***
Это событие произошло двадцать лет назад. С тех пор Сильвия окончила Хогвартс с высшим баллом по Зельям, открыла свой магазинчик, продавала ингредиенты, готовые зелья и их заготовки и каждую ночь мечтала о своей родственной душе. Судя по тому, что она увидела в своём видении, пройдёт довольно много времени, прежде чем сон станет реальностью. В её видении маггловские технологии были развиты гораздо лучше, чем технологии нынешних кретинов. В будущем её называли «мадам», но сейчас она выглядела примерно на двадцать пять. Магия заставляла её стареть в два раза медленнее магглов. Чтобы её называли «мадам», она либо должна резко постареть по неизвестной причине, либо ей придётся подождать ещё как минимум шестьдесят лет. И, Мерлин, её родственная душа родилась примерно через полвека после неё! Если бы у неё не было видений, она была бы уверена, что у неё нет родственной души. Как жаль тех, кто не видит будущего и верит в подобную чушь! Зато их родственные души, вероятно, не умрут, прежде чем они даже узнают их имена. Сильвия стряхнула с себя мрачные мысли и снова обратила внимание на группку студентов Хогвартса, которые только что вошли в её лавку. Ещё через год в её магазин зашёл мальчик. Его одежда была дешёвой, а в руке был зажат Денежный Мешок для малоимущих студентов Хогвартса, его глаза были невероятно проницательны. Этот мальчик был опасен, Сильвия поняла это с первого взгляда. Он вырастет ужасающим, судя по силе любопытных щупалец магии, которые он посылал на разведку в её магазине, и искре разума в его темных глазах. И тогда её магия и её Видение закричали ей: «Смотри! Будь внимательна, потому что это важно». Так, Сильвия и начала наблюдать за ростом Тома Риддла. Она была искренне дружелюбна с ним, потому что ей нравился он сам, его остроумие и обаяние, и то, с какой лёгкостью он мог скрывать свои опасно острые углы под маской беспечного дружелюбия, но по тем же самым причинам она никогда не осмеливалась повернуться к нему спиной. Он вырос из мальчика с ангельской внешностью — видимо, ему хотелось таковым казаться — в подростка-сердцееда, затем и в одного из самых красивых мужчин, которых она когда-либо видела. Он никогда не рассказывал ей ни о чём, и только называл своё имя, когда она в очередной раз представлялась при встрече. Она наблюдала, как он становился обнадёживающим, безнадёжным и потерянным. Затем, внезапно, он перестал заходить к ней, и она не видела его ещё много лет. Он появился снова только годы спустя, и к тому времени и его красивая внешность, и его рассудок были потеряны. Сильвия оплакивала бы мальчика с таким большим потенциалом, если бы её Видение и магия не шепнули ей: «Так и должно быть. Так будет спасена наша родственная душа. Терпение, терпение». И вот теперь она наблюдала, как Лорд Волдеморт буйствовал в Британии и почти пришёл к власти, к которой так сильно стремился. И Сильвия подумала: «Вот оно! Он станет лидером или императором, или как он хочет себя называть, и он убьёт всех магглов и спасёт мою родственную душу.» А потом крошечный младенец убил большого плохого Тёмного Лорда, и всё наладилось в мире Магии Света и невежества. Сильвия не могла сдержать слёз.***
Стоит признать: в начале она ненавидела Гарри Поттера, икону Света, того, кто почти что убил её саму, уничтожив её единственный шанс на спасение её родственной души. Но затем в её магазин ввалился ребёнок, едва выросший настолько, чтобы заглянуть за прилавок, тонущий в мешковатой одежде, из-за которой он казался ещё меньше, чем был на самом деле. Он напомнил ей тех детей, которых она видела в своих видениях будущего, с его быстрыми взглядами и опущенной головой, тех голодных и избитых детях, которые знали, что могут не дожить до темноты, а после наступления темноты — до рассвета. Он определенно был грязнокровкой, вероятно, он пришёл с учителем, чтобы поглазеть на ведьм, волшебников и их образ жизни, который, по-видимому настолько уступал маггловскому, что медленно, но верно терял все старые обряды и традиции. И всё благодаря этому проклятому директору Хогвартса. Он заикался, когда просил набор Зельеварения для первого курса, сжавшись, как будто в любую секунду ожидая удара. И вся эта ситуация так насмешила Сильвию, что она не могла перестать смеяться. Грязнокровка в Лютом Переулке покупает школьный набор для Зельеварения? Ему повезло встретиться с Сильвией, а не с каким-то другим обитателем местной фауны. В другом месте из него самого бы сделали набор для Зельеварения. Потом оказалось, что мальчик был не грязнокровкой, а полукровкой, может быть, даже чистокровкой. Сильвия посоветовала ему отправиться в Гринготc, чтобы выяснить это точно, однако вскоре вошёл ещё один покупатель, отпугнув бедняжку. Удивлённая этим безымянным мальчиком, она пригласила его вернуться в следующем году. Когда она смотрела, как он удирает, всё в ней вдруг закричало: «Это он! Это ключ! Он приложит руку к спасению нашей родственной души!» Поэтому она начала наблюдать за тем, как он растёт, как когда-то делала это с Томом Риддлом. К её удивлению, этим мальчиком оказался Гарри Поттер. Тот, кто когда-то украл у неё надежду, теперь пришёл, чтобы вернуть её.***
На следующий год Поттер снова пришёл к ней, и она рассказала ему о своей родственной душе, а он слушал и смотрел на неё глазами того, кто знает о проблемах с родственной душой не по наслышке. И он был связан с Риддлом, другим ключом к спасению её предназначенной, и вдруг всё встало на свои места. Сильвия рассмеялась так, как не смеялась много лет. Ну что за парочка? Один мог спасти её родственную душу и погиб, а другой уничтожил её надежду и собственную родственную душу, только чтобы затем вернуть всё на круги своя!***
Итак, Сильвия наблюдала и видела, как Гарри преодолевал препятствия и побеждал, страдал и так мало думал о себе. Самого Гарри она видела очень редко: он не мог улизнуть, чтобы навестить её, а она не могла поехать в Хогвартс.***
Однажды у неё появилось непреодолимое желание написать письмо. Конечно же, она пишет его и покрывает несколькими успокаивающими зельями и зельем, усиливающим уверенность в себе, а затем отправляет его Гарри. Через минуту к ней пришло видение о маленьком жуке, слизеринской хитрости и целой череде происшествий, последовавших за этим ничем не примечательным событием. Такое же непреодолимое желание привело её на одно из собраний милого старого Слизнорта. Она произнесла ободряющие слова, которые вертелись у неё на языке с тех пор, как она увидела множество вариантов будущего, в которых Гарри так сильно страдал. Тот, в котором он покончил с собой, так и стоит у неё перед глазами. Ей даже не пришлось лгать, когда она призналась, что восхищается мальчиком. Оставаться сильным после всего, что с ним произошло… Сильвия отдала бы свою палочку и, вероятно, свою жизнь, лишь бы на её долю не пришлась даже половина того, что пережил этот мальчик.***
В следующие годы она мало что делала. Она написала несколько писем, но в остальном просто сидела и наслаждалась. Наслаждалась тем, как Том Риддл, который раньше был таким милым, и Гарри Поттер, такой милый сейчас, влюбляются друг в друга и возвышаются, чтобы изменить волшебный мир к лучшему. И в следующий раз, когда она увидит свою родственную душу, слова на запястье девушки изменятся с тех ужасных, которые она произнесла когда-то в будущем, на те, которые слетают с губ Сильвии, когда она видит её в реальности, такую красивую и такую живую. — Привет, красотка, ты самая великолепная женщина, которую я когда-либо видела. Потому что каждое слово, которое она слышит, должно быть комплиментом, каждый порыв ветра — похвалой, каждый вздох — словом, произнесённым в изумлении перед самим её существованием. Она говорит их, чтобы компенсировать ужасные слова, с которыми она бы выросла в не-будущем. И надеется, что её родственная душа будет слишком отвлечена, задыхаясь и рассматривая свою метку души, чтобы заметить слёзы в глазах Сильвии и её мысли о будущем, которое теперь никогда не наступит.