***
В этом году Гарри также встретился с Сильвией. Она поздравила его с победой над василиском, королем змей, и сказала ему, что «слёзы феникса и яд василиска — однажды ты станешь сильным волшебником, парень» и что «тени окружают тебя, парень, весь год» и что «всё не так, как тебе кажется». Гарри задается вопросом, является ли Сильвия Провидицей. Но он уважительно относится к ее секретам, как и она к его, и не спрашивает об этом. Вместо этого он напоминает, что ему следует получить счет на сумму, которую он теперь должен Сильвии, на котором написаны цифры, а не просто нахальное «Удачи, она понадобится тебе с этим зельем!» Она посмотрела на него с одобрением в глазах и улыбнулась, прежде чем заявить, что Гарри не платит в ее магазине, и точка. Так что он снова не смог оплатить свои покупки. Вместо этого он пожертвовал стопку монет, уйдя до того, как Сильвия смогла вернуть ее. Как ни посмотри, он не ждет ее следующего письма.***
Третий год, кроме всех связанных с ним негативных моментов, также приносит два позитивных: у Гарри теперь больше магии, он стал старше и может накладывать больше чар на браслет и свой сундук. В Зельях он постоянно учится варить лучшие и более сложные зелья, поэтому вскоре ему удается приготовить еще несколько для своего браслета. Второй плюс — это его новые занятия. В прошлом году он бесконечно долго думал, около двух месяцев если сказать точнее, прежде чем принять решение. Маггловедение не принесло бы ему никакой пользы, особенно если учесть, что учитель, кажется, считает бюстгальтеры популярным видом украшений. Он немного подумал о Прорицании, но обнаружил, что это сложный предмет, в котором можно чему-то научиться, только если у тебя есть Дар, которого нет у Гарри. В результате у него осталось три предмета: Древние руны и арифмантика, о выборе которых Гарри даже не пришлось задумываться, и Уход за Магическими Существами, над которыми он какое-то время размышляет, взвешивая плюсы — увидеть магических существ! — и минусы — может быть, найдутся собаки или другие существа, которые будут лаять-кусать-больно-помогите! -больно! В конце концов, он решает взять и этот курс тоже. Первый новый урок, который у него стоит в расписании — это арифмантика с профессором Брэндом. — Зовите меня Брэнд Первый, — шутит он, представляясь, — а моего брата Брэнд Второй. Это приведет его в ярость. Гарри очень заинтересовался этим предметом еще до того, как открыл учебник. Профессор произносит длинную речь о том, что Гарри уже и так знает: древние руны и арифмантику можно использовать для описания одних и тех же вещей. — Возьмите, к примеру, вот эту коробку, — объясняет профессор, демонстрируя студентам деревянную коробку длиной около десяти сантиметров. — Если бы я попросил вас описать одно из её качеств, большинство из вас сказали бы, что она из дерева, или что она коричневая, или что-то в этом роде. Этот ответ правильный, но здесь он не подходит. Если вы предпочитаете найти слова для описания вещей, идите к моему брату и узнайте о рунах. На арифмантике я бы сказал, что этот предмет такой длины, такой высоты, такой ширины, имеет вот такую окружность — вы поняли идею? Конечно, оба ответа верны и правильны: этот ящик имеет пять сантиметров в высоту и сделан из дуба. Арифмантику иногда называют «дополнительным искусством» — он фыркает. — Эти люди ничего не понимают. Правда, сама по себе арифмантика не может решить никаких проблем, в отличие от рун. С ними вы просто пишете свойства решения, которое хотите получить. Он демонстрирует это, кладя яблоко на свой стол и записывая уравнение, решая его, а затем накладывая на фрукт два заклинания. Гарри узнает в них чары стазиса, которые домашние эльфы накладывают на еду, которую ему дарят. С другой стороны стола профессор кладет еще одно яблоко. На этот раз он достает словарь рун и находит несколько, которые затем царапает на мягкой кожице. — Эти две вещи имеют одинаковые эффекты — объясняет он — Но, как вы заметили, мне нужно было на что-то наложить руны — было несколько вариантов, если честно, например, написать их ручкой или выгравировать на столе, всему этому вы научитесь на рунах. В магии нет двух одинаковых заклинаний или зелий, даже если они могут показаться похожими. Я мог бы, например, не накладывать эти заклинания на стол и сохранять каждое яблоко, которое я положил на него, потому что заклинания действуют только на объект, на который они наложены, поэтому стол не будет защищён заклинанием стазиса. Но я могу нацарапать на нем руны, и все внутри круга рун сохранится. Он дает ученикам несколько минут на размышление. Когда кажется, что все поняли, он продолжает урок: «А теперь к скучным вещам! Откройте свои книги на странице…» После занятий Гарри нерешительно остается. Профессор поворачивается к нему и улыбается. — Ах, мистер Поттер! Что я могу для вас сделать? — Мне просто интересно, — медленно начинает он, — а можно ли сочетать руны и арифмантику? — Что ты имеешь в виду? — Скажем, вы хотите, например, чтобы все, что находится над определенной поверхностью, плавало. Тогда вам придется использовать руны, верно? — получив кивок профессора, он продолжает — Но если вы хотите, чтобы один определенный объект не был подвержен этому, вы не можете просто написать руны, чтобы разрешить ему, верно? Профессор немного размышляет, а затем отвечает: — Вы могли бы это сделать, но это было бы мучительно сложно. Я говорю о пятидесяти последовательностях рун или даже больше, и это если речь идёт об одном фиксированном объекте, который не может изменить свои свойства так, как это может делать живое существо. — Так что вам придётся наложить заклинание на предмет. Тогда не имеет значения, изменится ли оно, потому что заклинания не такие специфичные, верно? — Гарри смотрит на него из-под челки, нервно скрещивая руки на груди — Я прочитал наш учебник за лето, но там не было ответа на мой вопрос, можно ли включить Руны в арифмантическое уравнение. Если бы уравнение было составлено без рун, решение могло бы не сработать, если хотя бы одна руна противостояла заклинанию, пусть даже частично. Профессор немного размышляет, но быстро останавливается, чтобы заговорить. — Это действительно так. Десять баллов Слизерину за то, что ты приложил усилия к решению этого вопроса. Должен сказать, что я никогда не думал об этом. Я поговорю об этом с братом; может, он что-то знает. Сочетание арифмантики с рунами… Но как долго ты думал над этим? Слегка смущённый, Гарри борется с желанием прикусить губу, или посмотреть на свои ногти, или почесать шею, но он не может удержаться от того, чтобы отвести взгляд от профессора, и не может удержаться от того, чтобы не начать говорить быстрее. — Я читал свою книгу по рунам, когда заметил, что последовательность для подобной двухчастной магии, подобной той, которую я привел в качестве примера, выглядит очень сложной, и я подумал, что арифмантическое решение будет проще. Но когда я сравнил решение этой проблемы со своими книгами по арифмантике, решение оказалось еще более сложным. Предстояло произнести около двадцати заклинаний. Затем я пригляделся и обнаружил, что сложная часть для рунического решения была только второй частью, которая была легкой частью арифмантического решения. Я посмотрел, возможна ли такая комбинация. Я имею в виду, что можно нанести Руны на объект, а затем наложить на него заклинание, я это знаю, но я задавался вопросом, существует ли какое-то решение, которое связывает их вместе. Насколько мне известно, люди обычно принимают решение в пользу рун или арифмантики, поэтому они не могут придумать решения обоими способами, а затем сравнить их так, как это сделал я. Это также заняло довольно много времени, но, вероятно, это потому, что я новичок в обоих этих предметах. В конце концов, его тон становится таким высоким, что звучит почти вопросительно. Гарри вздрагивает. — Итак, вы спрашиваете меня, существует ли арифмантическое уравнение, решением которого является последовательность рун в сочетании с заклинанием, и есть ли арифмантическое уравнение, в которое вы не только ставите цель и текущую ситуацию, но и вовлеченные руны. — резюмирует учитель. — Извините, мне нужно немедленно поговорить с братом. Нам нужно изучить это, и если этого еще нет, придумать это! Это было бы гениально! С этими словами он ушел, оставив сбитого с толку Гарри. Разве это не было очевидно? Неужели до этого никто не додумался? На Древних Рунах на следующий день профессор представляется как «Профессор Брэнд Первый, пожалуйста, зовите моего брата вторым, он младший. И нет, неважно, что его урок был первым. Скажи ему это при следующей встрече!» Его лекция была похожа на лекцию его брата, только больше восхваляющяя достоинства рун. Для тех немногих, кто занимается и Арифмантикой, и Древними Рунами — а именно трём людям; одной девушки из Рейвенкло, которую Гарри не знал, Гермионе и самому Гарри — этот урок показался очень скучным, но профессор обещал больше разнообразия на всех следующих занятиях. После занятий он удерживает Гарри и расспрашивает его о «новаторском исследовательском вопросе». Гарри может давать только те же ответы и объяснения, что и вчера. Профессор некоторое время размышляет, прежде чем предложить Гарри участие в экспериментах, необходимых для обнаружения этой новой связи. Гарри, потеряв дар речи, может только счастливо кивнуть. Позже библиотечный портрет ругает его за то, что он так не верит в удачу, упавшую ему прямо под ноги, но доволен таким развитием событий.***
Конечно, Гарри не может внести большой вклад, когда профессора Брэнд и он начинают встречаться, чтобы начать работу над их проектом. Он новичок и в древних рунах, и в арифмантике, и большинство дискуссий проходит мимо его понимания. Но поскольку он новичок, он может прерывать профессоров и задавать вопросы, которые может задавать только тот, кто не знаком с темой. На некоторые из его вопросов легко ответить, поскольку они, кажется, возникают каждый год в классе, в то время как другие растворяются в многочасовом обсуждении. Некоторые, кажется, сбивают профессоров с толку: «Почему арифмантические уравнения дают характеристики только заклинаниям? Разве это не может с таким же успехом работать с характеристиками рун?» Они должны хорошенько подумать над этими вопросами, записать их и поклясться найти ответ. В целом, Гарри доволен всей сложившейся ситуацией. Пока профессора экспериментально пишут и решают уравнения и проверяют результаты, Гарри сидит со своими книгами, делает домашнее задание или учится. Когда они обсуждают результаты своих экспериментов или планируют, что делать дальше, Гарри слушает и пытается понять, о чем они говорят. В свободное время он теперь концентрируется на книгах о древних рунах и арифмантике, легко достигая понимания, которого еще нет у большинства четверокурсников. Обладая этими знаниями, он вычисляет, какие чары он может привязать к какому амулету, и надевает их на свой браслет, чувствуя себя в большей безопасности с каждым добавленным кусочком защиты. Между уроками Гарри замечает снующую за ним фигуру. Он задается вопросом, что все это значит, но игнорирует его.***
Судя по всему, профессор по уходу за магическими существами ушел на пенсию в прошлом году, и теперь мистер Хагрид преподает этот предмет. Гарри задается вопросом, как он может показать им что-то, защитить их или животных, когда он даже не может произнести простейшее заклинание и, что более важно, почему ему не разрешено это делать. Первый урок заканчивается так, как и ожидалось. Профессор Хагрид хочет, чтобы студенты поклонились гиппогрифам. Рон так криво кланяется, что животное смотрит на него, фыркает и отворачивается. Малфой смеется так сильно, что падает во время своего поклона и приземляется на траву, которая все еще немного мокрая от вчерашнего дождя, пачкая свою мантию грязью. Теперь смеется Рон, пока Малфой не хватает его за лодыжку и не швыряет в грязь. Все гиппогрифы отворачиваются от них обоих, что оскорбляет их. Они начинают спорить и обвинять друг друга, почти толкая друг друга в гиппогрифа, который угрожающе поднимается на задние ноги. Мальчики одинаково напуганы и издают одинаково высокий писк. Остаток урока они прячутся за другими учениками, подальше от гиппогрифов. Животные тоже пытаются их игнорировать. Гиппогрифы стекаются к Гарри, который поднимается из собственного поклона, получив одобрение зверя напротив него. Он выбрал этого гиппогрифа, потому что тот был самым тощим и стоял немного в стороне от других. Как позже объясняет профессор Хагрид, гиппогриф, который должен стоять в стороне и наблюдать, является лидером. Он стоит вдали от других, чтобы следить за стадом и возможными опасностями. Для гиппогрифов мускулы и устрашающий рост не так важны, как интеллект и наблюдательный взгляд. Он в восторге от того, что Гарри завоевал уважение именно этого Гиппогрифа, поскольку к нему сложно даже приблизиться, другие гиппогрифы немедленно вмешиваются, если существо, приближающееся к нему, может быть хоть немного опасным. Гарри доволен одобрением гиппогрифов, но не в восторге от ядовитых взглядов, брошенных на него одноклассниками. Некоторые из них считают, что простой полукровка ни в чем не должен быть выше среднего. Другие считают, что Гарри, как Наследник Слизерина, который заставил окаменеть студентов в прошлом году — как бы он это ни сделал — вообще должен быть изолирован от общества. Третья группа студентов завидует его успеху там, где они сами потерпели неудачу. Четвёртые считают, что Гарри Поттеру уже хватило славы и внимания на всю оставшуюся жизнь, и поэтому он должен оставаться где-то в тени безвестности, не отличаясь даже в самых простых школьных заданиях. Гарри зажимается и смотрит в землю, прерывая зрительный контакт с травой только на короткое время, чтобы оглядеться, убеждая себя, что никто не приблизился к нему с того момента, как он последний раз поднимал взгляд. Все смотрят на Гарри. Он судорожно выдыхает. Как он уже заметил в прошлом году, после лета он стал еще более пугливым. Но в этом году он попытался противостоять этому. Во время каникул он как можно чаще ускользал в библиотеку. Теперь, когда он стал старше, его понимание и знания расширились, и он мог читать книги, которые были слишком сложными в те времена, когда ему в последний раз удавалось сбежать в библиотеку. Из этих книг Гарри узнал, что такое поведение, как у него, нормально для детей, подвергшихся насилию. Судя по всему, Хогвартс и волшебный мир в целом он рассматривает как побег. Гарри не впечатлен выводом, к которому его привели книги. Он знал всё это и сам, спасибо большое. Но это безопасное убежище небезопасно — с одной стороны Темный Лорд Волдеморт, а с другой — директор школы. В середине стоят другие школьники. Союзники Гарри не могут ему сильно помочь — домашние эльфы привязаны к Хогвартсу и не могут причинить вреда никому, связанному со школой. Призраки не могут творить магию, только поднимать предметы, но даже это требует от них слишком много сил. Портреты могут только выкрикивать оскорбления. Встреча с дементором показала Гарри то, что он уже знал где-то глубоко внутри себя: ему нужно стать сильнее, быстрее, чтобы защитить не только свои слова, но и самого себя. Для этого ему нужно преодолеть свои слабости. Вся магия в мире не сможет помочь ему, если все, что нужно, чтобы выбить его из колеи, это человек с усами, кричащий «МАЛЬЧИК!». Только всё это легче сказать, чем сделать. Лучше всего было бы просто уйти от всех опасностей и медленно исцелиться. Очевидно, что это невозможно. Власть имущие никогда не поверят ему. Даже когда он показал своей учительнице начальных классов шрамы на спине, она посмеялась над ним и сказала ему держать свои истории при себе. Женщина-полицейский, несмотря на то, что ему было так сложно её найти, даже не стала его слушать. Он не осмелился приблизиться к мужчине, страдая от одной мысли об этом. Как показали ему профессора МакГонагалл и Снейп, в волшебном мире ситуация никак не отличается. Гарри решил привыкнуть к другим людям и перестать бояться так сильно. Первым шагом было поговорить с профессором Брэндом о его вопросах в арифмантике. Затем он решил найти друга-человека. Оглядевшись, он убеждается, что не найдет ни одного друга среди своих одноклассников. Или своего Дома. Или всей школе. Кроме, может быть, Невилла? Но похоже, что у него и без того достаточно проблем, чтобы Гарри добавил к ним ещё и себя. Вместо этого он вкладывает все больше, больше и больше энергии в учебу. Проклятия, сглазы, контрзаклятия, чары, зелья, трансфигурации, заклинания, ритуалы и все остальное, до чего он только может дотянуться. Ведь знание — сила. Кому на самом деле нужны другие люди? После уроков Гарри останавливает старшая слизеринка. Она высокая, с длинными прямыми волосами, спадающими каскадом на спину. Её глаза темны и прекрасны. Так магглы представляют себе русалок или сирен: очаровательные, но опасные. Она держится со спокойствием и уверенностью, которые показывают, что она великолепна и знает об этом, но без надменного и высокомерного поведения, которое есть у многих богатых детей Слизерина. Все ее тело шепчет о нежной красоте, но воздух вокруг нее кричит об опасности. Поэтому Гарри с большой осторожностью следует за ней, когда она зовёт его. Он узнает ее; конечно он делает это. Она была номером один у предыдущего короля Слизерина, королевой в тенях, шпионом в ночи, убийцей в темноте, но лишь немногие это заметили. Гарри был одним из этих немногих, застав Короля и Королеву за обсуждением того, как справиться с той или иной проблемой, когда король прислушивался к ее советам и доверял её решениям. Гарри более наблюдателен, чем другие слизеринцы, или не чувствует себя в безопасности в общей комнате и остальной части Хогвартса и, следовательно, более внимателен, поэтому он видел, как она часто оказывается близка к Королю. Он так и не рассказал об этом никому, но догадался, что его знание было обнаружено. Если бы это было не так, он был бы весьма удивлен. Тем не менее, она ничего не сказала, и король ничего не сказал, и Гарри ничего не сказал, и они в основном игнорировали друг друга. Они идут какое-то время вверх и вниз по коридорам, налево и направо по коридорам, входя и выходя в дверные проемы. Наконец они доходят до заброшенного класса. Он заброшен, но не так сильно, как множество других комнат, которые находил Гарри. По крайней мере, в комнате пыль, и Гарри не хочет думать о загадочных чистых пятнах на некоторых стенах и столах. Все еще молча, она машет ему рукой, не заботясь о том, чтобы повернуться к нему спиной. Он осторожно садится. Без предисловий она поворачивается к нему лицом и начинает говорить. — Моя крёстная — Нарцисса Блэк, замужем за Люциусом Малфоем. До меня дошла информация, что Сириус Блэк — твой крестный отец. Это делает нас такими же близкими родственниками, как брата и сестру. Не знаю, как в маггловском мире, но здесь такие связи важны, — ее холодный взгляд тепло останавливается на Гарри — У меня не так много времени и, честно говоря, мне не так уж и интересно с тобой нянчиться. Вместо этого я преподам тебе несколько уроков, которые тебе крайне необходимо усвоить, будучи Поттером в Слизерине и крестником кого-то из Блэков. Но не интерпретируй мою резкость как недоброжелательность. Мы с Нероном очень любим тебя и уважаем твою стойкость как в магии, так и в разуме. Но это не меняет того факта, что сейчас мой год ТРИТОНа и что я должна присматривать за этими идиотами, — она тяжело вздыхает — Шутки в сторону, о чём они думают? Что за компромат у тебя на них всех есть? Мозг Гарри не успевает обрабатывать информацию. У него есть крестный отец. И он — массовый убийца, который предал его родителей и хочет убить его. Хорошо, это он понимает. Девушка, которую он тайно назвал Тайной Королевой, имеет Нарциссу Блэк в качестве крестной матери, которая, судя по ее фамилии, должна быть каким-то образом связана с Сириусом Блэком. Забавное совпадение. Его крестная сестра, Тайная Королева, хочет поддержать Гарри. На этом моменте он перестаёт понимать ситуацию. Она не хочет делать это открыто, что вполне понятно, учитывая ее положение и положение Гарри в Слизерине. Почему она вообще хочет ему помочь? Обязательство, о котором Гарри не знает? Личная услуга? А кто такой Нерон? Внезапно она хихикает. — О, Мерлин, прости. Ты выглядишь так мило, когда так много думаешь! Теперь Гарри совершенно сбит с толку. Милый? Он? Это Дадли милый с его круглыми щеками и мягкой кожей, голубыми глазами и светлыми волосами. Милые котята, щенки и утята. Милые маленькие девочки и их рисунки, розовые бантики и женщины в тех журналах. Тетя Петуния делает вид, что дядя Вернон не прячет эти журналы под кроватью. Гарри слишком урод, чтобы быть милым, это очевидно. Он вообще хочет быть милым? И почему он вообще думает об этом сейчас, когда должен обдумывать то, что сказала Тайная Королева? — О боже! — тихо восклицает она ни с того ни с сего — Я даже не представилась, не так ли? Я Диана Гудвилл из Семьи, которая, по слухам, вдохновила Шекспира на создание Пака. Я с нетерпением жду совместной работы с тобой и ещё больше жду тех результатов, которых ты сможешь достичь после моих уроков. В ее глазах мелькает озорной блеск, а на губах нахальная улыбка, прежде чем она прикусывает нижнюю губу, словно пытаясь скрыть это. Она протягивает руку Гарри. Он обдумывает это, размышляет о ней. Она выдерживает его взгляд, не моргая. Так или иначе, ее улыбка становится шире. Он берет ее за руку.***
После первых вводных уроков профессор Люпин выстраивает своих учеников перед закрытым сундуком. Судя по всему, в нем находится боггарт. Первые несколько человек не стали большим сюрпризом — Рон боится пауков, Малфой боится разочаровать своих родителей, гриффиндорка хрипло кричит при виде гниющего трупа, хотя это даже не ее страх. Гарри не совсем уверен, что предстанет перед ним. Дядя Вернон? Вся семья Дурслей? Его могила? Темный Лорд Волдеморт? Образы его родителей и родственной души, которые показало ему Зеркало Снов, отвернувшись от него, презирающие его, ненавидящие его, причиняющие ему боль? Его слова, явленные на всеобщее обозрение? Он чуть не доводит себя до панической атаки, просто обдумывая возможности, когда его позвали попытаться испробовать новое заклинание. Из сундука появляется дементор. Со способностями дементора. В течение нескольких секунд он пытается высосать душу Гарри из его тела, показывая ему зеленый свет пожалуйста-не-Гарри-отойди-в-сторону-возьми-меня-вместо-него-глупая-женщина. Следующее, что он помнит, это застенчивый профессор, дающий ему шоколад и извиняющийся. Он объясняет классу, что Боггарт не может обрести силу страха, как будто это не Гарри чуть не умер всего минуту назад именно из-за этого явления. Судя по всему, Боггарт может вызвать только онемение, поэтому он не мог на самом деле забрать душу Гарри. Люпин даже не сдвинулся с места, потому что Боггарт недостаточно силен. Хотя, конечно, ощущения были похожи на реальные. После урока профессор Люпин задерживает Гарри, чтобы еще раз извиниться и убедиться, что с Гарри все в порядке. По-видимому, бледный и на грани потери сознания это в глазах профессора олицетворение слова «в порядке», поэтому он отправляет Гарри на следующий урок. Слова профессора еще долго крутятся в голове Гарри. «Я боюсь самого страха. Это разумный страх». Каждый раз, когда он вспоминает об этом, Гарри фыркает. Да, он боится страха, но еще больше он боится того, что для него символизирует дементор. Это не только страх и смерть. Это также осознание того, что он слаб, что есть более сильные существа, которые могут уничтожить его, что он более или менее предоставлен сам себе. Теперь, после урока, опять возникает такое ощущение, что взрослые ему не помогут, даже если его жизнь будет в опасности — почему профессор Защиты от Темных Искусств вмешался только тогда, когда Гарри уже лежал на полу, полагая, что умрет прямо тогда и там? Как он мог реагировать быстрее в поезде, когда спал, чем в классе, когда он должен быть в состоянии повышенной готовности? Теперь он знает о последнем мгновении его матери. Возьми меня, вместо него. По крайней мере, теперь Гарри знает, что мать любила его. Это горькое знание, даже несмотря на утешение, которое оно приносит ему.***
После занятий его догоняют Рон и Гермиона. Они счастливо улыбаются, совершенно довольные тем, что снова притворяются, что они с Гарри друзья. Рон рассказывает шутку, над которой Гермиона смеется, и которую Гарри не понимает. Затем Гермиона рассказывает историю о профессорах Брэнд и их представлении классу, чем сильно веселит Рона. Даже через минуту он все еще хохочет: «Оба хотят, чтобы их называли Брэндом Первым! О, Мерлин, как они вообще закончили школу? Подождите, пока Фред и Джордж не узнают об этом! Они начнут требовать, чтобы их называли Уизли Первый и Второй! Профессор Брэнд Первый!» Гарри снова не видит в этом юмора, но позволяет Рону развлекаться. В любом случае, он не мог скрыть своего непонимания от него. Когда Рон успокаивается, они оба выжидательно поворачиваются к Гарри. Он игнорирует их и их молчаливую команду включиться в их разговор, вместо этого пытаясь угадать, когда Рон заметит, что у Гарри и Гермионы сейчас будут Древние руны, а у Рона — другой предмет. На мгновение он думает спросить Рона, какой у него сейчас будет урок, чтобы сообщить ему об этом маленьком факте, но мелкая месть все еще сладка, поэтому он молчит. — Но эй, приятель, — начинает Рон почти осторожным тоном, — еще на первом курсе, тот случай, понимаешь, с меткой души? Что тебя тогда так разозлило? Гермиона внимательно смотрит на него, тем же взглядом, которым она смотрит на своих учителей, как будто она готова записать каждое слово, которое Гарри скажет. На мгновение Гарри колеблется. Должен ли он ответить или снова проигнорировать их? Они поймут, если он ответит правду? Понятно, что они не особенно заботятся о том, чтобы скрыть метку своей души, оба открыто обнажают красный шрифт выполненной связи души. Произошедший в прошлом инцидент также доказывает это. И все же, решает он, может быть, он ошибается, может быть, он слишком пессимистичен. — Просто… — сбивчиво объясняет он, не привыкший выражать свои эмоции словами и говорить о своих мотивах и чувствах — Для меня моя метка души очень личная. Я не хочу её никому показывать. Даже своей Родственной Душе, если Гарри не полюбит её, но он решает не добавлять это. Он не думает, что эти двое будут настолько понимающими, чтобы принять и это тоже. Гермиона издает звук узнавания. Она говорит: — Подобно невестам пятидесятых, которые пытались сохранить чистоту для своих будущих мужей! — ее нос морщится — Это довольно мило, что ты так думаешь, Гарри, но в то же время такой взгляд крайне устарел, ты знаешь это? Рон, похоже, не понимает, о чём она говорит, но кивает в ее поддержку. — Да, приятель! И ты должен быть более современным, верно? Он бросает взгляд на Гермиону. Гарри не может понять, это призыв о помощи или просьба о поддержке. В любом случае, она продолжает тираду о том, что традиции должны уступить место новым тенденциям. Гарри слушает ее вполуха. Как-то странно, размышляет он, когда она утверждает, что все старое должно быть заменено, но при этом всё время цитирует древние книги. Понимает ли она, что отказ от традиций означал бы отказ от практически всего, что касается Хогвартса, от униформы до системы факультетов и учебной программы? Конечно, более современная и единая школа была бы предпочтительнее сдержанного разделения и стереотипизации Домов, происходящей сейчас. Она долго болтает. Пятнадцатиминутный перерыв между занятиями подходит к концу, когда она, наконец, задыхается и заключает: «И поэтому ты должен показать нам свою метку души!» Гарри снова пытается игнорировать их, но их пальцы тревожно приближаются к его левому запястью, угрожая воспоминаниями. Он знает, что его слова защищены браслетом, но не хочет рисковать. Защита все еще далека от той, которую он бы хотел, и Гермиона действительно знает довольно много древних и почти забытых заклинаний и хорошо разбирается в исследованиях. Кто знает, как она разрушит вставшую перед ней преграду. Лучше избегать такой ситуации. — Может, я не так выразился, — снова пытается Гарри, незаметно спрятав запястье за спину и прислонившись к стене, предотвращая любые шансы на повторение Инцидента. — Для меня тот инцидент был похож на то, как будто я снял рубашку и потребовал, чтобы Гермиона показала мне свою грудь, потому что я показал ей свою. Рон задыхается от возмущения, а Гермиона сильно краснеет. — Как ты можешь такое говорить! — кричит Рон — Кто вообще делает что-то подобное?! Гермиона добавляет к его крикам свой пронзительный возглас: «Ты извращенец!» — Подожди, ты, ты, ты… чудак! Я расскажу об этом МакГонагалл и Дамблдору, и они тебя накажут! Как ты можешь так говорить о Гермионе?! — Это было крайне сексистски, Гарри, и я ожидала от тебя большего! Как ты можешь говорить что-то подобное? Почему ты думаешь, что я сделаю это, только потому, что ты попросил меня об этом? — Я знаю, что ты Гарри Поттер, но это уже слишком! Серьезно, приятель, ты не можешь просто так говорить такие вещи! Они продолжают кричать какое-то время, но Гарри игнорирует их. То, что они говорят, не имеет для него никакого значения. Ясно, что они его не понимают, да и не хотят понять. Он скорее покажет свою грудь или даже все свое обнаженное тело случайному незнакомцу, чем откроет свои слова хоть на секунду таким друзьям. Рон и Гермиона этого не понимают. Наконец, приходят другие студенты, чтобы дождаться, пока профессор откроет учебную комнату, так что Гермиона и Рон немного сбавляют тон. Но их яростный шепот привлекает внимание, и вскоре весь коридор сплетничает о них. Гарри их игнорирует. Он переключает свое внимание на более важные вопросы. Чему они научились на последнем уроке? Кое-что о кельтских рунах и магических хрониках, описывающих цель и строительство Стоунхенджа. Ах да, они должны были взглянуть на алфавит и попытаться его запомнить. Он был самым простым, произношение было похожее на современное английское, хотя сами руны были немного сложнее. В других алфавитах, как объяснил профессор, есть буквы и звуки, которых нет в английском языке, поэтому они будут изучать их позже. Первые годы используются для обучения студентов тому, как читать свою историю, написанную на древних каменных табличках и золотых пластинах. Только в последние годы те, кто решил оставить Древние руны после своих СОВ, активно изучают что-то кроме различных алфавитов для практики, впервые составляя слова и предложения. Год ТРИТОНа будет вращаться вокруг описания последовательностей и событий и попыток использовать руны, чтобы создать прочные магические и ритуальные круги. — Профессор Брэнд! — кричит Гермиона. Гарри оборачивается и видит, как он выглядывает из класса с пером за ухом и чернильными пятнами на пальцах. — Простите, простите, — смеется он — Я увлекся своим последним исследованием. Больше не повторится, обещаю! Он подмигивает Гарри, как будто у них есть общая великая тайна. Гарри ловит себя на том, что отражает его улыбку, хоть и менее сильную её версию. Профессор приглашающе машет рукой и отступает, чтобы впустить студентов. Гермиона подходит к нему, её щеки краснеют от праведного гнева. — Профессор, Гарри сказал что-то совершенно неприемлемое и неуместное! Профессор поднимает бровь. — И что же это было, мисс Грейнджер? Она начинает пыхтеть, не решаясь повторить тяжкий проступок, произнеся такие мерзкие слова, как «грудь». Рядом с ней Рон ужасно покраснел, так же не в силах произнести эти слова. Гарри хочется закатить глаза от их незрелости. Профессор Брэнд поднимает вторую бровь. — Ну что, мисс Грейнджер? Я жду. А со мной ждёт весь класс. Так что, могли бы вы немного ускориться? Через несколько секунд заикания профессор улыбается. — Что ж, я рад, что ничего не произошло. Заходите, заходите, давайте начнем урок! Он подзывает студентов ближе. Гарри радостно бежит в конец класса и садится на свое место. При напоминании о том, что она — она! — задерживает класс, Гермиона спешит к своему столу так быстро, что чуть не спотыкается. Профессор снова смотрит на Рона. — Ну, я не буду повторять это снова, мистер… Подождите, подождите, дайте угадаю. Ты очень похож на тех близнецов Уизли. Ты их младший брат? Они довольно изобретательны в рунах, хотя плохо справляются с задачами, которые я им даю. Если я скажу им перевести скандинавскую сказку про гнома и лешего, я точно могу рассчитывать получить отработанную последовательность рун для создания вонючей бомбы. Я имею в виду, эта последовательность работала, поэтому я все равно дал им баллы, но это… Это совсем не интересно, не так ли? Но у вас нет этого курса, не так ли? Лицо Рона зеленеет от зависти. Он сердито смотрит в пол. Он, защищаясь, рявкает: «Нет, я взял Прорицание вместо Рун!» Профессор хмурит брови. — Тогда тебе лучше бежать. В башне, в которой проходят занятия, живет профессор Трелони, так что она никогда не опаздывает. Тебе лучше поторопиться, пока она не прислала кого-нибудь за тобой, потому что забеспокоилась. Рон бледнеет так быстро, что кажется, что он истекает кровью. Он бормочет что-то о «спасибо», «увидимся позже» и «извините» и уходит. Урок начинается и проходит нормально, но в конце профессор задерживает Гермиону. У девушки слезы на глазах, она думает, что попала в неприятности. Но у профессора Брэнда есть только несколько добрых слов для нее. — Помните, что не у всех границы такие же, как у вас, мисс Грейнджер. То, что для вас не проблема сделать что-то, например, показать свою метку души, не означает, что другой человек думает также. Ах, думает Гарри. Значит, он слышал то, о чем они говорили. Он надеется, что профессор достучится до Гермионы, ведь он сам потерпел неудачу. В следующий раз, когда он встречается с Гермионой и Роном, они сердито смотрят на него. Жаль. Даже профессору не повезло. Гарри теперь часто встречается с Дианой Гудвилл, по два часа каждую субботу. Она не учит его магии, как он надеялся, или манерам и этикету, как он предполагал. Вместо этого она учит его «слизеринству», как она это называет. Она учит его распознавать ложь — в чем он уже хорош благодаря мерцанию глаз — фальшивому состраданию, снисходительности и тому, как читать язык тела, что у него получается лишь частично, дядя-Вернон-злой-тетя-Петуния-злобная-Дадли-игривый-главный-инстинкт-прячься-и-никогда-не-будь-найденным. Она учит его, как говорить хитро, запутанно и со смыслом, как заманивать в ловушку медово-сладкими словами, как внимательно вслушиваться в скрытые смыслы. Она читает ему лекции о том, как мыслить хитро, как предсказывать реакцию других, как влиять на чужие решения. Она рассказывает ему о лучших способах узнать чьи-то секреты, а затем использовать их против них, когда промолчать, а когда лучше раскрыть карты. Она сообщает ему о разных масках и о том, когда их снимать, а когда защищаться вдвое сильнее, чем обычно. Она также учит его задавать вопросы и что не все, кто смеется над ним, злобно смеются над ним. — О, Мерлин, ты действительно понятия не имел, как его зовут, поэтому назвал его просто Королем? И Верховным Королём? — выдыхает она между взрывами смеха. Оказывается, бывшего короля зовут Нерон. — Даже несмотря на это, ты никогда бы не подумал, что его с такой внешностью зовут именно так, — хихикает она. Это верно; первый образ безумного императора, который якобы сжег Рим, — это не тощая фигура последнего слизеринского короля. Гарри также узнает, что Нерон и Диана помолвлены и являются родственными душами, что его удивляет. Он знал, что они близки, но не думал, что они уже готовы пожениться, как только Диана закончит школу, и планируют родить первого ребенка в течение пяти лет. Но, как говорит Диана, «это мое личное дело, когда я выхожу замуж, когда и сколько у меня детей, и если кому-то это не нравится, пусть пойдут к черту». Гарри также узнает, что даже у настоящих леди, таких как Диана, может быть грязный рот, напоминающий матросский, и что общий путь не подходит для всех. Однако самый важный урок, о котором он будет размышлять годы спустя, заключается в том, что она учит его, как уважать кого-то и каково это — иметь образец для подражания. Таинственная фигура снова следует за ним. Он игнорирует ее и надеется, что она просто исчезнет. Следующий урок Защиты проводит профессор Снейп, насмехаясь над ними и рассказывая совсем другую тему. Оборотни. Гарри знаком со слизеринской манерой вести себя, когда они дают тонкие намеки, чтобы не дать уличить себя. Позже он проверяет лунный календарь. Этот день оказывается днём перед полнолунием. Профессор Люпин возвращается через два дня, выглядя потрепанным, как будто он должен лежать в постели в больничном крыле, а не преподавать в классе. Гарри решает никогда не выходить на улицу в ночь полнолуния и возвращает свое внимание к более важным вещам, таким как улучшение защитных чар, исцеляющих заклинаний и защите своего браслета и других вещей. Интересно, однако, что никто другой, кажется, не понял намёк, хотя профессор Снейп фактически подал им этот секрет на блюдечке с голубой каемочкой. Вокруг не звучит паническое или надменное «Мой отец узнает об этом!» и нет никаких отказов даже шаг сделать в класс Защиты. Но, возможно, Гарри что-то неправильно понял, как это часто бывает. Большую часть информации он получает либо из книг, либо от портрета, которого не было в живых сотни лет. Оба источника сильно устарели. Может, оборотней уже не так боятся и ненавидят? Проклятие изучено лучше, и даже есть частичное излечение. Это звучит как веская причина для того, чтобы оборотни лучше интегрировались в общество, чем это было в давно минувшие времена. Вспоминая лекцию профессора Снейпа и грубые слова предупреждения, которые он произнес, Гарри приходит к выводу, что это совсем не так. Вместо того, чтобы отправлять оборотня как можно дальше в дни перед полнолунием, как это было во времена, когда библиотечный портрет был еще жив, или запирать их в подвале или клетке на ночь, это не происходит и складывается ощущение, что «современный» оборотень опасен повсюду, и лучше всего держаться подальше от любого места, в котором даже теоретически возможно присутствие такого человека. Как это позволяет оборотням жить, профессор Снейп не сказал. Возникает и ещё один вопрос: если оборотни так обособлены и их жизнь отличается от образа жизни волшебников и ведьм, и, кажется, их так сильно боятся и ненавидят, почему один из них преподает в Хогвартсе?***
После этого урока Защиты Гарри сталкивается с Невиллом. Они оба все еще работают вместе на Гербологии, и у них довольно хорошие отношения, по крайней мере на взгляд Гарри. Они мало разговаривают, общаясь только о том, что необходимо для занятий, оба слишком сосредоточены на своих задачах, чтобы выделить время для пустой болтовни. Вне класса они почти никогда не видят друг друга. Гарри слишком занят, избегая Гермиону и Рона, слухов и сплетен, неодобрительных взглядов учителей и злых хулиганов, в то время как Невилл проводит в теплицах всё своё свободное время. Но теперь, когда Гарри натыкается на него, Невилл не кивает ему как обычно это делал всегда и просто продолжает идти. Невилл весь в слезах. Решительно Гарри хватает мальчика за плечи и тащит через коридор, вниз по другому и за пыльную раму портрета, давно покинутую его первоначальным обитателем, Злым Проповедником, или, как он представился, Бобом. Там спрятана старая кладовая, покрытая не менее чем на дюйм пылью и грязью. Когда он искал себе комнату еще на первом курсе, Гарри не был достаточно близок с портретами, чтобы знать об этом секретном месте. В противном случае он наверняка предпочел бы эту скрытую комнату темной, но все же хорошо видимой другим людям, комнате, в которой он жил на своём первом году обучения. Гарри показывает это возможное безопасное место и укрытие Невиллу, что вызывает у него всплеск беспокойства, но его партнер-герболог-знакомый-почти-друг-возможный-союзник выглядит так, будто ему действительно нужно побыть одному прямо сейчас. Гарри отпускает запястье Невилла, чтобы закрыть вход. Сразу же их окутывает тьма. Слегка поколебавшись, Гарри создаёт слабый Люмос, не уверенный, предпочел бы Невилл невидимость возможности видеть. Невилл просто стоит там, уставившись в никуда ошеломленными глазами, дыша так, как будто только что пробежал марафон. Распознав признаки панической атаки, Гарри отступает. Он не уверен, как он может помочь Невиллу, зная только, что когда это случается с ним, он просто хочет побыть в одиночестве. К счастью, вскоре Невилл успокаивается, и паническая атака отступает от него. — Спасибо, — еле слышно говорит он. Его глаза, хотя и более сосредоточенные, все еще выглядят пустыми. — Забудь, — отвечает Гарри — Ты чувствуешь себя лучше? Невилл отрывисто кивает, немного приходя в себя. Осторожность и пугающее предвкушение прокрадываются в язык его тела. Он выглядит так, будто собирается с силами, вероятно, ожидая шквала вопросов. Гарри отступает. — Когда почувствуешь, что готов, просто нажми на левую сторону вот здесь, а затем потяни вправо и вперед вот так. Демонстрируя нужные движения, Гарри передвигает портрет и выходит наружу. — Увидимся. Он закрывает проход и уходит, оставив растерянного и благодарного Невилла в так нужном ему сейчас одиночестве.