***
Первый урок зельеварения — это шок. Гарри ожидал увидеть другого учителя, учитывая, что профессор Снейп теперь преподает Защиту, но всё равно вздрагивает каждый раз, когда поворачивается к столу преподавателя и видит полное тело профессора Слизнорта, счастливо улыбающегося своим ученикам. Странно, когда тебя хвалят и награждают многочисленными баллами. Сами зелья тоже оказались не такими, как он ожидал. Мало того, что их сложно варить и в основном это занимает много времени, они ещё к тому же очень дорогие и очень, очень незаконные в использовании без особого разрешения. Особенно любовное зелье, аромат которого профессор рукой направляет прямо на них. На мгновение Гарри чувствует запах паров зелья на кладбище, запах влажной земли, запах ломких страниц, запах замшелой травы. Он сразу же применяет заклинание Головного Пузыря. Неужели его родственная душа пахнет именно так? Гарри быстро останавливает ход этих мыслей. По крайней мере, Невилл прекратил посещать эти занятия, что приносит облегчение и ему, и его одноклассникам. Как бы он ни нравился Гарри, Невилл — катастрофа во всём, даже отдалённо связанном с зельями. Больше никаких взрывающихся котлов, которые даже самая лучшая подготовка не сможет спасти, если их хозяин ловит на себе строгий взгляд профессора. Больше никаких писклявых вздохов всякий раз, когда профессор Снейп хоть отдалённо смотрит в его сторону. Больше никаких тихих вздохов над множеством растений, «убитых» для приготовления зелий. Как ни странно, но Невилл и вполовину не так сильно нервничает в Защите. Смена должности оказывается удачной и для профессора Снейпа, и для его самого проблемного ученика. Но, может быть, изображение проклятия Круциатус было не единственной причиной бледного лица Невилла…? Также удивительно, что Рон тоже обучается в этом классе, так как Гарри слышал, как рыжий всё лето оплакивал свою плохую оценку по Зельям, которая означала, что он не сможет больше посещать занятия по Зельям, что означало, что он не может стать аврором, как он планировал. Гарри вздрагивает при мысли о Роне, пытающемся спасти людей. Ещё более шокирующим является то, что зелье Рона не сразу полностью проваливается. В конце концов, была причина, по которой профессор Снейп поставил ему такую ужасную оценку. Гарри думает о частных занятиях, но, судя по недоумению Гермионы, она тоже ничего не знает о причинах его внезапной высокой академической успеваемости. Гарри требуется всего несколько движений, чтобы увидеть, что Рон делает совершенно не то, что говорится в инструкциях, но его действия усиливают действие зелья, а не портят его. Ни за что, чёрт возьми, Рон бы это не придумал. Если подумать логически, то это могло произойти только одним способом. Старая книга, которую Рон получил, пока не прибыл его собственный экземпляр. Момент Гарри наступает, когда практическая часть закончена, зелья сварены более-менее правильно и поставлены на стол профессора для оценки. Пока профессор Слизнорт выносит каждый флакон на свет, и охает и ахает о лучших, и охает о плохих, ученики убираются. Они вытирают столы, моют ножи и разделочные доски, относят свои котлы в отдел, где все грязные котлы собираются для тех, кому не посчастливилось попасть под отработку, и возвращают неиспользованные ингредиенты на место. Профессор Снейп просил складывать ингредиенты на поднос впереди, не веря, что студенты смогут разложить их правильно, особенно в первый год, и особенно те ингредиенты, которые легко спутать с другими, но профессор Слизнорт не делает таких предосторожностей. Гарри задаётся вопросом, какой бедный второкурсник получит Сердце Сафрана, которое Гойл положил вместе с очень похожим корнем имбиря, почти таким же, за исключением крошечного факта, что одно растение имеет противоположный эффект со своим братом-близнецом из гербологического мира. В образовавшемся хаосе людей, бегающих туда-сюда, Гермиона, нетерпеливо ожидающая впереди оценки за своё зелье, и Рон, нерешительно тащащий котел руками, хотя все они выучили Вингардиум Левиоса ещё на своём первом уроке Чар, Гарри меняет свой экземпляр книги по зельеварению на экземпляр Рона. В конце концов, на такого болвана, как он, глупо тратить даже простую бумагу, что уж говорить о ценной книге.***
В тот же день Гарри бросается за чтение полученной книги. Она старая, обложка порвана, но внутри страницы ухоженные, хоть и потёртые. Везде исправления, на полях написаны заклинания и инструкции, как улучшить то или иное зелье. Тёмные заклинания, если Гарри правильно понимает. Никаких движений палочки не указано. Гарри проводит несколько замечательных часов, пытаясь понять, почему оригинальные рецепты были изменены. Это удивительно весело.***
На Древних Рунах и Арифмантике профессора просят Гарри остаться после уроков. Они благодарят его за участие в их проекте и вопросы, с которых всё началось. Они хвалят его участие и заставляют его краснеть и заикаться. Взволнованно, они продолжают объяснять некоторые аспекты Брэнд-Поттер-Симбиоз-Арифмантики-и-Рун, которые трудно понять без должного опыта в обеих областях, подробно рассказывают о проведённых ими тестах и полученных результатах и с нетерпением спрашивают мнение Гарри об их работе. Из-за этого он не приходит на все уроки после этого занятия, но оно того стоит. Днём они снова встречаются в забавной пародии на четвёртый курс. Теперь профессора не планируют и не пишут, пока Гарри смотрит на них в основном в неведении. Вместо этого они говорят как равные, все на одном и том же уровне знаний о слиянии двух дисциплин. Профессора стараются объяснить Гарри, почему они почти не разговаривали с ним в прошлом году и исключили его из своих экспериментов. — Мы были так заняты, — говорит профессор Брэнд Первый с кривой улыбкой — Ты замечал это в классе, не так ли? Все ваши сочинения были оценены несколькими семикурсниками, которые хотят продолжить изучение рун или арифмантики, ты знал об этом? У нас почти не было времени на еду и сон, не говоря уже о встрече с другом! Другой профессор Брэнд продолжает говорить за братом. — И эксперименты… Ну, просто было небезопасно для кого-либо присутствовать во время них; в противном случае мы бы попросили тебя присоединиться. Но мы никогда не знали, каким будет результат и на что или кого он повлияет. Однажды я и мой брат поменялись телами. Потребовалось время, чтобы понять, как это произошло, и ещё больше времени, чтобы исправить это! Мы просто вели себя как обычно, поэтому, вероятно, никто не заметил. Причина, я думаю, в том, что мы однояйцевые близнецы! Ах. Вот почему в течение нескольких недель Гарри чувствовал, что что-то изменилось в его профессорах. Он не мог точно определить, что именно, и решил, что их прически немного изменились. — Но в самом деле, если подумать, как же ты нам помог! — восклицает один профессор, а другой восторженно кивает. Остаток дня посвящён восхвалению Гарри за его участие в проекте. Гарри думает, что вся эта благодарность не нужна и преувеличена. Он почти ничего не делал, а то, что делал, делал плохо. Он всё равно недостоин таких благодарностей, которые обращены на него. Дурсли постарались вбить это в него. Но сейчас он наконец-то просто сидит, улыбается, смущается и ему тепло.***
Несколько дней спустя Гарри сталкивается с Малфоем. Тот что-то бормочет себе под нос в отчаянии, ходит взад-вперёд, закусив губу, погружённый в свои мысли. На самом деле он расхаживает перед Выручай Комнатой. Гарри на мгновение задумывается. Если Малфой продолжит в том же духе, Выручай Комната покажет себя и предложит Малфою решение его проблемы. Гарри решительно делает шаг вперёд. Тут же Малфой снова надевает маску чистокровного наследника, не показывая ничего, кроме надменного превосходства и намёка на презрение, прежде чем поднять глаза и увидеть Гарри. Отвращение на его лице становится более выраженным; его нос морщится. — Поттер, — он произносит это имя с большим отвращением — Что ты здесь делаешь? Гарри игнорирует его и проходит мимо. Он задерживается за углом, и, как и было предсказано, Малфой теряет маску и неуверенно смотрит ему вслед. В конце концов, он считает риск слишком высоким и уходит, его походка с каждым шагом становится всё более уверенной и заносчивой. Посмеиваясь про себя, Гарри тоже уходит. Он лениво задаётся вопросом, было ли совпадением то, что Малфой был здесь, перед Выручай Комнатой или он действительно знает о её существовании. В любом случае, пройдёт какое-то время, прежде чем Малфой осмелится прийти сюда снова. Миссия «Выкуси, Малфой» на сегодня выполнена.***
На следующем уроке зелий профессор Слизнорт отводит Гарри в сторону и дружелюбно хлопает его по плечу. — Дорогой мальчик, — говорит он, сияя от гордости, — вы почти не имеете себе равных в своём умении варить зелья в этом классе, — это правда, поскольку его понимание процесса зельеварения росло, как на дрожжах, с тех пор, как он обдумал исправления Принца-Полукровки, а также провёл много своих независимых исследований. А поскольку Малфой слишком напряжён, чтобы думать о том, чтобы подбрасывать что-то в зелья Гарри, уроки становятся почти смехотворно лёгкими, — Поэтому я решил пригласить вас на специальное мероприятие, которое я буду проводить в следующее воскресенье. Ещё до того, как я вышел на пенсию, такие собрания были весьма популярны. Мои ученики, — улыбается он, — назвали это «Клубом Слизней», — он хихикает. Вскоре после этого его лицо становится печальным, когда он снова начинает говорить, — В поезде я устраивал ланч. Присутствовало всего несколько человек. Я послал студента, чтобы отдать тебе приглашение, но маленький Колин, видимо, не смог тебя найти. О, как приятно было снова пообщаться со студентами! Там была юная Джинни Уизли, может быть, вы её знаете? Она прекрасный Охотник. О, и ещё был… — затем он перечисляет всех, кто присутствовал на этом ланче, а затем всех, кто раньше посещал такие ланчи. Гарри отмечает, что все они известны или имеют знаменитых родственников, — Когда-то даже твоя мать была членом Клуба Слизней! Даже несмотря на недостаток, который был у неё из-за её крови, она была одним из лучших зельеваров, которых я когда-либо обучал! Конечно, дорогой Северус — самый лучший из всех, кого я когда-либо учил… — профессор немного останавливается после этого, как будто размышляя над правдивостью своих слов, — …но он, к сожалению, никогда не принимал мои приглашения в клуб. У Гарри кружится голова от всех имён, которые профессор обронил, а также от добавления информации о его матери к небольшой куче знаний, которые у него есть о его родителях. Подтекст, однако, он может прочитать ясно. Профессор хочет завлечь его в свои круги, хвастаясь знакомством с ним и привлекая других известных людей именем Гарри. Но он достаточно опьянён сказанным профессором, чтобы согласиться прийти. Остаётся только надеяться, что этот поход не обернётся катастрофой, как в прошлый раз, когда он участвовал в мероприятии, организованном учителем — Дуэльном клубе. Но когда Гарри что-нибудь давалось легко? Когда Гарри рассказывает Невиллу о приглашении, Невилл смеётся и не может остановиться. Когда он, наконец, останавливается, он рассказывает Гарри истории, которые его бабушка рассказывала ему про времена, когда она сама училась в Хогвартсе и участвовала в Клубе Слизней нового профессора зельеварения. И более чем когда-либо Гарри теперь убеждён, что ему следовало с уважением отказаться.***
Он стоит в тёмной комнате, раздумывая. На прошлой неделе он был в той мерзкой деревне, очищая землю от мерзких магглов. На этой неделе он обратил своё внимание на небольшую семью, состоящую из предателей крови. Что он будет делать на следующей неделе? Он вспоминает маленького мальчика Поттера, осторожного ребёнка с быстрыми рефлексами и сильными щитами. Попытаться ли избавиться от него, пока он в Хогвартсе? Нет, невозможно, но когда он оттуда выйдет? Ему нужно, чтобы Северус выяснил, отправится ли он домой во время рождественских каникул, и послал кого-нибудь в Министерство, чтобы узнать, где живёт это чёртово отродье. Несомненно, он живёт в какой-нибудь усадьбе, украшенной детскими игрушками и тем, что нравится гнилым избалованным детям. Ему достаточно было заглянуть в комнату юного Драко, чтобы увидеть пример жизни современного ребёнка. Да, на этой неделе он узнает всё, что нужно знать о сопляке Поттере. К сожалению, несмотря на то, что столь экстраординарная волшебная кровь должна быть уничтожена, код самосохранения прописан в каждой клетке тела наследника Слизерина. Гарри просыпается и разрывается между страхом из-за презрения своей второй половинки к нему и ироничным весельем от того, что даже он верит в эту ложь о нём.***
В воскресенье состоится «маленькое собрание», на которое профессор Слизнорт пригласил Гарри. Нервничая, Гарри одевается так хорошо, как только может, беря образец из того, что профессор говорил о высокопоставленных гостях — многих высокопоставленных гостях. Он терпит насмешливые комментарии Малфоя о том, «каким бедным ты вообще можешь быть, Поттер, чтобы позволить себе только это» и обычное «разве твои родители не научили тебя лучшему — о, подожди, они умерли, чтобы сбежать от тебя». Игнорируя его, как обычно, Гарри рассматривает свои волосы в зеркале. Это всё тот же неуправляемый беспорядок, каким он был, когда тётя Петуния впервые взялась за него своими тупыми ножницами, неукротимый и дикий. Гарри даже не пытается. Оказалось, что даже магия не может навести порядок на его голове. Он ещё раз осматривает себя. Начищенные туфли, выглаженные брюки и мантия с блестящими серебряными пуговицами, безупречный узел на его единственном галстуке, который он обычно носит в школе. Решив, что так уж лучше, Гарри снова проверяет свои карманы. В левом покоится привычная тяжесть его уменьшенного и облегчённого сундука, пусть он ещё и не совсем привык к его новой форме. В правом рукаве находится его палочка. Левое запястье закрыто его браслетом, который скрыт мантией. Правый карман его брюк набит уменьшенной бумагой для письма. Кто знает, что он узнает и что запишет его перо, настроенное так, чтобы записывать что-то важное, когда Гарри не может этого сделать? Будучи слизеринцем, Гарри рано научился никогда не упускать возможности шантажировать. Бросив ещё один нервный взгляд в зеркало, но не успокоившись столь же встревоженными зелёными глазами, смотрящими в ответ, он уходит. В итоге он приходит одним из первых. Профессор Слизнорт отмечает это радостными восклицаниями. — Могу ли я сказать, Гарри, твоя мантия демонстрируют изрядную долю гордости Дома! Нет, нет, не поймите меня неправильно, я полностью поддерживаю это! — он делает вид, что озирается и расстёгивает мантию, едва прикрывающую его выпирающее брюшко. Он выворачивает одежду наизнанку. Внутри его мантия оказывается обшита зелёным бархатом. Подмигивая Гарри, профессор добавляет: — Слизеринец никогда не теряет чешую, не так ли? Ой, извините меня, Гарри, это мистер Бэгмен, долгожданный гость! Я должен поприветствовать его немедленно! Он убегает и оставляет Гарри в море незнакомых людей. Гарри поглаживает свой браслет в поисках комфорта и напрягается. Никто не смотрит на него. Всё нормально. Тяжело сглотнув, он забивается в угол, спокойно наблюдая за людьми. Все они носят драгоценные камни и яркие цвета, болтают с улыбками на губах и лукавством в глазах, танцуют и разговаривают так, как другие люди воюют. Только несколько человек являются студентами; Гарри знает большинство из них по именам, так как они печально известны каким-то талантом или родственником. Он отмечает, что некоторые студенты с известными членами семьи не появляются, те, у кого практически нет манер. Через час профессор Слизнорт снова появляется перед Гарри, полный удовольствия от происходящего и раздражающей бодрости. Многочисленные бокалы вина могут иметь такое же отношение к широкой ухмылке на его лице и его красным щекам, как и компания многих его «дорогих друзей». Следующий час он перетаскивает Гарри от одного человека к другому, неуклонно бросая на него новые косые взгляды. Много натянутых улыбок и вежливых разговоров. Гарри не хочет подсчитывать, как часто он слышал похвалу украшению зала. Честно говоря, домашние эльфы проделали замечательную работу. Как и положено для начала сентября, небольшой зал оформлен в жёлтых, красных и зелёных тонах. Конечно же, это Хогвартс, поэтому в осеннюю тему искусно вплетено немного синего, чтобы представить все факультеты. Там крошечные маленькие феи, поющие чудесные мелодии и хихикающие, краснея, и волшебные огоньки, и настоящие деревья и цветы, расставленные так, чтобы не мешать. Изящные лозы свисают с потолка и обвиваются вокруг столов, на которых лежат маленькие закуски. Еду хвалят так же часто, как и украшения. Она тоже превосходна, хотя и не совсем соответствует тому качеству, которое бывает во время трапезы в Большом Зале. Не голодая этим летом, Гарри от всего сердца вкушает закуски, пробуя их все. Но какими бы вкусными они ни были, если ему приходится слушать, как кто-то фальшиво хвалит яйца: «Не слишком твёрдые, не слишком мягкие. Моей жене никогда не удаётся…» — ещё раз, он сделает что-то радикальное. Зная себя, Гарри предполагает, что это был бы не более чем молчаливый уход с мероприятия, но важен посыл, верно? К счастью, профессор Слизнорт замечает какого-то опоздавшего гостя и, покачиваясь, уходит, весело махая направо и налево, как будто радуясь возможности уйти. Гарри остаётся с каким-то политиком, который пытается убедить его поддержать его позицию по тому или иному вопросу, даже не намекая на то, каково именно его собственное мнение. Гарри делает вид, что слушает. Но затем его мягкая улыбка появляется на его губах. Неужели это-? Да, это она! Быстро извинившись перед собеседником за свою грубость, Гарри следует за этой знакомой полной фигурой. — Гарри, парень! Давно не виделись! Как дела? — Сильвия! Что ты здесь делаешь? — он почти не узнаёт её. В своей официальной мантии она больше похожа не на лавочницу, а на уважаемого представителя знати. Но он никогда не забывал это лицо. За годы, прошедшие с тех пор, как он видел её в последний раз, она ничуть не изменилась. Вспоминая про свои манеры, он прочищает горло и начинает всё сначала, уже с меньшим энтузиазмом — Я имею в виду. Как приятно видеть вас здесь! У меня всё хорошо. Как ваши дела? Как дела в магазине? Сильвия хихикает, ласково похлопывая его по щеке. — Ты сильно вырос, парень. Посмотри на себя! — она ущипнула его за щёку, снова посмеиваясь, — Всё хорошо, как никогда. Магазин в порядке. Я в порядке. Ты так вырос! Два года назад, ты едва доставал до сюда! — она указывает на высоту, которая намного ниже, чем сейчас макушка Гарри. Он игнорирует это, потому что рад видеть своего — лучшего друга? доверенное лицо? помощника? — после столь долгой разлуки. — Столько всего произошло, Сильвия! — восторженно восклицает Гарри. Его настроение ухудшается, когда он вспоминает, что именно произошло за время их разлуки, но то, что они, наконец, снова встретились, компенсирует ухудшение его настроения. Сильвия выглядит грустной. — Ага, парень. Я видела это, — говорит она мудро и тихо, стараясь, чтобы её не услышали случайно проходящие гости, — Тебе было грустно. Иди сюда. — она притягивает его в крепкие объятия. Удивлённый, Гарри подчиняется ей и ещё больше удивляется, обнаружив, что они ему нравятся, цепляясь за неё сильнее, — Да, парень, тебе нужен был человек рядом, не так ли? Обними старую Сильвию и почувствуй себя лучше. — она гладит кожу на его правом запястье, на том месте, где всё ещё виден шрам от прошлогоднего инцидента, и тихо добавляет: — Ты действительно такой храбрый, как и сказала Распределяющая Шляпа. — О, — выдыхает Гарри. Он уже давно не вспоминал о шляпе. Ладно, всё-таки это не совсем так, учитывая, что он показал воспоминания о ней своей второй половинке, но тогда он был слишком -родственная-душа-убийца-хрупкая-надежда-Тёмный-Лорд-Волдеморт-близко-хочет-навредить-мне-зол-на-меня эмоциональным, чтобы обратить внимание на слова, которые шляпа говорила. Теперь он снова их вспоминает. Посмотри, насколько храбрым тебе нужно быть, чтобы побеждать свои страхи каждый день. И о, теперь Гарри видит. Он видит, как вставал, когда его сбивали с ног, он видит способы упорствовать и сопротивляться, он видит свои планы для роста и усиления безопасности. Он видит долгие часы в библиотеке, пугающие походы в магазинчик на углу Тисовой улицы, глубокие вдохи, чтобы восстановить концентрацию и мужество. Желание выжить и жить счастливо. Когда он снова сосредотачивается на Сильвии, она понимающе улыбается ему. Гарри улыбается в ответ — настоящей улыбкой, потому что домовые эльфы, портреты, призраки и Невилл научили его этому. Ему интересно, видела ли Сильвия эту мысль. Радостный блеск её глаз говорит о том, что да. Остаток ночи Гарри и Сильвия проводят, общаясь друг с другом, что немного странно, учитывая, что Сильвия уже знает всё важное, а Гарри практически ничего не знает о магазине, владении бизнесом или работе, но это один из самых приятных разговоров, в которых Гарри когда-либо участвовал. Он ложится спать этой ночью улыбаясь. Прекрасный вечер заканчивается тем, что ему ничего не снится. Он решительно игнорирует ту крошечную часть себя, которая яростно не соглашается, оплакивая даже самую малую возможность совместного смеха-мира-радости со своей родственной душой.***
На следующее утро, выходя из Большого Зала, Гарри сталкивается с покрасневшим Роном и Гермионой со слезами, стоящими в её глазах. Рон кричит на него за то, что он пошел в Клуб Слизей, не пригласив ни Рона, ни Гермиону, игнорируя тот факт, что это была не вечеринка Гарри, и он не мог просто так раздавать приглашения, как ему заблагорассудится, и что Рон не вписался бы в это общество с его способностью быть неловким и грубым везде и всегда. Гермиона терпеливо ждёт, пока Рон закончит свою речь, прежде чем высказать свои претензии. Судя по всему, она открыла для себя Брэнд-Поттер-Симбиоз-Арифмантики-и-Рун и глубоко разочарована тем фактом, что Гарри либо помогал учителям без её участия, либо каким-то образом вынудил своих учителей отдавать ему должное там, где он ничего не сделал. Гарри, хотя и испытывает искушение просто наложить заглушающие чары и оставить их, позволяет им кричать до хрипоты, всё же не делает этого и спрашивает ровным голосом: — И какое мне должно быть дело до того, что думают два совершенно незнакомых мне человека, которым я много раз говорил держаться от меня подальше? Студенты вокруг них, конечно же, замолкают при первом же намёке на новую историю, о которой можно было бы поболтать. Теперь они начинают шептаться, заполняя неловкую тишину, когда Рон несколько раз открывает и закрывает рот, потрясённый и потерявший дар речи. Наконец, Гермиона расплакалась и убежала. Рон бросает на Гарри несколько очень неприятных взглядов и два слабых проклятия. Почти рассеянно Гарри накладывает защитное заклинание. Когда он, наконец, поворачивается, чтобы уйти… — Гарри, мой мальчик. Вздохнув, Гарри оборачивается. Директор встал из-за стола и смотрит на Гарри с тяжёлым разочарованием, его голубые глаза всё ещё мерцают: обман-обман-осторожность-осторожность-обман. — Гарри, мой мальчик, — повторяет он. На этот раз Гарри не пропускает ударение на последнем слове. Является ли это доказательством того, что директор знает о том, как с ним обращаются в доме Дурслей, или старик просто более наблюдателен и жесток, чем он думал? — Я знаю, что ты настаиваешь на том, чтобы не водить дружбу с юной Гермионой и её дорогим Роном, но действительно ли стоило устраивать такую сцену за завтраком? Осмелюсь сказать, что если бы ты отложил этот разговор на более позднее время, когда вы были бы одни, это было бы более уместно. Точно, я знаю! — он делает вид, что ему только что пришла в голову самая замечательная идея, сияя, — Как только ты, Рон и Гермиона проведёте вместе несколько часов, вы наверняка сможете зарыть с ними любой топор войны, который у вас есть. Итак, вы все трое проведёте вечер четверга с… скажем, профессором Снейпом, как ты думаешь? Гарри не думает ни о чем, кроме маленького жука, которого он видел летающим ранее где-то в Большой Зале, завтрашней газетной статьи, и шепчущихся масс, обсуждающих директора на его возвышении и Гарри перед дверью, приготовившегося уйти. Не желая давать директору ещё один повод для эксплуатации, он бормочет что-то, что можно принять за согласие, кивает и уходит. Он не сделал и шага, когда этот обманчивый старый голос снова окликает: — О, и Гарри? — Гарри делает паузу, на этот раз не оборачиваясь, — Пятьдесят баллов со Слизерина за то, что профессора Брэнд поставили твоё имя рядом с их именами, — усталый вздох. — Право, Гарри, тебе лучше знать. Гарри выходит из дверей, не оборачиваясь. Он до сих пор слышит, как вспыхивают протесты и громкое. — Альбус! Это заходит слишком далеко! Мистер Поттер действительно помог нам! — один из профессоров Брэнд начинает протестовать, начинают работать мельницы слухов, и профессор Снейп с его тихим холодным голосом, который оглушает сильнее, чем самый громкий шум, награждает его семьюдесятью баллами за помощь своим профессорам. Он всё ещё думает о маленьком любопытном жуке и о завтрашней газете. Гарри оказывается прав. Газета на следующее утро превосходна, а растерянное и бледное лицо директора только добавляют ей прелести. В статье подробно рассказывается об обвинениях, выдвинутых против Гарри его предполагаемыми «лучшими друзьями», поскольку Гермиона и Рон были представлены публике именно так. Очевидно, что в статью было вложено много исследований, и она продолжается на многих страницах, подробно описывая каждый раз, когда Гарри либо говорил Рону и Гермионе держаться от него подальше, либо они были грубы и агрессивны по отношению к нему. Затем печатается интервью. Оба профессора Брэнд рассказывают правду о том, что произошло на третьем курсе, что Гарри был источником вдохновения для исследований и помогал им, как мог, в течение долгих часов почти каждый день, и что единственное, с чем он не помогал, это настоящие эксперименты, поскольку они могли вызвать большой хаос и нанести ущерб его здоровью. Они даже показывают эссе, которое Гарри написал для их проекта, хорошо проработанное и во много раз более длинное, чем привычное школьное задание, и даже выделили отрывки, которые они дословно взяли для статьи, которую профессора написали для магического сообщества, имея больше опыта в таких вещах. В следующей статье рассказывается о реакции директора школы и вызванных ею протестах как учителей, так и учеников. Это напоминает читателям о прошлогоднем инциденте с письмом, и инциденте с кровавым пером, и инциденте с троллем, и инциденте с Цербером, и… Это продолжается какое-то время, дольше, чем обе другие статьи вместе взятые. В этой статье даже есть несколько предложений о том, что директор сломал один из оберегов Гарри на браслете, который он носит после «нападения, описанного в «Золотое Трио на самом деле Дуэт Запугивания?», и был наказан за это проклятьем облысения и окрашивания кожи. Школу наполняет шёпот, студенты смотрят на бледного и лысого Короля Слизерина, сплетничают и распространяют слухи. Гарри откидывается назад и наслаждается яростью в мерцающих глазах директора, сияющих гневом, как бы он ни старался скрыть это и продолжать по-доброму улыбаться. Вскоре после этого он уходит в свой кабинет. И если жук снова сядет на мантию заместителя директора МакГонагалл, когда она выбежит из Большого зала, чтобы последовать за директором, что ж, Гарри полагает, что эти злобные маленькие зверюшки теперь повсюду. Ведь сейчас на дворе осень. — Поттер! Этим гневным криком встречают Гарри, как только он входит в гостиную. Сбитый с толку, он поднимает голову и… встречается взглядом с разъяренным Королём Слизерина. Далее следует тирада о «представлении Дома Слизерин» и «нанесении ущерба нашему положению» и многом другом, разглагольствования, которые почти комичны из-за тёмно-оранжевых щек, вызванных негодованием короля и проклятием Гарри. Гарри, знакомый с этой сценой по тем годам, когда он имел дело с придирками Гермионы и ревнивыми жалобами Рона, позволяет словам захлестнуть его. Окружающие слизеринцы, хорошо осведомлённые о точном выражении его лица, когда с ним разговаривают Рон и Гермиона, сразу узнают его и делают свои выводы. Король Слизерина — нет. Он также не видит на себе расчётливых взглядов, оценивающих, достоин ли он своего положения. Гарри же видит их и слегка улыбается, ещё больше разъяряя Короля Слизерина. Он думает, стоя и улыбаясь, и не слушая водопад слов вокруг себя, что не пройдёт много времени, и новый человек займёт место Короля.***
Отработка приносит… неожиданное. Во-первых, Рон и Гермиона извиняются. Гермиона сожалеет о своих «предвзятых представлениях, заслонивших реальность, я исправлюсь, обещаю!» Рон обещает стать более лучшим другом. Гермиона гневно смотрит на свою родственную душу. Может, на этот раз она чему-то научилась? Насколько Гарри знает, она была очень обеспокоена газетной статьёй и смертельно побледнела, когда прочитала её, воскликнув, что «это не то, что я думала — не то, что я хотела — о Боже!» В тот день она даже прогуляла свои уроки. Возможно ли, что то, что её дела записываются и оцениваются более или менее объективным сторонним наблюдателем, идёт ей на пользу? Кажется, это всё же так, потому что вместо того, чтобы ворчать на Гарри за ненадлежащие манеры и не правильное принятие их извинений, она обвиняет Рона в том, что он не извиняется должным образом и не признал своих ошибок. — Прости, — говорит она, ища взгляд Гарри своими заплаканными глазами, — Мне так жаль за всё. Рон начинает говорить о том, что Гермионе не за что извиняться, каждый может ошибаться, но её сердитый взгляд быстро заставляет его отступить. Он дуется в стороне, когда Гермиона смотрит на Гарри с отчаянным выражением лица, не зная, стоит ли ей говорить что-то ещё. К счастью, профессор Снейп выбирает именно этот момент, чтобы пустить их в класс Зелий, жалуясь на то, что ему приходится проводить вечер с «тупицами и невиновным мальчишкой». — Что? — восклицает Рон, — Почему Вы здесь? Профессор Снейп бросает на Рона убийственный взгляд. — Объясните мне, мистер Уизли, почему вы так удивлены, что вы проводите отработку с учителем, надзирающим за вами? — Но… но Слизень… Профессор Слизнорт должен был проводить отработку, — заикается Рон. Если это вообще возможно, профессор выглядит ещё более разъяренным. — У некоторых… людей есть… особые привилегии, мистер Уизли, с которыми мы, обычные смертные, ничего не можем поделать. Если это все вопросы, то проходите в класс. Или вы хотите провести ещё двадцать минут, обсуждая ерунду? Рон открывает рот, неприятный румянец заливает его щёки. К счастью, Гермиона бьёт его локтём в бок и шипит, чтобы он замолчал. Гарри качает головой и обходит их, чтобы последовать за профессором Снейпом в класс, задаваясь вопросом, почему директор так сильно хотел, чтобы профессор Слизнорт снова преподавал в Хогвартсе. Сама отработка не так уж и плохо проходит. Профессор Снейп приказывает им выпотрошить рыбу и вырвать глаза у нескольких саламандр, а также собрать кровь летучих мышей. Ужасные задачи отнимают большую часть их концентрации. Гарри, привыкший к разделке рыбы за долгие годы работы поваром в доме Дурслей, может бросить несколько взглядов по сторонам. Рон борется с саламандрами, чуть не раздавливая им глаза своей неуклюжестью. Гермиона не такая неумелая, но более брезгливая. Профессор Снейп что-то варит. Зачарованный, Гарри закончил так быстро, как только мог, и теперь наблюдал за его грациозными движениями, когда тот готовит ингредиенты, за идеальным временем их добавления и постоянным шквалом контролирующих заклинаний на огне, перемешивании и содержимом котла. Рон начинает ворчать на свою работу, жалуясь, что она намного сложнее, чем у Гарри, и что «придурок» должен сделать её сам, если ему так нужны эти проклятые глаза. Гермиона успокаивает его ещё раз или два, а затем снова игнорирует его, когда окончательно понимает, что он не слушает её. — Поттер, — окликает профессор Снейп — Две рыбьи печени, кровь летучей мыши и один глаз саламандры. Гарри спешит подчиниться. Видя борьбу Гермионы с летучими мышами и то, что кровь, которую она получает от одной из них, является только половиной от возможного, он хватает одну из её летучих мышей и медленно, заботясь о том, чтобы Гермиона наблюдала за ним, обескровливает её с помощью соответствующих чар. В конце концов, у летучей мыши останавливается сердцебиение, которое выталкивало бы кровь из тела, и тут уже гравитация приходит на помощь. Гермиона благодарит его больше, чем это простое действие того заслуживает. Может быть, она могла подумать, что Гарри одобряет направление, в котором она движется, от невежественного и самонадеянного причинения боли к пониманию того, что взрослые и Рон не всегда правы? Не признавая ни её, ни Рона, он усаживается поудобнее и смотрит, как профессор варит зелье. Кто знает, может быть, он получит какой-нибудь новый урок или даже два?***
В выходные Гарри получает письмо из Гринготтса. Несмотря на повторные предупреждения директора не открывать никаких писем, отправителей которых он не знает, Гарри читает его. Судя по всему, гоблины по закону могут сломать любую защиту, угрожающую целостности их банка и бизнеса — расплывчатое определение, которое, несомненно, принесло больше вреда, чем пользы. Но в данном случае эта ситуация работает на Гарри, так что он не слишком много об этом думает. Главный гоблин Гринготтса, Косая Аллея, Лондон, Соединенное Королевство Великобритания, лично уверяет его, что вся почта Гринготтса теперь будет направляться непосредственно ему. К сожалению, продолжает он, защита была слишком прочной и устанавливалась так долго, что для того, чтобы он мог получать любую почту, явно не исключенную заклинателем, её нужно было полностью сломать. Конечно, за определённую плату Гринготтс сделает это. Он решает, что этот день будет посвящён изучению перенаправляющих оберегов. Когда директор требует прочитать письмо, как и в прошлом году, как будто он не учится на своих ошибках, Гарри невинно спрашивает, зачем ему это делать, и ему отвечают, что это может быть угрозой его безопасности. Гарри, якобы находясь в неведении, делает вид, что снова просматривает письмо, сверкая печатью Гринготтса. — О, — размышляет он вслух, — почта из банка не является безопасной в волшебном мире? Я этого не знал. Но да, если подумать о профессоре Бинсе… Он провёл все эти годы, обучая нас всем гоблинским войнам. Я уверен, что их должно было быть очень много, если он тратит на них так много времени. Так что, видимо, гоблинам нельзя доверять. Как хорошо, что я теперь это знаю! Пожалуйста, проверьте мою почту, если то, что вы говорите, правда, директор! Директор бледнеет, когда думает о возможных последствиях открытого признания в ненависти к существам и сомнений в честности и политике безопасности Гринготтса. Обманчиво невинные глаза Гарри победно вспыхивают, когда директор отступает, забирая с собой маленького жука, сидящего на его шляпе. Конечно, это была бы не жизнь Гарри без чего-то плохого. Чтобы быть более конкретным: Кричалки прибудут в массовом порядке в ближайшие несколько дней. Чтобы быть ещё более конкретным: все кричалки, когда-либо посланные к Гарри, прибудут в ближайшие несколько дней. Письма начинают приходить примерно с момента через неделю после смерти родителей Гарри, и исходят от сторонников Тьмы, которые критикуют Гарри за «убийство» Тёмного Лорда Волдеморта. Ещё одна волна исходит от скорбящих сторонников Света, ругающих Гарри за то, что он не победил Тёмного Лорда ещё раньше. Есть также странная Кричалка от человека, громко поздравляющего его. Постепенно письма меняют свой тон. За то, что, вероятно, прошло несколько лет, новых Кричалок не появилось. Затем, что, возможно, совпало с возвращением Гарри в Волшебный мир и его Распределением, они начинают появляться заново, теперь называя его грязным Змеем и обвиняя в сотрудничестве с Тёмным Лордом или оскорбляя его за то, что он оскверняет «самый благородный и выдающийся Дом» со своей испорченной кровью. Люди едва ли ни обвиняют его в шпионаже в пользу директора или Тёмного Лорда. После событий школьных лет письма становятся всё более и более жестокими, желая ему зла и посылая ему угрозы смертью, высмеивая его за то, что он настаивал на возвращении Тёмного Лорда Волдеморта, и ненавидя его за то, что он каким-то образом навредил Седрику Диггори. В следующей серии писем внезапно объявляются заявления о том, что он всегда верил Гарри, и возобновляются похвалы его персоне. Там, где отправители сначала пытались причинить боль, теперь они хотят обманом заставить Гарри снова победить Тёмного Лорда Волдеморта. Гарри очень рад внезапному перенаправлению писем. Учитывая количество писем, Дурсли наверняка убили бы его, если бы все письма пришли, когда он всё ещё находился на их попечении. Уже почти неделю он не может никуда выйти, чтобы не открылся красный конверт и не выкрикивал в его адрес оскорбления. Услышав гораздо худшее от людей, гораздо более близких ему как по духу, так и по крови, Гарри совсем не волнуют слова абсолютно чужих людей. Зато волнуют других студентов. Услышав особо бешеные ругательства, они бледнеют и с жалостью смотрят на Гарри, но Гарри может с этим смириться. Он так же привык игнорировать взгляды, как и подслушивать слова, говорящие о нём. Однако тон Кричалок также меняет его восприятие учениками. Студенты оказываются поражены, вероятно, увидев отражение своего собственного отношения: открытое презрение, за которым следует притворная любовь, от одного и того же знакомого по голосу отправителя Кричалки. Естественно, есть и положительный побочный эффект. Теперь все знают, что его почту каким-то образом заблокировали и только недавно открыли. И газетная статья с гордостью провозглашает об этом миру, подробно рассказывая и о точном содержании писем. Это напоминает читателям о волшебных законах, касающихся Кричалок, в первую очередь о том, что язык должен быть более или менее вежливым, поскольку никто не может знать, кто находится поблизости от получателя, когда приходит письмо. Аврор ищет аудиенции у некоторых студентов вскоре после публикации газеты об отправителях Кричалок, полученных Гарри. Любопытно, что самого Гарри об этом не спрашивают. Судя по всему, воспоминания о Кричалках были взяты и использованы для идентификации отправителей. Многие из них были приговорены к выплате штрафа за нецензурную брань в адрес ребёнка, угрозу телесных повреждений или совершения любого из десятка других преступлений. Многие студенты теперь снова пристально смотрят на Гарри, как будто он несёт прямую ответственность за проступки их родственников и их наказание. Гарри мастерски игнорирует их всех. Если и есть ещё письма, Гарри их уже не получает, наконец-то разобравшись, как установить Перенаправляющий оберег. Он не знает, кто больше рад этому: он сам или коллектив студентов.***
На следующий день, и во многие другие дни, Гарри случайно проходит мимо Выручай Комнаты. Как обычно, он обнаруживает поблизости Малфоя. Заносчивый чистокровный придурок сразу же, как видит его, возвращается к своей идеальной осанке и язвительным комментариям, прежде чем в спешке уйти оттуда. Гарри считает это происшествие ещё одним из самых приятных событиях всего дня, стоящее в одном ряду с днём, проведённым с библиотечным портретом, вечерними сплетнями с портретами и призраками, обеденным часом готовки с домашними эльфами, часом или двумя в выходные с Невиллом и редкими снами о своей родственной душе, от которых он не просыпается в ужасе. У него их не так много, но он дорожит каждым из таких снов. В последующие дни и недели жизнь приходит в норму. Слизеринцы насмехаются над Гарри, другие ученики стекаются к нему, как будто пять минут доброты заставят его защитить их всех, профессора задают много домашних заданий, а глаза директора подмигивают ему, как будто он хочет, чтобы Гарри что-то сделал. Гарри игнорирует их всех. Затем приходит ещё одно письмо. К настоящему времени директор научился не интересоваться почтой Гарри сильнее, чем чьей-либо ещё. Это ещё одно письмо Гринготтса. Гарри обнаружил, что они приходят на удивление часто. После первого письма, сообщающего ему о взломе перенаправляющего оберега, он получил всю почту, которую должен был получить до этого момента из Гринготтса. Среди писем есть отчёты, показывающие, сколько денег в его хранилищах, есть письма с описанием того, что он унаследует, когда достигнет совершеннолетия, есть письма, информирующие о его обязанностях и привилегиях лорда Поттера, есть письма, в которых ему предлагается прийти за Кольцом Наследника, все назначенные даты, конечно же, уже давно прошли, есть письма с подробным описанием всех артефактов, которые находятся в его хранилищах, есть опись документов на недвижимость, есть реестр, в котором перечислены все принадлежащие ему предметы, которых нет ни в одном из его хранилищ. Внимательно проверив последнее письмо, Гарри обнаружил, что таинственная Мантия Невидимка была взята из его Семейного Хранилища никем иным, как Альбусом Дамблдором вместе с несколькими книгами. Поскольку директор был указан как Магический Опекун Гарри, в тот момент никто ему не воспротивился. Но теперь, с новым письмом, Гарри открылись новые возможности. На жёлтом пергаменте ясно и чётко написано, что Гринготтс расследовал сделки, совершённые официальным Магическим Опекуном, после того, как обнаружили, что его титул является незаконным. Несколько запросов в Министерство и это нелепое назначение было исправлено, титул вместо этого был присвоен Аластору Грюму — настоящему — отставному аврору, который, как Гарри знает, твёрдо стоит на стороне директора. Сразу же Гарри пишет письмо, в котором просит Гринготтс отозвать все предметы и деньги, которые забрал у него самозванец, выдавший себя за его Магического Опекуна, но делать это осторожно и постепенно, чтобы не вызывать подозрений. Затем Гарри останавливается. Правильно ли это? Кровожадные гоблины точно не остановятся, получив разрешение на месть. Они доведут дело до конца, только чтобы предотвратить репутационный урон своему банку, который могут понести, если Гарри решит обвинить их в ненадлежащей внимательности к делам своих несовершеннолетних вкладчиков. Итак, Гарри решает пока не отправлять письмо. Гарри выжидает.***
Когда Гарри идёт в гостиную, он слышит шум чуть впереди. Решив хоть раз удовлетворить своё любопытство, он идёт посмотреть, что происходит. Король Слизерина стоит над группой первокурсников Слизерина с палочкой в руках. Он установил небрежный заглушающий оберег, который, вероятно, был снят одной из защит Гарри. Звук, который слышал Гарри это плач первокурсников. Король Слизерина смеётся, стоя над ними. Гарри замирает. За ним идут другие ученики, разговаривая, смеясь и жалуясь на домашнюю работу. Король Слизерина отступает, растерянный и нервный, и оставляет первокурсников с угрозой никому ничего не говорить о том, что произошло! Нерешительность терзает Гарри. Наконец, он подходит к группе плачущих студентов. Ими оказываются один мальчик и три девочки, тесно прижавшиеся друг к другу и уверяющие друг друга, что это не так уж плохо, что это не больно. — Вы… Вы в порядке? — неуверенно спрашивает Гарри. Дети, такие маленькие и хрупкие, оборачиваются, чуть не спотыкаясь. Одна девушка узнаёт его и усмехается. — Нам не нужна твоя помощь. Гарри почти поверил бы ей, если бы не знал, что нападение — это тоже форма защиты. Мальчик, очень похожий на девочку, вероятно, её близнец, протягивает к ней трясущиеся руки и настороженно оглядывает её. Одна девочка пытается помочь другой, у которой опухла лодыжка. Гарри достаёт палочку, изо всех сил стараясь не обращать внимания на застывших детей перед ним, и накладывает на них Исцеляющие чары. Их подозрительные хмурые взгляды почти сразу сменяются выражением облегчения. Прежде чем они успевают поблагодарить или проклясть Гарри, он уходит, только предупредив их, чтобы они позаботились о себе. Затем он тонет в своих мыслях. Что, если дети вообще не хотели его помощи? Что, если они хотели найти решение сами, как это сделал он? Что, если они обижаются на него сейчас? Что, если они скажут учителю, что он напал на них? Что, если они боятся его сейчас? Что, если- Миртл, к которой он сбегает, не видит в произошедшем проблемы. — Ты помог им, Гарри, — мягко говорит она, — Они рады этому, поверь мне. — Но чем я могу кому-то помочь?! — отвечает Гарри, всё ещё более чем в панике. Никто никогда не помогал ему. Откуда ему знать, как оказывать помощь? — Ты уже помог мне. Ты взял эту противную чёрную книгу из моего туалета и привёл ко мне Оливию. Мы до сих пор переписываемся друг с другом. Она посылает свои письма домовому эльфу, а добрая Бетси читает их мне, а затем записывает и отправляет мой ответ. Она так много рассказывает мне, Гарри! У неё всегда было щемящее чувство, потому что я всё ещё была рядом, но уже не была её родственной душой после смерти, оставаясь при этом в мире живых. Ты ей тоже помог. И Зоя! Она всегда хотела встретиться со мной! Плаксой Миртл! Ты можешь себе такое представить? — её глаза сияют, но не от слёз. Она улыбается, — Я думала даже отправиться жить к ним, но не хочу мешать их жизни. Может быть, я приеду однажды к ним погостить. Но в любом случае! Ты помог мне, и Оливии, и Зое. И кто знает, скольким людям ты помог, убив того монстра внизу! — она неопределённо машет в сторону входа в Тайную Комнату, — Ты всегда кому-то помогаешь, Гарри. Гарри никогда этого не замечал. Это правда? Он решил сразиться с василиском, потому что… он хотел помочь бедному монстру, который, как он думал, был под чьим-то контролем. Он убил его, потому что не хотел быть убитым и хотел защитить невинных детей наверху. Он помог профессорам Брэнд, потому что они выглядели такими счастливыми, когда он это делал, и благодарили его за работу, которую он для них делал. О. На обратном пути в гостиную его останавливает директор. — Гарри, мой мальчик! — весело зовет он. Вокруг никого нет. — Я думал предложить тебе дополнительные уроки в этом году, чтобы ты лучше подготовился к победе над Волдемортом. Гарри вздрагивает. Победить — убить свою вторую половинку? А дополнительные уроки начинаются только сейчас? Спустя столько лет? После стольких опасностей, после того, как его так часто едва не убивали, после того, как он самостоятельно находил выход из любой ситуации — теперь директор предлагает уроки? — Нет, спасибо, — говорит Гарри, разворачивается и уходит. Невилл, даже если он поддерживает Гарри во всех его решениях, не очень понимает его решение. Но это нормально; он не владеет всей информацией. Гарри надеется, что так будет всегда. Конечно, этой встречей дело не ограничивается. Директор ещё несколько раз пытается поговорить с Гарри, но тот отказывается от каждого его «предложения». Это случается так часто, что другие студенты замечают это и начинают сплетничать. Гарри начинает просить домашних эльфов и портреты следить за директором и сообщать ему, когда он приближается, чтобы он мог избежать встречи с ним. Когда эта стратегия срабатывает, начинают приходить письма. Раз в день школьная сова приносит письмо от «Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора, директора школы чародейства и волшебства Хогвартс, кавалер Ордена Мерлина, Верховного Мага Международной Конфедерации Волшебников, Главного Чернокнижника Визенгамота». Он всегда приглашает его поболтать в кабинете директора. Гарри игнорирует каждое письмо. Через несколько дней они меняются на предложение научить его чему-нибудь, чтобы «победить Волдеморта». Гарри настраивает своё заклинание перенаправления, чтобы исключать письма от директора. Вскоре после этого, по-видимому, видя, что его письма больше не приходят, директор начинает отправлять официальную школьную почту, которую так же невозможно перенаправить, как почту Гринготтса. Но непрекращающиеся письма привлекли внимание всего населения Хогвартса и маленького любопытного жука. Даже после следующей статьи письма не прекращаются. Итак, Гарри решает атаковать. Он ждал достаточно. Он отправляет письмо.***
На следующее утро, помимо ежедневного письма Гарри из школы чародейства и волшебства Хогвартс, также приходит письмо для директора. Оно оказывается из Гринготтса, и в нём у директора требуют вернуть каждый кнат и пылинку, которые директор когда-либо забирал из любого из хранилищ, принадлежащих Гарри. Директор бледнеет, а потом краснеет от гнева. Его глаза больше не мерцают.***
Несколько часов спустя Гарри встречает группу первокурсников, к которым, как он видел, придирается король Слизерина. Девушка с близнецом стоит перед ним, останавливая его, изо всех сил стараясь казаться бесстрашной. — Научи нас заклинанию, — она больше требует, чем просит, — Заклинанию, которым ты исцелил нас. Гарри рассматривает их внимательнее. — Это сложное заклинание, — говорит он им. — Я не думаю, что ты сможешь его создать. — Научи нас! — кричит она со слезами на глазах. Гарри теперь более внимательно осматривает детей. У нее порез на руке. Её брат неловко наступает на ногу. У девочки, у которой в прошлый раз распухла лодыжка, возникли проблемы с дыханием. У последней девушки сломано запястье. Даже не задумываясь об этом, Гарри исцеляет их. — Пойдём, — говорит он, разворачиваясь. Немного поколебавшись, он ведёт их в маленькую комнату, в которой спал на первом курсе. Он сажает их на кровать и заставляет рассказать ему, что произошло. История как будто сама вырывается из них. — Наш отец, — рыдает девочка, Арвилл Пайнвинт, — сказал нам взять себя в руки и не жаловаться ни на что! У Роуэна два часа шла кровь из носа, а отец сказал, чтобы мы не беспокоили его своими глупыми проблемами! Этель держится за Мод, осторожно поглаживая ранее сломанное запястье. — Мама сказала мне, что это то, что я получаю за то, что поступил в Слизерин. Она сказала, что я это заслужил. В ответ Мод цепляется за Этель, сверкая их метками души. — Моя семья не имеет влияния, чтобы остановить это. Они не хотят идти против короля Слизерина или семьи Джекли. Роуэн добавляет: — МакГонагал сказала нам не лгать ей. Зачем семикурсникам нападать на первокурсников? Едва умерив свою ярость, Гарри клянется им, что позаботится о них. Он бесконечно повторяет с ними простое заклинание щита, чтобы они могли выиграть себе немного времени, и обещает найти способ связи с ними. Библиотечный портрет помогает ему в поиске такого способа, одновременно с этим он в ярости из-за этой «коррумпированной школы». Он повторяет снова и снова: «Это не тот Хогвартс, который я любил и в котором я жил, когда моё сердце ещё билось». Они останавливают свои изыскания на протеевских чарах, наложенных на украшения. В первый раз, когда его новая серьга горит, Гарри сбит с толку, но затем вспоминает, встаёт со стула и направляется к первокурсникам, прежде чем успевает подумать об этом. К счастью, он убегает только из библиотеки, а не из класса, но Гарри думает, что даже если бы сейчас шёл урок, ему было бы всё равно. Он добирается до детей, когда они помогают другим первокурсникам, у каждого из которых есть какая-то травма. Арвилл, как всегда упрямая, требует, чтобы он исцелил их немедленно, но её дрожащий голос раскрывает её истинное состояние. Один мальчик цепляется за второкурсницу. Вот как Гарри узнаёт, что это продолжается с прошлого года, и нацелено только на тех, у кого нет старшей родственной души в Слизерине и чьи семьи не могут позволить себе пойти против семьи Джекли. Вылечив всех детей, а также наложив заклинание на украшения, которые они всегда носят с собой, Гарри просит у домового эльфа комнату, достаточно большую, чтобы вместить их всех, и просит несколько закусок. Он слушает детей, когда они плачут и рассказывают свои истории, а затем учит их заклинанию щита, говоря им приходить к нему в любое время и по любому вопросу. Все эти дети чуть не плачут от благодарности и облегчения. Когда он рассказывает об этом Невиллу, его друг с горьким пониманием кивает. — Мир так несправедлив, — вздыхает он, и Гарри остаётся только согласиться. На следующей неделе Невилл жалуется Гарри на Сьюзен Боунс, которая так добра и справедлива, что, услышав историю о первокурсниках, хочет пойти к учителю по поводу этой проблемы, игнорируя тот факт, что сама профессор МакГонагалл отклонила жалобы других учеников, считая их ложью. Взгляд Невилла уходит вдаль, когда он говорит: — Она просто этого не понимает. Ей никогда не приходилось проходить через это. Она никогда не жила с этим. Гарри успокаивающе кладёт руку на плечо Невилла, чтобы утешить его, заслужив в ответ слабую улыбку. Нет, нормальные люди никогда не поймут таких, как они. Те, кто видят мир чёрно-белым, просто не могут понять представление о сером цвете, который затопляет Гарри и Невилла. Бедная, невежественная Сьюзен Боунс, над которой ни разу в жизни не издевались. Разве она не жалкая?