страха во время опознания. Сейчас вдыхаемый аромат был смесью полевых цветов и трав, согретых ласковым солнышком. Ведь идущий рядом Тэхён, практически не смотрел под ноги, а с искренней улыбкой взирал на Юнги, наслаждаясь его обществом. Выходит, персональный парфюм омеги, вкус мёда во всех его вариациях, напрямую зависит от настроения парня. — Когда я узнал, что будет суд — так обрадовался, — выдохнул Ким, слегка заламывая изящные пальцы. — Это ведь благодаря вам? Вы его опознали всё-таки?  — В общем, да, — согласился с теперь уже очевидным Мин. — Как у тебя дела, Тэхён-ши? — вежливо спросил Юнги, имея в виду обстоятельства, сведшие их вместе. — Спасибо, уже хорошо. Немного волнуюсь от того, как буду давать в суде показания. Я вообще впервые с таким столкнулся, а вы? — Я тоже слегка переживаю, и ранее не привлекался, — небольшой намёк на улыбку свидетельствовал о том, что оба стали своего рода «братьями по несчастью». — Без ваших показаний — мои практически не имеют значения. Суду нужны веские доказательства, чтобы признать вину Чона, и тот получил по заслугам. Я хочу засадить его в тюрьму, чего бы мне это ни стоило, — став на мгновение серьёзным, вымолвил Ким. — Никому не пожелаю того, что пережил сам. Юнги-хён, вы тоже испытываете подобное? — спросил омега, получив в ответ молчаливый кивок согласия, на который у Мина были схожие причины. Триста метров, разделявшие их жилища, почти закончились, а время, проведённое вместе, практически себя исчерпало, когда Тэхён остановился перед восьмиэтажным домом с небольшой подземной парковкой. — Ну, вот мы и пришли. Ещё раз спасибо, — поблагодарил Ким, пожимая мужчине руку. — Если б вы знали, как это для меня важно, — сказал он с особой гордостью, дожидаясь зелёного огонька светофора, чтобы перейти дорогу. — Что именно? — не особо понимая, о чём сейчас парень. — Встретить человека, который не боится вмешаться и взять всё на себя. Вы спасли мне жизнь, — ещё раз напомнил Тэхён. — Тут нет ничего особенного, — немного засмущался альфа, пожав плечами. — Вы сказали правду, и будете свидетельствовать в суде, а на это не многие способны. До встречи, Юнги-хён, — добавил Ким на прощание. Пусть Чимин в несколько грубой форме и поиздевался над значением слова «герой», но именно таковым — доблестным и мужественным — Мин видел себя в глазах Тэхёна, что ненадолго оглянулся и сжал кулачки на удачу, трансформируя квадратную улыбку в безмолвный слоган: «файтин!» *** Открытое слушанье в районном суде уже завтра, и, возвращаясь с работы вечером, Юнги решил тщательно к нему подготовиться, прокручивая в обратном порядке, словно кадры на видео, всё связанное с нападением и самим нападавшим. Смысловые картинки сменяли одна другую, пока он выходил из машины и поднимался по ступенькам лестницы к парадному входу в дом. последний разговор с Тэхёном ► ►►беседа с представителем прокуратуры ► ►►убийство Ёнсу ► ►►слежка за Чонгуком в пабе «Тигр», возле его дома и работы ► ►► провальное опознание Чонгука и дальнейшая слежка при схожих обстоятельствах ► ►► беседа с детективами Пак у окна спальни ► ►►убийство омеги-студента ► ►► подробное описание событий и примет Чонгука от лица, пожелавшего остаться неизвестным ► ►► нападение на Тэхёна Часть из вышесказанного придётся оставить за бортом, так как завтрашнее заседание будет касаться исключительно момента, произошедшего в ночь с четверга на пятницу под его окнами, где Мин будет мнимым свидетелем, говорящим чистую правду за явного очевидца — Пак Чимина. Именно с ним Юнги неожиданно пересёкся взглядом, забирая счета и корреспонденцию из почтового ящика. Блондин слегка мялся у входа в вестибюль и, заметив Мина, быстро потушил сигарету о напольную пепельницу и снял солнцезащитные очки. У Чимина не было светобоязни, это от лишних глаз он предпочёл спрятать лицо, так как ждал альфу уже некоторое время. Их мимика была достаточно красноречивой, чтобы понять, что оба чувствовали, вновь встретившись после ссоры. Один ожидал элементарных объяснений, а другой готов был их предоставить, хотя оба ловили себя на мысли, что впервые выглядели друг перед другом вот такими: один — задетым и посерьёзневшим, другой — пристыженным и раскаивавшимся. — Я вёл себя отвратительно, признаю, — тихо сказал Пак, теребя дрожащими пальцами оправу. Мин не являлся профессиональным чтецом жестов и лиц людей, чтобы сказать, игра это или угрызения совести, но как ему показалось навскидку, Чимин говорил сейчас искренне. — Ты, должно быть, меня ненавидишь? — Нет, — выдохнул Юнги с намёком на улыбку, таким трогательным был образ и голос Пака, сбросившего с себя флёр первой сучки Пусана. — Я очень хочу помочь тебе в деле о нападении, но мне страшно, — молвил омега, подразумевая любовный треугольник Намджун ☞Чимин☜ Юнги, что мог бы случайно всплыть в ходе следствия. — Мне тоже, — не покривил душой Мин, вот только страх потерять работу или отношения были вовсе не на первом месте. Ему не хотелось бы выдавать Пака, но подвести Тэхёна и других жертв ему тоже бы не хотелось, как и позволять преступнику гулять на свободе. — Прощаешь меня? — заискивающе замурлыкал блондин, делая шаг навстречу и беря альфу за руку. — У Брюса Ли я тоже прошу прощенья, мир его праху, — выдохнул следом, виновато улыбнувшись. — Идём наверх, — чуть сжал ладошку Мин, следуя вместе с омегой в свою квартиру. За дверью, что альфа закрыл на замок уже изнутри, происходило всё мягко, безмолвно, неспешно: рваные вздохи, звуки влажных поцелуев и пока ещё невинных ласк, шуршание одежды, что предмет за предметом, шаг за шагом по направлению к спальне стелилась под ноги. В прелюдии и самом акте любви оба знали толк, и каждый из них не видел ничего предосудительного в том, чтобы ещё раз принести извинения и принять их подобным образом. Сейчас никто не пытался доминировать, и если раньше Чимин в большинстве встреч брал на себя роль ведущего: порой эгоистичного, агрессивного и требовательного, то теперь всё было с точностью до наоборот. Вот только Юнги ловил себя на мысли, что этот секс между ними возможно последний. Не от того, что пресытился Чимином в частности, или интригой с чужим мужем в целом. Не потому, что тот сменил роль разъярённой пантеры, как в жизни, так и в постели, на послушного котёнка, став под рукой Мина шёлковым и уступчивым. Под собой и на себе, во время близости и последовавшего мощного оргазма, чьи отголоски неспешными волнами удовольствия откатывались назад до полного штиля, как в морской отлив, альфа видел совсем другого омегу. Другие губы сейчас кружили бабочками над его разгорячённым телом, а прерывистое дыхание остужало. Другой голос — более хриплый, выстанывал его имя. Другая кожа — золотистой карамели контрастировала с его — почти белоснежной. Другие пальцы — длинные и изящные рисовали замысловатые узоры на его груди и предплечьях, а затем прореживали гребнем его смоляные волосы, нежно массируя. Юнги казалось даже, что у едва уловимого аромата экзотического страстоцвета или маракуйи смешавшегося с его — гранатово-винным — появились медовые оттенки. — Знаешь, что я решил? — прощебетал омега, лёжа у альфы на плече. — Скажешь — узнаю, — мягко ответил Мин, нисколько не сожалея, если они больше не будут любовниками, а просто останутся хорошими знакомыми, возможно — друзьями.  — Я хочу прийти в суд, когда ты будешь давать показания. Поддержать тебя, пусть и безмолвно, издали. Слова, что ты будешь произносить с трибуны свидетеля, — будут и моими. — Спасибо. Это смелое решение и очень для меня существенное. Я горжусь тобой, Чимин, — с лёгкой улыбкой выдохнул Юнги, оставляя невесомые поцелуи на платиновой макушке. — А теперь, если ты не против, — установив с блондином зрительный контакт, — давай ещё раз подробно обсудим, что произошло той ночью. Опиши мне не только внешность и одежду преступника, но и то, как выглядел и во что был одет пострадавший, — хрипло попросил Мин, ещё недавно представляя страстно отдающегося ему Ким Тэхёна совсем без одежды. *** День суда. — Такая неудача, — саркастично выдавил помощник прокурора Ли Бёнхон, пожимая руку Юнги и детективу Пак Хёншику в знак приветствия у входа в зал заседаний. — Нам несколько не повезло с адвокатом. — И кто он? — поинтересовался Хёншик, скрещивая руки на груди. — Кто? Кто? Кон Джиёль, мой бывший, — фыркнул Бёнхон, скорчив мину.  — Во-первых, не нужно было смешивать работу с удовольствием, — с кривой ухмылкой, злорадствовал полицейский. — А во-вторых, ты даже сейчас захлёбываешься слюной, не желая пропускать ни одной привлекательной попки, обтянутой джинсами, — добавил омега, заметив, как тот облизал плотоядным взглядом проходящего мимо симпатичного сотрудника суда. — Я бы за такое Соджуну зенки его поганые выцарапал и яйца его сожрал под острым соусом Канкочи, — оскалился Хёншик. Хороши дела, ничего не скажешь. Прямо перед началом процесса заявить: «такая неудача» и «нам несколько не повезло». Юнги и так весь на нервах, хотя старался подобное скрыть, а тут ещё эти двое представителей правосудия обсуждали свою половую жизнь, как ни в чём не бывало, словно там, за дверью, через считанные минуты начнётся не важное слушанье по делу предположительно серийного убийцы, а какое-то тупое ток-шоу. — Джиёль — достойный противник и может запросто надрать тебе задницу, — молвил детектив, словно подначивая сторону обвинения быть собранным, хладнокровным и беспринципным профи юриспруденции, оставив свои аппетиты к омежьим персикам за пределами зала суда. — Ещё посмотрим, — с апломбом заявил прокурор, переводя уверенный взгляд на «главного свидетеля». — Ну что, господин Мин, готовы? — и тот внутренне сгребает себя в кулак, чтобы ответить утвердительно и ещё раз пожать мужчинам руки. — Тогда оставайтесь здесь, вас скоро вызовут, — молвил Пак Хёншик, заходя вместе с Ли в зал заседания и закрывая за собой дверь. Совсем скоро она вновь открылась и молодой мужчина, представившийся судебным исполнителем, пригласил Юнги войти. В просторном зале суда было достаточно людно: по пять лавок с каждой стороны были практически заполнены лицами в той или иной степени имевшими отношение к делу, интересу к следственному процессу и правоведению в целом. Под стихающий гомон присутствующих Мин проследовал за исполнителем в сторону судейского сектора, соблюдя там все формальности, а именно — назвав своё имя и что самое важное — поклявшись говорить чистую правду. Его попросили занять трибуну свидетеля, откуда он смог бегло осмотреть зал, пока не начался перекрёстный допрос. Первым он узнал Чонгука, что сидел в скромном костюме и галстуке за отдельным столом рядом с холёным мужчиной в более дорогом костюме и шейном платке, видимо — адвокатом. Инспектор Пак и прокурор Ли сидели за столом напротив них на стороне обвинения. За их спинами в третьем ряду зрительного сектора сидел Тэхён, надевший по такому случаю пиджак и нежно-фиолетовый шарф из органзы. Чимин расположился почти в конце у выхода из зала суда по стороне защиты, нацепив на голову берет и очки с затемнёнными стёклами в целях конспирации. Первым стал задавать вопросы прокурор Ли Бёнхон. Ничего нового, чего бы уже не знало следствие о той роковой ночи на данный момент, в их кратком диалоге не было. Но изложить суть дела, предоставить свидетельства и улики судье и присяжным — являлось неотъемлемой частью подобного заседания. Что Юнги делал? Где был? Что видел? Во сколько, примерно, это произошло? Последовали всевозможные уточнения и подробные действия нападавшего, пострадавшего и «свидетеля», наблюдавшего весь процесс со стороны. Последний вполне чётко и уверенно отвечал на интересующие линию обвинения темы, а едва уловимый кивок и лёгкая улыбка Пака говорили альфе о том, что всё именно так и Юнги — молодец. — Господин Мин, оглядите, пожалуйста, присутствующих в зале людей, — попросил прокурор Ли. — Здесь есть тот, кто напал на господина Ким Тэхёна? — Да, — ответил свидетель. — Попрошу вас его обозначить, — и указующий перст «главного свидетеля» направился в сторону Чон Чонгука, буравившего Юнги непроницаемым взглядом.  — Запишите в протокол, что свидетель показал на обвиняемого, — обратился к секретарю Ли Бёнхон. — Последний вопрос, господин Мин, — акцентировал внимание прокурор, — вы уверены в том, что видели именно этого человека? — Да, уверен, — твёрдым голосом и кивком головы ответил Юнги. — Благодарю, господин Мин. У обвинения к свидетелю вопросов больше нет, Ваша честь, — кинул прокурор судье, возвращаясь на своё место. Допрос со стороны защиты был более длительным и дотошным. Оно и понятно: репутация, приличный гонорар — в случае положительного исхода дела, ну и из личных мотивов — идеальный шанс публично утереть нос бывшему парню-блядуну. Ну а в ситуации с Юнги методы добыть нужную правозащитнику информацию больше походили на работу безжалостного дантиста, вскрывшего без наркоза зуб и почти вслепую тыкающего иглой-крючком в поиске очередного канала с нервными окончаниями. С тщательностью натасканного добермана он обыскивал и вынюхивал каждый уголок событий, расковыривал любую возможную трещину в следствии, пытаясь обнаружить факты, не стыкующиеся с прежними показаниями Мина, продолжая усердно копать до тех пор, пока у Юнги не закончатся ответы, он каким-то образом себя не выдаст, или всё сказанное свидетелем окончательно не удовлетворит сторону защиты. Кон Джиёль — адвокат Чонгука — как бы, между прочим, упомянул вечеринку на фирме Юнги. Спросил, чем был занят Юнги между приходом домой и четвертью второго, когда выглянул в окно. Мерял ли Юнги температуру? Включал ли Юнги свет, когда услышал шум? Ходил ли Юнги в туалет, попить воды, например, перед тем как подойти и посмотреть, что на улице творится? — Господин Мин, а сколько времени прошло между тем, как вы всё увидели в окне и тем, когда обвиняемый скрылся? — уточнял защитник, продолжая сканировать его своим омежьим взглядом. — Не знаю, я не брал с собой секундомер, — пожал плечами Юнги. — Всё произошло достаточно быстро. — И всё же сколько? Пять секунд? Больше? — допытывался Кон Джиёль. Мин слегка переместил взгляд, то ли задумавшись, то ли потому что продолжительный прессинг со стороны мужчины вызывал дискомфорт, о чём могли так же подумать большинство слушателей. На самом же деле его зрачок сфокусировался на сидящем позади Чимине, который почти незаметно дал понять, что времени прошло больше, чем пять секунд. — Больше пяти я думаю, — ответил «свидетель». — Скажем, вы видели моего подзащитного непродолжительное время, в течение которого он быстро двигался. Вас такая формулировка устроит? — поинтересовался адвокат. — Она достаточно точная? — Да, вполне. — Какое расстояние от места под фонарём и вашим окном, как думаете? — задал очередной каверзный вопрос господин Кон. — Не знаю, я не мерял. Метров сорок, наверное, — предположил Юнги. — А вот мы измерили, — ответил мужчина, — и вас, наверное, удивит, что там всего двадцать пять метров. Погода в ту ночь была ясная и видимость хорошая, не так ли? — Да, — согласился Мин, — в большей степени благодаря фонарю. — Я как раз об этом и хотел сказать, — подхватил представитель защиты, обратив своё внимание на судью. — С разрешения Вашей чести я хотел бы провести небольшой следственный эксперимент, прямо здесь, в зале, — выпалил Кон Джиёль, дожидаясь ответа. — Возражаю, Ваша честь! — подал голос Ли Бёнхон. — Какое отношение это будет иметь к следствию? — Этот эксперимент необходим для защиты? — уточнил судья. — Да, Ваша честь. И чтобы доказать это мне потребуется всего пара минут, — выжидающе молвил адвокат. — Хорошо. У вас есть в два раза больше, действуйте, — разрешил судья. — Благодарю, Ваша честь, — кивнул правозащитник, уходя обратно в зал. Никто пока не догадывался, что задумал холёный мужчина в костюме и шейном платке, но сложившаяся ситуация — запутанная, непонятная и зашедшая вот настолько, заставила Юнги надсадно сглотнуть и до хруста в суставах вцепиться в деревянную трибуну, словно он вот-вот потеряет равновесие. Ни о чём подобном его не предупреждали ни в полиции, ни в прокуратуре, ни в суде. Они с Чимином это не обсуждали и сам Мин в своих предположениях такого не предусматривал. О чём же сейчас пойдёт речь? — Один личный вопрос и просьба, если позволите, господин Мин? — елейным голоском обратился адвокат Кон, стоя рядом с сидящим подзащитным. В Юнги вперилось множество пытливых глаз в ожидании ответа, и только пара из них разделяла ту же тревогу и смутное предчувствие, что и он. Альфе некогда было зрительно советоваться с Чимином, да и сам он пока не видел приближающейся угрозы публичного разоблачения их связи. Обманутый мужем и подчинённым Намджун пока оставался в стороне, тогда как что-то очень нехорошее мрачной тенью Кон Джиёля надвигалось сейчас на Мина. Будто адвокату удалось-таки нащупать прореху в деле и ту самую надорванную нить, что он вот-вот потянет на себя, обнажая скрытые швы. — Да, пожалуйста, — согласился Юнги, прокашлявшись. — Господин Мин, вы приехали в суд на своём авто? — спросил правозащитник. — Да, — ответил альфа, лихорадочно соображая, к чему тот клонит. — Тогда я прошу вас снять контактные линзы, — серьезно молвил господин Кон, все ещё находясь у своего стола. — Что? — удивлённым был не только «свидетель», но и большая часть зала. — Контактные линзы, вы ведь их носите, не так ли? — акцентировал адвокат. — Да, — признался Юнги, ощутив неприятный комок горечи, подкативший к горлу. — Я прошу снять их, — спокойно повторил защитник. — Но, позвольте!.. — попытался встрять Ли Бёнхон, который, как и его коллега Пак Хёншик ни сном, ни духом о «недуге» Мина. — Всё очень просто, — перебил Кон Джиёль, остановив возмущение своего бывшего. — Мы все рождаемся слепыми, и по статистике меньше одного процента нашего вида имеет полную или частичную слепоту, даже после того, как веки открылись. В отдельных случаях это может проявляться в расфокусированном зрении или близорукости разной степени. Потому некоторый контингент граждан вынужден носить линзы с диоптриями… Пока адвокат красноречиво посвящал публику в свои глубокие познания офтальмологии, Юнги пытался подавить где-то под солнышком болезненные чувства, вызванные фактической оглаской его специфического отличия от большинства и неприятными воспоминаниями из детства и юности. У его папы были сложные роды. Кромка век Юнги была нарушена и в оба глаза малыша попала инфекция. Этот факт слишком поздно обнаружили, чтобы сохранить младенцу стопроцентное зрение, присущее хищникам. «Второй щенок в семейке Мин родился бракованным, с изъяном» — шептали злые языки. «Эй, жмурик, ты и так косоглазый!» — кричали тощему парню одноклассники, когда тот щурился, или оттягивал уголки век, чтобы чётче видеть предмет, чьи очертания были размыты на расстоянии досягаемом для других глаз. — Эти линзы раздражают потом глаза, если спать в них. И господин Мин, скорее всего, снял их тем поздним вечером, чтобы хорошо выспаться, — продолжал увещевать судью и присяжных защитник. — Вы ведь их сняли? — уточнил господин Кон, обратившись к свидетелю. — Снял, — подтвердил Юнги, которому только и оставалось, что соскрести всю свою гордость из закоулков души, крепко сжав в кулак. — И теперь вы не станете утверждать, что, услышав сдавленный крик за окном, первое что сделали — нащупали в темноте контактные линзы, надели их, а уж потом бросились к окну? — Нет. Я сразу подошёл к окну, и линзы не надевал, — спокойно ответил Мин. — Вот я и прошу их снять, чтобы провести эксперимент, — терпеливо пояснял Кон Джиёль. — Господин Мин, вам придётся выполнить его просьбу и снять линзы, — с сочувствующими нотками в голосе молвил судья, протягивая тому стерильную салфетку. — Благодарю, не нужно, — вежливо отказался Юнги, собираясь вынуть линзы себе в ладонь. В контейнере всё равно осталось мало жидкости, к тому же он находился в машине рядом с очками, лежащими в бардачке. Да и эти линзы, что он только что снял, уже порядком растворились, и в ближайшие дни он собирался заказать новые. Видел Юнги неплохо, по крайней мере, он так думал, просто всё зависело от расстояния и самого предмета или объекта. Правила вождения автомобиля обязывали меньше одного процента неполноценных особей носить линзы с диоптриями. Не хочешь — ходи пешком. Пока «свидетель» производил манипуляции со своими глазами, защитник уже успел перекинуться парочкой фраз с судебным исполнителем, после чего отошёл вглубь помещения. Зал погрузился в полумрак, а ограниченный свет, что проскальзывал через щели опущенных на окна жалюзи, создавал почти такое же освещение, как если бы адвокат Чонгука стоял под тем самым фонарём перед окнами Юнги. — Ваша честь, господин Мин, — продолжал Кон Джиёль, — между мной и свидетельской трибуной двадцать два метра, что на три метра меньше чем расстояние от окна спальни свидетеля и места преступления. Господин Мин, я держу в руках предмет, — молвил защитник, подняв что-то небольшое и красное на уровень своей головы. Юнги пришлось несколько раз моргнуть и сощуриться, в попытке придать чёткости контурам. — Это что-то небольшое и красное, — с лёгкой бравадой озвучил Мин, понимая, что лучше уж быть смешным, чем жалким. — А конкретно? — не унимался защитник. Юнги вновь прищурился, смещая глазное яблоко в сторону Чимина, рот которого что-то безмолвно проговаривал, а руки слегка жестикулировали. Но всё это было таким же расплывчатым, как черты лица Кон Джиёля и того, что он держал в руке. — Ну же, господин Мин, — подначивал защитник. — Может, это кружка утреннего кофе? Пачка супер острого рамёна? Что же? А может — чепчик Красной Шапочки? — издевательски приложив предмет к своей голове, что вызвало тихий смешок у присяжных и половины зала. — Давайте включим свет, — милостиво молвил адвокат, продолжая стоять в той же позе. — А теперь видите, господин Мин? — Вижу, — всё с той же глупой кривизной губ, отчеканил Юнги. — Это что-то красное и небольшого размера. Более детально описать не могу. — Это портмоне, — снисходительно подсказал Кон Джиёль, двинувшись вместе с предметом к трибуне свидетеля, чтобы тот рассмотрел ближе. — Теперь — видите? — Да. Это красное портмоне, — согласился Юнги. — Вот почему автоинспекция обязала вас носить контактные линзы с диоптриями или очки во время вождения машины. Вы безнадёжно близоруки,  господин Мин, — изобразив мнимое сочувствие, выдавил защитник. — Ну, я бы про безнадёжность не говорил, — процедил в свою защиту Юнги. — С расстояния в двадцать пять метров вы — с подобным зрением — вполне возможно могли разглядеть цвет волос и одежды без её подробной детализации, рост и даже возраст! — выпалил адвокат, отойдя от трибуны, где стоял Мин, приготовившись нанести решающий удар по «главному свидетелю» и линии обвинения, как таковой. — На каких тогда основаниях, после следственного эксперимента, вы всё ещё будете утверждать, что видели именно моего подзащитного непродолжительное время, в течение которого он быстро двигался?! — У меня нет таких оснований, — смиренно выдохнул Юнги, накликав на себя ещё больше недовольства, осуждений, а, возможно, и подозрений несерьёзным подходом к столь важному делу. «Пусть так. Главное, что я сдержал обещание, данное Чимину, и тот остался вне подозрений, как и наша связь — тайной. Но я так же НЕ сдержал обещание, данное Тэхёну, фактически обманул его и полицию, ну или шутки шутить изволил, так, по крайней мере, подумали многие. Сложившаяся ситуация — огромная неприятность. Но это моя неприятность и я сам постараюсь из неё выпутаться». — Что и требовалось доказать! — с пафосом молвил Кон Джиёль, торжествующим взглядом опуская своего бывшего сожителя — Ли Бёнхона ниже плинтуса. — Что ж, — молвил судья, взяв в руку деревянную колотушку, — обвиняемый в нападении Чон Чонгук освобождается прямо из зала суда за недостаточностью улик. Дело закрыто. (стук) — Как вы могли скрыть, что близоруки?! — брызгал слюной прокурор, вылетая из зала заседания, словно его петух в жопу клюнул. — Вы не спрашивали, — отвечал идущий за ним Юнги, пытаясь сохранить лицо и твёрдый голос. — Кто бы стал, имея изъяны, трубить о них на весь свет? Тот лишь отмахнулся от этого вопроса, как от назойливой мухи, признавая, что линии обвинения стоило самой обратиться в автоинспекцию, тщательно проверить «главного свидетеля», а не ссылаться на поверхностную оценку его репутации. *** Небо вновь затянуло свинцовыми тучами и те стали щедро увлажнять пыльные улицы Пусана и чуть сутулую фигуру Мин Юнги, шедшего к своему автомобилю. Небеса и жившие там небожители будто проливали по полуслепому альфе горькие слёзы, что невольно угодил в силки собственного благородства. Ветер, полумрак и шум дождя, бьющий о крышу и лобовое стекло автомобиля, воспринимались Юнги, как то, что соответствовало его внутреннему настроению от всего произошедшего. Подобное сейчас было правильным и где-то даже востребованным: потому как, выйдя из здания суда фактически осмеянным и оплёванным, увидеть солнце, радугу, весело щебечущих птичек и порхающих бабочек — стало бы апофеозом его фиаско. Мин немного посидел в баре наедине с парой глотков виски, чтобы заполнить вскрытый внутри шов и немного приободриться. Местные СМИ, естественно, не обошли вниманием судебное разбирательство, прокомментировав его в вечерних новостях. После увиденного на плазменном экране, спиртное лишь обожгло рваные края раны, обнажив её ещё больше. Похоже, лучше было отправиться в своё логово и зализать её там, в гордом одиночестве. Альфе пришлось надеть очки, чтобы доехать к себе на авто. Оправа была лёгкой, удобной и почти невесомо касалась переносицы и основания ушей. Глубоко сосредоточившись на всех возможных вариантах выхода из неприятностей, Мин так и шагал в очках ко входу в дом, а затем поднимался по лестнице в свою квартиру. На последнем пролёте дверь в помещение, где проживал один из жильцов, этажом ниже, открылась, и из неё выглянул миловидный толстяк, кутая пухлое, оголённое тело в яркое кимоно. — Извините, на два слова, — промямлил тот, выходя на лестничную клетку. — Слушаю? — вежливо молвил Юнги. — Я сосед ваш, Пак Чэсан. Для друзей просто Сай, — продолжал омега, подаваясь вперёд и протягивая Юнги руку с ухоженным маникюром. Насыщенный дурман пиона, вызвал в альфе желание откашляться и по возможности не дышать вовсе.  — Мин Юнги, — произнёс тот, пожимая руку.  — Я знаю. Услышал вот шаги на лестнице — подумал вы… А я тут в неглиже, простите, — засуетился мужчина, вроде как невинно кокетничая. — Ничего, бывает, — отмахнулся Мин, собираясь продолжить путь к себе, так как во флирте с засидевшимся в женихах омегой был не заинтересован. — Мне так неловко, — почти в спину бросил тот, заставляя Юнги обернуться. — Я должен был раньше сказать вам, что ко мне приходила полиция. — А-а, вы имеете в виду ту ночь с нападением? — отмахнулся Мин, вновь прокладывая курс к себе домой. — Да-да, — закивал толстяк, опершись рукой о дверной проём. — Полиция была у меня тогда, спрашивала, просыпался ли я, видел ли что-нибудь, — словно жвачку тянул Сай. — И сегодня она вновь приходила с подобными вопросами.  — Сегодня? И что же вы ответили? — заинтересовался альфа, вновь спустившись на несколько ступенек. — Сказал им «нет», как и тогда, — промурчал сосед, меняя позу на более вальяжную и зазывную. — Но потом вдруг вспомнил, что в ту ночь слышал шаги на лестнице, и пошёл взглянуть в глазок, кому это там не спится. — Что же вы увидели? — молвил Мин, спустившись ещё на пару ступенек. — Я видел, как вы возвращались с улицы, когда всё стихло. — Да, я вышел подышать свежим воздухом. Жарко, знаете ли, было, — с придыханием оппонировал Юнги, глядя как его сосед завуалированно торгует собой, в обмен на небольшую ложь полиции и дальнейшее молчание. — А вообще всё хорошо. Спасибо, что сообщили, — вместо прощания выдавил альфа, зашагав к себе на этаж. — Всегда, пожалуйста. Можете на меня положиться, — двусмысленно проворковал омега, провожая Юнги взглядом. «Боже упаси, Сай, или как тебя там?! Я не стал бы с тобой спать ни при каких обстоятельствах!» Переступив родной порог, стало чуточку легче. Мин немного расслабил узел галстука, глубоко вдохнув и резко выдохнув воздух. Ладонь слегка обожгло ледяной бутылкой пива, что он достал из холодильника. — Да пошло оно всё! — тихо процедил Юнги, щелчком отправляя «всё» вглубь гостиной метра на два вместе с крышкой от бутылки. Первый глоток пошёл, как бальзам на рану. Только успев им насладиться, Мин услышал размеренный стук в дверь. — Сказал же «nope!», — пробубнил Юнги, подумав, что сосед решил применить предложение «положиться» прямо сейчас. Открыв дверь, чтобы обломать Сая на веки вечные, Мин встретился глазами с тем, кого не ожидал. — Здравствуй, хён, — хрипло произнес Ким Тэхён, ожидая дальнейших действий альфы. — А тебе идёт, — без издёвки добавил омега, намекая на очки в тонкой оправе, что всё еще покоились на крохотном носу Юнги. Тот их поспешно переместил на макушку, жестом приглашая войти. Что ж сегодня тот самый день откровений и каяться перед парнем, смело вошедшим не только в его квартиру, но и мысли, чувства, будет труднее всего. — Пиво будешь? — гостеприимно предложил Мин, пока Ким бросал скромные взгляды на его жилище. — Пожалуй, — молвил омега, перенимая из рук альфы вновь вскрытую бутылку. Тэхён не торопился пить, остановившись у входа в спальню. — Это то самое окно? — спросил парень, указав горлышком. — Да, — ответил Мин, делая глоток пива. — Можно? — уточнил Ким, спрашивая разрешения войти внутрь и подойти к окну ближе, на что хозяин дома дал молчаливое добро. Тэхён проследовал, куда ему хотелось, и кратко оглядел место под фонарём с высоты второго этажа. Ощутив альфу рядом, он обернулся к нему лицом, продолжая держать бутылку с лёгким алкоголем вдоль бедра. — Знаешь, когда я впервые задумался, что что-то здесь не так, Юнги-хён? — Ты о чём? — не имея возможности прочесть чужие мысли, уточнил мужчина. — Тогда, когда мы встретились в участке, — гнул своё омега, не желая открывать свой разум альфе сразу, а скармливая ему информацию по тонкому ломтику, пусть помучается немного, или прекратит прикидываться дурачком, как на суде. — Я сидел рядом и смотрел на тебя пристально, а ты в упор меня не замечал, вернее — не узнавал. Потом ты сказал, что у тебя плохая память на лица. Тогда я подумал, что ты всё ещё шутишь, чтобы меня подбодрить. Но то, что случилось на суде… Знаешь, хён, тогда я окончательно понял, что до опознания ты никогда меня раньше не видел. Ни с окна спальни, ни где-нибудь ещё, а если мы невольно пересекались — не обращал внимания. — Да нет же… — пытался возразить Юнги. — Я знаю, хён! Я всё знаю! Свидетелем был тот шикарный блондин, а не ты! — осуждающе воскликнул Ким, продолжая сверкать янтарём глаз. — Он подошёл тогда к окну и всё увидел! — Не выдумывай, — обронил Мин, пытаясь отразить этот праведный гнев не отводя взгляд. А правда и впрямь глаза колет. — Я не меньше тебя огорчён, что преступника отпустили…  — Но показания давал ты, а не твой…друг, — с лёгкой издёвкой процедил Тэхён, сделав акцент на последнем слове. — Разве я говорил неправду? — Брось, Юнги-хён, я видел вас в парке! И на суде, как он подсказывал тебе! — добившись того, что альфа ненадолго отвёл взгляд. — Что, снюхался с чужим женатиком? А муж у него богатый и влиятельный? — сделал предположение Ким, нехотя пряча обратно иглы сарказма и шумно сглатывая от бушующего океана за собственными рёбрами. — Кто я такой, чтобы вмешиваться в твоё половое горе? Но чего я допустить не могу, так это того, чтобы Чонгук разгуливал на свободе! — Поверь мне, я хочу этого не меньше, — пытался убедить Юнги, читая в мимике визави красноречивый посыл: «поверить тебе?! снова?!» — Но Чона не станут ещё раз судить за нападение на тебя. — А тут уже не обо мне речь, — фыркнул Тэхён, вздёрнув бровь. — Я об убитых омегах, у которых не нашлось такого спасителя, — не в силах сдержать очередную шпильку в адрес Юнги. — Было бы у полицейских больше информации — они бы посадили убийцу на десятки лет. — Как ты теперь поступишь, Тэхён-ши? — устало спросил Мин, чуть нахмурившись. — Задай этот вопрос самому себе, Юнги-хён, — так же устало выдохнул Ким. — Что будешь делать ты в сложившейся ситуации? А главное, что будет делать твой любовник? — вновь педалируя на последнем слове. — Теперь моя очередь смотреть в окно, — образно обозначился Тэхён, ставя непочатую бутылку пива на подоконник и решительно следуя к выходу.