The Left Words

Портрет в библиотеке не смог вспомнить ничего, из-за чего кошка Филча могла окаменеть, призраки и картины также не смогли помочь с этой загадкой, так что Гарри старался держаться подальше от этой истории. Примерно за две недели до Йоля происходит еще одно окаменение. На этот раз этот студент магглорожденный. Малфой уже целую неделю ни о чем другом не может говорить. Он останавливается только тогда, когда скорбящие друзья этого магглорожденного насылают на него проклятие, а его отец ничего не хочет или не может с этим поделать. После этого инцидента Малфой проводит свое время, дуясь и разглагольствуя о несправедливости, которая с ним произошла. Большая часть факультета Слизерин учится не обращать на него внимания. Единственные, кто вынужден продолжать слушать нытьё — это второкурсники, чье место в иерархии будет в опасности, если они так откровенно проигнорируют своего правителя года, но они обмениваются многострадальными взглядами, когда Малфой не видит этого. Новое произошедшее окаменение открывает глаза некоторым студентам: они уже не убеждены, что окаменение кошки было просто розыгрышем, и начинают приставать с вопросами к директору. Наконец, спустя еще две недели, директор, кажется, замечает, что он должен что-то сделать, чтобы гарантировать безопасность своих учеников, поэтому он открывает дуэльный клуб под руководством профессора Локхарта. Гарри не хочет идти, потому что он наверняка ничего не вынесет из урока, проведённого Локхартом, но слизеринцы узнают по слухам, что профессор Снейп тоже будет там. Из того, что Гарри слышал, профессор Снейп — опытный дуэлянт, так что по крайней мере один профессор в этом клубе будет знать, о чем он говорит. Гарри всё-таки решает пойти. Оказывается, что это решение было неправильным. В корне. Профессор Локхарт еще раз доказывает свою некомпетентность и абсолютное непонимание ситуации, приглашая профессора Снейпа на дуэль с ним. Он проигрывает в течение трех секунд, а затем хвастается, будто выиграл дуэль не на жизнь, а на смерть с целым отрядом авроров. Излишне говорить, что Гарри не впечатлен. Однако потом ситуация становится хуже. Конечно, должна пройти и студенческая дуэль. Конечно, из всех лет должен быть выбран год Гарри. Разумеется, из всех учеников выбирают Гарри. Профессор Снейп кажется слишком счастливым, когда объявляет, что Малфой будет его противником. Итак, Гарри нервно сглатывает и всерьез подумывает о том, чтобы сбежать или притвориться, что его здесь нет. Конечно, как только он думает об этом, тёмные глаза профессора Снейпа впиваются в него, примораживая к месту. Малфой уже стоит на платформе, подпрыгивая на цыпочках, возбужденный мыслью о том, что сможет победить Мальчика-Который-Выжил. Даже мысль о его собственном «титуле» заставляет дрожь пробежать по спине Гарри. Неохотно он пробирается на платформу. Только тогда он думает обо всех глазах, которые будут пристально-смотреть-удивление-пристальный взгляд-пристальный взгляд-наблюдают-пристальный взгляд-осуждение-пристальный взгляд-помогите-опасность-помогите-пристальные взгляды, но его уже заметило большинство студентов, которые отступают с его пути, как будто у него какая-то заразная болезнь, а потому отступить сейчас уже невозможно. С тяжелым сердцем он поднимается по лестнице. Он знает, что Малфой выпотрошит его. Мало того, что у него не было никакой подготовки — в отличие от Малфоя — и он понятия не имеет, что такое дуэль на самом деле, Малфой еще и ненавидит Гарри. Если у него будет шанс унизить Гарри, он им воспользуется. Гарри замечает, как профессор Снейп что-то шепчет ему на ухо, а Малфой кивает, злобно ухмыляясь. Гарри отчаянно пытается придумать защитное заклинание. Единственные заклинания, которые крутятся у него в голове, являются по своей природе Тёмными. Он читал о похожем заклинании Света под названием Протего, но не может вспомнить движения палочкой. Стоит ли в таком случае пытаться? Профессор Локхарт считает до трех. На счёт два с половиной Малфой использует какое-то заклинание. Гарри запоминает заклинание: «Серпенсортия!» — и выставляет щит. Для этого он кричит: «Протего!» на самом деле взмахивая своей палочкой по образцу заклинания Темного Щита. Он надеется, что движения у него получились небольшие и незаметные. Он не знает, что произойдёт — встанет ли щит? А если встанет, то он будет тёмным или светлым? Будет ли он достаточно мощным, чтобы остановить заклинание Малфоя? Но заклинание не срабатывает. Свет заклинания не летит к нему. Неужели его щит-? Очевидно нет. Малфой вызвал змею. Злую, ядовитую змею. Кто ругается по-английски? Сбитый с толку, Гарри оглядывается, но, кажется, больше никто не реагирует на шипящие проклятия. При этом довольно вульгарные, так что Гарри знает, что первокурсница Хаффлпаффа прямо перед трибуной покраснела бы до агрессивного красного цвета факультета Гриффиндора, если бы услышала такие выражения. Так что Гарри — единственный, кто слышит это. Отлично. Профессор Локхарт изо всех сил пытается спасти ситуацию, а это значит: он делает ее еще хуже. Он драматично выкрикивает: «Я сказал только обезоруживающие заклинания! Но не дрожите от страха, дорогие ученики, потому что я сражался с более опасными существами и всегда выходил победителем из схватки с ними!» Затем он кричит заклинание на змею, которое не изгоняет ее, а подбрасывает в воздух. Еще более разъяренная, она приземляется перед тупо моргающим гриффиндорцем, который никак не реагирует. Она поднимается, чтобы укусить его, обнажая свои острые зубы, с которых капает прозрачный яд, угрожающе шипя. Гарри думает о том, чтобы вмешаться, но не знает, поймет ли змея по-английски. Или, если уж на то пошло, если бы он хотя бы говорил по-английски, а не шипел. Он решает встать на колени, радуясь тому, что снова не в центре внимания, и пытаясь казаться спокойным. Он читал, что если окружающие люди спокойны, то и животные успокаиваются, пока им ничего не угрожает. Змея шипит, сбитая с толку, медленно опускаясь на пол. Он немного перемещается. Студенты поспешно отступают, большинство из них кричат ​​и создают хаос. Сердце Гарри колотится в груди. Змея подползает к нему. — Вы Говорящий? — шипит она на Гарри. — Аура вокруг вас похожа на ауру Говорящего, но вы не говорите. Гарри просто пожимает плечами — жест, который можно расценить как нервозность, тем более, что выражение его лица и настоящие чувства идеально соответствуют этой эмоции — и надеется, что змея достаточно хорошо понимает человеческие жесты, чтобы понять, что он имеет в виду. Очевидно, змея всё же понимает жесты людей, потому что начинает шипеть о своей жизни в джунглях и о своих надеждах на то, что её отправят туда, и о своей вере в то, что она будет в безопасности, пока находится рядом с Говорящим. Змея медленно ползет вверх по неподвижному телу Гарри, оседая на его плечах. Гарри напряжен, надеясь, что змея его не укусит, и очень хорошо чувствует, как все глаза в помещении смотрят прямо на него, когда ученики снова успокаиваются. Он не говорит со змеёй не только потому, что ему нечего сказать, но и из страха, что то, что он произнесет, прозвучит как шипение. Профессор Снейп медленно приближается к нему и спокойно говорит: «Сейчас я изгоню змею». После легкого кивка Гарри он произносит заклинание — невербальное, но Гарри нравится думать, что он достаточно хорошо разбирается в магии, чтобы понять, что невербально произнесённое заклинание не означает автоматически, что это Темная Магия, — и змея исчезает, прошипев несколько слов благодарности. Профессор Локхарт пользуется этим моментом изгнанной опасности и начинает хвастаться и прихорашиваться, как будто он сам мог бы сделать это. Профессор Снейп затыкает его одним взглядом. — Смею сказать, — растягивает слова он, — что дуэльный клуб полезен ровно настолько, насколько полезен учитель в нём. Будьте уверены, что ни один слизеринец не вернется. С этим подразумеваемым оскорблением он резко выбегает наружу, его мантии развеваются позади него, его шаги громко отдаются эхом в тишине, его Дом следует за ним с гордо поднятыми головами и прямой спиной. Гарри бросается за ними последним, но его поза намного менее уверенная и гордая, чем у остальных. Он выходит из класса, а его мысли снова и снова прокручивают в голове тот первый момент, когда змея заговорила с ним, и он понял её.

***

Как всегда, когда у него возникают проблемы, Гарри идет в библиотеку. Она не может дать ему все ответы — как показывает его душевная метка, слова которой оказались действительно очень редкими, потому что он не нашел ни одной книги, в которой было бы хоть одно слово из неё, — но она может просто содержать решение, которое он ищет. Конечно, в библиотеке есть ещё и мудрый портрет, который может помочь ему. В последнем Гарри оказывается прав. — Плут, у тебя есть родственники, связанные с великим Салазаром Слизерином? Оказывается, с мужчиной на портрете тоже что-то не так, ведь он только что выразил своё благосклонное отношение к обычно самому нелюбимому Основателю, что означает, либо что он согласен с предполагаемыми взглядами Слизерина — что невозможно, ведь уже озвученные убеждения портрета не совпадают с ними — либо он жил в то же время и лично знал великого волшебника. Это новая информация о портрете, которую Гарри не знал раньше, поскольку обычно тот очень осторожен в предоставлении более подробной информации о фактическом времени, когда он был жив, или о своей личности, но на данный момент Гарри это не волнует. Его разум кричит о его возможном родстве с Салазаром Слизерином, основателем Хогвартса. К сожалению, он вынужден не согласиться с гипотезой портрета. — Я не думаю, что это возможно. Насколько я знаю, Поттеры всегда были семьей Света настолько, насколько это вообще возможно. Мужчина смеется над этим. — До того, как Светлые волшебники взобрались на трон, Темная Магия была столь же прославленной, как и ее коллега, Темный Лорд был не террористом, как вы называете его в этом столетии, а самым почитаемым Темным волшебником, харизматичным и могущественным, рассудительным и мудрым. В моё время все равнялись на Темного Лорда Адриана Поттера. Ты даже можешь быть назван в его честь. Гарри удивленно моргает, но он почти уверен, что это не так. — Я этого не знал… Но я не думаю, что мои родители знали об этом, потому что они были такими же Светлыми и анти-Темными, как и все «хорошие» люди в наше время. Они бы не назвали меня в честь Темного Лорда, даже если бы от этого зависела их жизнь. Мужчина задумчиво кивает. — Как бы то ни было, даже если это действительно так, это не значит, что Темные и Светлые семьи никогда не соединялись узами брака. Волшебных семей так мало, в жилах каждого течет кровь каждой семьи. За исключением, конечно, Мутнокровок (Mutblut). В первый раз, когда мужчина использовал это слово, Гарри пришёл в ярость, но мужчина спокойно рассказал ему его этимологию: (Предупреждение от автора: следующая этимология полностью выдумана. Не верьте ни единому слову из того, что написано. Слова «Mut» и «Мud» не имеют ничего общего, кроме двух первых букв, и «Mut» или слово, похожее на него, не использовалось в английском языке в Средние века, насколько мне известно.) «Mut», — рассказывал он, — это Немецкое слово, обозначающее «мужество». В то время немецкий и английский языки были намного более похожи, поэтому англичане также использовали его в своей повседневной речи. Под «Mutblut» люди подразумевали «ведьм и волшебников с новой магической кровью и смелостью оставить свои маггловские семьи, чтобы присоединиться к волшебному миру». Со временем это выражение, конечно, сократилось. «Волшебник с маггловским прошлым, который набрался смелости, чтобы прийти в Волшебный мир» — это ужасно длинная фраза. В результате получился «Mutblut». «blut» легко переводилось как «кровь», слова не были такими уж разными. Но затем произошли языковые изменения и охота на ведьм. Некоторые винили в них магглорожденных, потому что они чаще всего использовали магию рядом с магглами, поэтому они говорили: «Вместо «мутнокровок» (Mutblut) они скорее «грязнокровки»(Mudblood)!» Это слово было легче произнести на британском языке, поэтому оно распространилось со скоростью лесного пожара. После того, как охота на ведьм закончилась и ситуация немного успокоилась, это слово стало использоваться как англоязычная версия прежнего слова. Но со временем негативные ассоциации стали преобладать, так как люди забыли происхождение слова, и люди, достаточно храбрые, чтобы в одиночку отправиться в волшебный мир, так и остались «Грязнокровками». Как следует из названия, Мутнокровок обожали. Мало того, что у них хватило сил и смелости принять свою новую идентичность волшебников и ведьм, они также приносили новую кровь в Волшебный Мир. Конечно, люди тогда не знали, что смешанные браки и инцест — это плохо, они просто заметили, что пара родных братьев и сестер не могла породить столько и таких же здоровых детей, как пара чистокровного волшебника и мутнокровной ведьмы, поэтому все хотели мутнокровок в невесты или женихи своим детям. Тогда почти ожидалось, что волшебник или ведьма женится на своей второй половинке, в отличие от наших дней, когда от нежеланного брака можно спокойно избавиться. Гарри весьма удивлен интеллектом, который тогда демонстрировал Волшебный мир — он читал о генетике, когда прятался от Дадли в библиотеке начальной школы, — и что их новое презрение и ненависть к магглорожденным теперь возвращаются, чтобы укусить их за задницу. Он уже слышал, что у большинства его чистокровных одноклассников вообще нет братьев и сестер, а если и есть, то только один, и при всем том, что Малфой высмеивает семью Уизли за их многодетность, многочисленные чистокровные завидуют им, потому что у них не может быть так много детей. Исходя из своих обличительных речей о своем превосходстве в мире они должны стараться размножаться, как кролики, но не могут, потому что им нужна новая кровь. Миссис Уизли, по-видимому, очень презирают, потому что у ее дедушки была мать-маггл, но новая кровь проявляется в том, что она может иметь больше двух детей. — Возможно, несколько поколений назад семья Темных вступила в брак с семьей Поттеров, — возражает Гарри, — но сейчас это точно не так. Но зачем тебе это спрашивать? Подожди…— он сам обдумывает это. Единственный способ, который имел бы смысл, если бы линия Слизерина вступила в брак с линией Поттеров, — это если бы какая-то семейная магия передалась по наследству. Если это так, и портрет думает именно об этом, услышав, что Гарри может понимать змей, то это должна быть именно эта способность. Мужчина кивает, довольный тем, что Гарри сам во всем разобрался. — Верно. У благородного Слизерина был дар парселтанга, который он затем передал своим детям. Портрет хочет, чтобы Гарри вызвал определенный том, в котором перечислены все Волшебные семьи и их родословные. Он удивляется, когда ничего не появляется, и вызывает версию из своей нарисованной библиотеки, где книги добавляются так же, как и в настоящей, но не забираются вместе с оригиналами. Он улыбается и говорит, что это решение в любом случае проще. Гарри понимает, почему, когда портрет взмахивает палочкой над томом и произносит поистине пугающее количество незнакомых слов. Когда он заканчивает, он хмурится. — Ни капли крови Слизерина в твоих венах. Невероятно! Остался только один наследник! О, в какое отчаяние должен впасть Слизерин! — Как зовут наследника Слизерина? Может быть, я могу спросить его. Мужчина сомневается, но соглашается, что попытка не повредит. Так думает и Гарри, пока не слышит «Том Марволо Реддл». — Тогда это невозможно. Очень жаль! Портрет с любопытством спрашивает причину, поэтому Гарри объясняет, что Распределяющая шляпа рассказала ему о Темном лорде Волдеморте. В прошлом году, говоря о том, что произошло в комнате с зеркалом, Гарри не стал вдаваться в подробности этой стороны истории. Он назвал Темного Лорда «человеком, который убил моих родителей и теперь является гневом, обращённым ко всему, до чего он может дотянуться». Теперь он рассказывает портрету все, что знает о Темном Лорде Волдеморте. Он передает шепот и слухи, которые он слышал — как со стороны Света, так и со стороны Тьмы. Он признается, что пытался узнать больше, но учителя не отвечают на его вопросы, потому что он не должен «беспокоиться об этом. Ему стоит просто быть ребенком». Он признается, что пытался найти что-нибудь о Волшебной Войне в библиотеке, но так и не смог. Единственные книги в книжном магазине на Косой Аллее— это его биографии — как можно верить в их достоверность, если они ни разу не разговаривали с волшебником, о котором писали биографию, а какой-то изобретательный автор растягивает пятнадцать месяцев, которые он прожил в волшебном мире, до стостраничной книги. Гарри пролистал несколько из них. Все они начинаются с описания его родителей, которые являются очень подробными версиями одной и той же истории «Они были хороши в Заклинаниях и Трансфигурации. У них была группа друзей, один из их друзей по имени Сириус Блэк позже предал их. Джеймс был чистокровным из семьи Поттеров. Лили была магглорожденной. Джеймс выглядел так. Лили выглядела так. Они поженились сразу после школы и участвовали в войне. У них был один сын. Его назвали Гарри. Затем следует фантастическое изображение того, как Темный Лорд Волдеморт вошел в дом, за которым последовала эпическая дуэль между ним и Джеймсом Поттером, за которой последовала смерть Джеймса, за которым последовала медленная и драматичная прогулка Темного Лорда вверх по лестнице — вниз по коридору — в первую комнату — во вторую комнату (в зависимости от автора это повторяется до шестидесяти раз) — и, наконец, в детскую. Еще больше дуэлей, на этот раз с Лили Поттер, которая, по-видимому, почти победила, при этом ей все еще хватало сил на остроумные замечания, от которых Темный Лорд Волдеморт не мог защититься в разгар стремительной дуэли, прежде чем смерть Лили растянется на двадцать страниц, в том числе на несколько драматических последних слов ее сыну, и проклятия в адрес Темного Лорда Волдеморта и призыва ко всем другим волшебникам не сдаваться. Наконец приходит Гарри Поттер — смертельное проклятие на его лбу — гибель Темного лорда Волдеморта. Затем все книги останавливаются. Никаких объяснений. Если автор провел исследование особенно хорошо, обычно есть эпилог о том, как один храбрый аврор в одиночку столкнулся с безумным Сириусом Блэком и чуть не был убит, прежде чем победить своего противника. Хэппи-энд, кажется. Излишне говорить, что Гарри не очень уверен в правдивости этих книг. Библиотечный портрет явно потерял дар речи в конце рассказа Гарри. Он меняет тему и рассказывает Гарри все, что знает о парселтанге, но информации оказывается немного. Он знает только, что Гарри может понимать и разговаривать со змеями и подобными животными — существует легенда, согласно которой сам Слизерин вел долгие беседы с драконами — и что есть определенные заклинания, которые может произносить только Говорящий. В конце концов им больше нечего сказать на эту тему и нет способа решить эту проблему, поэтому Гарри и портрет снова обращают внимание на зелья, которые они могли бы использовать для браслета.

***

Прежде чем ученики должны решить, останутся ли они в замке или уедут на каникулы домой, раздаются новости: судя по всему, студенты Равенкло и Хаффлпафф тоже окаменели в течение последних недель. Этот факт, как оказалось, держался в секрете. Слизеринцы презирают других студентов за то, что они выглядят более напугано, но внутри они также обеспокоены и сбиты с толку. Малфой начинает таскать своего плюшевого дракона по комнате, забавно уменьшая его, как будто это сделает его менее заметным. В Хогвартсе на зимние каникулы остаётся очень мало учеников. Гарри лениво гадает, из каких домов они были, чтобы рискнуть окаменеть, прежде чем вернуться. Гарри слышит в стенах какой-то странный голос — он похож на змеиный. Вооружившись этой новой информацией — должно быть, это Монстр Слизерина — он и библиотечный портрет погружаются в исследования. Мужчина никогда не слышал о змее, способной превращать живых существ в камень, но не уверен, был ли такой вид обнаружен или выведен после его смерти. Они не находят ничего чешуйчатого с этой способностью. Гарри решает расспросить призраков. И ему невероятно везёт. Плакса Миртл точно знает, что происходит. Похоже, змея не превращала в камень. Прямой взгляд этой змеи убивал. Как никто не заметил, что Василиск спит под школой, особенно когда он появился пятьдесят лет назад и даже убил ученицу, оставив ее призрак в качестве свидетеля? Гарри что, серьезно первый, кто спросил ее о том, как она умерла? Прежде чем Гарри может начать долго и мучительно думать над тем, что делать с Василиском и выяснить, как он вообще освободился, проблема решается сама собой. Вскоре после перерыва Миртл делает редкое исключение из своих правил, выходит из туалета и находит плачущего Гарри. Это оказывается очень неловкой ситуацией. Мало того, что он понятия не имеет, что ей сказать, она еще и появляется в комнате общежития, на виду у Малфоя, который только усугубляет ситуацию, истерически смеясь и оскорбляя Гарри и Миртл. Теперь, очень хорошо разбираясь в том, как игнорировать Малфоя, Гарри убеждает Миртл пойти с ним в ее туалет. Там он выуживает маленькую черную книгу из одного туалета и уходит с Миртл, благодарно и смущенно кричащей ему вслед. Заинтересовавшись книгой, видя, что она совсем не мокрая, он открывает ее, но останавливается на имени владельца: Т. М. Реддл. Мысли Гарри автоматически перескакивают на единственного человека, у которого есть эти инициалы. Но возможно ли это? Он достает из кармана сундук, увеличивает его, достает сумку, в которой хранит школьные принадлежности, берет перо, выглядевшее немного потрепанным, и чернильницу, в которой осталось немного чернил, открывает её, макает кончик пера, осторожно приподнимает перо, проводит им по стеклу, чтобы сбросить все излишки, поднимает перо — медлит и останавливается. Он действительно сделает это? Кто знает, что это за магический артефакт. Может быть, ему не следует делать этого? Может быть, ему следует сначала поговорить с библиотечным портретом? Или учителем? Маленькая капля чернил падает на пустую страницу перед ним. И исчезает. Вместо неё появляется одинарная кавычка. Гарри задерживает дыхание, тяжело сглатывает и переворачивает чернильницу над бумагой. — Привет — пишет какая-то таинственная сила. — Меня зовут Том Реддл. А как зовут тебя? Сердце Гарри перестает биться. — Не бойся. Том Реддл. Гарри захлопывает книгу и глубоко вздыхает, чтобы избавиться от паники, воспоминаний о двуликом-беспомощен-связан-напуган-пожалуйста-прекратите-человеке. Затем, пытаясь скрыть дрожь в руках, спокойно берёт пустую чернильницу и моет ее. Он берет перо и чистит его. Он вдыхает и выдыхает. Становится легче. Он вытирает чернильницу и перо и упаковывает их обратно в сумку для школьных принадлежностей, кладет её в сундук. Он уменьшает его до размеров спичечного коробка и возвращает в карман. Гарри вдыхает и выдыхает. Его дыхание снова звучит почти нормально. Том Реддл. Т. М. Реддл. Это не может быть никто другой, кроме Темного Лорда Волдеморта. Гарри предполагает, что книга каким-то образом может говорить с кем-то, может быть, через этого человека, магию, существо или надписи. Может быть, он даже может управлять кем-то? Он хочет выпустить василиска, которым, видимо, может как-то управлять, чтобы убивать — но тогда почему все атаки были такими неуклюжими и ни одна не закончилась смертью? Были ли они несчастными случаями? Но так много? А послание на стене? А дохлые петухи, которых Хагрид оплакивает каждый раз, когда разговаривает с профессорами? Но почему всё спланировано так плохо? Почему бы не привести змея прямо в Большой Зал во время ужина? Почему нападают только на магглорожденных? И вообще, зачем натравливать василиска на студентов? Чтобы вызвать ужас в сердцах всей школы? Чтобы напомнить волшебному миру о Темном Лорде Волдеморте? Потому что он действительно настолько фанатичен в отношении чистоты крови, как все думают? Потому что кто-то заполучил дневник и как-то его подкорректировал? Это действительно важно? Сейчас важно остановить василиска. Гарри отправляется исследовать туалетную комнату. Есть ли в ней что-то особенное, что объясняет, почему дневник оказался в ней? После нескольких вопросов Миртл он узнаёт, где находится вход в Тайную Комнату. Решив положить конец этому сумасшествию, он решает спуститься и найти того, кто использовал дневник, чтобы устраивать хаос в школе. Это предотвратит закрытие школы, что избавит домовых эльфов от беспокойства, а также даст дополнительное преимущество, так как Гарри не придется возвращаться в дом Дурслей раньше времени. Это избавит всю школу от необходимости опасаться за свою жизнь. И это остановит использование василиска кем-то. Только одни плюсы. Нет минусов. Никаких минусов. Не думать о смерти-от-одного-взгляда-никто-не-знает-где-никто-не-поверит-тебе-все равно-есть-клыки-ядовитые-взгляд. Сначала Гарри достает из кармана сундук и прячет в нем в самом низу дневник Темного Лорда. Ему придется наложить на него больше защитных чар. У него есть время; все зелья сварены, но есть ещё те, которые ему нельзя варить, пока он не станет лучше в зельеварении. Одно из тех, что, по мнению библиотечного портрета, Гарри сделать мог, было катастрофой, и его пришлось отложить, а другие планируемые зелья были ещё на несколько уровней сложнее. Затем он приглашает Миртл с собой. Она отказывается, простое упоминание о василиске пугает ее, но она благодарит его за предложение взять ее с собой в «приключение». Гарри думает, что он предпочел бы, чтобы появился кто-то, кого глаза василиска не могут убить, и что Миртл могла бы захотеть точно знать, что ее убило, и хвастаться в течение следующего столетия, что она знает, как выглядит василиск, но, по-видимому, его мысль не совсем верна. Он рассказывает о своих рассуждениях Миртл, которая выглядит на грани того, чтобы надуться. Закончив, он быстро заверяет ее, что, конечно, если она передумает в любой момент, он приведет ее в Тайную Комнату, когда она захочет! В конце она, по-видимому, размышляет, может ли живое существо жениться на призраке, и предлагает даже делить одну и ту же кабинку, если Гарри умрёт в Тайной Комнате и станет призраком.

***

После долгого и вонючего спуска и еще более продолжительного пешего марша Гарри входит в Тайную Комнату. Василиск уже ждет его. — Хозяин, хозяин, на кого сегодня будем охотиться? Гарри закрывает глаза, увидев его длинный широкий хвост. — Вашего хозяина давно нет. Магический артефакт заставил вас нападать на невинных детей. — Нападать… дети — повторяет он — Да, я нападу на детей! — Нет! Не надо! — кричит Гарри. — Не нападайте на детей! Змей пятится назад, поднимает свою гигантскую голову и трясет ею, словно растерявшись. Он полностью игнорирует Гарри, вместо этого шипя про себя. — Почему хозяин оставил меня? Он сказал, что вернется. Но не вернулся, не вернулся. Подожди-подожди-подожди. Хозяин наследника был его наследником. Атаковать, атаковать! — Нет, пожалуйста, не надо! Гарри долго пытается поговорить с василиском, но постепенно понимает, что его разум был разрушен долгим отсутствием его хозяина, который так и не освободил его от их связи. Гарри с пересохшим ртом спрашивает: — Ты хочешь, чтобы я тебя убил? — Убей, убей, убей их всех! — шипит змей, прежде чем смысл фразы доходит до его разума — Убить меня? Ты? — он начинает шипяще смеяться, но затем резко останавливается. — Когда ушёл хозяин? — Салазар Слизерин умер почти тысячу лет назад — осторожно объясняет Гарри. — Так давно? Хозяин умер так давно? — кажется, он замирает на несколько секунд— Сделка, детеныш, давай заключим сделку. Мы сражаемся, ты и я. Я убью тебя, я убью всю школу, я убью весь мир. Никто не должен быть живым, если хозяина нет. Никто. Но ты, детеныш, если ты убьешь меня, я воссоединюсь с хозяином. Я хочу быть с хозяином. Но я хочу отомстить! Отомстить за хозяина! Василиск поднимается, его голова на десять метров выше Гарри, который тяжело сглатывает. Он точно знает, что Василиск не собирается позволять ему отказаться. — Если это твое желание, великий змей. В этот момент феникс влетает через какой-то потайной ход. Феникс не мог использовать тот, который использовал Гарри, потому что он закрыл его, чтобы кто-нибудь случайно не упал. С собой он приносит большую ткань — это — да, это — Распределяющая шляпа. Гарри замолкает. Феникс издает боевой клич, роняет шляпу рядом с Гарри и летит в бой. Он и выигрывает, и проигрывает. Ему удается выцарапать василиску глаза, давая Гарри шанс сражаться. С другой стороны, он каким-то образом уловил отражение смертоносного взгляда, потому что падает, окаменев. Гарри хватается за шляпу, надеясь, что она ему чем-то поможет. В конце концов, феникс принес её ему с какой-то целью. Может быть, она как-то уговорит его на побег или даже на драку? В одну минуту тонкая ткань не содержит ничего, в следующую — меч. Как будто меч поможет ему! Он никогда даже не видел меча до сегодняшнего дня! Не говоря уже о таком древнем, как — это знак Гриффиндора? Из мыслей его вырывает громкое шипение. Теперь Василиск обезумел не только от горя, одиночества и потери своего хозяина, но и от боли. Ко всем проблемам Гарри добавляется одна очень разъяренная, очень сумасшедшая двадцатиметровая змея, жаждущая крови. Гарри делает то, что сделал бы любой разумный двенадцатилетний мальчик. Он бежит. Проблема только в том, что Василиск, помимо смертоносного взгляда, еще и очень быстрый и умный. Он разгадывает нехитрый план Гарри, и становится между ним и дверью. Змеям не нужны глаза, чтобы видеть, вместо этого они полагаются на вибрации. Василиск ничем не отличается от обычной змеи, разве что только он несравненно опаснее. — Теперь тебе некуда бежать, детёныш. Я убью тебя, разорву тебя, уничтожу тебя! После этого я буду убивать, разрывать и кромсать мир!— его не радует такая перспектива будущего, но по крайней мере теперь Гарри полон решимости победить любой ценой. Гарри удается уклониться от нескольких атак змея, осматриваясь при этом в поисках какого-нибудь укрытия. Ничего не было. Конечно, это было бы слишком просто. Наконец, ему каким-то образом удается протолкнуть лезвие меча через мягкое нёбо змея в его мозг, когда тот пытается проглотить его целиком. Это была глупая идея, думает он, когда мышцы умирающего змея расслабляются, а рот медленно закрывается, когда Гарри все еще между челюстей змея. Он едва успевает выбраться до того, как челюсти окончательно смыкаются. К сожалению, он недостаточно быстр, и клык пронзает его руку. Сначала он считает, что это не так уж и плохо. Он мог пострадать сильнее — намного сильнее — и боли не так много. Затем он начинает гореть. Яд, понимает он. Есть причина, по которой Яд Василиска объявлен Темным и, следовательно, незаконным. Его почти невозможно нейтрализовать, и с каждой попыткой опробовать противоядие он атакует в два раза яростнее, чем раньше. Судя по тому, как немеет рука, у Гарри есть всего несколько минут. Он вспоминает феникса. Слезы феникса считаются лучшим целительным средством в мире. Может быть, он мог бы убедить его пролить парочку для него? Проблема в том, что, когда Гарри наконец дополз до места, куда упал феникс, тот все еще был в окаменевшем виде. И сломан пополам. Уже теряя надежду, он оглядывается и видит под каменными глазами две слезинки. Может быть, он пытался исцелить себя, но было слишком поздно, или его тело развалилось до того, как слезы сделали свое дело. Так или иначе, он осторожно приближает свою рану к мертвой птице. Словно притянутая к ране, одна слеза поднимается вверх. Когда слеза соединяется с кровью, появляется яркий свет, а рана и слеза исчезают. Так остаётся одна исцеляющая слеза. Гарри осторожно берет свою палочку и левитирует ее в один из флаконов, которые он носит с собой в сундуке для уроков зельеварения. Он позаботится о ней. Затем он гладит каменную голову феникса, благодарит его за доброту и извиняется за цену, которую ему пришлось заплатить. Закончив, он подходит к трупу Василиска. Перед ним он тоже извиняется, но втайне недоумевает, почему Василиск пытался проглотить его, подставив таким образом свое уязвимое нёбо, вместо того, чтобы раздавить, если только он не планировал сражаться перед смертью. Гарри сцеживает яд всех клыков василиска, а также забирает сами зубы, когда они расшатываются и выпадают после потери своего содержимого, и благополучно прячет их в своем сундуке, решив, что остаток года потратит исключительно на его защиту. На данный момент браслет достаточно защищен, в то время как его сундук действительно нуждается в хоть в какой-нибудь защите. Тем более с таким содержимым. Оглядев грустным взглядом Комнату Смерти в последний раз, он уходит, столкнувшись с некоторой трудностью на подъёме, но имея под рукой ловкое заклинание Тьмы, которое приклеивает его руки и ноги к стене, когда он медленно взбирается наверх. Миртл, заламывая руки и с нетерпением ожидая его, бросает один взгляд на его лицо и отпускает его к себе в комнату, не пытаясь его остановить или заговорить с ним.

***

На следующий день за завтраком директор наблюдает за ним так пристально, как только может. Только после обеда Гарри оказывается в одиночестве хоть на минутку, которую он использует, чтобы вернуться в комнату и забрать Распределяющую Шляпу. Он благодарит её — Гарри готов поклясться, что один угол её рта дергается вверх — и кладет её в какое-нибудь труднодоступное место, которое легко найти. Её обнаруживают только после того, как директор — четыре недели спустя — произносит торжественную речь о воре Распределяющей Шляпы, прося вернуть её. Феникс не упоминается. Гарри вздыхает с облегчением. На следующий день, когда он был в гостях у Миртл, его встречает маленькая рыжеволосая девочка. К счастью, он только болтает с призраком, а не варит зелье, но ему все равно неудобно находиться в женском туалете. Девушка краснеет до ярко-красного оттенка, когда видит его, затем бледнеет. Миртл спешит заверить ее, что Гарри здесь не для того, чтобы толкнуть кого-то или посмеяться над ней, и что они просто разговаривают. Девушка качает головой со слезами на глазах и кидается к кабинке, распахивая дверь так, что она с громким стуком ударяется о стену, прежде чем перейти к следующей. Гарри и Миртл обмениваются смущенными взглядами и наблюдают, как она делает то же самое с каждой кабинкой, прежде чем опуститься на колени, плача. — Что случилось? — спрашивает Миртл. Она пытается скрыть свое ликование по поводу того, что ее туалет так популярен, но на самом деле у нее это не получается. Девочка как будто не слышит вопроса. Голосом, доносящимся как будто издалека, она объясняет: «Я потеряла свой дневник». — О, о! — восклицает Миртл. — Он черный? Скажи, скажи, он черный и вот такого размера? Девушка энергично кивает. — Ты видела его?! — Видела ли я его? — Миртл прихорашивается, выпячивая грудь и делая себя настолько высокой, насколько это возможно, паря немного выше над полом, чтобы усилить эффект. — Конечно, я его видела! — затем она делает резкий разворот на 180 градусов, когда понимает — Ты бросила его в мой унитаз? Девушка в панике мотает головой, но правда написана на её лице. Миртл издает пугающий вопль, кричит про «мой туалет» и «забит» и начинает плакать. — Почему все всегда издеваются надо мной? — спрашивает она, прежде чем нырнуть в туалет и исчезнуть. Гарри, знакомый с ее темпераментом, не смущается, зная, что она успокоится через несколько минут в одиночестве. Девочка же выглядит потрясенной, хотя через несколько секунд приходит в себя. — Что… что случилось? Что случилось с моим дневником? Где мой дневник?! Неловко Гарри начинает объяснять. — Миртл заставила меня вытащить его, но я не знал, что это такое, поэтому открыл его, — но действительно ли он хочет объяснить ей, что дневник каким-то образом контролировал ее, или что он принадлежал или был создан Темным Лордом Волдемортом, или что он в его сундуке? Он не сможет вернуть его, это очевидно. Значит, он должен солгать. — Но не волнуйся! В нем ничего не было написано. Он был весь мокрый и не хотел высыхать, поэтому я сжег его. Но я не читал, что ты там написала, клянусь! Девушка смотрит на него блестящими благодарными глазами. Он делает вид, что не замечает этого, и уходит как можно скорее.

***

После нескольких мирных дней — таких мирных, какими могут быть дни в Хогвартсе, когда ты Гарри Поттер и слизеринец — Гарри вызывают в кабинет директора. Там его подробно расспрашивают обо всем, что касается дневника, который он нашел и якобы сжег. Под очками-полумесяцами голубые глаза мерцают, следя за каждым его движением. Гарри не спускает глаз со своих рук, сложенных на коленях. Сам кабинет вызывает у него головную боль, наполненный различными предметами, которые вспыхивают, дергаются, пищат, парят или прыгают, образуя какофонию из шума и движения. Он не хочет смотреть на директора из страха перед тем, что тот может разоблачить в нем лжеца, которым он и является. Дядя Вернон всегда мог сказать, когда он лгал — не то чтобы его сильно заботило, действительно ли он сделал что-то плохое или странное, прежде чем наказать его — и директор, вероятно, разделяет это умение. Гарри отрицает какие-либо сведения о том, что дневник был чем-то экстраординарным. Да, он был заполнен письменами. Синие чернила, наверное, но почерк был так искажен водой, что он не мог сказать. Почерк выглядел очень мягким и извилистым, так что, вероятно, он принадлежал девочке. Он не знает, написала ли это Джинни, никогда раньше не видел её почерк. Да, может быть, он и был похож на этот, но с водой… Он промок насквозь; ни одна страница не была сухой. Зачем ему было бы нужно писать в мокрой тетрадке? Пламя, конечно, погасло, когда он туда бросил книгу — вот что делает огонь, когда в него попадает что-то мокрое. Было немного пара, но, как было сказано ранее, книга промокла. Конечно, потребовалось некоторое время, прежде чем страницы загорелись, потому что они были насквозь мокрыми. Обложка сгорела последней. Нет, насколько Гарри знает, ни один слизеринец не начал галлюцинировать или вести себя иначе, чем обычно, но он не близок ни с одним из них, и почему директор спрашивает об этом? — О, на это нет причин, мой мальчик — был ответ. Директор откидывается назад с яркой улыбкой на лице, крутя кончик своей бороды между пальцами. — Я просто пытался убедиться, что все в порядке. На самом деле, мой дорогой мальчик, Джинни Уизли — так зовут хозяйку дневника, если вы не знали, — нашла дневник в своем котле после семейного похода по магазинам. Если хотите знать моё мнение, то этот дневник был давным-давно проклят его предыдущим владельцем, грозным темным волшебником. Я только хотел убедиться, чтобы не было побочных реакций от его уничтожения. Мальчик мой, не обращайся небрежно с неизвестными магическими артефактами, потому что ты никогда не узнаешь, какие заклинания были наложены на них. Разве директор не должен сказать об этом Джинни? С такой фамилией она, вероятно, младшая сестра Рона и, следовательно, чистокровная ведьма. Найдя странную книгу в своем котле, вместо того, чтобы спросить об этом родителей или сообщить об этом, она просто… решает использовать ее? Гарри же лишь взял её в школе, куда никакие вредные артефакты не должны иметь ни малейшей возможности проникнуть, и тут же сжег — якобы. Даже он на самом деле не был настолько глуп, чтобы писать в нем или делать что-либо еще, кроме как уничтожить его. Если бы у него была хоть какая-то вера во взрослых, он мог бы даже показать его профессору МакГонагалл. Так почему же его ругают за безответственное поведение? Это продолжается какое-то время, директор дает такой благонамеренный и снисходительный совет, что Гарри изо всех сил пытается не вскочить и просто не уйти. Однако, прежде чем он успевает это сделать, дверь распахивается. Входит мужчина, уверенность в себе сквозит в каждой линии его тела. Гарри достаточно бросить на него взгляд, чтобы понять, что перед ним печально известный отец Малфоя. У него такие же острые черты лица, такие же волосы, такое же надменное выражение лица. Но в то время как Малфой выглядит остроконечным, как хорек, его отец обладает вековой красотой, которую можно найти на картинах эпохи Возрождения. В то время как Малфой держит свои волосы короткими и сильно прилизанными гелем для волос, сильно пахнущим травами, светлые волосы его отца свободно ниспадают на его плечи. В то время как Малфой надменный, Гарри чувствует, что он все еще далек от своего отца, который смотрит на кабинет и людей в нем с едва скрываемым отвращением. — Дамблдор — говорит он. Только через несколько мгновений он делает вид, что замечает Гарри. — А ты кто такой? — не давая никому возможности ответить, он снова поворачивается к директору — Что делается в связи с нападением монстра на ваших учеников? Родители обеспокоены и хотят получить ответы. Он приподнимает светлую бровь и вертит трость в левой руке, кончик рукоятки показывается сначала Гарри, а потом ее владельцу. Гарри медленно поднимается со стула и идет к двери, пытаясь уйти. Очевидно, что это не та дискуссия, в которой он должен принимать участие. Когда он оказывается перед мистером Малфоем, тот отказывается отступить в сторону. Гарри думает, что это еще одна из тех дурацких игр с доминированием, которые так любят слизеринцы, но мистер Малфой слишком придирается к нему, чтобы это было так. — И куда вы идёте, молодой человек? — строго спрашивает он. Гарри моргает в замешательстве. Разве это не очевидно? — Похоже, вам с директором есть что обсудить, и я не думаю, что ему есть что еще сказать мне, поэтому я оставляю вас наедине. Мистер Малфой издает звук, который может быть икотой, подавленным смехом или фырканьем богача. Учитывая то, кто он есть и кто его сын, Гарри делает ставку на последнее. — Я так не думаю, мистер Поттер, — протягивает он, растягивая его имя так долго, как только может. Гарри устал. Вчера он провел слишком много времени в библиотеке и, вернувшись, увидел, что домашняя работа, которую он по глупости оставил в своей комнате, таинственным образом исчезла, поэтому он провел полночи, переписывая ее. Утром Малфой проснулся рано, а это значит, что остальная часть комнаты тоже не отдохнула. Для Гарри, который обычно просыпается с восходом солнца, это означало лишь на несколько минут сна меньше, но стоны и причитания других причиняли боль его лишенной сна голове, боль, которая не уменьшалась в течение дня, наполненного шумными детьми и криками ​​учителей. Когда он, наконец, решил, что пришло время немного вздремнуть днем, домашний эльф решил навестить его, что было действительно приятно, но также утомительно. Сразу после этого, его вызвали в кабинет директора на этот допрос, во время которого ему нужно было сосредоточиться и вспомнить, какую деталь и каким образом он изменил и какую ложь он уже сказал. И вот сейчас происходило это. Итак, терпение Гарри лопнуло. У него нет времени на это, и нет никакого желания разговаривать с кем-либо из двух мужчин в этом офисе. Он мягко улыбается и говорит: — Простите, мистер Малфой. Я не знал, что в волшебном мире такие важные разговоры ведутся в присутствии детей. Однако это объясняет, откуда ваш сын знает… — Хватит! — рявкает мистер Малфой. — Уходи, мальчик. Гарри делает это без дальнейших комментариев. Как только он поворачивается спиной, мистер Малфой хватает его за рукав и шипит: «И контролируй свой язык, чтобы однажды не потерять его». Гарри спотыкается, когда униформа, которая уже многое претерпела и пережила тесный физический контакт с василиском, рвется. Мистер Малфой с отвращением смотрит на кусок ткани, который держит в руках, и снова фыркает, как богач. — Как и ожидалось, — пренебрежительно говорит он, откидывая ткань в сторону — прямо в объятия ожидающего Добби. Добби смотрит на кусок черной ткани в своих руках, потом на мистера Малфоя, потом на Гарри. Его лицо светится, как будто его поразил Люмос, и он начинает улыбаться от уха до уха, а может, и сильнее. — О, о, спасибо, Экс-Мастер Малфой! Спасибо Вам! Добби теперь свободный домашний эльф! Он начинает танцевать, прыгать и смеяться. Мистер Малфой бросает на Гарри такой ядовитый взгляд, что тот инстинктивно замирает. Мистер Малфой выхватывает палочку, кончик которой уже загорается, когда вмешивается директор. — Ну-ну, дорогой Люциус, — говорит он, его глаза безумно блестят, а на губах улыбка почти такая же широкая, как у Добби. Вспомнив о директоре, Люциус Малфой останавливается и поворачивается к нему спиной. Гарри использует шанс, пока он у него есть, и убегает.

***

Лишь чуть позже расползается злобный слух. Все видели, как сотворенная Малфоем змея подползла к Гарри и безобидно взобралась ему на шею. Так что, очевидно, он должен был любить змей, или командовать ими, или подчиняться им, кто знает. Слухи не имеют особого смысла. Так или иначе, вся школа решает, что Гарри виноват в случаях окаменения. Не имеет значения, что он никогда не имел ничего общего с кем-либо из жертв, или что он сам маггловоспитан, или что у него нет никаких мыслей о чистоте крови, кроме того, что он находит это очень глупым, или что он никогда не был рядом с жертвами, когда их находили, или что он был в классе или в Большом Зале, когда они окаменели. Школа принимает решение. Теперь может случайно случиться — очень часто — что ученик может случайно двигать своей палочкой таким образом, что может случайно выпустить порчу или сглаз, который может случайно либо ударить Гарри, либо просто задеть его. Слизеринцы бросают единство факультета на ветер и присоединяются к травле. Они думают, что знают, что только змееуст может открыть Тайную Комнату, а Гарри не змееуст, поэтому они должны наказать его за ложь или что-то в этом роде. Гарри слишком занят, избегая заклинаний, чтобы обращать внимание на то, почему они нападают на него. Он больше, чем когда-либо, благодарен Дадли за то, что он каждое лето преследует его и учит уклоняться, но часто он оказывается недостаточно быстр. В последние месяцы учебы в школе Гарри изучает множество контрзаклинаний, одно или два исцеляющих заклинания и гламур низкого уровня. Он учится уклоняться, прятаться, отходить на задний план — не то чтобы он не мог этого делать раньше, но теперь, когда за ним гонится целая школа вместо двух взрослых и ребенка с его компанией друзей, он делает из этого навыка настоящее произведение искусства. С другой стороны, его паранойя достигает рекордно высокого уровня. Одно ухо сзади, одно сбоку. Один глаз в сторону, один вперед. Никогда не позволяйте себе застать себя врасплох. Его доверие к взрослым полностью рушится после того, как он нерешительно говорит как с профессором Снейпом («Не беспокойте меня своими детскими хлопотами после распространения такой привлекающей внимание лжи»), так и с профессором МакГонагалл («Поттер, в этой школе преувеличения не приветствуется»). и получает резкий отказ в помощи. Он думал о том, чтобы, может быть, рассказать какому-нибудь учителю о ситуации у Дурслей — да, он знает, что такое обращение неприемлемо и не совсем законно, но он ничего не может с этим поделать — и обратиться за помощью, но, увидев реакцию на сравнительно небольшую проблему с гораздо более очевидными доказательствами, он отказывается от этой идеи.

***

После года, проведенного за учебой, установкой всех средств защиты, которые он может создать, на свой сундук и различные опасные предметы в нем, а также положительные и отрицательные социальные взаимодействия — общение с портретами, призраками, домашними эльфами и, с другой стороны, оскорбления буквально ото всех — Гарри должен вернуться к Дурслям. Он бы предпочел Хогвартс, даже несмотря на то, что все Факультеты убеждены, что он открыл Тайную Комнату, но никто не даёт ему право выбора.