***
Как этот слабый, сжавшийся ребенок может быть его родственной душой? Как он мог ждать семьдесят лет, чтобы получить такое вознаграждение? Тощий, маленький и ранимый ребенок, которого трясет от одного только его вида. Они дрались на дуэли, так что он знает, что тот не совсем беспомощен, но он не смог контратаковать его ни разу. И это после того, как он всю жизнь готовился к их борьбе? Насколько бесполезным он был бы, если бы был обычным полукровкой, не обученным с детских лет? Он признает, что у него хорошие рефлексы и сносные инстинкты, или просто госпожа Удача слишком благосклонна к нему и поэтому он выживал всё это время, но бездумно отпрыгивать с пути проклятий могут только магглы! Он даже отказался от их дуэли и спрятался за старым болваном. Что подводит его к следующему вопросу. Его так называемая родственная душа — новая икона Света, Светлый Спаситель, Мальчик-Который-Выжил. Даже в юности он никогда не мог выносить кого-то со светлым мышлением, видящего всё только как черное и белое, добро и зло, никогда ни то и другое вместе, никогда серое. Он сомневается, что его можно убедить в обратном, ведь он так воспитывался всю свою жизнь. На публике они враги, Темный Лорд против Светлого Спасителя, а наедине один раз за разом пытался убить другого. Между ними нет ничего, кроме неприязни. Кто же знал, что судьба, жестокая владычица, подарила ему такую родственную душу, которую он предпочел бы не иметь, вопреки всем своим детским мечтам и желаниям, бывших с ним до тех пор, пока он отбросил свою человечность, чтобы получить истинную силу и бессмертие? Одна только мысль о его «родственной душе» оставляет во рту привкус горечи и разочарования.***
Гарри вздрагивает, просыпается и начинает смеяться резким смехом, пока слезы не начинают течь по его лицу, а всхлипы не лишают его воздуха, и он продолжает безумно хихикать. На следующий день его навещает Хедвиг. Это большой сюрприз, поскольку, насколько Гарри знает, она никогда не покидала Хогвартс, если только он не просил ее доставить письмо. Она также каким-то образом знала, где его найти, без проблем проходя сквозь Фиделус. Гарри, как и всегда, рад ее видеть, поэтому открывает окно, впуская поток необычайно жаркого летнего воздуха. Она приземляется на спинку кресла, глядя на него своими царственными глазами. Он гладит ее перья и засовывает руку в карман, пытаясь вытащить уменьшенный сундук и предложить ей угощение, но ничего не находит. Точно, его сундук был украден — снова — и ему придется заменить его — снова — как и все, что он положил внутрь — снова. К счастью, его палочка все еще была на его теле, когда его усыпили, и его никогда не обыскивали достаточно тщательно, чтобы найти её и забрать. Для чего, в конце концов, им это делать, если он всё время был без сознания? Какую угрозу может представлять больной в коме? Но потом, уже смирившись со своей участью, вспоминает — ему семнадцать. В свой день рождения Темный Лорд Волдеморт привел заключенных и вскрыл многочисленные защитные слои, в тот день, когда он заставил профессора Снейпа работать, и браслет стал причиной многих смертей и травм. Это было за день до того, как его слова были раскрыты, были-показаны-всем-желающим-всему-миру-его-слова-его-почему-почему-его-слова. Он стряхивает с себя воспоминания и чувства и концентрируется на том факте, что теперь он может легально пользоваться магией вне школы. Он пробует Акцио и чувствует, как заклинание натягивается, дергает все еще уменьшенный сундук и благополучно несет его к нему. Пройдя всего лишь десятую часть пути, Гарри вынужден отпустить чары, рухнув на кровать, с каплями пота на лбу и судорожным дыханием. Похоже, в конце концов ему не придется снова ходить по магазинам, и Хедвиг всё так же будет получать бекон. Следующие несколько дней он призывает свой сундук и потом отдыхает. Перерывы между попытками проходят за легкой беседой с Вальбургой и Кричером. Сириус Блэк до сих пор не подозревает, что у него в доме живет еще один человек, и Гарри намерен оставить это положение вещей таковым как можно дольше. Члены Ордена, наверное, узнали, что его похитили — снова — и, вероятно, даже не попытались его вызволить — снова. Если бы он открылся им, они бы суетились из-за него — снова — и делали вид, что заботятся о нем — снова. Это ничего бы не изменило в ситуации. Кроме того, если он хоть немного и знает Сириуса Блэка, а он его знает после нескольких писем, которыми они обменялись в прошлом году, их встреча будет стоить больше энергии и терпения, чем у Гарри есть после того, как его-слова-раскрыты-сумасшедшего-путешествия-через-всю-страну-утомительно-вызывать-переделывать-свой-браслет прошло его лето. Поэтому Гарри просто делает вид, что его здесь нет. Они увидят его снова осенью, когда Хогвартс снова откроется, и имеют ли значение эти несколько недель? Однако, не желая оставаться в полном неведении, Гарри спрашивает Кричера, есть ли у того доступ к выпускам «Ежедневного Пророка». Как восприняли смерть Дамблдора? Был ли как-то освещён инцидент со взломом банка, или Волшебный Мир все еще думает, что Гарри хотел войны с гоблинами? К счастью, Кричер достаёт ему газеты. Гарри читает статьи, которые выходили в начале июля, те, которые громко произносят «Дамблдор принуждает студентов к совершению преступлений?!» и «Проникновение в банк!» Прежде чем появляется объявление о его смерти, проходят удивительно долгие четыре дня. Только через день появляется следующая статья, в которой размышляется, не покончил ли Дамблдор с собой из-за раскрытия всех его грехов одного за другим. Его феникса нигде не видно, так что, должно быть, он был напуган ужасными деяниями Дамблдора. Гарри тихо фыркает, когда читает это. Он помнит разбитое тело, превращенное в камень, и сухо думает, что феникс заплатил самую большую цену за общение с Дамблдором. Прошло ещё две недели, прежде чем об исчезновении Гарри стало известно общественности. Сначала появляются предположения, что он сбежал, чтобы спрятаться от гоблинов или Дамблдора, но через три недели аврорат подтверждает, что Гарри пропал без вести в тот же день, когда был убит Дамблдор. Эта новость, конечно, вызывает большой резонанс — Дамблдора убили? Гарри похитили? Почему никто не знал об этом? Гарри думает, что более важным вопросом будет: «Почему никто не помогает бедному мальчику, которому еще нет семнадцати, даже не окончившему школу?» Но это был бы разумный вопрос, поэтому, конечно, никто им не задавался. Еще через неделю происходят внезапные изменения: исчезли все статьи о Гарри и Дамблдоре. Если раньше ежедневно публиковались обновления «Гарри Поттер еще не найден» и «За что мы любили Дамблдора?», то теперь Гарри полностью исчезает из информационного поля, а Дамблдор больше не романтизируется. Бескомпромиссная похвала сменяется холодным анализом того, почему Дамблдор был жалким директором школы, почему он не заслуживает ни одного своего звания, которым его наградили, и почему он не должен был быть даже учителем. За анализом следуют длинные статьи, описывающие все недостатки и ошибки бывшего директора Хогвартса. Гарри лениво задается вопросом, кому угрожал Тёмный Лорд Волдеморт, чтобы эти статьи вышли.***
К сожалению, все укрытия мира не смогли бы ему помочь, потому что время неумолимо идёт вперёд. Прежде чем Гарри осознает это, он уже вынужден отправить Хедвиг, чтобы купить школьные учебники, которые ему нужны для его года ТРИТОНа, упаковать найденный сундук и попрощаться с Вальбургой и Кричером. Они смотрят, как он уходит, оба с обеспокоенным блеском в глазах, который Гарри делает вид, что не замечает. Что принесет Хогвартс в этом году, первый без Дамблдора и первый с Темным Лордом Волдемортом? Самое первое, что он приносит, это ненависть. Глубокая, искренняя ненависть. В центре внимания Гарри, почему бы и нет? Одна сторона ненавидит его, потому что он Спаситель Света, Мальчик-Который-Выжил, Поттер, попавший в Слизерин. Другая сторона ненавидит его, потому что он Спаситель-Неудачник, Мальчик, который выжил, в то время как Дамблдора не стало, Поттер, который попал в Слизерин. Гарри все равно. Это не так уж и сильно отличается от того, что было в прошлые года. Больше всего его беспокоит отсутствие и присутствие определенных людей. Более конкретно: Гермиона, Рон и Джинни исчезли, но появились Пожиратели Смерти. Гриффиндор теряет трех студентов, а профессора пополняют свои ряды двумя новыми лицами. Алекто и Амикус Кэрроу, близнецы Ужаса, которые сошли с ума задолго до Азкабана, убив своих родственных душ, предпочитая компанию друг друга незнакомым людям. Темный Лорд Волдеморт любит давать им худшие задания за то, что они выбросили то, чего он так жаждал в юности. Они пугающе хорошо владеют пыточными заклятьями, не выносят нытья и шума и не имеют ни капли терпения. И теперь они преподают в Хогвартсе. Что ж, думает про себя Гарри с юмором висельника, сидя под двумя взглядами, пытающимися содрать с него кожу заживо, когда-то он думал, что худшим учителем будет Амбридж. Во вторую очередь новый учебный год приносит разочарование. Все вокруг него разочарованы по разным причинам. Некоторые разочарованы тем, что Гарри все еще жив, другие — тем, что он в Хогвартсе, третьи — тем, что он не пытается героически спасти их всех, четвёртые – тем, что он не отправляется в грандиозное приключение, чтобы покончить с Темным Лордом Волдемортом, пятые — тем, что он не сражается со всеми Пожирателями Смерти, которых только сможет найти. Гарри игнорирует их всех. Почему они вообще разочарованы? Гарри хоть раз бежал помогать неизвестным людям, тем более к тем, кто из раза в раз обижал его? Он входит в море второкурсников и третьекурсников, своих студентов, которые все сердечно приветствуют его. Один или двое из них не решаются с ним заговорить, а некоторые выглядят так, будто чего-то от него ждут, но в основном они знают его и то, что не следует ожидать от него того, что ожидают незнающие его люди. Некоторые боятся — Гарри не интересовался и не интересуется их статусом крови настолько, чтобы спрашивать об этом, но они могут быть магглорожденными. Более того, судя по историям, которые большинство из них рассказывали Гарри по секрету о том, как сильно они любят Волшебный Мир, подразумевая, как сильно им не нравится их жизнь дома, они настоящие Мутнокровки, отказывающиеся от своих семей, чтобы занять место среди Волшебников, подвергающих их теперь остракизму и плохо обращающихся с ними. Однако некоторые из них смотрят на него с верой. Они верят, что он знает, что делает, что он не допустит, чтобы с ними случилось что-то плохое, что он будет защищать и учить их, как это всегда было. И, ну, он понятия не имеет, что делать — он-видел-мои-слова-паника-неужели-мне-придется-убить-что-будет-что-он-сделает-он-в-окружении-врагов-ещё-более-опасных — но никому не позволяет заметить это. Они всё ещё его ученики, и пусть им дальше будет жаль человека, который попытается им навредить. Джекли, наконец, ушел с поста короля Слизерина, который занимал в течение полутора лет, прежде чем Гарри проклял его за причинение боли своим ученикам, а затем его заменил его правая рука. Итак, по традиции, следующим по значимости человеком должен стать правитель Слизерина. Но есть небольшая проблема. Это, без сомнения, Малфой, с его связями, богатством, званиями, магическими способностями, прихвостнями и страхом остальных одноклассников перед ним. Да и никто из шестикурсников не решит приблизиться к Малфою. Но Малфой проиграл дуэль Гарри, ту дуэль, в которой Гарри был повержен Круцио, но все же встал и победил заклинанием, против которого весь Слизерин не знал противодействия и которое на некоторое время озадачило даже профессора МакГонагалл. По всем правилам Гарри должен стать королем Слизерина. Но Гарри также является полукровкой, который никогда не делал ничего большего для Политической Игры, чем тот поединок и тот раз, когда он разоблачил Джекли. Кроме того, его совершенно не интересует слизеринская иерархия. И все же у него есть последователи. Его окружают студенты второго и третьего курса не только Слизерина, и он всегда приветливо встречает их и уважительно выслушивает об их проблемах, как и положено королю Слизерина. Но мало кто знает о его оценках, и он никогда не выставляет напоказ свое богатство, и не похоже, что он много знает о своих товарищах-слизеринцах. Несмотря на то, что он Мальчик-Который-Выжил, у него нет никаких связей, и тот факт, что они считают его Светом — даже несмотря на то, что они уже видели, как он использует Темную магию — еще один аргумент против него. Это загадка, на которую никто не знает ответа, поэтому слизеринцы беспокоятся об этом и прикидывают варианты. Гарри думает, что это смешно. Проблема была бы решена, если бы они просто спросили его. Он мог бы просто сказать им, что ему все равно, кто правитель Слизерина, если это не он. В конце концов Малфой становится королем Слизерина. К сожалению, Малфой все еще немного сердится на Гарри за победу в той дуэли и высмеивает его перед всеми слизеринцами, чтобы показать своё превосходство. Итак, он не благоразумный и мудрый король Слизерина, каким должен быть, и при этом он не думает о лучшем для всего Слизерина — он думает о худшем для Гарри. Его первым приказом является снятие запрета, запрещающего слизеринцам проводить ночи за пределами Слизерина. Его следующее действие — смотреть на Гарри, как он считает, с вызовом, но для Гарри это очень похоже на ревнивую ненависть и отчаянную надежду. Не то, чтобы Гарри не стал слушаться этого «приказа». Он воспользуется любым шансом, чтобы сбежать из этой токсичной и угрожающей среды, которой является его общая спальня с другими мальчиками. Он до сих пор не забыл горящую-кровать-ужас-страх-безопасное-место-разрушено-почему-побег-в-безопасность. Но сейчас это уже не имеет значения. У него все еще есть та маленькая комната, которую он использовал на первом курсе, и его ученики знают о ней, поэтому они смогут найти его в любое время, если им что-то понадобится. Он расслабляется и замечает, как напряжение уходит и от окружающих его студентов. Сделали ли они те же выводы, что и он, или бессознательно скопировали его эмоции? Малфой что-то бубнит, с энтузиазмом провозглашая «возвращение нашего Господина и восхождение к власти и могуществу», как будто кто-то мог это пропустить, почему-то не замечая, что многие из его подданных беспокойно ерзают, пока лесть продолжает сыпаться на Темного Лорда Волдеморта, его Пожирателей Смерти и самого Малфоя, как «верного слуги». Не все так хорошо относятся к террористическому режиму, который, по их мнению, начнется сейчас, как стойкие сторонники, горячо кивающие в такт словам Малфоя. Гарри рад этому. В некоторых из сомневающихся он признает полукровок. Другие происходят из известных семей, которые всегда стояли особняком от Темного Лорда Волдеморта. Другие выглядят огорченными всякий раз, когда упоминается Темный Лорд, вероятно, они из тех, потерявших кого-то в прошлой войне или после неё. У одного-двух студентов в глазах чистая паника — мутнокровок, которым теперь приходится опасаться за свою жизнь. Малфой игнорирует их всех и всё продолжает и продолжает, слишком погруженный в иллюзии о своем воображаемом величии, чтобы обращать внимание на аудиторию. Ученики Гарри выглядят такими же разочарованными тем, что он говорит, как и сам Гарри. Некоторые из них или их семей поддерживают Темного Лорда Волдеморта, и Гарри научил их, как оставаться верным тому, во что они верят, после надлежащего исследования этого вопроса, и не упрямиться при принятии изменений. Гарри убедил их, что это нормально верить во что-то отличное от того, во что верят лучшие друзья и дружить с кем-то «Светлым», поддерживая при этом Темного Лорда Волдеморта или его идеалы. Все его ученики замечают, что Малфой больше злорадствует о своей причастности к смерти Дамблдора и совсем не информирует их о планах Темного Лорда, когда он наконец-то пришёл к власти, а потому они очень не впечатлены. Гарри хорошо их обучил. — Будьте уверены, слизеринцы, — говорит Малфой в заключении, — эта благородная школа скоро будет очищена от всех недостойных. Он до сих пор не замечает, что добрая треть слизеринцев выглядит неуверенно и испуганно, слишком занятый купанием в громких аплодисментах горстки ярых сторонников идеалов Тёмного Лорда Волдеморта. Гарри переглядывается со своими учениками и видит, что они тоже заметили: Малфой точно не будет хорошим королем. Это не может значить ничего хорошего для них. Или, размышляет Гарри, если они будут достаточно умны, ненависть Малфоя будет идеальной. Идеально управляемой.***
Нет ничего удивительного в том, что Малфой загоняет Гарри в угол всего через несколько минут после того, как тот заканчивает общение со своими учениками. — Поттер, — кричит он, — ты давно читал газету? У тебя кончились деньги, чтобы подкупать репортеров? Он и окружающие его слизеринцы смеются. Гарри не реагирует. Возможно, раньше Рита Скитер была лояльна к нему, потому что он дал ей возможность узнавать инсайдерские новости и не раскрыл ее секрет. Но теперь, когда Темный Лорд Волдеморт практически захватил британский волшебный мир, для нее гораздо безопаснее — и выгоднее — ругать Гарри. Гарри никогда не был тем, кто читает «Ежедневный Пророк», и если он и делал это, то очень редко. Всякий раз, когда он это делает, у него появляется желание найти тех журналистов, которые говорят больше лжи, чем фактов, и трясти их до смерти. Но он всегда понимал, что это не поможет его и без того дурному имиджу, а Азкабан не такое уж прекрасное место, чтобы он хотел провести там десятилетия. Ему все равно, что пишут газеты. Все, кому нужно знать правду, уже знают ее, а те, кто знает Гарри, не верят ни единому слову из того, что о нем пишут. Почему его должно волновать мнение всех остальных, всех этих сотен сплетников, любопытных ведьм и волшебников, которым нечем заняться, кроме как судить совершенно незнакомого человека с безопасного расстояния? Малфой замолкает, когда не получает никакой реакции, кроме равнодушного выражения лица. Он явно ломает голову над каким-нибудь другим язвительным замечанием, но за то время, которое ему требуется, чтобы придумать одно такое, Гарри уже проходит мимо него и покидает гостиную. В конце концов, у него есть дела поважнее, чем развлекать хулигана с короной на голове. Одно из таких дел — рассказать новости библиотечному портрету. Когда он показывает ему свою метку души, портрет замолкает, очевидно потрясенный до глубины души. Гарри дает ему время и старается не теребить пальцы, пока ждет, беспокоясь о его реакции. — Ох, плут, такая тяжелая ноша легла на твои плечи, — наконец говорит он с выражением глубокого сострадания на лице — Я хотел бы облегчить твоё бремя, но эти нарисованные плечи не в силах снять его с тебя. Гарри грустно улыбается, но не отвечает. Портрет вздыхает и задумчиво говорит: — К счастью, твоя вторая половинка не похожа на такого негодяя, который захотел бы причинить тебе вред после этого открытия. Гарри тихо фыркает. — Я не уверен в этом. В последний раз, когда я видел его во сне, он думал о том, как разочарован тем, что его родственная душа это я. — Если бы это только было возможно, я бы заключил тебя в утешительные объятия, — говорит портрет, явно пытаясь побороть горечь в тоне Гарри — Давай придумаем стратегию на случай наихудшего развития событий, чтобы обеспечить твою безопасность всеми возможными способами. В конце концов они проводят вместе целый день — и, если честно, все следующие недели — обсуждая, планируя и разрабатывая стратегию, чтобы Гарри не пострадал. Он сомневается, что хоть что-либо из этого сработает против Темного Лорда Волдеморта, столь же жестокого, сколь и умного, но важна сама идея. Гарри также проводит больше времени со своими учениками. Некоторые из них, как он замечает, больше не приходят к нему на уроки и не разговаривают с ним под влиянием газет, общественного мнения, собственных мыслей, давления сверстников и домашних заданий. Другие, в противовес им, приходят к нему еще чаще, и он, кажется, обрел бесконечную свиту детей, которые стоят рядом и следуют за ним с настороженными взглядами, с руками на палочках и осторожностью в каждом своем движении. Гарри улыбается и позволяет им играть в телохранителей. Он знает, что они способны отразить большинство нападающих в школе, а тех, с кем они не справятся, Гарри, вероятно, сможет обезоружить сам. И это мило, когда за тобой ходит такая стайка утят. Это напоминает ему о правлении Джекли, когда дети ходили за ним, но чтобы получить защиту, а не обеспечить ее. Ему особенно нравится, когда его сопровождают Арвилл и Роуэн. Они стали кем-то вроде лидеров среди его учеников. Ну, с Арвилл всё ясно, а Роуэн просто, как всегда, следует за своей близняшкой. Очевидно, что у него нет ни способностей, ни стремления стать лидером. Ему, кажется, гораздо комфортнее быть за спиной Арвилл, нежели рядом или даже перед ней. Со временем его нервозность несколько уменьшилась, но он по-прежнему оставался застенчивым мальчиком, предпочитающим не разговаривать лишний раз, особенно с незнакомцами. Благодаря своему более робкому и уравновешенному характеру он немного подавляет безрассудную вспыльчивость Арвилл. Его сестра, с другой стороны, берется за дела, от которых Роуэн уклоняется. Она любит разговаривать с незнакомыми людьми и заставляет их смеяться и рассказывать сплетни и секреты за считанные минуты. Когда он смотрит на них, Гарри вспоминает о своем первом курсе, о короле Нероне и его тайной королеве Диане, об их идеальном симбиозе и могущественном и мудром правлении. Он почти сожалеет о том, что они уже закончили Хогвартс и не вернутся в него к тому времени, когда эти двое станут правителями Слизерина. Когда близнецы сопровождают Гарри, Арвилл продолжает рассказывать все, что узнала за эту неделю, задавая вопросы и спрашивая совета. Все чаще и чаще Гарри наблюдает за Роуэном, и когда он выглядит так, будто у него есть ответ, просит брата отвечать на вопрос сестры. Иногда ответ неправильный, и тогда Гарри добавляет другое решение, но в основном он позволяет близнецам обсуждать свои проблемы без его вмешательства. Другие его ученики начинают спрашивать свои вопросы у близнецов, прежде чем идти к Гарри. Хоть это и немного болезненно, они начинают становиться более независимыми от него, и Гарри с гордостью наблюдает за этим развитием. Вскоре проводится следующий урок. Как всегда, Гарри спрашивает, есть ли у кого-нибудь из его учеников какие-либо вопросы или есть ли у них тема, которую они хотели бы обсудить вместо той, о которой он хотел поговорить. Иногда он не дает им такой возможности, как он сделал, когда обсуждал маггловские методы лечения травм, так как считал их слишком важными, чтобы пропускать их. Однако в других случаях он ничего не может придумать и предоставляет своим ученикам свободу выбора. Когда Арвилл встает, она делает это с уверенным выражением лица. Она выглядит очень непоколебимо, но именно Гарри научил ее скрывать свои эмоции, а потому он легко видит ее взволнованность. Почему она так нервничает? Быстрые взгляды остальных учеников показывают, её вопрос кажется им рискованным. — Гарри, — начинает Арвилл, — я… нет, мы думали… о Темной магии. — А, — Гарри вздыхает, всё понимая. Конечно, они не решались спросить о незаконной магии. Он откидывается назад и смотрит на своих учеников. Все они не решаются сказать что-либо еще, боясь его реакции — Что ты хочешь узнать? Арвилл делает более уверенный вдох. — Это… действительно такое зло? Короткий приступ боли пронзает Гарри. Он моргает и концентрируется на своих учениках. — То, что я собираюсь сказать, не должно покинуть эту комнату, — говорит он, уже хватая свою палочку, чтобы использовать заклинания конфиденциальности и секретности. Его студенты кивают, лица их всё ещё серьезные. Гарри сидит на учительском столе, думая, что сказать. Его ученики позволяют ему это, знакомые с тем, как он много думает перед тем, как открыть рот и что-то сказать. — Короткий ответ: темная магия — это не зло. Но прежде чем мы погрузимся во все это, вы знаете, почему Темная магия называется Темной, а Светлая магия называется Светлой? — он поднимает голову и видит качающиеся головы и любопытные лица — Это деление происходит из-за ритуалов и традиционных празднеств. Мы уже обсуждали, что некоторые ритуалы работают лучше в определенное время, верно? Темные ритуалы называются так потому, что они лучше всего работают осенью и зимой, так сказать, в темные месяцы. Поэтому они и связанная с ними магия называются Темными. Световые ритуалы, в свою очередь, лучше всего работают весной и летом, поэтому это Магия Света. Кроме того, Тёмные ритуалы лучше всего работают ночью, а Светлые — днём. Так что ни в одном виде магии не может быть ничего изначально злого, поскольку они делают почти одно и то же. — он позволяет им усвоить эту информацию, прежде чем спросить, знает ли кто-нибудь разницу между темной и светлой магией. На этот раз он получает ответы. Темная магия вызывает привыкание, Светлая магия строже в отношении произношения и движений палочки, Темная магия проще, Светлая магия лучше. — Я бы не сказал, что Магия Света лучше, — объясняет Гарри, когда ответы прекращаются — Наоборот, Магия Света часто сложнее, чем Магия Тьмы. Хотя это правда, что Темная магия может вызывать привыкание, это перестаёт быть так, если вы начинаете использовать её постепенно и, так сказать, создаете у себя сопротивление к привыканию. Единственные заклинания, которые могут быстро и сильно привести к зависимости, — это те, которые больше всего похожи на Магию Света, те, которые требуют и движений палочки, и определенного заклинания. Для Темной Магии большинству заклинаний требуется только одно из двух составляющих. Таким образом, вы можете либо свободно выбирать слова для заклинания, если они соответствуют теме, либо менять движения палочки. Это немыслимо для Магии Света. Вот почему в Темной Магии легче произносить заклинания без слов или палочки. Увидев растерянные лица перед собой, Гарри улыбается. — Я покажу вам, так, наверное, будет проще всего. Он встает и поднимает палочку. — Что за слова нужны для призывающего заклинания? На мгновение наступает тишина из-за неожиданности вопроса, прежде чем мальчик отвечает: «Акцио». Гарри кивает. — И в чем его подводные камни? После некоторого размышления дается правильный ответ. Оно не может призывать живых существ. — Ни заклинание, ни зелье не делают этого. То же самое верно для темной и светлой магии. Многие заклинания кажутся одинаковыми, но у них есть тонкие различия. Аналог Светлого заклинания призыва, например, может призывать живых существ. Но это требует больше магии, и его намного сложнее использовать. Это Темное заклинание, в котором вы можете изменить слова. Итак, если я сделаю это, — Гарри превращает случайную деревяшку в мышь, прежде чем призвать ее, четко произнося «Акцио», но используя гораздо более сложное движение палочки, — нужно внимательно посмотреть на мою палочку, чтобы заметить, что я использовал не заклинание Света. Но сотворить заклинание Тьмы, используя название Светлого заклинания, сложно, и лично у меня проблема заключается в том, что, когда я использую Акцио в конце концов, я накладываю заклинание Света, настолько оно укоренилось во мне благодаря практике. Если бы я назвал это заклинание как-то иначе, очевидно, что это было бы заклинание Тьмы, но оно все равно сработало бы. — он отпускает извивающуюся мышь и призывает ее снова, крича «Ко мне» и используя движение палочкой, характерное для заклинания Света. Грызун пищит, когда его поднимает в воздух. Студенты кивают, теперь понимая. — Еще одно различие между Темной и Светлой магией заключается в том, что если вы достаточно опытны, то сможете легко использовать Темную магию, не используя слова или палочку. Но, с другой стороны, если вы будете достаточно искусны в Магии Света, вы сможете создавать заклинания без использования палочки или заклинания, например Заклинание Призыва или Чары Патронуса. В Темной Магии некоторые заклинания невозможно использовать без слов, не говоря уже о том, чтобы не использовать палочку. Непростительные проклятия — одни из них, но существуют и другие. Что же ещё? Было ли что-то еще, что библиотечный портрет сказал ему, или был ли интересный отрывок, который он прочитал позже? Он не может сейчас думать ни о чем, кроме… — Некоторые люди от природы лучше владеют одним видом магии. Это означает, что даже если Светлая ведьма будет стараться изо всех сил, мощные Темные заклинания она не сможет использовать. Это правдиво и для Тёмных волшебников со Светлыми заклинаниями. Например, Темный волшебник не сможет наложить заклинание Патронуса. Очевидными исключениями являются Непростительные проклятия. Каждый может применить их, будь то опытная Темная ведьма или начинающий Светлый волшебник. Вот что делает их такими опасными для заклинателя: их легко использовать, но они сразу же вызывают привыкание. Вот почему никто, кроме очень могущественных Темных ведьм и волшебников, никогда не должен их использовать. Как видите, — добавляет он с кривой усмешкой, — на самом деле этого никто не придерживается. Возможно, вы знакомы с Аластором Грозным Глазом Грюмом. В последней войне против Темного Лорда Волдеморта аврорам по какой-то причине было разрешено использовать Непростительные. Посмотрите на статистику того времени, и вы обнаружите, что те, кто это делал, либо были позже арестованы за использование Темной магии, либо перешли на сторону Пожирателей Смерти, либо покончили с жизнью самоубийством, либо были вынуждены пройти через программы детоксикации. Это означает отсутствие доступа к магии как минимум год и постоянное наблюдение еще как минимум десятилетие. При таком лечении один рецидив означает, что процесс начнется заново. Естественно, у большинства людей не хватало на это силы воли. Большинство авроров того времени уволились с работы, или, лучше сказать, были уволены из-за риска, который они теперь представляли. Вот почему вы никогда не должны использовать Непростительные, за исключением особо ужасных и опасных для жизни ситуаций или в случае, если вы хотите покончить с собой. Никакие другие проклятия не представляют такой опасности ни для накладывающего, ни для противника. Гарри строго смотрит на своих учеников. — Ни при каких обстоятельствах не пытайтесь использовать их ради развлечения или того, чтобы посмотреть сможете ли вы их сотворить. Если вы так сильно хотите их использовать, найдите себе мастера Темных Искусств, который сможет безопасно вас обучать. Вы меня поняли? Испуганные студенты кивают. Довольный, Гарри возвращает разговор к более безопасным вопросам, перечисляя заклинания Тьмы и Света, которые никто другой, кроме соответствующего пользователя магии, не сможет использовать, и, наконец, рассказывая о ритуале и заклинании, которые могут определить направленность силы человека. Это всего лишь первое из многих занятий по Темной магии, и единственное, на котором его ученики не настаивают на том, чтобы их научили одному или двум заклинаниям. Гарри счастлив подчиниться. Он действительно балует своих учеников, не так ли?***
Той ночью Гарри попадает в другой сон. Он… заинтригован мальчиком; определенно больше, чем когда он впервые узнал о… ну. Пережив свое первое видение мальчика, он обнаружил такой восхитительный сюрприз. Может быть, он не так разочарует его, как он опасался. Он уже знал, что мальчик может использовать Темную Магию, даже если до сих пор не думал об этом. Он обнаружил это, когда скользнул в его разум во время их дуэли в Министерстве. С тех пор прошел уже год. Невероятно, как мало внимания он уделял тому, кто отмечен его словами. Он отбрасывает эту мысль; желания, сожаления и мечтания не помогут ему. Но теперь, этот урок… Мальчик начал собирать последователей? Он начинает учить их Темной магии? Он копирует его действия из прошлого, когда он сам ещё был в школе? Если это так, то он очень отстаёт от него. В этом возрасте он уже поднялся по социальной лестнице и был несомненным номером один в Слизерине, нет, во всем Хогвартсе. У него были подчинённые, которые обучали новичков, в то время как он сосредоточивался на укладке рядов меда, чтобы привлечь еще несколько мух. Фыркнув от метафоры, он вызывает Пайнвинт. Он почти уверен, что видел его детей. Черты лица девочки очень напоминали черты лица её отца, как и глаза мальчика. Пайнвинт наверняка сможет пролить свет на ситуацию. Гордый Пайнвинт входит, дрожа от страха. Он падает на колени и ползет вперед, чтобы поцеловать край его мантии, не смея поднять головы. — Тимидус, — приветствует он, когда наконец смотрит на него — Я так давно тебя не видел. Так забавно наблюдать, как мысли мелькают в испуганных глазах, как Пайнвинт пытается понять, является ли сказанное завуалированным обвинением или честным замечанием. Конечно, он не станет углубляться в эту тему и помогать Пайнвинту избавиться от напряжения, накрывшего его. Вместо этого он будет наблюдать за тем, как тот впадает в отчаяние, подвергая сомнению каждое свое движение и слово. Так забавно видеть, как мыши слепо пищат. Рот Пайнвинта открывается раз, два, три, но он так ничего и не произносит. В конце концов, он решается на слабую улыбку и молчание в ответ на замечание своего Господина. Он ожидал, что большинство его последователей постараются злить его подобным поведением. По большей части им это удается, но он ожидал немного большей смелости от мужчин и женщин, печально известных как бессердечные, сумасшедшие убийцы. Чтобы еще больше развлечься, он ждёт ещё несколько секунд, ничего не говоря. Залысины Пайнвинт покрываются потом. Наконец, он начинает говорить: — Твои дети — еще раз, как их зовут? Пайнвинт тяжело сглатывает, в его глазах появляется новый оттенок паники. Ах, безусловное беспокойство родителя… Каково было бы испытать это чувство на себе, размышляет он. Но тут же прогоняет эту мысль. Его мать была слабой во всех отношениях, а чем меньше он вспоминал о своём отце, тем было лучше. В конце концов, он убил их обоих, так что все в порядке. — Арвилл и Роуэн, милорд, — отвечает Пайнвинт. Он должен поаплодировать ему: мужчина даже почти не заикался. Даже гордая Нарцисса Малфой почти не могла сдержать дрожь, произнося при нём имя своего сына. Конечно, у нее было гораздо больше оснований для опасений, поскольку ее муж и сестра совершенно не справились с легкой задачей и попались на уловку простого подростка. Нет, не просто подростка, его родственной души. Он качает головой, чтобы избавиться от этих мыслей. Сейчас не время об этом думать. Он мычит в ответ, не спеша подходя к своему столу и расправляет несколько листов пергамента, наслаждаясь глазами, полными страха, которые следят за каждым его вздохом. — Они… ученики, — выплевывает он слово, ненавидя использовать этот термин для последователей, но не находя альтернативы, — Гарри Поттера. Расскажи мне об этом больше.***
Гарри просыпается, задыхаясь. Кто же знал, что достаточно немного незаконной магии, чтобы заинтересовать Темного Лорда? На следующий день Гарри следит за Арвилл и Роуэном, нервничая из-за того, что Темный Лорд Волдеморт обратил на них своё внимание. Его опасения оказываются не напрасны, поскольку большая черная птица приносит им письмо. Арвилл тянется к нему, не задумываясь, но Роуэн удерживает ее руку и бросает на нее свирепый взгляд, проверяя конверт и птицу на наличие заклинаний. Арвилл краснеет от смущения из-за своей забывчивости. Роуэн нахально улыбается, передавая ей письмо. Она закатывает глаза и открывает его. Когда она читает, ее глаза становятся больше, а лицо бледнеет. Когда она заканчивает, пергамент выпадает из обессиливших пальцев и тихонько плывет к столу, приземляясь в миску с кашей. Обеспокоенный, Роуэн поворачивается к сестре. Гарри резко встает и направляется к ним. — Что случилось? — спрашивает он — У тебя все нормально? Арвилл смотрит на него, ее полные страха глаза болезненно напоминают о том, какой Гарри впервые увидел ее, когда она боялась Джекли и за безопасность своего брата и друзей. Гарри больше никогда не хочет видеть этот страх в ее глазах. Столь же бессильно расстроенный, Роуэн гладит руку Арвилл, пытаясь утешить ее, когда она поднимает дрожащую руку и указывает на пергамент. — Пойдем, выйдем на улицу. Может быть, немного свежего воздуха и уединения помогут тебе. Она кивает. Поддерживаемая Роуэном и Гарри, Арвилл выходит на улицу, шум Большого Зала стихает за их спинами, когда двери закрываются. — Прочти, Гарри, — наконец удается сказать Арвилл — Прочти его и скажи, что мне делать. Гарри кивает, но даже не смотрит на письмо, пока они с Роуэном не усаживают Арвилл на скамейку на улице под солнцем. Он садится на землю перед ней, оберегая и успокаивая одновременно, и читает. Дорогие дети, Немедленно расскажите мне все, что вы знаете о Поттере. Наш Господин знает о каком-то групповом собрании и просит информацию о нём. Почему я слышу об этом в первый раз только от него? С нетерпением жду вашего ответа, Ваш Отец. Гарри считает несколько комичным то, что мистер Пайнвинт не утратил вежливого тона письма даже с таким содержанием. И какое это содержание! Итак, Темный Лорд Волдеморт увидел урок, который проводил Гарри, и теперь удивленный мистер Пайнвинт хочет знать об этом все, потому что это привлекло внимание самого Тёмного Лорда. А добрая Арвилл застряла между молотом и наковальней, разрываясь между своей верностью отцу и Гарри, не зная, должно ли быть тайной то, что и так очевидно почти для всех в замке. Гарри спокойно говорит ей: — Скажи ему то, что ты считаешь правильным. То, что мы делаем, не запрещено и не является секретом. И если Темному Лорду Волдеморту нужна информация, он ее получит от твоего отца, от тебя самой, от учителя, благодаря учителю или собственному визиту — он гладит ее по голове и улыбается — Не волнуйся так сильно. Все будет хорошо. Не очень убежденная, Арвилл, тем не менее, кивает, Роуэн следует ее примеру. Действительно, чем Гарри заслужил таких милых учеников?