Последний Человек

Сигнал будильника противно верещал где-то над головой, проникая сквозь сладкую дремоту. Он открыл глаза, уставившись в потолок. Белый потолок его нового жилища. Как камень с души. В своем сне он вошел в черноту дверного коридора, ведущего в никуда, борясь со страхом неизвестности, но одновременно желая покинуть душный кабинет и следовать за дуновением прохлады. За той мелодией, что лилась неизвестно откуда, но звучала так маняще, что он просто не мог устоять. Оказавшись на опушке леса, Резерфорд долго стоял, смотря ввысь. Переминая под пальцами ног землю, он совершенно не чувствовал холода. В эту безлунную ночь звезды горели особенно ярко, озаряя своим светом мелкие звериные тропы и величественные стволы бесконечных сосен, что уходили куда-то ввысь, протыкая вершинами черный небосвод. Лес казался живым, и Каллен ощущал на себе взгляд сотни глаз, но не мог понять, откуда на него смотрят — незримые соглядатаи умело скрывались в кронах деревьев и под каждым кустом. Невидимый духовой инструмент, не умолкая, продолжал звучать, его мелодия стала подобна нежным поцелуям и трепетным прикосновениям, которые дарила Каллену Эвелина. Звук окутывал мужчину со всех сторон, завораживая и распаляя желание найти его источник, и уносился сквозь кроны деревьев в звездное небо. Казалось, что стоит углубиться в лес, и встреча с неведомым музыкантом обернется для него самой приятной на свете. На миг он вновь ощутил себя беззаботным ребенком, ищущим чудес среди высокой травы: где-то совсем рядышком притаился клад, подарок судьбы. Надо только поискать повнимательнее. Холодные звезды серебрили своим светом лесную тропу, будто показывая ему путь. Шагая по устланной перегнившей прошлогодней листвой траве, Каллен ориентировался на слух. Под ногами хрустели тонкие ветки, ступни пачкались в грязи, но его это совершенно не волновало. Он не чувствовал боли, когда острые камни впивались в его кожу, и когда он сам спотыкался о торчащие из земли мощные корни сосен, растрепанные ветром и налипшие на лицо влажные после душа кудри не казались ему помехой. Легкой поступью по шуршащей листве он приближался к цели, чувствуя, как его разум затапливает эйфория. Теперь мужчину вовсе не волновали взгляды из кустов — затаив дыхание и предвосхищая чудо, он шел прямой дорогой к чему-то таинственному, спрятанному в глубине леса. Сердце трепетало в гибельном восторге, в ночной тьме послышался и пропал где-то у вершин сосен его смех. Кто-то аккуратно взял Каллена под локоть, не давая ему идти дальше. Восторг в одно мгновение сменился агрессией, Резерфорд рыкнул, словно дикий зверь — ему донельзя хотелось вырвать свою руку из крепкой хватки неизвестного, и в ту же секунду замер, прислушиваясь к звукам ночи. Музыка стихла, лишь ветер шумел, раскачивая ветки сосен. Мужчина задрал голову и посмотрел наверх, будто ожидая знака от звезд, но холодный макрокосмос хранил молчание. Ветви раскачивались с леденящими душу скрипами, походившими на стоны, будто плачет оставленный кем-то в лесу ребенок. Он ощутил такое отчаяние, что и сам готов был заплакать: флейта замолчала, навсегда отсекая его от возможности прикоснуться к неведомому чуду, заставив его и самого уподобиться потерянному ребенку. Шум ветра носил слова — странное шипение, непонятное ему, кто-то переговаривался на неизвестном языке, состоящим из одних шипящих и гортанных звуков. Ему мнилось, что он может различить какие-то привычные уху слова в потоке ветра, но, едва Каллен успел что-то понять, как ощутил мягкое прикосновение прохладных пальцев к своим вискам. Печаль отступила, на смену ей пришло ощущение чего-то теплого и уютного. Рука нежно провела рукой по его кудрям. Он помнил, как смутно знакомые карие глаза напоследок блеснули во мраке леса чернотой. Несмотря на причудливые сны, уводившие его всё дальше и дальше от нового дома, проснулся он всё-таки в своей постели. Заснуть удалось поразительно легко, а просыпался он долго и мучительно: глаза ощупывали кромешную темноту спальни, встревоженный резким пробуждением и непонятной обстановкой разум медленно успокаивался, принимая факт, что будильник до сих пор не прозвучал. Можно снова провалиться в сон в ожидании оглушительной трели из динамика. Приподнявшись на локтях, Резерфорд сел и зажмурился — от плавного подъёма закружилась голова. Он сделал глубокий вдох и на долю секунды ему полегчало. Пошарив ещё сонными глазами вокруг себя, Каллен увидел рядом с матрасом блистер аспирина, заботливо оставленный кем-то. Откуда он здесь взялся? Сонливость моментально оставила его. Неожиданности поутру обладают поистине бодрящим эффектом — например, проснуться и обнаружить, что ты уже пять минут как опаздываешь куда-то. Эта находка ввела в легкий ступор: Каллен не помнил, чтобы брал из своих личных вещей аспирин. Да и был ли он у него вообще? Перегнувшись через пустую правую половину матраса, блондин взял в руки шуршащий пластик. Первым делом он внимательно осмотрел блестящую в лучах утреннего солнца фольгу, на которой было многократно под наклоном отпечатано торговое название и на выбитые на пластике мелкие цифры — срок годности у таблеток ещё не истек. Пожав плечами, Резерфорд подумал про себя, что каким бы образом тут ни оказались таблетки, аспирин ему сейчас будет весьма не лишним. С этой мыслью он откинул одеяло и обомлел. В его сознание медленно просачивался страх, тело пробрало дрожью. Причудливый сон оказался реальностью. По крайней мере, реальной оказалась та часть сновидения, в которой он шел по лесу. Перед пробуждением мужчина помнил до мелочей отчетливо и звездное небо, подпираемое величественными соснами, и завораживающе прекрасную игру на флейте, и то, что некто, зловеще шепча, увел его прочь из этого места, явно не желая, чтобы Каллен дошел до конца. С пробуждением пейзаж ночной сказки сделался размытым и мутным, как пар на стекле. — Твою мать, — прошептал он, спуская ноги на пол с матраса. Ещё недавно белая, но уже теперь серая от грязи, скомканная простыня лежала в ногах. Из складок постельного белья торчали засохшие листья. Ступни и одеяло были запачканы в лесной земле, всюду налипли сосновые иглы и ошметки перегнившей листвы. Между пальцев ощущался песок, а выпуклость медиальной лодыжки пересекала ярко-красная свежая царапина. Покрытая грязью кожа воспалилась и саднила. Он хотел закричать, но из груди вырвался только рваный вздох. Челюсть сжалась. Часть налипшей земли осыпалась с ног на холодный паркет. Резерфорд медленно поднялся с матраса, сердце бешено колотилось. Что он там думал об утренних неожиданностях? Да, это дерьмо взбодрило его лучше любой чашки кофе. Рука машинально потянулась за пачкой сигарет, и мужчину настигла запоздалая мысль, что он наверняка оставил сигареты в куртке. Надо взять себя в руки и мыслить логически. Вошел в состояние лунатизма он наверняка под действием множества стрессовых факторов: долгий путь на машине в Мэн, невыясненные отношения с его бывшей (А бывшей ли? Резерфорд уже не мог дать однозначного ответа.) девушкой, происшествие в баре, а также пиво — катализатор кучи нелепых курьёзов и серьезных проблем. Уже под конец дня его разум начал посылать ему тревожные звоночки о переутомлении — взять хотя бы ту тень в окне здания мэрии, которую никто кроме него не видел, а значит, она вполне могла быть чем-то навроде галлюцинации уставшего мозга. Во время приступа (хотя, он бы не назвал это приступом, но для себя решил — пусть будет так) он, Каллен Резерфорд, вышел из дома в том же, в чем лег спать и пошел по направлению в сторону леса. Сюжет сновидения — ни что иное, как попытка мозга разобраться с болезненными переживаниями и страхами, сотрясавшими его последний месяц, что в его случае, не удивительно. Кошмары снились ему и до этого, с определенной периодичностью, однако, не сопровождались сомнамбулизмом. Или, всё-таки сопровождались? Просто, он не подозревал об этом, делая что-то незначительное в пределах своих апартаментов и не покидая квартиры, а на утро не придавал особого значения почти незаметным изменениям (к примеру, в расположении вещей), не помня, что он вообще что-то переставлял или куда-то ходил. Верить в ужасающую догадку ему не хочется, он никогда не страдал от лунатизма, ни в детстве, ни в подростковом возрасте, ни в зрелости. Видимо, до сегодняшнего дня. Каллен шумно вздохнул и поплелся в ванную. Стоя под душем, он наблюдал, как потоки теплой воды уносят размоченные комья грязи в водосток, и продолжал размышлять. В чем он вообще вышел ночью из дома? Ощущение сухой обветренной кожи на бедрах и плечах заставило его вновь тихо выматериться себе под нос — кажется, во время ночных шатаний по Роут Фоллу он вышел из дома в одной футболке и боксерах. Что удивительно, он совершенно не чувствовал холода, хотя, температура ночью в городе опускалась ниже отметки пятидесяти градусов по Фаренгейту. Да и его странный внешний вид вполне мог привлечь внимание бдительных соседей. Вдруг его кто-то видел? Этого он наверняка знать не может. Даже если кто-то из неспавших в столь позднее время соседей видел его, то вряд-ли придал особое значение мужскому силуэту, бредущему вдоль дороги — в темноте за чьей-нибудь тюлевой шторой он как раз-таки и выглядел неясной фигурой. Кроме того, не каждый из жителей Холлоу-стрит наверняка имеет представление о том, как же выглядят сомнамбулы — в головах многих людей образ лунатика был навеян массовой культурой. На ум сразу же пришли старые мультфильмы, где персонаж в розовой сорочке и ночном колпаке обязательно начинал ходить во сне с закрытыми глазами и вытянутыми вперед руками, когда на него падал лунный свет. Вблизи сноходец выглядит поистине странно: взгляд замутнен, зрачки расширены, дыхание прерывистое. Однако издалека он мало чем отличается от бодрствующего человека (за исключением того случая, когда он выходит на улицу в чем попало): глаза открыты, поза при ходьбе у него ничем не отличается от позы не спящего человека, он способен отвечать на вопросы и даже выполнять какие-нибудь действия. Резерфорд невольно вспомнил, как в начале своей службы в Детройте во время ночного патруля задержал мужчину, решившего справить нужду в мусорный бак посреди улицы. Впоследствии оказалось, что этот мужчина страдал лунатизмом, и при пробуждении он вообще не помнил того, что делал. Оставалось только надеяться, что сам он во время снохождения никаких неординарных поступков не совершал. Разве что ушел в лес. Он сморщил нос, шрам над верхней губой натянулся тонкой белесой линией — накатывающее волной муторное беспокойное чувство приносило с собой новые вопросы, на которые разум не мог дать четких ответов. Бритва с жужжанием скользила по коже, убирая с его лица светлые волосы многодневной щетины. Между тем, Резерфорд терзался догадками, как ему удалось вернуться обратно. Разумеется, он мог без чьей-либо помощи вернуться домой и лечь спать, однако виденное во сне не давало ему покоя. Темные глаза. Прикосновение рук к волосам. Он будто бы вновь ощутил незримое касание. И мурашки по коже. Не фантомные, а реальные. Воспоминание вырвало его из потока размышлений, заставив подумать о другом — вдруг его кто-то привел домой из неравнодушных соседей? Почему-то возникла уверенность, что это был именно Дориан: кажется, его глаза видел в звездной ночи Каллен, пока сновидение не потеряло свою форму, превратившись в темный липкий кисель из череды пробуждений и засыпаний. Может, это всё было не взаправду и Дориан ему тоже приснился? Почему-то эти глаза сразу же он ассоциировал со своим новым знакомым. Возможно, очередной сновиденческий пируэт — видишь фигуру с головой петуха и телом таракана, но сразу же понимаешь, перед тобой родственник или друг. В пользу предположения, что привел его обратно кто-то посторонний, играло и то, что он нашел блистер аспирина около матраса. Каллен не помнил, как клал рядом с собой перед сном таблетки. Кажется, он вообще не привозил с собой аспирин в Мэн. Уплетая нехитрый завтрак из яичницы с беконом и кружки кофе, он невольно глядел на дом по соседству. В лучах утреннего солнца готическое строение уже не казалось таким зловещим и мрачным, как прошлым вечером. Может, и потому, что теперь Резерфорд лично знает его хозяина. События прошлого дня пронеслись в голове сами собой. Обещание позвонить Тревельян, которое он дал себе, вновь начало вгонять его в меланхолию. И зачем только мужчина напомнил себе о нем? Легко на словах, тяжело на деле. В мгновение он почувствовал себя неуютно, засосало под ложечкой. Он открыл журнал вызовов на телефоне и внимательно изучил список входящих — всего один непринятый им вызов от Эвелины. И куча пропущенных звонков от неизвестных и скрытых абонентов: напоминание ему о журналистах, каким-то образом узнавших его номер телефона. Не долго думая, Резерфорд в несколько кликов очистил весь журнал вызовов. Цокнув языком, мужчина сложил грязную посуду в раковину, подумав о том, что именно утром он не станет звонить Эвелине — девушка наверняка сейчас за рулем. По пути на работу. Он вздохнул, машинально поглядев на пустое место под настенные часы в гостиной: точное время звонка в его сделку с совестью не входило. Выйдя на крыльцо, он щурится от яркого солнца. Солнце золотит ярким светом крыши домов и соседские лужайки. Вдохнув полной грудью прохладный воздух, он ощущает аромат скошенной травы — на всю улицу разносится приглушенный рокот газонокосилки — где-то и впрямь стригут газон.Утренний Роут Фолл встречает его пением птиц и голосами соседей, спешащих на работу. С некоторыми из них Резерфорд здоровается и, не сходя с крыльца, успевает обменяться парой дежурных фраз. Дети с рюкзаками за спинами, крича друг другу «поторопись!», бегут на остановку школьного автобуса. С событий вчерашней ночи прошло совсем немного времени, однако в короткой болтовне с соседями не было ни намека на них. Либо здесь все слишком вежливые, чтобы задавать откровенные вопросы, либо всем друг на друга плевать. Небольшой городок с населением чуть больше полторы тысячи человек, в котором наверняка каждый знаком друг с другом через несколько рукопожатий. Но пока он был для своих соседей чужим, никто не спешил знакомиться с ним ближе, в его двери не стучалась улыбчивая домохозяйка со свежим куском пирога на подносе. Появление нового владельца дома по адресу Холлоу-стрит 45 окружающие восприняли как должное. На ступеньках крыльца он заметил несколько отпечатков со следами той же лесной грязи, оставленных мужскими ботинками. Легкая дрожь в пальцах заставила его сжать ключи от входной двери посильнее. Всё-таки кто-то помог ему добраться до дома. *** — Каллен! — сначала он слышит восторженный вопль, а затем женские руки заключают его в крепкие объятия. Наверное, Кассандра — единственный человек во всем Роут Фолле, который искренне рад его переселению. Именно она и налетела на него вихрем, едва он зашел в здание полицейского департамента. — Полегче, ребра сломаешь, — сдавленно произносит Резерфорд. На самом деле он и сам счастлив наконец воочию увидеться со своей подругой — с их последней встречи прошел целый год. Голова в обрамлении коротко стриженных черных волос прижалась к его груди. В последний раз, когда они виделись в Детройте, женщина носила длинные волосы, собранные в тугой высокий хвост на макушке. Однако, как быстро летит время. Казалось, он так же разговаривал с ней буквально вчера, но прошел ещё один календарный год, и они успели поздравить друг друга со множеством праздников, созваниваясь и обмениваясь смс. Наверняка она услышала, как трепещет сердце — то ли от восторга, то ли от легкого испуга. Выдохнув, он похлопывает её правой рукой по спине. Медвежья хватка Пентагаст ослабевает, и женщина отстраняется: — Я чертовски рада тебя видеть здесь! — И я вас, лейтенант Пентагаст, — он улыбнулся ей уголками губ. Полицейский департамент их (Каллен до сих пор не мог привыкнуть к тому, чтобы называть Роут Фолл «своим») города представлял собой одноэтажное кирпичное здание с прямоугольными частями, соединенными системой коридоров. В левом крыле, как пояснила Кассандра, находится архив и хранилище, а также небольшой кафетерий. Желудок тихо заурчал, своеобразно отреагировав на последние слова, так, будто для него они были кодовыми. Пентагаст тихонько рассмеялась, и, поймав смущенный взгляд Каллена, примирительно махнула рукой, сказав: — Громко сказано, на самом деле, это… даже не кафетерий. Так, помещение с одним автоматом, который за пятьдесят центов напоит стаканчиком… быстрорастворимой химии. Не чета тому, что варят в одной замечательной кофейне. Да, надо будет тебе её показать. Кафетерий встретил их пустым пространством. На стенах, выкрашенных в пастельно-розовый цвет, болталось несколько натюрмортов в пыльных пластиковых рамках со следами позолоты. Взглянув на кадки с искусственными пальмами, Каллен вздохнул: да, живые растения здесь бы совсем зачахли. Потому, что никто сюда не заходит. Экраны вендинговых автоматов горели бледным тусклым светом. Витые буквы красной надписью «Delicious» располагались на боковой стороне кофейного автомата, но почему-то это слово не внушало ему доверия. — Второй не работает, плюется мелочью и не отдает сэндвичи. Его пытались чинить, — женщина развела руками, — Безуспешно. Висящие под потолком лампы давно никто не включал, очевидно, в этом не было особой необходимости днем. Из большого окна, выходящего на парковку, струился утренний солнечный свет. Окинув взглядом несколько пластиковых столов, расставленных в шахматном порядке, Каллен перевел взгляд на Пентагаст и ухмыльнулся: — Копам, как всегда, пончики бесплатно? Женщина покачала головой. — Кофе наливают бесплатно, есть свежая выпечка, но пончиков нет, — она насмешливо улыбнулась, отчего стал виден шрам на её щеке, — Наверное, ты рад. Каллен действительно не любил пончики. Будучи офицером, он первые несколько лет пользовался этой особой привилегией для полицейских — в закусочных ему наливали бесплатный кофе, а пончики были приятным приложением к быстрому перекусу. Нет, он не демонизировал углеводы и не приписывал мучным изделиям особую роль в наборе лишнего веса. Ещё проходя службу в армии, Резерфорд понял, что даже кратковременный отказ от углеводов ведет к не самым приятным последствиям — как в физическом, так и в умственном плане тело переставало функционировать как полагается. Порой сладкий перекус на работе по-настоящему выручал: нагруженный делами, он банально не всегда успевал поесть — тут собственный трудоголизм наносил ему подлый удар под дых. И стоит отдать пончикам должное, они действительно дарили чувство сытости и даже самую малость поднимали настроение (пусть иногда он и ловил легкое ощущение зубной боли от сладкого). Но в какой-то момент Каллен устал от этого однообразия в еде и стал собирать себе ланч-бокс каждый вечер перед следующим рабочим днем. — Да нет, — он пожал плечами, — Но кофе — это хорошо. Как хоть кофейня называется? Она на секунду замолкла, будто раздумывала, сказать ему название или нет, а затем произнесла: — «Приют Вестницы». Конечно, название нелепое. А выпечка у них и впрямь вкусная. Мужчина нахмурился: имеет ли значение название заведения, если качество и вкус пищи говорят сами за себя? — Хозяин у этого «приюта» — тип довольно странный, — улыбка исчезла с её лица и в голосе прорезались нотки беспокойства, — Ничего компрометирующего я на него за пять лет службы так и не нашла, законопослушный гражданин, проблем ни с налоговой, ни с санитарным контролем нет… Чист как стеклышко. Она понизила голос. — Порой он сам обслуживает посетителей, я тогда стараюсь не смотреть на него. Молодой парень, но взгляд у него как у столетнего старика, и глаза… — женщина поморщилась в отвращении, — Дохлой рыбы. Смотрит ими прямо в душу, будто насквозь видит. Пентагаст всегда слыла агностиком, никогда не отличалась суеверностью или какой-то набожностью, и нечто потустороннее (во что, она, разумеется, не верила) вряд-ли способно её напугать. Однако, было видно, что хозяин кофейни поселил в душе женщины тревогу. Кассандра наверняка собирался досье на этого парня не потому, что действительно хотела как-то навредить ему или же расстроить его бизнес. Нет, наверняка она действовала под воздействием иррационального страха. Желая преодолеть ужас и перестать нервничать, Кассандра методично выискивала информацию о нем, насколько ей позволяли полномочия. Просто чтобы доказать себе — именно она контролирует ситуацию, как представитель закона. — В правом крыле, — она поспешила сменить тему, — Камеры предварительного заключения. В основном здании — рабочие кабинеты и офис начальника департамента. — Доступ к хранилищу и архиву ты получишь, когда Ренье выдаст тебе ключ-карту, — упомянув главу департамента, она устало вздохнула, — Я… Как прошел последний месяц? Очевидно, она хотела сказать ему нечто, что считала важным, однако снова перевела тему разговора. Возможно, они ещё поговорят об этом, но позднее. Дверь хранилища за ними громко хлопнула, отчего мужчина еле заметно вздрогнул. Сквозняк, наверное. «Только бы она не захлопнулась наглухо, » — пронеслась в его голове тревожная мысль. — Дерьмово, откровенно говоря, — произнес он, чувствуя, как балансирует на грани, чтобы своим монологом не скатиться в откровенное нытье, — После заключения Мередит под стражу я… Боялся? Черт. Ему показалось, что это слово тут неуместно. Ну как он, взрослый мужчина, коп, участвовавший в перестрелках и задержаниях, может чего-то бояться? — Справедливо опасался, — да, вот так правильно, — Того, что Станнард пришлет кого-нибудь разобраться со мной один на один. Не стоило говорить, что в те дни им завладела дичайшая паранойя, заставляющая ходить и осторожно оглядываться по сторонам. — И правильно делал, — Пентагаст поджала губы и нахмурила темные брови, по её лицу проскользнуло волнение, — Даже хорошо, что за неё никто не заступился. Наркомафия открестилась от неё, наверняка на её место найдут кого-нибудь нового. — Жалеешь её? — неожиданно для себя спросил Каллен. Цокнув языком, женщина отрицательно помотала головой. — Дураков не жаль. Она знала, на что идёт. — Мне кажется, я совершил глупую ошибку, — Резерфорд присел на стул, стоявший около стеллажа с уликами, — Прокрался как вор в её кабинет, пока все веселились внизу. Я и раньше подозревал Станнард, только думал, ошибаюсь. Закрыли по её же наводкам несколько подпольных лабораторий, отправили кучу людей за решетку — сбыт и хранение в особо крупном размере. Но это было всё не то, какая-то синтетическая хрень типа крэка, лсд, мет… Ни разу в глаза никто не видел её информатора, от которого она якобы получала сведения. Мы все ходили вокруг да около, я даже как-то засомневался, а тем ли мы занимаемся… оказалось, что расчищали пространство от конкурентов для настоящих магнатов. Он сглотнул, вспомнив хриплый мужской голос с мексиканским акцентом. — Лириумные дельцы должны были получить монополию на рынке наркотических веществ, но вмешался я, записал это сообщение на диктофон, а потом вышел из её кабинета. У меня сердце билось, как у нашкодившего школьника. Всю ночь я мучался, думая, правильно ли поступаю. Может, мои старания обернутся против меня. — он почувствовал болезненную пульсацию в висках. — Каллен, — её рука опустилась ему на плечо, — Ты поступил правильно. — Все равно я чувствую себя каким-то стукачом, который смылся из Детройта, потому как совесть замучила. Блять, я даже Эвелине не смог сказать нормально, почему я решил уехать. Он посмотрел на Кассандру, запрокинув голову, с такого ракурса открывался интересный вид. Выцепив взглядом родинку на её шее, Каллен поспешил перевести взор выше и встретился с ней глазами. Он вспомнил как накрывал губами эту родинку в ночь, когда Пентагаст, будучи выпускницей юридического университета, притащила его на вечеринку по случаю получения степени доктора юриспруденции. Однако перспектива вступления в коллегию адвокатов её не радовала. Будучи молодой девушкой, Кассандра грезила о карьере полицейского. Он помнил, как смотрел на неё ошалелыми глазами, слушая историю девушки, как она потратила семь лет на обучение, чтобы получить степень, которой она не воспользуется. Для него тогда маршрут её жизни казался невообразимым — выкинуть семь лет ради неизвестно чего. Однако он решил оставить критику её поступков при себе. Пентагаст подкупила его своей открытостью, дружелюбием и, конечно, оптимистичным взглядом на многие вещи. В конце концов, докторская степень может действительно пригодиться. — Я знаю, что ты предпочел остаться инкогнито, когда предъявил улику. Но почему ты не воспользовался программой защиты свидетелей? — искренне поинтересовалась она, — Тогда бы не пришлось так нервничать. — Тогда бы я чувствовал себя ещё большим мудаком, — возразил он, — Новая личность, другая жизнь, неизвестно куда бы мне предложили отправиться. Так я просто переехал, не теряя себя. Хотя, кому он врет. Прежнего жизнерадостного себя он оставил в Детройте. — Ты не мудак, и мне кажется, что ты вовремя свернул с небезопасной тропы, приняв мое предложение, — её рука огладила его плечо через толстовку. По-дружески. Без намека на интимность. Он удивлялся тому, как Кассандра вообще живет без личной жизни, отдаваясь целиком работе. Хотя, пару раз он видел в её руках эротические романы. Губы изогнулись в усмешке. — Как там Эвелина? — она склонила голову набок. — Осталась работать в Детройте, мы расстались. Я ей вообще ничего толком не сказал. Она была уверена, что Мередит сдал её же информатор, глава полицейского департамента Детройта не разглашал подробности. Рассказывать Кассандре о том, что Эвелина уверена, что переехал он из-за интрижки с ней, Резерфорд не стал. Кассандра многозначительно вздохнула, сказав лишь не менее наполненное разными смыслами «м-да». — Пойдем, я выдам тебе форму, — она похлопала по спинке складного стула, — И, кстати, стул заминирован. Резерфорд вскочил как ошпаренный с насиженного места, не сразу поняв, что это был обыкновенный розыгрыш. Под хохот Пентагаст он с деланной обидой буркнул «вовсе не смешно» и пошел за ней из хранилища. Встретив в коридоре Стивена Булла, Каллен сник. Он шел следом за Кассандрой, чувствуя, как в воздухе ощутимо растет напряжение. Увидев её, Стивен радостно всплеснул руками, что вызвало у Резерфорда смешанные чувства. Оказывается, этот тип может быть дружелюбным. Поравнявшись с капитаном, она обратилась к мужчине: — Позволь представить тебе нашего нового коллегу, лейтенант Каллен Резерфорд из Детройта. Булл протянул блондину свою мощную ладонь для рукопожатия. Рядом с ним Резерфорд ощутил себя до ужаса беззащитным и мелким. Он осторожно пожал руку Стивену. Прошло несколько секунд, но капитан не спешил разжимать руку. Кажется, у мужчины было много методов проверки людей на прочность. Трюк с рукопожатием, основанный на факте, что рукопожатие длиннее нескольких секунд, вызывает у человека беспокойство. Каллен улыбнулся, взглянув с прищуром на мужчину, давая тем самым понять, что он раскусил его трюк. — Приятно познакомиться, Каллен. Зовите меня Железный Бык, — ухмыльнулся Стивен, — Вы прибыли очень кстати. В этом году участились пропажи туристов в лесах вокруг нашего города. У Каллена екнуло сердце.Так вот, почему Кассандра так рьяно звала его перевестись работать в Мэн. Не одним альтруизмом едины — очевидно, она преследовала свои цели. Он встретился с хмурым взглядом Пентагаст. — Да, так и есть. Просто не успела сказать, — она посерьезнела, — Стивен меня опередил. Железный Бык улыбнулся. Интересно, было ли его прозвище придумано на основе имени и фамилии? Крепким телосложением Стивен действительно походил на быка. — Что ж, я думаю, нашему новому Пинкертону это по силам, — Бык потер ладонь о ладонь, — Офицеру Андерсу сегодня дали новое дело. Полчаса назад один из продавцов в центре города обнаружил, что кто-то ночью спилил голову статуе Эксессона. Каллен еле слышно прыснул в кулак. Мистер Ренье произвел на него впечатление человека чуть за пятьдесят, глубоко уставшего от жизни. Томас подписывал бумаги, с тоской глядя, как кофейная кружка медленно пустеет. Погруженный с головой в свои мысли, он не сразу заметил, как к нему вошли Пентагаст и Резерфорд. Когда за ними хлопнула дверь его офиса, он лишь повел плечами и нахмурился. И только когда Кассандра тактично покашляла, возвещая о своём присутствии, он отвлекся от документации. — Рутинная работа, понимаете, — серые принялись глаза внимательно изучать вошедших. Он встал из-за стола и тяжелым шагом направился к ним. Задержав взгляд на форменной светлой рубашке Резерфорда, он одобрительно кивнул, спрятав улыбку в пушистые усы, цвета спелого каштана. Вновь рукопожатие. На этот раз быстрое и деловое. Левую ладонь, на которой Резерфорд замечает несколько ожогов, мужчина спешно прячет в карман. Лицо Томаса кажется ему непроницаемой маской, сложно сделать выводы о том, что у него на душе, пока он сам не даст об этом знать. — Добро пожаловать в нашу команду, лейтенант Резерфорд. — он протягивает Каллену новенький полицейский жетон и ключ-карту, — В ваши руки я так же вверяю несколько дел по без вести пропавшим туристам. Увидев недоумение на лице Каллена, он вздохнул и пояснил: — Которые недавно были объединены детективом Гарретом Хоуком в одно. К слову, с ним вы и будете работать над делом. В связи с тем, что обстоятельства пропажи совершенно разных людей донельзя похожи, так сказать, один и тот же сценарий, их и объединили. Туристы каждый год пропадают в лесах Мэна, однако… Не все уходят из своих отелей и хостелов под покровом ночи в лес. Во рту пересохло. Казалось, воздух в комнате донельзя сгустился и дышать стало совершенно невозможно. Сохраняя ровное выражение лица, Резерфорд почувствовал вкус крови на языке и жгучую боль в углу рта — он не заметил, как от напряжения прикусил себе внутреннюю часть щеки. Сейчас как никогда необходимо придержать свои эмоции. Кассандра одарила его обеспокоенным взглядом. Блондин в ответ помотал головой. — Детали дела — в папке. — в его руки лег толстый фолиант в канцелярской обложке. *** — Городской коп в нашей глуши, надо же, — Хоук затянулся сигаретой. Взглянув на насупленное лицо Каллена, он хлопнул себя по лбу: — Иисусьи гвозди, совсем забыл, — он открыл пачку красного Мальборо, — Будешь? Гаррет вел с ним себя довольно непринужденно, будто они были знакомы как минимум лет десять. Каллен вздохнул и вытянул за оранжевый фильтр одну сигарету. Хоук одобрительно кивнул ему. — Что обычно куришь? — Винстон, — отозвался Каллен, прикурив от любезно предоставленной мужчиной зажигалки. И когда они успели перейти на ты? Резерфорд выдохнул струйку дыма. Фамильярность Хоука не раздражала, даже, наоборот добавляла ему шарма. — Понятно, — многозначительно сказал Гаррет, убрав зажигалку в карман форменной куртки. — И что же тебе понятно? — Каллен стряхнул пепел рядом с собой. Хоук улыбнулся. — Что ты начал курить совсем недавно, — хохотнул он, увидев, как Резерфорд постучал фалангой пальца по сигарете, — Тише-тише, сейчас сломаешь. А ещё ты очень нервный. Каллен закатил глаза. — И что же такой талантливый детектив делает в захолустном городке? — огрызнулся он. — Я тут родился, — развел руками Хоук, — До этого работал в Йорке, и не срослось. Мог бы продвинуться по карьерной лестнице дальше офицера, но не захотел. Нахер все эти регалии, если голова хорошо работает? Меня тоска по Роут Фоллу замучала. А тут дом свой. Корни, понимаешь, Каллен, уже были основательно пущены. Здешний лес, пусть в нем и пропадают люди, это прям волшебное место. Резерфорд нервно рассмеялся. Пожалуй, рассказать о том, что уже успел оценить волшебную силу этого леса прошлой ночью, он никому пока не может. — Поэтому там и пропадают туристы? От большой любви к природе? — он сделал большую затяжку. Хоук раскатисто засмеялся. — Ну ты даёшь, шутник… Не, мне кажется, что дело тут в другом. Всякую хренотень про пришельцев и вампиров сразу отмел — не бывает такого, и точка. «Как-то несерьёзно, почему он, будучи детективом вообще рассматривает версию со всякой фантастической бредятиной? Или это шутка?» — садясь в служебную машину, Каллен вовремя пригнулся, едва не стукнувшись головой. — Я в детстве как-то искал пришельцев. — признался блондин, — Бегал на поле около дома. Нашел только кучу говна и косяк. Гаррет продолжал хохотать. — Так, шутки в сторону, — он шумно вздохнул, успокаиваясь, — Продолжим. Тогда я решил, что пропаже могло предшествовать состояние алкогольного опьянения или наркотики. В состоянии изменённого сознания пойти ночью в лес и там потеряться — проще простого. Но, сам посуди, не каждый приезжающий будет обязательно расслабляться такими методами. В городских архивах я нашел информацию, что это случалось и раньше, только старые газетчики всегда нагоняют жути. Мол, происходило всё в полнолуние, когда луна была то ли в Козероге, то ли в Раке. Бред, но себе на заметку я кое-что взял. Пропадали в основном те, кого бы искать не стали. Не самые лучшие представители общества — пьяницы, безработные, национальные меньшинства. И не надо осуждать меня, что я… Вырезки из газет датированы 1921 годом. — А позже что-нибудь происходило? Хоук пожал плечами. — В разные года было по-разному, советую изучить материалы дела, пока будем ехать до леса. Последний человек пропал месяц назад. Группа добровольцев прочесывала лес от и до, но ничего так и не нашла. Сегодня поступил звонок от местной жительницы, вышла на прогулку, добрела до болота. Увидела, как там что-то всплыло, и дала деру оттуда. Перепугалась и позвонила в участок. — Наша задача — проверить? Гаррет кивнул. — Совершенно верно, коллега. Сидя на пассажирском сидении полицейской машины, Каллен листал толстую папку. Голова пухла от того массива информации, который он старательно пытался в неё запихнуть. Со страниц на него взирали на первый взгляд ничем не связанные люди: разве что исчезли все при загадочных обстоятельствах. — Надо начать запирать хостелы на замки, — вздохнул он, взяв в руки листок со свидетельскими показаниями администратора отеля. Из показаний следовало, что одна из без вести пропавших, Фиона Суонси, одевшись и собрав свои вещи, положила ключ от комнаты, желая сдать номер, на стойку и ушла в неизвестном направлении приблизительно во втором часу ночи. Администратор, разбуженный постоянным звоном в небольшой колокольчик, явился на ресепшн и заявил, что в такое время суток он не может принять у неё ключи. В ответ она ничего не сказала, развернулась и быстро ушла. Попытавшийся остановить её работник отеля встретил со стороны девушки сопротивление. Особое внимание привлек ничего не выражающий тусклый взгляд и стеклянные глаза. — Были идеи о том, что это — приступ лунатизма? — взволнованно спросил Каллен и сглотнул. — Закрытая бутылка воды в бардачке, — Хоук махнул правой рукой, — Предположения были, и я пока не сбрасываю этот вариант со счетов. Резерфорд прикрыл глаза, ощутив, как сосуды в головном мозге болезненно пульсируют, а тело пробирает дрожь.