Последний Человек

Таблетка аспирина исчезла во рту мужчины. Припав губами к горлышку пластиковой бутылки, он принялся жадно пить, ощущая, как таблетка проскальзывает с током жидкости по пищеводу в желудок. Тыльной стороной правой руки Каллен вытер влагу с губ, ощущение соприкосновения с кожей лица вызывает в нем странное чувство, будто он что-то забыл. Неожиданная догадка запоздало настигает его — за всё утро он не обратил никакого внимания на то, что на его ладони отсутствовала повязка. И где он только успел от неё избавиться? Прикрыв глаза, Каллен начал судорожно вспоминать сегодняшнее утро, вновь ощутив укол беспокойства при мысли о запачканных в земле вещах, и осознал, что проснулся уже без бинта на руке. На удивление, сегодня рука уже не так сильно болела. Каллен слегка надавил на небольшую запекшуюся корочку вытянутой формы на месте раны и тут же поджал губы. Болело ощутимо. Он закрутил пластиковую крышку и вновь вернулся к изучению документов. — Ты не уточнял, что в тысяча девятьсот тридцать шестом году в городе поймали серийного убийцу, который был назван «чистильщиком», — взгляд Резерфорда скользил по листам, — И, всё-таки, я тут вижу некоторые отличия. Оригинальный снимок был сделан в феврале, восьмого числа 1936 года, в зале суда. В руках у лейтенанта оказался лист с копией вырезки из газеты, под крупным заголовком «В ожидании вердикта» была напечатана нечеткая черно-белая фотография. Взглядом хищника, выжидающего, пока жертва подойдет ближе, заключенный смотрел на наблюдателя. Блондину мерещится, будто он видит в глазах этого человека маниакальный блеск. Может, это просто дефект передачи изображения при копировании? Кожа на лице мужчины выглядела так, словно ее с большим усилием натянули на череп, как мембрану на древний африканский барабан. Провалы глазниц, ввалившиеся щеки, дистрофическое тело и легкая полуулыбка на потрескавшихся бледных губах со следами крови, довершающая и без того жуткий портрет, вызывали сильнее чувство отвращения и какой-то первобытный страх. Легкий холодок прошелся по спине — встретиться с таким типом вживую никому не пожелаешь. Наверняка даже повидавшим многое журналистам было неуютно в зале суда. — Написано, что Джеймс МакДуглас работал плотником, — Каллен облизал губы, — Странно. На последнем прижизненном снимке МакДуглас скорее напоминал ходячий скелет, настолько он был истощен. Он бы и гвоздя в руке не удержал: худые крючковатые пальцы, сжимавшие прутья решетки, походили на тонкие ветки. Возникла мысль, что Джеймс стискивал холодный металл, дабы не лишиться последних чувств во время судебного заседания. Каллен невольно поморщился, поглядев на кончики его пальцев: где у обычных людей росли ногти, у Джеймса было лишь голое ногтевое ложе, заполненное чем-то черным. Засохшая кровь? Или очередной дефект оцифровки старого снимка? «Чистильщика из Роут Фолла сразило загадочное заболевание. Находясь под стражей, мужчина исправно принимает пищу, однако продолжает стремительно терять вес. Врачи разводят руками — физически Джеймс МакДуглас здоров. Доктора подозревают, что причиной быстрого истощения является нестабильное ментальное состояние. Общественность опасается, что мужчина может не дожить до вынесения окончательного вердикта судом.» Значит, исхудал он, уже находясь под следствием. «В мастерской мистера МакДугласа были найдены рабочие инструменты со следами крови трех жертв, киянка с его отпечатками и отрубленный палец. Свою вину плотник не признает, считая, что его подставили. Тела тринадцати предполагаемых жертв убийцы так и не были найдены.» — ещё одна вырезка из газеты легла обратно в папку. — Серийный убийца с колотушкой, надо же, — пробормотал Каллен, скрыв лист с фото под другими бумагами, и ощутил, как на душе стало спокойнее, — Я заметил, что у текущего дела и дела «чистильщика» есть масса расхождений. Во-первых, чуть больше века назад люди просто пропадали с улиц, и это не были туристы. Во-вторых, если верить показаниям администраторов разных отелей и хостелов, то люди сами уходят в лес по ночам, где и пропадают бесследно. В-третьих, говорил, что почти во все года… — Почти во все года люди исчезали, но в разных количествах. Бывало, что за год в этих лесах мог сгинуть кто-то один… или двое, а то и вообще официально никаких пропаж, — Гаррет помрачнел, — Но есть весомая разница. Я связываю эти дела: что сто лет назад, что сейчас, число пропавших как никогда высоко. — Не думаешь, что это тоже может быть серийный убийца? Или маньяк? Хоук хмыкнул. Видимо, несерьёзным раздолбаем, вплетающим не самые смешные шутки в деловой разговор, он хотел только казаться. На деле же, проведший в одиночку много работы по сбору информации детектив был серьёзен и мыслил холодно, оперируя имеющимися фактами. Мужчина почесал пальцами правой руки свою черную бороду. — Я отрабатывал версию с серийным убийцей, — сказал Гаррет, — Выделил несколько мотивировок, но, Каллен, я тебе напомню, что мотив — это субъектный смысл поведения, включающий в себя психологический выигрыш от какого-либо поступка. А какой мог бы быть ментальный выигрыш от убийства? Не зная личности, лейтенант, мы далеко не продвинемся и пока можно говорить только о мотивировках. — Корысть, месть или ревность? Детектив крутанул руль влево и усмехнулся.  — Самые приземленные мотивировки, — он кивнул, — Это то, что ты мне перечислил. Я бы оставил только корысть в качестве прямой мотивации, месть — только если косвенная. Хотя все равно получается какая-то лажа. — Убийство с целью обогащения, — пожал плечами Каллен, — Преступнику не обязательно прибегать к такому радикальному методу отъёма материальных благ, того же самого он мог бы добиться запугиванием, обманом или введением жертвы в бессознательное состояние… Его голос дрогнул. Каллен замолк. Мысль о введении в бессознательное состояние очень хорошо ложилась на описание жертв в свидетельских показаниях. Пусть оно и было очень похоже на приступ лунатизма. Возможно, пропавшие люди знали этого преступника лично: за несколько часов он втирался им в доверие, а потом одурманивал их чем-нибудь. Остекленевшие глаза и отрешенность могли являться следствием приема психотропных веществ — незаметно для потерпевших убийца подмешивал им в еду или питье какие-нибудь сильнодействующие препараты. Дождаться, пока подействуют препараты и человек выйдет из безопасного места, чтобы потом перехватить его где-нибудь по дороге — лишь вопрос времени. — Мог ли это быть кто-нибудь из служащих отелей или хостелов? — он напрягся, — Убийца мог иметь прямой доступ к пище жертв, чтобы незаметно для них скормить им же какой-нибудь психотроп, а потом перехватить жертву где-нибудь вне отеля. — Проверял, — сказал детектив, — С каждым беседовал. Загвоздка в том, что у каждого из них алиби. Я за двое суток отсмотрел все записи с камер видеонаблюдения в центре города и в гостиницах: кто домой вернулся, кто после полуночи спать завалился в подсобке. Ничего подозрительного. Еду в номер никто не заказывал — в большинстве гостиниц лучше вообще не питаться, ради блага собственного желудка. Пропавшие тоже это знали, поэтому затаривались едой в супермаркетах. Дешевле и безопаснее. Для людей с достатком чуть ниже среднего — особенно. И, ещё. Вернемся в участок — покажу записи, там отчетливо видно, как жертвы идут в сторону леса. Одни. Без карт и навигаторов, как будто по наитию. Он крепко зажмурился, явно вспоминая, как муторно было просматривать каждый кадр.  — Да и что брать у туристов? Если брать во внимание их уровень дохода, то на что мог бы покуситься преступник? Мелкие украшения, походные рюкзаки и чемоданы? Гаррет вздохнул. — Ты правильно уловил мысль, — он почесал пальцами кожу на левом виске, — Брать у туристов совершенно нечего, если бы целью, допустим, была перепродажа какого-то ценного инвентаря, то наверняка их цацки уже красовались на витрине ломбарда. А так, сюда действительно едут самые обычные люди, не слишком богатые, потому что в нашей дыре, — он хрипло хохотнул, — отели дерьмовые и делать нечего. Только природа красивая. — Природа, — пробормотал себе под нос Каллен, — Может, дело в ней? — Это древняя земля, — с уважением в голосе начал Гаррет, — До первых переселенцев здесь жили индейцы. Все природные сокровища — лес, горы, озеро «Слепой глаз» были в их распоряжении. — Озеро «Слепой глаз»? — переспросил Каллен. — Да, на вид обычный водоем, но когда с гор спускается туман и покрывает водную гладь, с высоты кажется, будто ты смотришь на ослепшее глазное яблоко. Резерфорд посмотрел на мужчину с восхищением. — И, что, индейцы наверняка предъявили притязания на эти земли, разве нет? — Не в бровь, а в глаз, напарник, — кивнул Гаррет, — Они судятся с властями штата за право владения, но пока безуспешно. Каллен задумался. Люди приезжают в Роут Фолл ради того, чтобы посмотреть на местные пейзажи и насладиться природой. Бродят по лесу, купаются в озере — к слову, можно ли в нем купаться вообще? Фотографируют горы… А потом бесследно исчезают вместе со всеми вещами. Ни один из чемоданов или рюкзаков так и не был найден до сих пор. Неожиданно мужчину осеняет странная идея: что, если эти туристы стали свидетелями того, чего им видеть не стоило, или на фотокамеру были запечатлены особые кадры? Мужчина шумно выдохнул. — Хоук, ты не думаешь, что кто-то мог устранять людей? Как ненужных свидетелей? — осторожно поинтересовался блондин. Сказав это, Каллен уставился немигающим взглядом на свои колени, перед глазами он видел лишь свою тяжело вздымающуюся под светлой форменной рубашкой грудь. Всё в его душе замерло в каком-то томительном предвкушении — от этой теории кровь натурально стыла в жилах. Подумать только, одна случайная фотография или поворот не туда и всё, ты на прицеле у неизвестного хранителя тайн дремучих лесов. — Думал. Но свидетелями чего стали те люди? Что сподвигло их выйти ночью из своего номера, чтобы пропасть с концами в лесу? — детектив помрачнел, — Места здесь дикие, вот что. Чужаков здесь не любят, — он перешел на шепот, — Знаешь, мне порой кажется, будто лес приезжих пожирает. Как иммунная система уничтожает любой антиген. Раньше, лет двадцать назад, кто угодно мог гулять по тоннелям, которые проделало в горной породе время. Люди там тоже пропадали. Уходили в горы и всё. Думаешь, когда вход в пещеры подорвали, люди перестали пропадать? Да нет, Каллен. Нихуя. Резерфорд молча кивнул, ощутив как грудную клетку изнутри раздирали беспокойство и волнение. Хоук отмел его версию про «ненужных свидетелей», однако сознание тотчас нарисовало ему иную картину, не менее пугающую, чем предыдущая. Индейцы. Споры за территорию со штатом Мэн. И множество лет угнетения. Причиной для убийств могла стать месть, за уничтожение коренных народов и захват земель. Выходец из племени Пенобскот, жившего здесь ранее, не смог смириться с тем, что его народ подвергался гонениям и бесчинствам, и решил отомстить за предков, выбрав жертвами простых туристов. Свое жирное «но» нашлось и в этой версии: среди без вести пропавших были не только представители европеоидной расы. — Как тебе такая версия: убийца — индеец из племени Пенобскот, — Каллен сделал паузу, пытаясь представить его портрет, но цельной картины представить себе не мог, перед глазами возникала лишь размытая картина, — Который действует, чтобы утвердиться на национальном плане. Но, я в этой версии не уверен. — Тогда бы Дэнис Маски и Алекс Ченг не представляли бы для него интереса, — Хоук поморщился, вглядываясь в дорогу, — И убивал бы он… исключительно условных «потомков проклятых колонизаторов». Гаррет криво улыбнулся. Он очень старательно подбирал нейтральные синонимы для расовой принадлежности, избегая прямого упоминания цвета кожи жертв. — А что насчет серии убийств на почве идеологии? Может быть, лес не сам пожирает людей, а ему их кто-то скармливает, ну, как подношение. Детектив присвистнул. — Если бы убийства носили ритуальный характер, то поисковая группа обязательно наткнулась на следы костров или части человеческих тел. Резерфорд нахмурился: очередное попадание в молоко. — Это я, так, в запале сказал про лес. Ты не подумай, я предпочитаю верить в факты, а не фантазии, да и работа у нас такая, сам понимаешь — с нажимом в голосе проговорил Хоук, — Но иногда что-то такое ощущаешь, когда забираешься в эти непролазные дебри. Если долго пялиться на чащу, Каллен, она начинает таращиться в ответ… Резерфорд неверно поерзал на сидении. — Всё это игры воображения, сам понимаешь, — эту фразу детектив произнес быстро, словно скороговорку, и Резерфорд уловил, что мужчина слегка занервничал, — Скоро приедем. Абсолютно пустая трасса. Каллен оперся локтем на пластиковый выступ на внутренней стороне двери и вздохнул. И когда утреннее солнце успело исчезнуть за вереницей белых облаков? За стеклом проплывали сосны и Резерфорду показалось, будто он ощущает на себе чей-то пристальный взгляд. В голову закралась странная мысль. «Это лес, и он смотрит на меня оценивающим взглядом, кто я такой и чего я стою. Или решает, сожрать ли ему меня на обед, а, может, оставить до ужина. Или вовсе не трогать.» — в голове ощущался легкий шум, вероятно, таблетка аспирина начала действовать. Он зевнул, прикрывая рот рукой. Кто-то из заботливых соседей оставил ему аспирин, однако стоило ли его пить? Чувствовал он себя после вчерашнего вечера не так уж и дерьмово. Если не брать во внимание обветрившую на холоде кожу, рану на лодыжке и то, что он едва не сгинул ночью в лесу. Блондин поджал губы. Слова Хоука про лес не хотели выходить из головы, хотя Каллен понимал, что детектив говорил про «пожирающий людей лес» в переносном смысле, тревога не отпускала его. В родной Миннесоте, где до сих пор живёт часть его семьи, лес был совершенно другим — различие лежало гораздо глубже размышлений о древесных породах и заключалось в восприятии. Среди деревьев близ Мейвилла Каллен чувствовал себя умиротворенно и, слоняясь между стволов, покрытых мхом, он ощущал, будто кто-то за ним приглядывает, как мать за своим чадом. Местный же лес сразу ассоциировался с мачехой из старых немецких сказок. Сердце забилось чаще. Глядя на свое отражение в зеркале заднего вида, Резерфорд поправил спавшие на лицо пряди — он чувствовал себя беззащитным под властью той незримой силы, что управляет этими землями. Что нового она уготовит ему следующей ночью? Будет снова испытывать, насколько глубоко в чащу он сможет забраться, пока не потеряется или не утонет в болоте? Машина резко затормозила у обочины дороги. Папка с документами слетела с приборной панели и Каллен, действуя на рефлексах, подхватил её, прежде, чем она приземлилась в ногах на резиновый коврик. От резких движений его замутило. — Хорошая реакция, лейтенант, — детектив вытащил ключ зажигания из пазов, — Дальше мы пойдем пешком. — Да… хорошо. — отрывисто произнес блондин, ощутив медленное головокружение. *** Он то и дело хлопал себя по шее, отбиваясь от комаров, так и норовящих его укусить. Идя по лесному тракту, Каллен успел на себе прочувствовать милость природы и теперь осознавал, почему Тревельян предпочитает проводить всё свое свободное время в городе. Никогда не поймешь человека на все сто, пока не окажешься в такой же ситуации. — В этом году они что-то рано, — Хоук поднял воротник форменной куртки и полез в карман за сигаретами. — Кажется, я тоже чужой этому лесу, — Каллен застегнул молнию до упора и заметил, что Гаррета будто вообще не волнует, присосется ли к его коже пара-тройка комаров или нет. Мужчина просто шел по левую руку от него, изредка поглядывая на вершины сосен. В его руках вновь появилась сигарета. — Тебя просто никто не предупредил о выезде в лес заранее, — вздохнул детектив, — А репеллент от кровососущих насекомых я оставил на рабочем месте. Он сдержался, чтобы не выругаться. Стало обиднее, когда Каллен понял, что и сам кое-что оставил в участке. Свои сигареты. — Чувствую себя полным идиотом, — с грустью в голосе констатировал он, — И сигареты в куртке остались. Хоук примирительно улыбнулся и, почесав свою темную бороду, протянул ему сигарету: — Не дрейфь, может, поможет. — Расслабиться? — блондин непонимающе посмотрел на довольную физиономию попутчика, но Мальборо принял. — Не только, — пояснил мужчина, — Никотин — природный алкалоид. Растения веками вырабатывали разные химические соединения, чтоб их не трогали насекомые. — Я слышал, что комаров привлекает выдыхаемый человеком углекислый газ. — Каллен почесал затылок. Кажется, его успели укусить. — Это миф, — ухмыльнулся Гаррет, затягиваясь, — На деле им нравятся потненькие лейтенанты. Резерфорд нервно рассмеялся: — Да иди ты! — Их манит запах пота, — детектив вручил ему свою зажигалку, — Но от облака горячего дыма они ненадолго разлетаются. Может, и запах отобьешь. Хотя… я бы не стал рассчитывать на длительный эффект. Попробовать стоило. По крайней мере, попытаться что-то сделать. Замученный комарами Каллен, сделал мощную затяжку, отчего голова скоро неистово потяжелела. Он выдохнул струйку дыма в стайку комаров, круживших справа от него — насекомые тут же разлетелись в разные стороны. Довольный эффектом, Каллен слабо улыбнулся и снова затянулся сигаретой, в ожидании атаки от крылатых насекомых. Табачный дым сушил глотку и заставлял его кудрявую голову немилосердно сильно кружиться. — Увы, у болота их точно станет больше, — Гаррет развел руками. Каллен с болью подумал о том, что ему потом явно придется покупать Хоуку пачку красного Мальборо взамен этой. Он свел светлые брови над переносицей и вздохнул. Каждый взгляд на вековые сосны пробуждал в нем яркие картинки сновидения. Воспоминания необъяснимым образом наслаивались на увиденное. В голове создавалась странная картина, словно он здесь уже был. Резерфорд вновь задумался о ночном хождении по городу: сколь долго он шел по направлению к лесной тропе и в какую сторону вообще двигался? Нет, они с Хоуком проехали на машине с десяток километров. Роут Фолл со всех сторон окружен лесным массивом, следовательно, близ его дома тоже пролегает дорога, ведущая в лес. — Похоже, та женщина далеко забралась, — сказал блондин. Детектив кивнул. — Сколько нам ещё до болота идти? — Резерфорд бегло взглянул сначала влево, а потом вправо. — Отсюда к нему ближе всего. Ещё минут десять, — он неопределенно покрутил растопыренной ладонью в воздухе. — Черт, — мужчина сделал затяжку, — Зачем так глубоко забираться в лес? Хоук усмехнулся, сведя руки за спиной. — Когда наблюдаешь за лосями, теряешь счет времени. Да и порой сам не знаешь, куда тебя заведет выбранная тропа… Резерфорд достал из кармана смартфон и удрученно вздохнул — стоило им отойти от дороги, как связь пропала. Где-то над головой разнесся эхом стук дятла, защебетали птицы. Убрав телефон обратно, мужчина зацепился за торчащий из земли корень и едва не споткнулся. Мгновенный приток адреналина заставил его дышать чаще, он услышал, как стучит кровь в ушах. — Смотри под ноги, — посоветовал Гаррет. — Этот лес хочет меня убить, — покачал головой Резерфорд и криво ухмыльнулся. — Просто дай ему к тебе привыкнуть, — Хоук развернулся и посмотрел на напарника. — Как думаешь, те, кто пропали совсем ему не понравились? — идиотское замечание назрело само собой. Каллен не мог понять до конца, каких мыслей придерживается Хоук. Он то и дело играл с мыслью о загадочных силах, то всерьез заявляя, будто это место далеко не во власти простых смертных, то спускал всё на тормоза, объявляя свои слова шуткой. — Не знаю, — честно ответил детектив, — Но порой я думаю, что вся эта история с чистильщиком — чистой воды фикция. И МакДугаласа этого подставили, если не сфабриковав улики, то точно пустив полицию по ложному следу. «А мне казалось, мы всегда по нему ходили и никуда не сворачивали, » — блондин вновь почесал затылок. — Оперативно-розыскные мероприятия, которые проводили в городе, ничего не дали. Служебные собаки, ориентируясь на запах крови, сначала устремлялись в лес, но потом замирали на входе в лесополосу. Натренированные животные с устойчивой, что немаловажно, психикой начинали вести себя неадекватно, — он опустил взгляд, — Образцы крови с места приступления бесследно исчезли. Единственным внятным доказательством его вины стал отрубленный палец, по заверениям местного шерифа, принадлежавший одному алкоголику и бывшему каторжнику. Кто-то припомнил, что МакДуглас и Джефферсон, тот самый выпивоха, повздорили накануне его пропажи в баре. Так себе доказательства, верно? От его слов Резерфорду стало не по себе. С чего вообще служебные псы стали сходить с ума? Каллен не мог себе представить какой-то объективной причины. Перед глазами встала картина, как яркие лучи фонарей и масляных ламп выхватывают из ночной тьмы клочки утопающего в снегу леса, простирающегося на множество миль вокруг. Во тьме снуют полицейские. Служебные овчарки сначала настороженно водят носом по воздуху, ощетинившись и рыча, а затем заходятся в сумасшедшем истерическом лае, натягивая поводки и не желая брать след. Звенящий холодом воздух разрезают взволнованные голоса мужчин. Может, в этом лесу действительно живёт нечто, и оно постаралось, чтобы напугать животных? Резерфорд опомнился — какого хрена он так легко поверил в какую-то чушь? У любой мистики есть разумное объяснение. Просто пока он ещё его не нашел. Увидь древний человек электрошокер, наверняка бы подумал, что в нем живет дух грома. — Что бы могло отпугнуть собак? Может, они почуяли рядом лесного хищника или кто-то распылил едкий газ? — бормотал себе под нос блондин, — Хоук, а в полицейских отчетах того времени не было ничего сказано о диких зверях или о чем-то, что реально могло помешать собакам? Гаррет выразительно пожал плечами. — Вообще ничего. — он помотал головой, — И Джеймс этот… Совсем с катушек слетел на последнем заседании. Говорил, что пытался остановить какого-то Старшего, что людьми правят вампиры, бред в общем, — Гаррет затушил окурок о подошву ботинка, ловко изогнувшись, и, покопавшись в кармане, вытянул из него мятый кассовый чек из магазина. Убедившись, что сигарета не тлеет, он быстрыми движениями пальцев закрутил сигаретный бычок в тонкую бумагу. Маленький сверток исчез в кармане полицейской куртки. Резерфорд устало вздохнул — либо Джеймс был действительно сумасшедшим, либо держал судью за идиота, раз полагал, что в его россказни о мифических кровососах кто-то поверит. *** — Ты их так и понесешь между пальцами? — ухмыльнувшись, Гаррет почесал лоб. Блондин не захотел бросать окурки и не придумал ничего лучше, чем просто нести дотлевшие фильтры зажатыми между сомкнутыми пальцами левой руки. — Давай сюда, сейчас я и для них обертку соображу, — покопавшись в карманах брюк, Хоук вытащил длинный и затертый чек, смятый в комок. — Спасибо, — Резерфорд рассмеялся, — У тебя полные карманы чеков? — Да, — детектив порвал чек надвое, — На дежурстве приходится затариваться едой. «Надеюсь, лес мне зачтет, что я не стал мусорить в нем, » — шутливо подумал Резерфорд и тут же себя одернул. Снова он играется с этой мыслью. — Что ни сделаешь ради друга, — произнес Хоук и рассмеялся, — Держи. Каллен сгреб правой рукой белые свертки с его ладони и положил в карман. Ладонь чуть засаднила. Они вышли на широкую поляну, оказавшись почти по колено в траве. Сквозь серые облака, успевшие сгуститься, выглядывали лучи утреннего солнца, освещая высокие луговые цветы. Каллен слабо улыбнулся, подумав про себя, что не так уж тут и плохо. Этот лес может быть и приятным, если захочет. Мужчина решил, что в один из ясных и теплых дней обязательно возьмет плед и корзину для пикника. Близится сезон цветения, а значит, скоро над темно-синими колокольчиками закружат дикие мохнатые пчелы, а уже в июле в воздухе будут стоять терпкие запахи полыни, амброзии, мари. На закате будут вовсю стрекотать кузнечики, и солнце окрасит поляну в нежно-алый цвет. Предавшись грезам, Каллен двинулся вперед сквозь сорные травы. В голове вспыхнула картинка, нет, видение, как он лежит в траве, слушая шум насекомых. Над головой летают ласточки. Он ощущает это блаженство единения с природой каждой клеточкой своего тела. Над ним нависает Дориан и отпускает на манер Тревельян едкое замечание по поводу того, что Каллен его не сильно и любит, раз притащил сюда на съедение полевым жукам. Резерфорд смеется и целует его в висок, ощущая, как смуглая ладонь оглаживает через рубашку его дельту. Он запрокидывает голову, чувствуя прикосновение губ мужчины к своей шее и скользит в нетерпении по пледу. Хлопковая клетчатая рубашка приклеилась к потной спине, однако это его не волнует, как и колкие стебли трав, кажущиеся жесткой циновкой сквозь тонкую ткань пледа. В джинсах становится тесно, и он слабо стонет, прикрывая рот ладонью. А вдруг их кто-то слышал? Каллен на мгновение замирает и оглядывается по сторонам, шурша кудрявыми волосами. Только они, никого вокруг. Черные сосны обступают поляну кольцом, скрывая их от посторонних глаз, словно они действительно одни в целом мире. Рука мужчины забирается под белую рубашку, поглаживая соски. Вторую руку он кладет на поясницу Павусу, ощущая, как тот прогибается от нежных ласк в спине. Пальцы сжимают затвердевшую розовую бусинку соска, и Дориан тихо стонет, без стеснения потираясь своим пахом о пах мужчины. Резерфорд и сам двигает бедрами. Ползущее змеей по коже наслаждение оседало томительной тяжестью внизу живота. Брюнет кидает игривый взгляд на очертания налившейся кровью плоти и накрывает эрегированный член ладонью, сжимая его сквозь ткань джинсов. Перед глазами у блондина мелькает сноп искр. Он прогибается под ним, мысленно умоляя его перейти к действию, но Дориан не спешит. Он медленно оглаживает болезненно пульсирующую плоть, ловя каждый стон и рваный вздох, срывающийся с губ мужчины, темные глаза изучают жгучий румянец на его щеках. Именно он контролирует ситуацию, а не Каллен. Мужчина жадно целует блондина, запуская руку в кудрявые волосы. Резерфорд сначала дергается, когда язык Дориана сплетается с его языком. Страх примешивается к возбуждению, образуя необычное сочетание. Каллен мычит нечто невнятное в поцелуй и затыкается, когда хватка на его волосах становится до боли крепкой. Пряный аромат парфюма мужчины будто оседает у него на коже, стирая грань между их запахами. Подчиняясь брюнету, он осознает, что заперт в ловушке собственного желания. Мужчина отрывается от его губ, давая Резерфорду отдышаться, и неожиданно до боли прикусывает его нижнюю губу. — Дориа-а-ан… — с губ Каллена срывается стон. Он замирает посреди поляны, ощущая, как медленно отступает морок. Краем уха он слышит, как его зовет Гаррет. Несколько мгновений он просто стоит как вкопанный, пытаясь осмыслить, что произошло. Это было лишь видение. Игры разбушевавшегося воображения. Сглотнув слюну, Каллен почувствовал мерную пульсацию внизу живота. Его щеки и лоб в мгновение охватил жар, уши и шея налились огнем. Он ощутил всепоглощающий стыд. Залитая яркими красками лета и наполненная порочными желаниями фантазия казалась ему такой приятной. Поцелуи Дориана и то, как он ласкал смуглое тело, приносили чистое, незамутненное ничем удовольствие. Но самое страшное, что ему ужасно понравилось быть в подчинении у мужчины. Черт. Он не хотел этого. Он не желал видеть себя со стороны стонущим и утопающим с головой в желании. «Надеюсь, никто об этом не узнает, » — Резерфорд поджал губы. Губы. Властные движения Дориана и укус казались ему невероятно реальными. В его воображении Павус играл с ним, наслаждаясь тем, как он страдает от собственного возбуждения. Это ли то, чего хочет Каллен на самом деле? В этот момент между сознанием и подсознанием пролегла четкая грань. Может, это и есть то, что юнгианцы называют «Тенью»? То самое загадочное бессознательное, в которое как в мусорное ведро летит всё, что кажется неприемлемым лично человеку или обществу, которое на него влияет. Однако все темные желания и мысли никуда не пропадают, наоборот, они уютно себя чувствуют в этой беспросветной мгле самобичевания, стыда и запретов. Наращивают мощь, чтобы однажды заявить о себе внезапной неудобной мыслью. Страх беззащитности вновь напомнил о себе, он машинально обнял себя руками за плечи. Встречаться лицом к лицу со своими постыдными желаниями это так… Противно. Раздираемый противоречивыми чувствами, он глубоко дышал, пытаясь привести свои мысли в норму. Этого всего не было. Это всё не взаправду. Он просто сам себе это нафантазировал. Иногда в минуты чрезмерного нервного напряжения он ощущает рвущееся из-под кожи желание, и в этом нет ничего странного. Это нормально. «А вот желать, чтоб тебя в постели контролировал мужчина, ненормально, " — озвучил противоречивую мысль его внутренний голос, — «Я же вообще никогда не спал с мужчиной. Откуда такие позывы?» Боже мой. Резерфорд пообещал себе, что не станет избегать Дориана или относиться к нему холодно. Мужчина вообще не виноват в том, что у Каллена нет силы воли, чтобы сдерживать то, что он стыдливо себе запрещает. Рушить отношения с человеком из-за собственных иллюзий снова? Нет, на те же грабли он не наступит, во что бы ты ни стало. Павус не сделал ему ничего плохого, только хорошее. «И, наверное, мне хочется, чтоб он мне сделал не только хорошо, но и приятно.» — стыд вновь накатывает на него шквальной волной. Принять то, что ему нравится мужчина, кажется невозможным — будучи школьником, он пестовал в себе гомофобию, взращенную своим отцом, на деле лишь повторяя чужие слова. С возрастом Каллен стал относиться к проявлениям однополой любви спокойно, стараясь ограничить появление этого в своей жизни. Он успокоился в своих ментальных порывах, но какой-то налет гомофобии в нем все равно остался. Каллен шумно вздохнул. Видимо, правду говорят, что самые ярые гомофобы — это латенты. Но действительно ли он такой? Секс с мужчиной всегда казался ему чем-то запретным, волнующим и пугающим одновременно. При просмотре порно он всегда неотрывно следил за движениями мужчин, совсем не обращая внимания на девушек, оправдывая это тем, что он хочет почерпнуть для себя нечто новое, чтобы потом испробовать в интимной жизни. Он врал самому себе. Долго и уверенно. Со своей тенью рано или поздно придётся примириться. Иначе она просто сожрёт его. Пульсация в паху медленно стихает, однако Резерфорд думает, что этого недостаточно. В своей фантазии он достаточно громко стонал. Было ли это лишь видение в его голове или же он, поддавшись чувствам, тоже начал стонать и мычать? Блять. Каллен воровато оглянулся. В ожидании сигналов или ответов, в десяти метрах от него стоял Хоук. Интересно, почему он не пошел за ним, а остался стоять поодаль? Слышал ли он, как стонал Каллен? Или это лишь привиделось ему одному? Он одернул нижний край задравшейся на талии куртки. Теперь ничего не видно. Мужчина огляделся. Над головой всё то же пасмурное небо. Кругом деревья, позади него Хоук в нетерпении ждет объяснений, почему же он стоит и не двигается. — Каллен, черт тебя дери, ну где ты там? — громко орет он, — Ты оглох что-ли? Раздраженный возглас Гаррета разнесся звенящим эхом над округой. Колыхая размашистые ветви сосен, в воздух с клекотом и негодованием взлетела стая птиц. Очертив круг над поляной, черные крылья взмыли ввысь в серое небо. Резерфорд машинально посмотрел себе под ноги и увидел, что в траве лежит грязный женский кроссовок. Кажется, улика. Блять. А вдруг его потеряла та женщина, которая увидела что-то на болоте, пока выбегала из леса? — Хоук, — громко выпалил Каллен, — Я тут нашел женский кроссовок, не знаю, чей он. Смотря себе под ноги, детектив осторожно пересек заросли и приблизился к нему. Каллен изо всех старался сделать вид, что всё в порядке: чересчур проницательный офицер мог легко понять, что он испытывает в данный момент. Но, похоже, кроссовок привлек Хоука гораздо больше, нежели чем красная как помидор физиономия напарника. — Так, следов, кроме твоих ботинок, в кустах нет, и это хорошо, — он достал из кармана две пары латексных перчаток, — Одна тебе, вторая мне. — Спасибо, — голос Резерфорда прозвучал сдавленно, и это, похоже, не укрылось от детектива. По взгляду на поджатые губы Хоука и настороженное выражение лица, ему показалось, будто детектив хочет его о чем-то спросить, но колеблется. Нахмурившись, Гаррет наконец спросил: — Тебя что-то испугало? Ты застыл как вкопанный. Пока ты таращился себе под ноги, показалось, что прошла вечность. «Ох, если бы ты знал, что это было Хоук, » — мрачно подумал Каллен, а потом про себя, добавил, — «И если бы я знал.» — Просто думал, что ботинок делает посреди… здесь, — очевидная ложь. Как подло прикрываться работой, однако лучше выставить себя тугодумом, который долго не мог сообразить, какого хрена посреди поля лежит предмет обуви. Трясущимися руками Каллен взял голубой латекс. — Следы могут быть где-то рядом, — стараясь унять напряжение, сказал блондин. Внутри себя он был готов громко орать. Какой же он еблан. Взял и пошел, не глядя под ноги, по полю, посреди которого располагалась улика. Каллен сжал губы в ровную линию и задумался о видении, которое на него нашло. Необъяснимым казалось произошедшее. В голове не было ни единой мысли, что могла бы ответить на емкий вопрос «как?». Чувствуя, как бешено стучит под ребрами сердце, он повернул голову и посмотрел на Гаррета. Пристальным взглядом он ощупывал поле, ища иные следы. — Я точно… ничего не затоптал? — неуверенно спросил он у Хоука. Гаррет помотал головой. Он прищурился и его сосредоточенное лицо показалось Каллену злым. — Сюда ведут несколько дорог, — он повернулся влево, — Отсюда можно уйти на север. Влево от поля уходит тропа вниз, к оврагу. Мужчина повернул корпус вправо: — Восточная дорога ведет в Роут Фолл. Резерфорд передернул плечами. Может, именно этой дорогой он и шел во сне? — А вот эта, — Хоук указал пальцем в сторону условного юга, — Путь к болотам.Следы этого кроссовка могут быть где угодно. Резерфорд оглядел ботинок повнимательнее. Рваный в районе пятки и хорошенько вывалянный в грязи женский кроссовок без шнурка выглядел жалко. — Приблизительно тридцать восьмого размера, — сказал Хоук, — Сделай снимок, пожалуйста. Каллен повиновался. Он сфотографировал на свой смартфон лежащий в траве ботинок, а заодно сделал панорамный снимок поля. — Кое-где трава примята, — пояснил он, указывая вперед и влево. Гаррет чертыхнулся. Кожа на шее около подбородка с правой стороны неожиданно начала неистово зудеть. Блондин провел пальцами вдоль грудино-ключично-сосцевидной мышцы и сдвинул их чуть левее, ощутив под подушечками две теплых симметричных припухлости, расположенных на равном расстоянии друг от друга в области сонного треугольника. Должно быть, это комары — голодным насекомым плевать, куда кусать его. Наверняка, пока он увлекся собственной пошлой фантазией, его ещё несколько раз покусали. — Похоже, человек, обронивший его, побежал к оврагу. Дерьмово. — Сколько он тут пролежал? — спросил Резерфорд, вновь опустив руку на затылок. — Я бы не сказал, что он лежал именно здесь, — Гаррет медленно опустился на корточки, чтобы рассмотреть находку повнимательнее, — Черт… Он сделал несколько маховых движений ладонью с сомкнутыми пальцами, нагоняя запах от кроссовка в свою сторону. Резерфорд нагнулся и тут же поморщился, уловив в воздухе нотки затхлости и гнили.