Последний Человек

Стоя под фонарем на парковке, Каллен смотрел на безоблачное ночное небо, пытаясь различить в черноте редкие звезды. С заходом солнца в Детройте простые мысли превращались в философские дилеммы, решения проблем уже напоминали головоломки, а тревога о будущем временами не давала сомкнуть глаз. Однако стоило вдохнуть пропитанный запахами города ночной воздух, и разум настраивался на меланхолический лад. Вспомнив, как он открывал окно каждый день с наступлением темноты в родном Мейвилле, Каллен потянулся за сигаретами. Летняя тьма, наполненная стрекотанием сверчков в поле за деревенским домом, дарила странное ощущение — с приходом ночи будто наступала сказка. Иногда ему снилось, как среди высокой травы вместе с дуновением ветра пляшут на задних лапах волки и лисы. Детские фантазии подогревались наблюдениями: порой смутные силуэты сновали в потьмах то там, то сям. А, может, это и были игры воображения, рисовавшие ему то инопланетян, вытаптывающих понятные им одним знаки, то лесных духов и зверей, пришедших исполнять ритуальные пляски в ночи? Чтобы подтвердить свои догадки, одним солнечным воскресеньем он пошел на поле. Нырнув по самую макушку в траву, он долго бродил среди растительности, не ведя счет времени. Над головой палило солнце. Искусанный мошкарой и взмокший от жары, юный Каллен спустя время нашел-таки следы чьих-то злодеяний: на вытоптанной в виде круга траве лежала куча человеческих экскрементов и окурок косяка — о том, что такое и как его курят, Резерфорд узнал гораздо позже. В ту минуту он решил, что обнаружил следы инопланетного присутствия. Но детский восторг длился недолго.В траве совсем рядом зашуршало. Резерфорд дернул головой в сторону звука, однако никого там не увидел. Однако он был готов поклясться, что кусты шевелились. Некто точно за ним наблюдал. Сердце ушло в пятки, а воображение уже начало демонстрировать ему картины, как его хватают худощавые руки со множеством крючковатых пальцев и уносят прочь, на инопланетрый корабль, чтобы исследовать его внутренности. Тяжело дыша и стараясь не оглядываться, он бросился бежать подальше от своей находки, понимая, что кто-то нашел его. Да, протрезвел он, конечно, резко и неожиданно — шоковая терапия в виде осколка стекла выдворила пьяный муар из его головы. Каллен зажал губами фильтр сигареты, пытаясь прикурить от зажигалки. Каждый раз, когда над соплом зажигалки возникал язычок пламени, порыв ветра заставлял его исчезнуть. — Помощь не интересует? — знакомый голос заставил Каллена вздрогнуть, тот чудом не выронил зажигалку на асфальт, в последнее мгновение ухватив ее пальцами покрепче. — Интересует, — пробормотал Резерфорд, ощутив, как сигаретный фильтр начинает намокать от слюны. Павус встал напротив него, заслонив зажигалку с двух сторон ладонями от ветра. Просунув сигарету сквозь полусогнутые смуглые пальцы с отросшими ногтями, Резерфорд едва не коснулся губами фаланги указательного. В голове зародилось странное желание, от которого мужчина поспешил отмахнуться. Будто инородная мысль о том, что стоит ему потереться небритой щекой о ладонь мужчины, и на душе станет приятнее, вызвала волну мурашек и легкий прилив возбуждения. Не сгореть бы сейчас от стыда. Отстранившись, он нарочно начал прокручивать в голове продолжившийся диалог с Дорианом в баре, чувствуя, как щёки залились огнём. — Скажи мне, ты всегда так неоправданно рискуешь? Или только чтобы впечатлить меня? — Дориан ободряюще хлопает по плечу Каллена. Едва он переводит взгляд на окровавленную ладонь, из его груди вырывается тихий рваный вздох. В темных глазах Павуса Резерфорду видится не то страх, не то тревога. Сглотнув слюну, Дориан сел на своё прежнее место. «Может, у него гемофобия?» — на всякий случай мужчина спрятал руку в карман куртки, — «От такой картины у любого встанет в горле ком, да, лучше ладонь не показывать, пока не разойдемся, чтобы не… " «Чтобы не» что? Не пугать Дориана? Не загонять его в состояние ещё большего стресса? При этой мысли что-то в душе Каллена шевельнулось, заставив ощутить легкую щемящую боль в груди — как часто его посещало сострадание едва знакомому человеку? На этот вопрос ответить себе точно и не кривя душой он не мог, его не часто заботило благополучие случайных знакомых. Однако Дориан был исключением: сочувствие ему будто вырвало на миг Каллена из того апатичного состояния, в котором он всё время находился. Мужчина мрачнеет. Фраза «скажи мне», произнесенная пусть и Дорианом, сразу заставляет вспыхнуть яркой искрой воспоминания о дождливой ночи, проведенной с Тревельян. Матрас, сигарета, их с Эвелиной обнаженные тела и разговор, зашедший в тупик. Здоровой рукой Каллен потер прикрытые веки и собрался с мыслями, стараясь быть предельно аккуратным и вежливым в словах. Пусть этот день закончится на позитивной или нейтральной ноте. — Очень тебя прошу… — тихо произносит он, — Не начинай вопрос со «скажи мне». Пожалуйста. Дориан понимающе кивает. — Для тебя это триггерная фраза, верно? — Именно, — средний палец правой руки крепко прижимает уже успевшую пропитаться кровью вату к месту ранения. — Тогда прошу прощения за свою бестактность. Учту на будущее. На будущее. Раз Дориан заинтересовался им как человеком, это довольно неплохо. Знакомства в новом для него городе будут весьма и весьма полезны — Павус наверняка знает каждую собаку в Роут Фолле. Каллену было приятно, что мужчина проявил к нему внимание — позвал официанта, потребовал у бармена аптечку. Однако такая странная забота наталкивала, само собой, на подозрения разного рода: делает ли Павус что-то из корыстных мотивов, чтобы заручиться поддержкой Каллена и втянуть его в какие-то темные дела, или, наоборот, действует исключительно из благих побуждений? Мужчина моргнул, остановив свои размышления: стоит ли подозревать каждого в том, что он нечист на руку? О, нет, как бы ни были логичны его гипотезы, это никак не поможет построить ему деловые или, более того, дружеские отношения с кем-либо. Всё-таки человек не может себе представить то, что не было бы логичным, и мозг строит причинно-следственные связи по определенным законам. Однако совпадает ли нарисованная в воображении картина с объективной реальностью — это уже другой вопрос. Может, они даже станут друзьями с Дорианом — мужчина мечтательно вздохнул. Хотя Резерфорд в глубине души считал, что не заслуживает ни дружбы, ни мало-мальского понимания. И на то, чтобы методично отталкивать от себя людей, у него были свои причины. — И ты меня извини, я не знал, что у тебя такая реакция на вид крови. — он виновато поджал губы. К его удивлению Дориан рассмеялся. — Занятная гипотеза, но, позвольте узнать, лейтенант Резерфорд, — его голос приобрел ровный и официальный тон, так знакомый Каллену по многолетней службе в полиции, а на устах просияла лукавая улыбка, — Откуда такие выводы? Резерфорд нахмурился, мысленно собирая разрозненные наблюдения в единую картину. Испуг в глазах, рваное дыхание — выражение его лица стремительно поменялось, едва он увидел прижатую к ране вату. А когда Каллен поранил руку, Дориан сразу же поспешил отвести взгляд от струящейся по ладони крови. В простом сглатывании вставшего в горле кома было что-то завораживающее — кадык Дориана всего за мгновение дернулся вверх, а потом плавно вернулся на исходное место. Вместе с этой мыслью возникла мимолётная вспышка странного желания увидеть это движение снова, но при других обстоятельствах. За ней промелькнули стыд и недоумение, он непроизвольно сжал пальцы, будто надеясь, что напряжение мышц руки устранит непонятные ему чувства. — Выводы… Выводы, — пробубнил себе под нос Каллен, возвращаясь к наблюдениям, — Сначала ты испугался, отвернулся, увидев кровь, и всё время старался не смотреть на рану. А потом сглотнул ком в горле. Я решил, что у тебя гемофобия. — Разумеется, я испугался, — с толикой недоверия Павус глянул на блондина, подняв брови, — Не каждый день передо мной кто-то совершает глупости, ранясь стеклом. Резерфорд нахмурился. Реагировать на словесную шпильку от Дориана никак не хотелось. — Отвернулся я потому, что решил позвать бармена. Оставить тебя с осколком стакана, торчащим из руки, было бы слишком подло, — он продолжил спокойно говорить, стремясь развенчать гипотезу Каллена, — И, кроме того, во рту у меня после кофе стало совершенно сухо. Резерфорд молчит, будто совершенно не ощущая того, как на его щеках расцветает румянец. Рассуждения в его сознании походили даже не на гипотезу, а на стройную теорию, которая в действительности не выдерживала никакой критики. Стоит ли расстраиваться из-за этого? Точно нет. Как бы то ни было, Дориана всё-таки смутил вид крови. Что-то в словах собеседника не давало покоя Резерфорду, однако сейчас он не на допросе, чтобы выяснять истинность информации. — Признаю своё поражение, — блондин выпрямился, а про себя с легким разочарованием подумал: «Как же так…» Дориан вопросительно посмотрел на него, как будто ждал, что Каллен скажет ему что-то ещё. — В твоих выводах есть истина, не думай, что ты абсолютно не прав: редко кому придется по вкусу лицезреть вид крови или человека в беде. И я — не исключение. Чужие страдания меня совершенно не заводят. Дориан облизнул губы. — Ты так легко согласился с моими словами. Не стал упорствовать, давить на меня, — Дориан дернул бровями и улыбнулся, — Ты уверен, что я тебе не вру? Каллен на мгновение задумался. Дориан задает странные вопросы, но это больше походит на подобие игры. Или же флирт. Черт возьми, Павус с ним флиртует? — Даже если и так, — Резерфорд улыбнулся уголками губ, всеми силами стараясь не выдать напряжения, — Я тебя не допрашиваю. И, надеюсь, мне этого делать не придется. Неожиданно для самого себя он подмигнул Дориану. «Блять, зачем я это делаю?» — пронеслось в его голове. — А я бы предпочел, чтобы на месте Стивена оказался ты, — Павус прищурился. Его улыбка показалась Каллену хищной. — Я не смог бы определить сходу, врешь ли ты мне, ведь как такового «эффекта Пиноккио» не существует. Люди нервничают на допросах не обязательно потому, что преступили закон, кому-то банально может не понравиться лицо офицера, который его допрашивает — возникает антипатия… Так вот, для начала необходимо успокоить человека, определить его базовое поведение, а потом уже наблюдать, как он отвечает на вопросы. — И как же я ответил тебе? — он не сводил с блондина взгляда. — Уверенно, твой тембр голоса не менялся, никаких запинок и междометий, — Каллен старался абстрагироваться от внимательного взгляда карих глаз, — Кто-то… использует стратегические фразы, чтобы выиграть время. На обдумывание ответа. — Например? — Избитая фраза «это хороший вопрос», — Резерфорд щелкнул пальцами левой руки, — Не люблю её. Подушечка среднего пальца проскальзывает по подушечке большого и еле слышно касается кожи ладони. Глухой звук. У него никогда не выходило щелкать пальцами на левой руке так же громко, как и на правой. — Ещё лжецы стремятся убедить в своей правоте, постоянно произнося одно и то же, но со слабыми аргументами. Или уводят разговор в сторону. Задача полицейского также понять, какой вопрос вызывает наибольший стресс. — Полагаю, именно тогда полицейский начинает давить на человека во время допроса. Или я не прав? Каллен вздохнул. — Нет, не давить, а задавать больше вопросов на конкретную тему, или изменить формулировку, наблюдая, не путается ли человек в показаниях. — Предпочитаю сексуальное давление, — Дориан провел рукой по волосам, в его карих глазах появился странный огонёк, — Говорю на перспективу. Всё, что мог сделать Каллен, сосредоточенно кивнуть, ощущая полное смущение. Его лицо приобрело пунцово-красный цвет и как никогда прежде пылало огнем. Кажется, флирт заходит уже слишком далеко. «И на следующее утро я обнаружу себя в его постели, » — Резерфорд усмехается. Пока нет причин для паники, ведь Дориан не пытается приставать к нему или как-то намекать на соитие, о, нет. Он будто бы играет с ним, раз за разом пытаясь ввергнуть в ещё большую неловкость.А Каллен и рад поддаваться. Да и что в этом плохого? Дориан ведёт себя с ним раскованно, постоянно шутит. Мужчина стремится его всячески отвлечь и приободрить. Наверное, Дориан — один из тех людей, для которых флирт — это прежде всего стиль общения. Но что-то странным образом отзывалось в душе Каллена на эти романтические шуточки. — Дориан, могу ли я рассчитывать… на твою руку помощи? — спросил Резерфорд, борясь со смущением. — Смотря в каком виде, — на мгновение Павус обнажил сахарно-белые зубы, широко улыбнувшись, — Какого рода помощь тебя интересует? — У тебя есть водительские права? Дориан переменился в лице — между темных изящных бровей пролегла складка, в глазах читалось легкое разочарование, а улыбка исчезла в опустившихся уголках губ. Почти беззвучно произнеся заветное «да», он извлек из бумажника пластиковую карточку и положил на стол перед Калленом. Под крупной ярко-голубой надписью «MAINE» располагалась небольшая прямоугольная фотография Дориана — как показалось Каллену, выглядел он весьма недовольно, глядя с нескрываемым раздражением в объектив. Взгляд блондина скользил по черному шрифту данных. «Дата рождения — 24 октября 1990 года, надо будет запомнить. " — подумал Каллен, машинально посчитав, что Дориан младше его на три года, и определив, что по знаку зодиака его новый знакомый скорпион. «Внебрачные дети Сатаны» — едкий комментарий, услышанный им однажды, про этот огненный знак, прочно укоренился в его сознании.Так он взял себе за правило во что бы ты ни стало не ссориться с теми же скорпионами. В гороскопы Каллен не верил, считая, что загадочные астропрогнозы работают исключительно на силе самосбывающихся пророчеств, только частенько случалось так, что рожденные под определенной звездой люди обладали чертами характера, присущими именно их знакам зодиака. Он и сам был козерогом — всецело отдающимся работе трудоголиком. Адрес проживания Дориана вызвал у Каллена странный смешок — Холлоу-стрит 38. Павус жил совсем рядом с ним, на противоположной стороне улицы. Странное совпадение. «Права действительны до 03.09.2025» — подметил про себя Каллен, мысленно ища какой-то подвох в содержании пластиковой карты. «Да что же ты ищешь везде обман, Каллен?» — мысленно обратился он сам к себе, — «Чтобы защитить себя? От чего?» Резерфорд выдохнул, взяв в руку карту. — Не поддельные, не волнуйся, — ухмыльнулся Павус, будто считав его скепсис. — Опыт вождения у меня есть, не переживай, хотя, признаться, я предпочитаю перемещаться по городу пешком. — Заботишься об экологии? — ухмыльнулся Каллен, вернув мужчине его водительские права. Дориан фыркнул. — Привычка, — он театрально развел руками, — Пешком можно дойти почти куда угодно, а вот на машине — не всегда возможно. — Дай-ка угадаю, в Бангор и Огасту ты тоже ходил пешком? Павус закатил глаза, усмехнувшись. — О, нет, на дальние расстояния я перемещаюсь на машине. Когда возникает необходимость отправиться в соседний город, сажусь за руль. Так что, до дома я тебя довезу, — он убрал пластиковую карту обратно в бумажник, — Будь ты кем-то другим, я бы сказал, что законопослушные люди — чертовски скучные. — Ты предлагаешь мне… водить машину в нетрезвом виде? — Резерфорд нахмурился. Мужчина покачал головой. — Я не договорил. Будь ты — кем-то другим, Каллен, а ты — полицейский. Стражи порядка должны быть примером для всех граждан — неукоснительно исполнять свой долг и не злоупотреблять собственной властью. — Ты так говоришь, как будто полицейские, это не люди, — Каллен кисло улыбнулся. — Именно. Полицейский — это не жизненный уклад и не профессия, это сексуальная ориентация. От странной шутки Каллен не смог сдержать смех. Дориан поморщился, взглянув на пустую кофейную чашку. — Увы, тут совершенно не умеют варить кофе, — вполголоса удрученно констатировал Павус, — Одно слово, пивнуха. — Все верно, — послышался усталый и язвительный голос бармена, — Пивнуха, а не хипстерская кофейня с ванильным латте! Кажется, мужчина был оскорблен замечанием Дориана по поводу своего заведения. Павус недовольно сморщил нос, и Каллен, продолжая улыбаться, подметил про себя, что выглядит он сейчас довольно забавно.Емкое замечание бармена подействовало на него не лучшим образом. — И оплатите счет, — донеслось из-за барной стойки, — Через пять минут заведение закрывается. Резерфорд оглянулся и обнаружил, что из посетителей в баре остались только они с Дорианом. — А можно попросить ещё один кусочек ваты? *** — Не забудь включить ближний свет, — зевнул Каллен, устраиваясь на пассажирском сидении. — А ты ничего не забыл? — Павус испытующе поглядел на него. Похлопав глазами, блондин вытащил из джинс ключ от машины и вложил его в ладонь Дориану. Тем не менее, мужчина трогаться с места не спешил. Он снова внимательно взглянул на Резерфорда, словно ожидая чего-то. Казалось, время пошло медленнее обычного. Ощущая, как пролетают секунды, Каллен начал слегка нервничать, искренне не понимая, что он мог забыть. — Тогда я сделаю это сам, — спустя полминуты Дориан подался в сторону Каллена. Замерев на месте и вжавшись в сидение, Каллен неотрывно следил за действиями Павуса. Когда смуглое лицо оказалось совсем близко, Резерфорд почувствовал аромат его парфюма — в духах слышались нотки цитруса и восточных пряностей. Он старался не думать о вновь появившейся пульсации внизу живота, которая начала медленно нарастать. Левая рука Дориана проскользнула рядом с шеей выхватывая что-то над его плечом. Щелчок замка, и Павус отстраняется. На его устах вновь играет лукавая улыбка. — О да, мужчины в подпитии — это оплот невинности. — в его глазах вновь появились искорки. Каллен насупился. И как он мог забыть о том, что надо пристегнуться? — На Холлоу-стрит 45, пожалуйста, — Резерфорд прикрыл глаза. Дориан молча завел машину. Обратная дорога до дома Каллена пролегала мимо основных достопримечательностей города, которые выглядели в свете ночных фар весьма зловеще. Проехав мимо статуи основателя города, Каллен увидел худощавого парня. Он стоял, прислонившись сутулой спиной к постаменту, и курил. Едва его тощую фигуру осветили фары, парень бросил окурок себе под ноги и поднял голову, уставившись точно на Каллена. Видимо, он кого-то ждал, но уж точно не их с Дорианом. Проводив их машину взглядом, молодой человек надвинул капюшон на пепельно-белые волосы, развернулся и ушел в темноту. — Около памятника Роберту Эксессону постоянно кто-то блуждает по ночам, — сказал Дориан, повернув руль вправо, — Простой лесоруб и выходец из первых переселенцев уже не одно столетие собирает вокруг себя людей. — Я бы сказал «шляется», — отозвался Резерфорд и, прикрыв веки, устало потер их пальцами. Блондин догадывался, какая встреча была назначена у странного парня, однако думать о нем вовсе не хотелось. После всех происшествий сегодняшнего дня поход в душ и сон, пусть на матрасе от несобранного дивана-кровати, виделись жизненной необходимостью. Скрестив руки на груди, Каллен склонил голову набок и задремал. Мысли медленно затухали, уступая место желанной пустоте. Спокойствие длилось недолго, из забытья Каллена вывел входящий вызов. Телефон, не переставая, вибрировал в кармане куртки. Не открывая глаз, Каллен решил подождать, пока не кончатся заветные тридцать секунд ожидания или на том конце провода не решат оставить его, наконец, в покое. Смартфон на пару мгновений замолк и Каллен уже было вздохнул с облегчением, как всё началось по новой. — Господи, — простонал он, доставая телефон из кармана. Продрав глаза, Резерфорд увидел, как на экране высветился входящий вызов от Эвелины. Не долго думая, он сбросил звонок. — Для тебя я уже сплю, — мысленно обратившись к Тревельян, сказал он. Поймав вопросительный взгляд Дориана, Резерфорд сказал: — Я… Мне просто не хочется сейчас отвечать на звонок. — Разговор, к которому ты не готов? Да, проницательности Павусу было не занимать. — Возможно, — пожал плечами Каллен и, положив телефон на приборную панель, уставился в окно. Что от него хотела Эвелина? Совсем недавно она дала ему понять, что между ними всё кончено, да и он не стремился удержать её рядом с собой. Они разъехались — и так будет лучше для них обоих, ведь если отношения дают трещину, то лучше сразу их закончить, не дожидаясь, пока всё рассыпется в твоих руках. «Два дня телефон молчал, и только ночью она решила позвонить, » — Каллен прищурился, вглядываясь в ночной Роут Фолл. От фантазий до паранойи всего одна неверная мысль. Что могло понадобиться Тревельян — вопрос многогранный. Тешить себя надеждами, что она решила позвонить ему, дабы поддержать и поинтересоваться, как живется в новом доме, он и не думал. Да и кто станет звонить в столь позднее время, чтобы просто поболтать? Случай экстренный, не иначе — видимо она узнала что-то важное. Что-то связанное с ними двумя. Сердце пропустило удар — сделав неожиданный вывод, Каллен понял, что ощущают нечистые на руку люди, когда кто-то вызывает их на разговор. Пустоту и прикосновение пугающей неизвестности. Он сглотнул. Развилка дальнейших событий вводила в ступор своим многообразием. Как жаль, что он не обладает даром провидения. Машина затормозила, и мужчину еле ощутимо толкнуло инерцией назад. — С тобой всё в порядке? — Дориан был явно обеспокоен. Каллен кивнул. — Да… — собственный голос звучал хрипло и сдавленно, без интонации. Мужчина и сам не понял, ответил ли он вопросом на вопрос или утверждением. — На тебе лица нет, ты побледнел, — покачал головой брюнет. Опустив стекло со своей стороны, Резерфорд почувствовал,как порыв ночного ветра ударил ему в лицо. — Все правда в порядке, я… постараюсь разобраться, на чистую голову. — будто в подтверждение своих слов он вновь кивнул. Ощущая частое сердцебиение, Каллен постарался взять себя в руки и всё-таки отвлечься. — Дориан, это ведь мэрия? — взглянув на улицу, Резерфорд указал на погруженную в полумрак улицы ротонду, — Я прав? Осознавая, что вопрос звучал максимально глупо (конечно, это мэрия, чем могло быть ещё это здание?), он взглянул на окруженное колоннами здание с крышей-куполом повнимательнее. Лучи оранжевых фонарей подчеркивали каждую трещину на стенах и колоннаде мэрии. Высокие колонны отбрасывали на стены длинные прямоугольные тени. Под самой крышей в одном из окон горел свет. За полупрозрачными шторами мелькнул исполинский силуэт. Резерфорд непроизвольно вздрогнул, вновь почувствовав испуг — это всё ему чудится, не бывает таких высоких людей. Вглядевшись в окно вновь, Резерфорд ничего не увидел. — Ты это тоже видел? — он медленно повернулся к Дориану, однако тот пожал плечами. — О чем ты? — он помрачнел, — Вижу, свет горит. Наверное, кто-то из работников городской администрации всё ещё там. — А мне казалось, что рабочие часы уже кончились. — Не имею ни малейшего понятия об этом, — бесцветным голосом пробормотал брюнет, — К слову, сейчас мы проедем мимо исторического здания. Нечто в словах Дориана не давало Каллену покоя — Павус будто бы что-то недоговаривал, скрывая от Резерфорда истину, но наседать на него с расспросами Каллен не имел ни малейшего желания. Может, действительно показалось, и его уставший мозг нарисовал ему эту гигантскую тень в окне? Машина тронулась с места. Через пару домов показалось высокое строение из красного кирпича прямоугольной формы с нависающими карнизами и белыми каменными наличниками над окнами. — Ткацкая мануфактура семьи Монтилье. Работала без малого полтора века и была градообразующим предприятием Роут Фолла, но потом, к сожалению закрылась по причине банкротства, — Дориан облизнул губы, — В наше время, стараниями Жозефины Монтилье помещение фабрики было переоборудовано в музей. Кстати, она как раз работает в городской администрации. Может, именно Жозефина и задержалась на работе. — Вау, — восхищённо прошептал блондин, — Всё переплетено. Может, за гигантскую тень он принял саму Жозефину или что-то другое? Представив себе женщину ростом больше двух метров, мужчина поежился — жутковатая выходила картина. Нет, определенно это было нечто иное. Какой-нибудь предмет мебели. Почему-то воображение нарисовало ему чучело белого медведя, стоящего на задних лапах, с оскаленной мордой и торчащими из нее желтыми зубами. И как же в миг можно переместить внушительных размеров чучело с места на место? Наверняка под его лапами платформа на колесиках… Резерфорд шумно вздохнул. Ну и бредятина. В таких случаях обычно говорят, что «следствие зашло в тупик». Дориан продолжал что-то вещать об истории основания Роут Фолла, о кладбище Херенд-Милл, расположенном с юго-западной стороны города, и о глухих лесах в округе, но Каллен слушал его в пол-уха. Усталость окончательно взяла над ним верх. — Четыре километра, и мы будем дома, — Павус вырулил на перекресток. — Мы? — переспросил Резерфорд. — Разумеется, мы. — ответил ему брюнет, — Ты, как выяснилось, живешь в том чудном домике напротив меня. Каллен широко распахнул глаза и моргнул. Готичный дом действительно принадлежал Павусу. Надо же. Об озвученных ранее мыслях по поводу дома Каллен решил промолчать. Вкусы ведь у всех разные. — Значит, это твой кот приходил ко мне сегодня? — зевнул блондин, — Просил еды, а потом ушел валяться к тебе на веранду. — Какой кот? — Ну, черный, большой. Уши — как у слона, а ещё клыки торчат. И мяукает басом. — мужчина понадеялся, что его странные описания помогут Дориану понять, о каком животном идёт речь. — У меня нет домашних животных. А этот кот — часто блуждает по округе, понятия не имею, чей он. *** — Могу ли я пригласить тебя внутрь? — с третьего раза Резерфорд всё-таки попал ключом в замок. Взглянув на свою правую ладонь, он увидел, что на месте раны успела образоваться свежая корочка, а кусочек ваты потерялся где-то в пути. — С удовольствием оценю твоё новое жилище.Предыдущий владелец дома не был так любезен, он не поддерживал добрососедских отношений почти ни с кем и уж, тем более, никого не приглашал в гости. Дверь со скрипом отворилась, являя темное нутро прихожей. Каллен торопливо включил свет, по привычке правой рукой, и тут же зашипел от боли, оставив на выключателе маленький кровавый след. — Прошу… заходи, — сквозь зубы проговорил он. Дориан всплеснул руками: — Ну что же ты в самом деле? И повел Резерфорда на кухню. — Да я нормально, просто затупил немного. Оглядев кухню и гостиную, Дориан вздохнул — присесть можно было только на пол. — Жди меня здесь, пожалуйста, я сейчас схожу к себе домой, возьму аптечку и вернусь к тебе. Павус уже было собирался уходить, но тут Каллен вручил ему ключ от своей машины: — Кажется, я забыл в салоне телефон. Можешь принести мне его, пожалуйста? Мужчина кивнул. Наблюдая в окно за темной фигурой Дориана, открывающей его машину, Каллен увидел, как тот забрал с приборной панели его телефон и, вздохнув с облегчением, отвернулся. Однако не увидел главного — как Павус сходу обнаружил потерянную медицинскую вату, со свежими следами крови, на его сидении и сунул её себе в рот. Мысли Каллена вновь вернулись к Тревельян: после одиночного звонка Эвелина больше не предпринимала попыток связаться с ним. «Может, перенервничала и легла спать?» — он ощутил, как руки мелко затряслись, — «Надеюсь.» Он твердо решил, что позвонит ей завтрашним днём. Вернувшись с небольшим пластиковым ящичком, Дориан в очередной раз посетовал на то, что в доме Каллена совершенно нет мебели. — И как же ты собираешься спать эту ночь? — поинтересовался брюнет, накладывая давящую повязку на ладонь мужчины. Ответ на этот вопрос виделся Каллену очевидным. Он постарался сосредоточиться на мыслях о матрасе и не обращать внимание на то, как его ладони касаются мягкие пальцы: — Известно, как. На матрасе. Казалось, эти слова повергли Дориана в шок. Изогнув бровь, он исподлобья посмотрел на Резерфорда так, словно услышал от него невероятную глупость. — Какой кошмар, и сколько ты собираешься жить в таких спартанских условиях? — он недовольно цокнул языком, — Это же невозможно. Резерфорд согласно кивнул, борясь со сном. Глаза предательски слипались. — Когда решишь собирать мебель, зови меня. Я тебе помогу, — ещё один оборот бинта вокруг широко раскрытой ладони. — Угу, — вяло сказал он. — Я хотел предложить тебе переночевать сегодня у меня, но даже не знаю, как ты отреагируешь на мою просьбу, — будничным тоном произнес Павус. — В одну постель? — он озвучил мысль вслух. Дориан засмеялся. — Так быстро? Знаешь, мы ещё не так близко с тобой знакомы, — мужчина отрезал длинную часть бинта и завязал узелком хвостики вокруг большого пальца, — На втором этаже две спальни, одна моя, вторая — гостевая. Тебе бинт не давит? Каллен отрицательно помотал головой. — Нет, спасибо, я всё-таки посплю тут, — широко открыв рот, блондин громко зевнул, — Я тебе очень признателен, но я слишком устал, чтобы куда-то идти. В здоровую ладонь мягко опустился его смартфон. Резерфорд ещё раз поблагодарил Дориана и, активировав экран, увидел, что Тревельян ему не звонила. Накрывшись одеялом, Каллен повернулся на бок и обнял подушку, притянув её к себе. Едва он закрыл глаза, уткнувшись носом в белую наволочку, как тут же провалился в сон. Он обнаружил себя в комнате без окон и дверей. Его окружали стены, цвет которых постоянно менялся, стоило только задержать на них взгляд дольше секунды. Как он оказался в этой комнате и как вошел сюда? Темно. Душно и жарко. Посреди комнаты стоял письменный стол из красного дерева на лакированных когтистых лапах — пожалуй, единственный элемент мебели, невесть откуда взявшийся. На стол откуда-то сверху струился белый свет. Задрав голову, мужчина осмотрел потолок в поисках окна или какой-нибудь лампы, но обнаружил лишь черноту. Сделав пару шагов к столу, Резерфорд заметил стационарный телефон, стоявший всё это время на видном месте. Красный диод, оповещающий, что на голосовую почту пришло сообщение, соблазнительно мигал, будто подзывая подойти и нажать «плей». Каллен замер в неуверенности на полпути к столу и задумался, надо ли ему прослушивать оставленный на автоответчик голос. Однако долго сопротивляться желанию узнать, что же там записано, он не смог и, поборов сомнения, медленно подошел к телефону. Взяв беспомощно болтающуюся на проводе серую трубку, Резерфорд поместил её в ложе и нажал заветную кнопку. Затаив дыхание, он приготовился слушать. Из динамика послышались надсадный кашель и помехи, а затем раздался до боли знакомый голос, от которого мужчине стало не по себе. Трус! Ты сдал меня и сбежал. Но знай, от себя не убежишь. Точно из каждого угла, отовсюду звучал хриплый голос Мередит, сливаясь в бесконечную какофонию. Не в силах слушать превратившиеся в хриплый шум зацикленные фразы, Резерфорд принялся нажимать на кнопки, не глядя. В ушах набатом звучало слово «трус», разжигая в нем смесь страха и ярости. Голоса не унимались, окружающие звуки превратились в единый, бьющий по барабанным перепонкам гул. Каллен взглянул на телефон и с ужасом обнаружил, что он не был даже подключен — из пластиковой коробки торчал лишь кабель, обрезанный на середине. — Я действовал согласно закону, — вскричал он. Мужчина врал, врал прежде всего себе. Не в силах больше терпеть происходящее, Резерфорд со всей силы швырнул телефон на пол. Звук удара потонул в шуме голосов. Телефон разбился вдребезги. На его счастье голоса стали медленно стихать, лишь эхом от стен отражались слова о побеге. От себя не убежишь. Его трясло. Рвано выдохнув, Каллен посмотрел на осколки пластика. Всё кончено. Он ощутил, что воздух вокруг него стал не таким душным, непонятно, откуда потянуло прохладой. Несколько последовательных вдохов, несколько последовательных выдохов, но привести в порядок дыхание и успокоиться удалось не сразу. Сердце бешено колотилось в груди, в висках стучала кровь. А ведь он действительно трус: рассказать Тревельян о настоящей причине переезда из Детройта не хватило духа. Резерфорд понимал, умалчивая о том, что ему во что бы ты ни стало, необходимо скрыться. «Пока на него никто не вышел по указке Мередит» — и пока собственная паранойя не взяла над ним верх при помощи таких мыслей. Каллен прислушался к тишине, уловив в дуновении ветра нотки музыки. Мелодичная флейта или свирель. Он не мог понять, откуда доносится звук. Может, её приносит ветер, а, может, она играет на задворках его сознания. Со скрипом отворилась темная дверь, там, где ещё пару секунд назад не было ни дверного проема, ни косяка. Не желая оставаться здесь, Резерфорд двинулся в сторону двери. С каждым шагом мелодия духового инструмента звучала всё громче и отчетливее. Не думая ни о чем, Каллен без колебаний пошел на звук флейты. Сидя за письменным столом в своём рабочем кабинете, Дориан наблюдал за происходящим на улице. По левую руку от него лежала стопка уже проверенных сочинений его учеников. Ведение литературного класса было сплошным удовольствием для него: его подопечные показывали довольно высокие результаты (их знания Павус оценивал беспристрастно), а многие из педагогического состава школы отмечали его прирожденный талант к преподаванию. В столь позднее время ему не спалось, да и в этом лично для него не было особой нужды. О своей нечеловеческой натуре он предпочитал умалчивать — испокон веков люди относились к вампирам враждебно. Благо, в наши дни люди совершенно перестали верить в мифических существ. Да и наблюдать за ними человечество могло лишь в поп-культуре, которая развивалась за счет финансирования вампирами. «Они живут среди вас», — гласили афиши и обложки книг. Конечно, вампиры прикладывали руки к индустриям культуры и развлечений не из щедрости и благих побуждений — каждый преследовал свои цели. Одни желали искоренить в людях ксенофобию и развенчать мифы о «нечистой силе и порождениях ада», дать понять, что у вампиров тоже есть чувства. Получалось, однако, не всегда хорошо: просмотр «Сумерек» у настоящих вампиров вызывал гомерический хохот при виде сверкающего тела Эдварда. Хотя произведенный в целом эффект превзошел все ожидания, и многие люди начали романтизировать детей ночи, мечтая о встрече с «нежным кровопийцей». Иной цели придерживались те, кто желал скрыть истинный порядок вещей: именно они выдумали оборотней и внедрили троп противостояния между представителями разных видов. На самом же деле оборотней, привычных человеческому разуму, не существовало. Покрытые шерстью волколаки оказались лишь причудливой фантазией писателей и киноделов, в то время как некоторые вампиры действительно могли по желанию принимать облик гигантской летучей мыши или другого животного. Среди множества теорий о происхождении вампиров незаметно скрывалась истина — возникший много миллионов лет назад вирус, при внедрении в организм, превращает обычного человека в сверхсущество. Он наделяет носителя сверхчеловеческой силой и фактически делает бессмертным (из последних исследований вампиры-ученые выявили, что вирус, заставляющий мутировать клетки организма-хозяина, так же обладает фантастической теломеразной активностью). И функционирующий по новому сценарию организм требует уже совершенно иного питания — крови, потому как от расщепления пищевых волокон на белки, жиры и углеводы, клетки тела не получат никакой энергии. Внедрение вируса в организм иногда показывало результаты, далекие от идеала, и вместо высшего вампира (приближенного к образу и подобию человека) получалось чудовище, слабоумное, но способное выполнять приказы. Так называемый низший вампир. Кровь человека обладала не только питательными свойствами, ещё она служила для максимально близкого знакомства. Из нескольких капель крови вампир мог увидеть краткую картину жизни жертвы. Дориан прикрыл глаза, вспоминая, что он ощутил, положив себе в рот кусочек ваты, на которой осталась кровь его нового знакомого. Кисло-сладкая от алкоголя и никотина, дразнящая язык алая жидкость явила Павусу часть воспоминаний Резерфорда. Мужчина страдал и, погружаясь в себя с каждым днем всё сильнее и сильнее, отталкивал тех, с кем раньше был близок. Ярким калейдоскопом перед глазами предстали картинки судебного заседания и бурной ночи с той самой Эвелиной. Павус ухмыльнулся, увидев от первого лица, как она звонила Резерфорду несколько часов назад, и передернул плечами, будто на себе ощутив накативший после этого волной испуг. Мужчина однозначно тянулся к нему: от вампира не укрылось и возбуждение, которое почувствовал Каллен при прикосновениях Дориана, хоть Резерфорд и противился желаниям своего тела. Вампир облизал верхнюю губу, представив, как запускает руку в светлые кудри и ласкает крепкое тело, слушая стоны, слетающие с покусанных в нетерпении губ. Каллен сначала легко поддался его зову: вампирский гипноз прекрасно подавлял волю человека, делая его доступной добычей. Поддавшийся зову человек легко переносит укус в шею, пребывая в иллюзиях и испытывая при этом сильнейший кайф, а потом и вовсе не помнил, откуда у него появились две еле заметных точки в области сонной артерии. Только Павус не преследовал таких примитивных целей, он приманил Резерфорда из интереса. Хоть вампиры находились на вершине пищевой цепи, воспринимать человечество исключительно как корм у него не получалось. А потом Каллен неожиданно слез с ментального крючка и стал вести себя как ни в чем ни бывало. Определенно, на это повлиял стресс — ранение куском стекла, но люди редко выходят из мысленного оцепенения из-за мелких травм. Это раззадорило Павуса: Каллен стал тем самым исключением. Заметив, как открылась входная дверь дома Резерфорда, вампир затаил дыхание и припал взглядом к окну. Каллен вышел на улицу в одной футболке и исподнем, спустился с крыльца и медленно побрел босиком по дороге мимо соседских домов в сторону леса. Противиться гипнозу одного вампира мужчина смог, однако перед зовом нескольких, именуемым песней, он не устоял.