Witnesses

Чонгук резко вдохнул и дёрнулся, будто непроизвольно задремал в неположенном месте посреди чего-то важного. Он всё чаще стал выпадать из реальности, не соображая, насколько долго по времени отсутствовал. Его жёстко вымораживало от тихого ужаса существующего факта и отсутствия какой-либо возможности бороться с этим. День ото дня юноша внутренне слабел, а его альтер эго набирало силу. Чонгук не просто выходил из тела, пока оно спокойно себе лежало, сидело, бодрствовало. Не являлся тупым зомби, действующим на уровне низших инстинктов. Просто в определённый момент на смену парню приходил злой дух, управляя его мыслями и конечностями с изощрённым мастерством и вкусом. – Что это – кровь? – молвил молодой альфа, глянув на своё отражение в зеркале заднего вида, висевшее в салоне. Затем юноша стал лихорадочно осматриваться по сторонам, пытаясь понять, где он? Вспомнить, как и когда оказался за рулём? Что делал этот псих, пока Чонгук «спал»? – Что ты опять натворил, урод?! Сожрал кого-то?! – зашипел парень, потянувшись за влажными салфетками, лежавшими в бардачке. Молодой альфа стал тщательно стирать засохшие красные ляпки и разводы у краешков губ и на подбородке, уставившись в зеркало. Доступ к общим воспоминаниям был открыт, его «второе Я» даже и не думало ничего скрывать, наоборот – старалось всё выставить напоказ, только вот у Чонгука напрочь отсутствовало желание нырять в этот адский «Омут памяти». Ну, Гук-и, зачем так грубо? Просто перегрыз одной похотливой бляди глотку прямо в опере, завершив грандиозный финал спектакля по-своему. И знаешь что, похоже, во мне проснулся эстет и театрал, – взахлёб вещал Чон, будто речь шла о чём-то обыденном, легкомысленном, естественном. Как ни сопротивлялся Чонгук этому мерзкому голосу внутри, как ни хотел ничего слышать и видеть, что связано с «ним», но его словно цунами накрыло произошедшими в Busan Opera House событиями. Создавалось впечатление, что молодой альфа находился в небольшой камере, увешанной от пола до потолка многочисленными мониторами, транслировавшими его же. И у Чонгука не было никакой возможности уйти, закрыть глаза, уши или пропустить наиболее жестокие моменты, промотав их пультом. Чон снова зверски убил, да ещё и… кончил при этом за считанные секунды. Парень поёрзал в кресле, ощущая неприятную липкость в паху. Упс. Веришь, сынок, сам не ожидал от себя такой скорострельности. Старею, наверное. Ты себе даже не представляешь, каким ярким и мощным был приход! Жаль вот только что Чио-Чио-Сан не вскрыла себя по-настоящему. Это был бы ваще улёт в другую галактику! Осторожно с салфеточками, – предостерёг Чон, глядя как Чонгук засобирался вытереть себя и там, – всё давно впиталось. Сам, знаешь ли, не люблю сырость в трусах разводить. Лучше домой скорее поехать и в стирку всё кинуть. А-то начнёшь тут себя касаться, возбудишься от пережитого и снова брызнешь фонтаном, а ко мне потом претензии. Молодой альфа зло отшвырнул от себя пакет, больно сдавив пятернёй влажный пах. Он делал вдох за вдохом, желая успокоиться, усиливал захват, ощущая чудовищный дискомфорт в собственных причиндалах. Через несколько минут, когда уже начало темнеть в глазах от боли, ему всё же удалось победить мучительный приступ самоудовлетворения, и с пересохшим от натуги горлом посмотреть на себя в зеркало, по-бунтарски растрепав зализанную Чоном причёску. – Я буду за тобой следить, адская тварь, – рыкнул Чонгук, заводя фургон ключом зажигания. – Стану сопротивляться тебе, извращённое чудовище, сколько смогу, – снимая авто с ручника и выжимая сцепление. Вместо угроз и оскорблений мог бы просто сказать «спасибо», сопляк неблагодарный. Я одним махом избавился от главного свидетеля и отвёл от нас подозрение в его убийстве. – Больше никаких соблазнов, – пообещал молодой альфа, давя на газ и трогаясь с места. Под этим подразумевалось очередное насилие над кем-то и жуткая смерть. Так уж сложилось, зайка, что всё, что нас окружает – пагубно. Заткни себе нос, выколи глаза, залей воском уши – может быть, тогда избежишь их,– издевательски хмыкнул Чон. – Можно изменить привычкам и ограничить себя в определённой среде пребывания, – убеждал Чонгук, вклиниваясь в поток машин, шуршащих шинами по ночному Пусану. Ага, с работы – домой, из дому – на работу. А пока едешь, или идёшь – шоры на глазах, как у лошади, чтобы по сторонам не смотреть. А ещё лучше – маску сварщика вообще не снимать, передвигаясь на ощупь, – рассуждало альтер эго, ментально восседая рядом на пассажирском сидении. – Приходишь домой, а там твой папочка, эта визгливая сука, которой так и хочется шею свернуть или пасть порвать, чтобы больше не вякала. – Его ты не тронешь, – сквозь зубы выплюнул Чонгук, заворачивая в свой квартал. – Хорошо ещё, что он был у родственников в деревне, когда полиция нагрянула с обыском, и был суд. Хочешь ещё один шмон и кутузку – провоцируй дальше. Если бы сам не решил, на время залечь на дно, то так, возможно, и поступил бы, – довольно выдавил Чон, закинув руки за голову. – Я бы выкрутился, а вот ты – нет. Так что лучше пока оставаться живым и свободным. – Так или иначе – я буду на чеку, – с горькой безысходностью прошептал Чонгук, давно ощущая себя полумёртвым узником, погребённым заживо в темнице собственного разума. *** Юнги изо всех сил сдерживал внутренний тремор и пытался ничем не выдать свой страх и отчаяние, но когда услышал визг шин и увидел сноп света заезжающей на парковку машины, быстро юркнул в «Жук» Тэхёна, съехав по сидению почти на пол. Оба молча отследили взглядом спустившийся вниз автомобиль, что оказался, слава богу, не полицейским. Видимо, это был очередной припозднившийся жилец восьмиэтажки, проехавший мимо на своё парковочное место, находившееся в противоположном конце за десятком стоявших машин. Ким коротко выдохнул, присоединившись к Мину на соседнем кресле. Тот нервно сглотнул и немного выпрямился. Чуть отклонившись назад, Тэхён нашарил на полу салона пластиковую бутылку с водой, в которой оставалось ещё немного жидкости. – Я видел твоё фото в новостях, – спокойно молвил омега, протягивая альфе ёмкость. – Я знаю, – хрипло каркнул Юнги, с благодарностью перенимая сосуд и тут же его опустошая в один присест. – Я был в баре «У Хоупа», проник с чёрного хода, когда все вы находились у стойки. – Даже так? – хмыкнул Ким, вздёрнув бровь от такой смелости и везения Мина. – Так что, всё-таки, произошло, хён? – и мужчина вкратце изложил саму суть случившегося в театре, всё ещё шугаясь резких звуков, доносившихся с улицы. Ким внимательно слушал, пока Юнги изливал душу. Верил каждому его слову, потому что ощущал в интонации и фразах альфы неприкрытую боль и растерянность, в то же время, дивуясь изобретательности и ухищрённости Чона. – А от меня теперь чего хочешь? – больше устало, чем равнодушно поинтересовался Тэхён, глянув на Мина, когда тот умолк. – Пойдём со мной в участок, – с мольбой в голосе попросил альфа. – Я расскажу полиции всю правду, какая она есть. С твоих слов, они точно мне поверят. Ты же видел нас с Чимином в парке и как он подсказывал мне на суде. – Кого в том зале только не было? – отмахнулся Ким. – Это было открытое слушание, почему бы ему не прийти и время не скоротать? – Тебе же известно, что главным свидетелем был Чимин, – зашёл с другой стороны Юнги. – Но доказать я это не смогу, – произнёс Тэхён. – Уверен, будь Пак жив, мы бы всё равно ничего не добились. А теперь все, кто был в театре, скажут, что убил его ты. – Я сам вывел на него преступника, – осуждал себя Мин. – Знал, что за мной хвост, но не задумывался, чей он. Такое впечатление, что в теле молодого альфы сидел кто-то более зрелый, хитрый, безрассудный, расчётливый – такой сильной мне показалась его аура, когда мы ненадолго пересеклись. Он прятался совсем близко, когда я первый раз покидал театр. Видимо, сразу отправился вслед за Чимином, чтобы убрать единственного свидетеля, который мог обвинить его и оправдать меня. А теперь получается, что я – убийца, а не Чонгук. Блядь, ещё этот клятый кровавый поцелуй, – имея в виду способ, каким подставил его Чон. – Сумасшествие какое-то, – убито прошипел Юнги, проводя пятернёй по волосам. Кстати о поцелуях. Тэ слегка нахмурил брови, что-то быстро анализируя. Раз хён оказался в баре, а потом здесь почти в тоже время, что и он с Хосоком, то вполне возможно мог увидеть их прощальные обнимашки и услышать то, о чём они говорили. А даже если так, что с того? Интересно, ревновал Мин к Хоупу, или нет? Омега отогнал от себя эти мысли и неуместные вопросы, поскольку у альфы своя половая жизнь, а у него – своя. Полностью отсутствующая у обоих на данный момент, поправил себя Тэхён. Да и не об этом сейчас. Что им двоим со всем этим делать? Время уже позднее. Деваться хёну, похоже, некуда так что… – Идём наверх, – предложил Ким, считая что скрываться от полиции одинокому и запутавшемуся альфе будет куда комфортнее в его доме, чем в стареньком авто на парковке. Он пустит Юнги к себе на одну ночь, а там – будет видно. *** Квартира омеги оказалась крохотной, но по-домашнему уютной. Оба разулись в небольшой прихожей, и Ким жестом показал Юнги в сторону ванной, где тот смог бы помыть руки и справить нужду. Сам же быстро сполоснул лицо и руки под кухонным краном, промокнув влагу бумажным полотенцем. Тэхён подумал, что Мин, наверное, голоден. Омега по себе знал, когда он нервничал, аппетит либо полностью отсутствовал, либо жрать хотелось зверски. Тем более что его ночной гость – альфа, а путь к сердцу мужчины лежит через… – Рамён, – выдохнул Тэ, закрыв почти пустой холодильник и достав из буфета два пакета лапши быстрого приготовления. Обычно он готовил себе на выходных, на несколько дней вперёд. Да и то, что заготавливал, больше походило на перекус или диету «Оставайся стройным», потому что считал себя немного крупноватым и перекачанным как для омеги. Вода в кастрюльке закипела быстро, поглощая в себя содержимое упаковок вместе с острым соусом и ароматными приправами. – Пахнет божественно, – молвил Юнги, неторопливо заходя на маленькую кухню и ловя себя на мысли, что провёл весь день на одном завтраке. После визита в полицию обедать как-то совсем не хотелось, а поужинать после спектакля как-то не довелось. План побега из Busan Opera House не предусматривал посещение театрального буфета. – Пива хочешь? – спросил Ким, ставя на подставку кухонного стола ещё пузырящуюся в специях лапшу, затем кладя рядом две пары палочек и пару небольших мисок. – А? Да, – немного заторможено ответил Юнги, ища взглядом, куда можно было бы присесть. Омега ногой выдвинул один из табуретов под столом для Мина, другой – для себя, доставая затем две бутылки лёгкого алкоголя из холодильника. Начав с присёрбыванием поглощать горячий рамён, альфе на миг показалось, что ничего вкуснее он раньше не ел. Стресс потихоньку отпускал, Юнги чувствовал себя в безопасности и был не один. Он бросал короткие взгляды на скромное жилище Тэхёна, время, что отражалось в небольшом окошке микроволновки, на самого Кима, что с таким же аппетитом поедал свою порцию и вроде как пока не клевал носом от усталости, а готов был уделить гостю внимание и поговорить на интересующие его темы. – Тэхён, можно вопрос? – молвил Мин, увидев молчаливый кивок омеги. – Ты знал с самого начала, что я лгу. Почему не заподозрил меня, как полиция? – отставляя пустую миску в сторону, достаточно насытившись. – Потому что я знал больше, чем она, – пожал плечами Ким. – Я уже говорил тебе, что при первой нашей встрече ты меня не узнал, потому что не был свидетелем нападения. А увидев – остался равнодушным, потому что не замечал меня ранее. Я тебя не интересовал, хён, от слова совсем, что мне не льстит, конечно. Вряд ли у тебя было желание меня трахнуть, а уж тем более – убить. Тебе вообще было по барабану, – произнёс омега, выпивая из своей посуды оставшуюся жидкость и отставляя её в сторону. «То было тогда – не теперь. Интересуешь, ещё и как» – мысленно отозвался альфа, который дошёл, дорос, в конце концов, дожил до определённого момента, когда взвешенно и уверенно хочется признать, что хотел бы Тэхёна не на одну ночь, а на всю жизнь – со всеми вытекающими отсюда последствиями. – Чон снова найдёт жертву, ты это знаешь, – добавил следом Ким, вставая из-за стола и вместе с бутылкой недопитого пива отправляясь в гостиную. – Прикончит ещё одного омегу, или, по крайней мере, попытается. Чувство безнаказанности и твой побег развязали ему руки. – А я вместо него буду гнить в тюрьме, – с горечью выдохнул Мин, отправляясь со своей бутылкой следом за Тэхёном. – Красиво он меня, – стирая с губ пивные пузырьки, словно вновь ощутив на них кровавый поцелуй убийцы. – Ты не задумывался о том, почему Чон убивает? – спросил Ким, садясь на низкую кушетку. – У меня было множество предположений, так что чёрт его знает, – неуверенно протянул Юнги, приземляясь рядом. – С учётом того, что ты какое-то время следил за ним и он потом подставил тебя, а я был его жертвой, мы должны о нём знать, больше кого бы то ни было, – заметил Тэ. – Ты видел его в пабе «Тигр», когда он положил глаз на того омегу. В ту ночь, когда он напал на меня, я не помню, чтобы видел его в баре, – пояснил Ким, делая очередной глоток. – Но не исключаю, что Чон там все же был. Интересно, почему он выбрал именно меня и того парня из «Тигра»? Мы чем-то похожи с тем убитым омегой, хён? – Никакого сходства, кроме половой принадлежности, – помотал головой Юнги. – Тот омега был миловидным пухляшом с выбеленным ирокезом, а ты – не такой вовсе. Одной из моих гипотез была… Ну, эта ваша… – засмущался альфа, отводя взгляд. – Течка, – подсказал Тэхён, про себя отмечая, что Юнги ещё тот скромняга. – На тот момент у меня её не было. – Думаю, что у того пухляша – тоже, – молвил Мин, – потому что его парень-альфа, сказал чтобы тот её дождался. – Они что, на весь паб обсуждали это? – удивился Тэхён. – Ты бы видел, что эти пьяные влюблённые вытворяли, – грустно усмехнулся Юнги. – Один стал танцевать на сцене, срывая с себя майку, а пухляш Ёнсу бухнулся перед ним на спину и, казалось, готов был тому отдаться прямо там, широко расставив ноги. Это жутко всех завело. Ты же… – вновь замолчал альфа, глядя на Кима уже не так скромно и сдержанно, а всё с той же ухмылкой. – Что?! – воскликнул Тэ, уловив в этом взгляде подвох. – В тот вечер «У Хоупа» мне некогда было раздвигать ноги и танцевать. Да мои конечности просто отваливались и молили об отдыхе, так как у нас народа было уйма. – А в ту ночь в баре произошло что-нибудь необычное? – уточнил Юнги, ставя на пол пустую бутылку. – Наш Хосок справлял именины, – ответил Ким, допивая своё пиво. – Хосок? Кто это? – удивился Юнги, мысленно подумав об альфе, провожавшем Тэхёна домой. – Он же Хоуп, наш бармен и хозяин заведения, где я работаю. – Ну, отметили день рождения и что? – удивился Мин. – Допустим, Чонгук там был. Ты же не выскочил из огромного торта и не начал исполнять стриптиз для своего босса? – Нет, говорю же, что еле держался на ногах, – хмыкнул парень. – Но вот уже который год Хосок мечтает об одном особенном подарке – чтобы я согласился переспать с ним либо у него, либо у меня, либо ещё где-нибудь. И похоже эта перспектива у моего шефа не на одну ночь. Мне не хотелось его обнадёживать, – продолжил Тэхён, заметив как Юнги выжидающе, затаив дыхание и, похоже, сердце, ожидал приговора собственным чаяниям, – но и расстраивать в такой день – тоже. Я поздравил его и преподнёс скромный поцелуй в губы. Потом ещё один, и уже хотел отойти, как Хоуп привлёк меня к себе и стал целовать горячо и проникновенно, перегнув в пояснице и удерживая на весу. Зал тогда просто взорвался от демонстрации подобного подарка. Мин живо представил всё это, громко сглотнув скопившуюся слюну вместе с ревностью, чуть гортанно не зарокотав. – И ты не видел среди посетителей убийцу? – хрипло молвил Юнги, чуть прокашлявшись в кулак. – Нет, – ответил Ким, вставая с кушетки и собирая пустые бутылки, чтобы выбросить в мусор. – В пабе «Тигр» его тоже не заметили, – напомнил он альфе, направившись обратно в кухню. – В итоге, что мы имеем? – рассуждал Мин, плетясь за Тэхёном. – Двое молодых омег без признаков течки, которых Чон видел в разных барах, и оба они на какое-то время были центром внимания окружающих. – Скорее всего, преступника болезненно возбудил сексуальный подтекст всего этого, – предположил Ким, начиная быстро мыть посуду и ставить её в сушку. – Нормальному парню это просто доставило бы эстетическое удовольствие, – согласился с мнением альфа. – Но излишне вульгарное поведение омег, по мнению Чона, у которого явно на лицо сексуальная девиация и глубоко фанатичная мораль, вызывает в нём огромное желание грубо насиловать и зверски убивать. – И что ты собираешься делать? – молвил Тэ, выключая кран и вытирая руки полотенцем. – Попробую уладить дело с полицией, – пожал плечами Юнги, глядя на омегу, что находился в полуметре от него. – Есть один знакомый, друг детства, с которым мы вместе провели целое лето на ферме. Он теперь – адвокат. Попробую позвонить ему, – улыбнулся Мин, с упоением вдыхая усилившийся медовый аромат с коричными нотками. – Одному мне не справиться, видимо. – Завтра ему позвонишь, поздно уже, – молвил омега, заходя в небольшую спальню и доставая из комода комплект чистого белья. – Если хочешь, ночуй у меня, на кушетке, – предложил Ким, вкладывая в руки Юнги постель. – Скажи, хён, ты любил его? – сменил тему Тэ, прислонившись к дверному проёму. – Чимина? – уточнил он, видя сведенные в недоразумении брови альфы. – Любовь? – чуть призадумался Мин. – Вряд ли. Я был увлечён им, сексуально желал, толком не зная, что он за человек. А Пак сошёлся со мной от скуки, обретя очередного воздыхателя-дурачка, купившегося на его соблазнительные прелести и актёрское мастерство. – Ну, это ещё не самое страшное, – улыбнулся Тэхён, вновь уходя вглубь своей комнаты и открывая бельевую шухляду. – Кто в своей жизни не делал ошибок? Давай-ка в душ, потом – я, – добавил следом, протягивая гостю ещё и банное полотенце. – От тебя всё ещё несёт кровью. *** На часах было около двух ночи, когда альфа и омега, смыв с себя тяготы дня, отправились по своим койкам. Сон как-то не приходил ни к одному, ни к другому, но по разным причинам. Юнги старался гнать от себя мысли о пережитом, пытался сморгнуть кровавую сцену в алькове и всех её участников, но их безжизненные, насмешливые, осуждающие лица фантомно парили перед глазами, сменяя друг друга. А ещё Мин думал о другом альфе, мучительно долго державшем Тэ в своих объятиях у крыльца восьмиэтажки. Думал о его нежных словах и горячих ласках в адрес парня, который очень нравился самому Юнги. И если положить руку на сердце, сравнить себя и того – другого, Хён-и по всем критериям заслуживал именно такого спутника, как Хосок. Мину с некоторых пор стало не везти в жизни. Вряд ли одинокому, полуслепому и запутавшемуся альфе повезёт в любви. Мужчина сделал горестный вздох, ощутив усилившийся аромат Тэхёна, отчётливо слышимый в воздушной взвеси комнаты. А что тут странного? Это его квартира, здесь всё пропахло им. Альфа вновь закрыл глаза и попытался представить, какими на вкус были бы сейчас губы омеги, манящая запаховая железа и золотистая кожа, если бы Юнги довелось их попробовать. Настроившись на эту эротическую волну, мужчина медленно облизал губы и жадно сглотнул, ощутив во рту лёгкую сладость. Этот ненавязчивый медовый оттенок напомнил Мину о моментах из его детства, когда маленький альфа срывал во фруктовом саду несколько соцветий вишни, убирал вершину цветка до маленькой чаши цветоложа, пробуя из неё кончиком языка сладкий нектар. Сам же Тэхён не спал потому, что за тонкой перегородкой стены находился тот, кого омега давно уже желал душой и сердцем. Близость альфы вызывала в Киме целую бурю эмоций: тело омывал жар, делая дыхание прерывистым и стеснённым; кровь, будто горючая смесь в венах, опалила сперва губы, потом соски, огненным цветком распустившись между ног. Ему всегда хотелось секса в преддверии течки. Секса дикого, агрессивного, глубокого и проникновенного. Как глоток свежей холодной воды в период засухи, Тэ жаждал почувствовать в себе альфий член, заполняющий его до краёв, пронзающий, казалось бы, всё его естество, посылая разряды удовольствия от средоточия его желания по всем нервным окончаниям. Но после того, что с ним той злополучной ночью сотворил другой альфа, как был убийственно груб, жесток и беспощаден, что-то в Киме сломалось. Тэхён подсознательно боялся довериться кому-либо. Пугался чрезмерно крепкой хватки на своём горле, остерегался животных игрищ и жёстких прелюдий, страшился боли. И вместе с тем желал это вновь на себе прочувствовать: перенести любовную лихорадку с горячкой, ломотой во всём теле и головокружением, дарящими в конце блаженную эйфорию. Но в этот раз… – Юнги, – простонал он, ощутив первый болезненный прилив внизу живота, и как между бёдер вдруг стало липко и мокро. Омега подтянул к груди колени и до крови прикусил губу, пытаясь тихо перетерпеть очередную мучительную волну, скрутившую спазмом матку и придатки. – Юнги, пожалуйста…– а того аж подкинуло из колыбели сна, навеянного ароматом цветения вишни, свежего мёда в сотах и хриплого голоса Тэхёна. Альфа быстро вскочил с кушетки, и как заговорённый направился в сторону чужой спальни, привлечённый запахом омежьей течки. Мин окончательно проснулся и резко притормозил в собственноручно открытых дверях, упираясь ладонями в проём. Его внутренний зверь, обнажив клыки и истекая обильной слюной, рвался туда, где лежал Тэхён. Омега был почти обнажён, крутясь узлом на скомканных, влажных от течки простынях. Ким протяжно стонал, прятал лицо в подушку, пытаясь пальцами загасить болезненную судорогу у себя внутри. Сейчас не подходящий момент задавать вопросы и делать предположения. Хотя в голове плохо соображавшего альфы крутилось их множество: Что делать? Куда бежать? Чем Тэхёну помочь? Где у него таблетки от боли? Может, вызвать скорую или позвонить Хосоку? Вот же идиот! Ну просто в жизни Мин Юнги такое впервые: хотите – верьте, хотите – нет. Чтобы вот так, один на один, в непосредственной близости с омегой, у которого внезапная течка. А кругом ночь и больше ни души. Если и случалось подобное в его присутствии, когда он был с друзьями или семьёй, обязательно кто-то близкий, надёжный, знакомый оказывал другому необходимую услугу интимного характера по соглашению сторон и вдалеке от чужих глаз. Давала ли персональная симпатия к Киму право Юнги удовлетворить эту потребность? А их неопределённые отношения завязавшиеся совсем недавно и при не очень приятных обстоятельствах? Ведь кто они друг для друга? Очередной хриплый стон и болезненная гримаса Тэхёна словно толкнули Мина в спину, заставив переступить чужой порог и преодолеть разделяющие их метры. – Тэ, чем я могу помочь? – утробно зарычал Юнги, пытаясь посадить на короткий поводок волка, мечущегося внутри. – Где твои лекарства? – только бы не вдыхать этот медово-вишнёвый экстази, что возбуждает звериный голод и притупляет все, присущие человеку качества. – Сильно болит, малыш? – стараясь аккуратно и нежно коснуться его лица, успокаивающе погладить тело сквозь майку, заботливо накрыть рукой его ладонь, покоящуюся внизу живота. С Тэхёном сейчас нужно быть осторожным и деликатным в двойне. Омега беззащитен, раним, ему больно и дискомфортно. Ему хочется довериться, открыться перед Мином подобно цветку, но ему стеснительно, волнительно, страшно. – Юнги, – хрипло выдыхает Ким, неуверенно потянувшись к нему. Альфа тут же забывает все вопросы и предположения о лекарствах, скорых и других кандидатах-самцах, способных облегчить страдания Тэ. Сейчас Мин его панацея, экстренная помощь и кто-то близкий, надёжный, знакомый. – Я здесь, солнышко, – как можно ласковее шепчет тот, приказывая клыкам врасти обратно в дёсна, а повизгивающему и рычащему в нетерпении волку терпеливо покурить в сторонке за клеткой рёбер. Мин ловит губами пальцы Тэхёна, щедро покрытые его собственной смазкой. Облизывает их словно мороженое, насаживается ртом, балдеет от удовольствия, как дитя малое. – Попробуй, какой ты вкусный, – рокочет Юнги, смещаясь в сторону омежьего личика и вовлекая того в глубокий поцелуй, зализывая искусанные губы. Он на миг прерывает ласку, чтобы помочь тому избавиться от футболки. Потом обильно обволакивает слюной несколько своих пальцев, хрипло интересуясь: – Впустишь меня, Хён-и? – на что омега гортанно выдыхает, доверительно раскинув бёдра и длинные стройные ноги. – Вот так, мой хороший, – осторожно вводя два пальца в сочащийся патокой проход. – Вот так, сладкий, – урчит альфа, двигая фалангами глубоко внутри Тэхёна, с тем же тактом изучая своим юрким языком его рот. Ким ощущал приятную истому, от неспешных поцелуев и скольжения пальцев у себя внутри. Отдаваясь ласкам и даря их, альфа был предельно внимателен к любому изменению состояния омеги, его дыханию, тонусу тела, начиная более интенсивно стимулировать центр удовольствия Тэхёна, когда приближалась очередная волна боли. Член парня давно уже налился кровью и возбуждённо подрагивал от каждого толчка. – Боже, хён! Я сейчас, я…– вырвалось из пересохшего горла, а сам омега выгнулся в пояснице и шейных позвонках, подаваясь бедрами навстречу приближающемуся оргазму. Мин зачарованно смотрел, как Тэхён красиво кончает, наслаждался его хриплым стоном, переходящим в сдавленный крик, ощущал пульсацию стенок вокруг фаланг пальцев, жар и обилие смазки, что вытекала из Кима на белоснежные простыни. Юнги прекрасно знал, что одним разом не обойдётся. Подобное не на одну ночь, а минимум на трое суток, всё зависит от индивидуального цикла Тэхёна и его желаний. Когда волны эйфории превратятся в лёгкую рябь, к ним на смену очень скоро вернётся шквал боли и всплески маточных спазмов. Так что Мину придётся потуже затянуть поясок, наскрести в себе все силы, терпение и изобретательность, чтобы позаботиться об омеге должным образом. – Спасибо, – сипло и обессилено молвил Ким, откинувшись на подушки. – Первые сутки течки особенно тяжелы и болезненны. Как ты, хён? Извини, что вот так… – не договаривает омега, застеснявшись своей наготы и омежьей природы, сжимаясь в комочек. – Я – терпимо, – соврал Юнги, демонстрируя парню свой дёсенный оскал. – Почти удалось провалиться в забытьё, даже прекрасный сон из детства видел, а тут ты… Двери на ключ не закрываешь, – продолжил альфа, поглаживая влажное, чуть подрагивающее тело. – А они бы тебя сдержали? – хмыкнул Ким. – Я доверился тебе, Юнги, как и ты – мне, потому и не запирался, – добавил следом, сухо сглатывая. – Я на минутку тебя оставлю, ладно? – прошипел альфа, отрываясь от Тэхёна и вставая с кровати. – Куда ты? Зачем? – Сейчас вернусь. Я мигом, – заверил его Мин, быстро чмокнув в нос. Собственный член Юнги грозился прорвать ему шорты, такой мощной и нестерпимой была эрекция. Мужчина сделал несколько глубоких вдохов и поёрзал бедрами, пытаясь уложить свой восставший пенис в более просторное место под складками ткани. Мин подумал, что хорошо бы было отлить или по-быстрому подрочить в ванной. Но за то время, что он обещал Тэ, вряд ли при таком стояке получится нормально справить малую нужду и успеть разрядиться в ноль. Нужно было сделать ещё много чего. Найдя кулер с водой, он подставил под него стакан и с жадностью выпил, утолив жажду и слегка загасив внутренний пожар. Он повторно набрал воды и отставил ёмкость в сторону, лихорадочно открывая кухонные дверцы и выдвигая шухлядки, осматриваясь. Через положенное время он снова вторгся в спальню Тэхёна, принеся тому попить, пару полотенец: влажное и сухое, а так же две пачки рамёна с сырным вкусом. – А лапша тут зачем? – спросил омега, после того как выпил воду и быстро себя обтёр от обильной смазки. – Больше ничего на скорую руку не нашёл. Мы, а я так точно, можем сильно проголодаться во время секс-марафона, – констатировал Юнги, присаживаясь на край постели. – Ты будешь есть рамён прессованным? – А ты разве не любишь его грызть, когда варить облом? – Извини, – тянет Тэхён, мужественно справляясь с очередными ростками боли в паху, – у меня в доме голодный волк, а покормить его…– Ким мученически стонет в подушку, скручиваясь в позу зародыша. Мину кажется, что омеге сейчас хуже, чем в первый прилив, и так оно и есть. – Может мне передать эстафету лекарствам, Хён-и? Где они у тебя? – полушутя-полусерьёзно чеканит Юнги, потянувшись к нему с заботливой лаской. Хотя сам Мин в курсе, что для любого омеги нет ничего целебнее и практичнее во время течки, чем альфий член глубоко внутри; живительная сперма, обильно орошающая нутро и способная на время потушить жар между ног; набухший узел и сцепка, избавляющие от боли на несколько часов и дающие паре передышку. Даже врачи советуют чередовать лекарства с естественным процессом стимуляции органов оплодотворения. – Я не хочу их, Юнги, – простонал Тэхён. – Я хочу тебя. Ты мне нравишься. И уже давно, – признался он, вновь скорчившись от очередного приступа огненной лавы, вытекшей из набухшей дырочки. – Хочешь, расскажу свой сон из реальной жизни? – заурчал Мин, аккуратно раскрывая бёдра Кима и жадно слизывая языком сочащуюся между ягодиц влагу. – Х-хён, что ты… Не надо… Это… – бессвязно пробормотал омега, пытаясь уйти от столь интимного жеста, прикрыв вход рукой. – Малыш, тебе что, никогда не отлизывали? – усмехнулся гость, пытаясь мягко и ненавязчиво вернуться к начатому. – В течку – нет, – пробубнил Тэхён, сгорая от стыда и слабо сопротивляясь натиску. – Кто-то тут о доверии говорил, – напомнил альфа, устанавливая с омегой зрительный контакт. – Если речь не о полной его форме, тогда я не играю, – добавил Юнги, кладя голову на согнутое колено Тэхёна и глядя на него обиженным ребёнком. – Ты ещё недавно стеснялся говорить слово «течка», – ввернул ему Ким, сквозь болезненную улыбку, – а тут такое бесстыдство. – Поверишь мне, если скажу, что в эти ваши недомогания я такого раньше никому не делал? – выкрутился Юнги. – А тут раз попробовал и вошёл во вкус. Ну что, продолжим? – М-м-м, больно… – жалобно простонал омега, вновь сжимаясь пружиной. – Хён-и, детка, я здесь, я рядом, – стал успокаивать Мин, вновь раскрывая омегу для своих ласк. – Постарайся не концентрироваться на боли, сосредоточься на удовольствии от моего языка и пальцев, – вновь жадно припадая ртом к заветной цели, массируя и дразня колечко мышц и чуть внутри, слизывая и сглатывая пряный, ароматный омежий сок. – Слушай мой голос, – добавил следом, заменяя язык пальцами. – По-ста-ра-юсь, – по слогам выдохнул Тэхён, хмельно подмахивая бёдрами. – Мне снился наш сад в Тэгу. Когда-то мы жили с родителями там, в частном секторе, а я был совсем мал, – повествовал Юнги, теребя набухший бугорок внутри омеги более усердно, ощутив очередной спазм. – В период цветения вишни я срывал с десяток побегов, и с каждого по очереди быстро удалял лепестки, тычинки, пестики, вплоть до чаши цветоложа, – водя влажными пальцами внутрь и наружу с каждым сказанным словом. – И знаешь зачем? – загадочно прошептал Мин в самые губы омеги, оставляя на них жаркий поцелуй. Потом рисуя языком дорожку от подбородка к кадыку и такой манящей запаховой железе, оставляя пару мягких покусываний вдоль неё. – За-чем? – простонал Ким, сглатывая и боль, и последовавшее удовольствие, почти лишавшее разума. – Чтобы насладиться нектаром, – хрипло молвил тот, обсасывая свои измазанные течкой пальцы, как леденец на палочке, а потом снова оказываясь у аппетитной попки Тэхёна, жадно слизывая белёсые остатки с входа и стенок. – Чашелистик был столь не велик, а нектара так мало, что хватало сладости лишь краешку языка, – продолжал Юнги, начиная нежно жалить, дразнить и надавливать на кромку сфинктера с тем же рвением, что и на сердцевину побега когда-то. – И так цветок за цветком, – рокотал альфа, рассеивая внутреннюю боль подушечками пальцев, а соблазнительно хмельной омежий мёд и стон удовольствия Кима выманивая наружу. – Как это делают шмели, мотыльки, колибри. Альфа глухо заурчал как пантера, довольный своими результатами и реакцией Тэ. Многочисленные убийства омег, полицейский розыск, потеря работы и дерзкий поступок преступника отошли сейчас на второй план. Юнги, кажется, позабыл о собственных нуждах: члене, что походу стал каменным и утратившим чувствительность; переполненном мочевом пузыре, что давно уже на пару с вышеупомянутым органом перестали слать в мозг многочисленные сигналы «SOS». Мину было плевать, что возможно его просто разорвёт от скопившегося, или оно всё вытечет через уши и нос. Сейчас самое главное в жизни Юнги – это Ким Тэхён. Его головокружительное падение в омут сексуального безумия, наблюдая и ощущая которое, хочется так же слепо и бездумно поехать кукухой и нырнуть следом. Вот только жаль, что Мин Юнги этого пока нельзя. С его стороны просто недопустимо сейчас потерять контроль над ситуацией и спустить изголодавшегося внутри зверя с поводка. Хотя тот просто уже охрип от непрестанного воя и скулежа и сточил все зубы, пытаясь перегрызть прутья-рёбра, сдерживающие его от соблазна. «Потерпи, дружище, – мысленно просит альфа свою животную сущность, тяжко вздыхая и дёсенно скалясь. – Каких-нибудь 72 часа, может, чуток больше. Понты». Юнги постепенно ускоряет темп фрикций внутри, почувствовав, что Тэхён совсем близок к очередному оргазму. Он хищно шарит взглядом по его крепко сомкнутым векам, прекрасному лицу в бисеринках пота и приоткрытым губам. Растворяется в мелодии рваного дыхания и хриплых стонов, голодно сглатывает от вида чуть выпирающего кадыка на стройной шее, желая обозначить его контуры зубами, оставить их след-метку на медовой коже. – Хё-ё-н, – протяжно хнычет омега, словно прочитав его мысли и доверительно подставляя манящее горло. – Пожалуйста, прошу… «Нельзя, малыш. Пока нельзя, мой хороший. Не тогда, когда ты почти ничего не соображаешь от смеси адской муки и удовольствия» – надеясь, что Ким услышит его немой посыл и всё поймёт правильно. Распознает сквозь пьяный дурман и болезненную пелену заботливые жесты альфы, его выдержку и рассудительность по отношению к омеге, оказавшемуся в столь щекотливой ситуации. Не потому что Мину не хотелось бы. Просто сейчас нельзя. – А вот это – можно, – устало шипит Юнги, начиная свободной рукой надрачивать аккуратный омежий член, потом ласкать его языком и губами, ловя почти такой же яркий и фееричный кайф, как и его восхитительно сладкий Хён-и.