Проект «Девиант»

      Кап. Кап. Кап.       Он сидит в кресле рядом с койкой, ожидая пробуждения детектива.              Она мертвенно-бледная, с впалыми щеками. В ее руку с внутренней стороны, протыкая нежную кожу, воткнута игла подвешенной на стойке капельницы.              Прошло несколько часов с тех пор, как он ворвался в больницу с ней на руках. Несколько часов с тех пор, как ее забрали у него и поспешно увезли в операционную.              Несколько часов с тех пор, как она демонстрировала какие-либо признаки жизни, помимо поверхностного дыхания, срывающегося с ее потрескавшихся губ, и устойчивого движения грудной клетки.              − Давно он там сидит? — доносится до него приглушенный голос из коридора сразу за дверью, откуда мисс Лопез и Дэниел смотрят на него.              Пялятся на него.              Они думают, что он не услышит их шепота, но ошибаются.              Он понимает, что они считают его помешанным, думают, что с ним что-то не так, но ему все равно. Это не важно.              Все, что имеет значение, − это она.              Он не может ее потерять.              Дэниел что-то неразборчиво бормочет в ответ, а потом раздается шелест его куртки, когда он пожимает плечами.              − Мне сказали, он прибежал сюда с ней на руках и с тех пор от нее не отходил. — И после паузы он добавляет: − Ну, если не считать того времени, что она провела в операционной. Медсестра сказала, что охране пришлось преградить ему путь, чтобы не дать последовать за ней.              Он игнорирует их, как и всех остальных, кто заходил в палату с тех пор, как солнце село за горизонт.              Не они его цель.              А она.              Он снова проверяет ее жизненные показатели, как периодически делал весь вечер. Она просила перестать, но сейчас это необходимо. Ему нужно защитить ее, а это невозможно при отсутствии у него всей доступной информации.              Нормальный пульс. Кровяное давление немного выше нормы, но это и неудивительно, учитывая ее раны. Температура низкая.              В палате прохладно, так что хлопчатобумажный халат и тонкое голубое одеяло, покрывающие ее тело, вряд ли помогут ей сохранить тепло. Ему надо попросить еще об одном одеяле, когда медсестра снова придет с проверкой.              Во всех остальных аспектах ее состояние стабильное. Ей просто нужно отдыхать.              Эхо разносит звук робких шагов по стерильному линолеуму пола. Даже не поднимая головы, он узнает мисс Лопез. Она единственная из его знакомых, кто носит каблуки, помимо детектива и лейтенанта, но последняя пока что не показывалась.              − Привет, приятель, − тихо здоровается она, осторожно подходя, словно он дикое животное, которое можно спугнуть любым громким звуком.              Он не отвечает.              Она неловко шаркает ногами, встав у изножья койки, и также не нарушает возникшую тишину. Она либо не знает, что сказать — что кажется маловероятным для обычно такой говорливой криминалистки — либо знает, но колеблется.              В любом случае, это не важно.              Кап. Кап. Кап.              Он чувствует ее взгляд, но отказывается поднимать глаза, не сводя их с детектива.              − Тебе бы надо и о себе позаботиться, − в конце концов говорит Элла, делая еще один размеренный шаг в его сторону.              Она имеет в виду его повреждение, полученное в результате стрельбы. Из-за прошившей его плечо пули рука практически не функционирует. Только благодаря слепой удаче и решимости он смог оставаться в рабочем состоянии достаточно долго, чтобы донести детектива до больницы, но и после этого устойчивый ручеек покидающего его тело тириума не иссяк.              Даже сейчас он вытекает из него, пропитывая рубашку и пиджак, стекая по безвольно свисающей руке и капая на пол под кресло, в которое он обессиленно рухнул.              − Нет, − резко отзывается он.              Он не оставит детектива. Он не может оставить ее, пока она не проснется. Пока он не убедится, что она в безопасности.              Элла вздыхает и еще чуть приближается, оказываясь в поле его зрения, но при этом не загораживая койку. Ее широко распахнутые карие глаза заметно покраснели, вокруг них не видно ни следа макияжа, отчего она выглядит более уставшей, чем обычно.              − Люцифер, с Хлоей все будет в порядке, пока ты….              − Нет. — На этот раз он резко переводит на нее взгляд. — Я ее не оставлю.              Она кивает и складывает руки на груди, пальцами одной поигрывая с серебряным крестиком на шее.              − Ладно.              Что ж, все оказалось проще, чем он ожидал. Мисс Лопез обычно не из тех, кто сдается без боя, и эта склонность выполнять свою работу, несмотря на препятствия, роднит ее с детективом.              Когда она разворачивается к выходу, он упорно хранит молчание. Он полагал, что она могла бы остаться ненадолго, учитывая, что Хлоя ее подруга и коллега, но так или иначе это не имеет для него значения.              Он устраивается в кресле, позволяя тишине обволакивать себя и изо всех сил стараясь игнорировать настойчивое кап, кап, кап, пока его тело покидает жизнь — или что-то ее напоминающее.              Однако же несколько минут спустя мисс Лопез возвращается. Он поднимает голову, заслышав ее шаги в пустом коридоре еще до того, как она заворачивает за угол, и удивленно выгибает бровь, недоумевая из-за цели ее возвращения.              Она замирает в дверях, когда замечает его пристальный взгляд. В руках у нее куча бинтов, отчего его любопытство лишь усиливается. Ее губы растягиваются в широкую, хотя и несколько вымученную улыбку.              − Если не хочешь уйти, чтобы получить помощь, меньшее, что я могу сделать — это самой тебе ее оказать прямо на месте, верно?              Подходя ближе, она демонстрирует ему один из свернутых бинтов, несколько растрепавшийся, пока она несла всю эту кипу.              − Ну… − она склоняет голову, смотря на свои запасы, − типа того. Это все, что я могла найти в столь сжатые сроки. Тебя это не починит, но по крайней мере замедлит… утечку.              Он открывает рот, но и понятия не имеет, что сказать. Единственным человеком, прежде выказывавшим ему доброту, была детектив, так что он полагал, что остальные люди в участке просто терпят его присутствие, потому что должны, а не потому что им есть до него дело.              Но мисс Лопез… у нее нет причин так поступать. Она могла бы просто оставить его тут, но вместо это пытается помочь.              − Ну же, у тебя, наверное, топливо почти на нуле, да? — добавляет она, смотря на него с симпатией.              Словно бы в ответ на ее вопрос перед глазами вспыхивает предупреждение, красные буквы которого резко выделяются на фоне белоснежно-белого декора больничной палаты.              Предупреждение: уровень тириума составляет 35%              Он опускает голову и кивает. То, что он делает, нелогично, ему это отлично известно. Он знает, что не сможет защитить ее, если не в состоянии функционировать как нужно, и все же… оставить ее он просто не в состоянии.              Когда уровень опустится до 20%, системы начнут отключаться одна за другой. При нынешней скорости потери тириума, это произойдет через 3 часа 56 минут.              − Ладно, − отвечает он, давая Элле свое разрешение на перевязку его поврежденных частей, и она с готовностью приступает к делу.              Это не восстановит работоспособность его руки или любую из основных функций, но даст ему больше времени рядом с детективом.              Мисс Лопез вываливает свою добычу на кровать, после чего берет один рулон и приседает на корточки рядом с ним. Она чуть шире распахивает глаза, увидев его левое плечо вблизи — самую серьезную из полученных им ран. Пуля прошла навылет, попав в спину, пробив лопатку и ключицу, и затем вышла из груди.              Элла протягивает руку, но медлит, отводя взгляд от голубого пятна и смотря на него своими добрыми глазами.              − Ты можешь ею двигать?              Он стискивает зубы и пытается пошевелить рукой, но может лишь слегка подергать пальцами. Это и близко не соответствует тому уровню функционирования, на который он должен быть способен.              − Нет, − с сожалением качает головой он.              Она издает тяжелый вздох. Они оба понимают, что повреждение починке не подлежит. Его внутренняя диагностика указывает на два разрыва в деталях, составляющих структуру плеча, а также на повреждение главной трубки, что питает руку тириумом, и проводников, передающих электрические импульсы.              Ему, как минимум, потребуется новая рука — если в «Киберлайф» сочтут целесообразным его ремонт.              Они могут просто деактивировать его и загрузить его воспоминания в совершенно новое тело — это, наверное, было бы проще сделать, чем возиться с его починкой.              Он впивается взглядом в покоящиеся на коленях ладони. Они его, но если любую его часть можно заменить, то действительно ли они принадлежат ему?              Если любую его часть теоретически можно заменить, если его сознание — лишь последовательность единиц и нулей, что временно занимает эту… оболочку, то является ли он вообще хоть чем-то? Чем-нибудь физическим, по крайней мере?              Знаменитый французский философ как-то сформулировал принцип cogito, ergo sum.              «Я мыслю, следовательно, я существую».              Он мыслит, следовательно, тоже существует. Вопрос только в том, что он такое? Где его место? Он не человек, но начинает подозревать, что не похож и на остальных андроидов.              Он способен чувствовать.              Гораздо больше, чем должен. Больше, чем его программа должна ему позволять. Его чувства к детективу столь сильны, что он без колебаний заслонит ее своим телом, отдаст жизнь, чтобы спасти ее, даже если велика вероятность, что в результате его воспоминания, его существование будет навсегда утрачено.              Он сделает для нее все.              Даже если это означает провал его миссии.              Он молча ожидает, пока Элла разворачивает бинты, а потом принимается оборачивать их вокруг его плеча поверх пиджака. Она действует осторожно, хотя это и лишнее: он практически ничего не ощущает.              Красное предупреждение перед глазами указывает на 34%-й уровень тириума.              В итоге она туго затягивает импровизированную повязку и тянется за рулоном клейкой медицинской ленты на кровати. Удерживая край бинта одной рукой, она отрывает кусок ленты зубами и закрепляет им повязку.              − На какое-то время сойдет, − говорит она ему, осторожно похлопав по белым бинтам, практически сразу же пропитавшимся голубой кровью.              Его датчики указывают на то, что она значительно преуспела в замедлении утечки тириума.              Критический для систем уровень будет достигнут через 10 часов, 13 минут, 22 секунды.              Поднявшись, мисс Лопез потягивается и обходит кресло, чтобы добраться до другой стороны повреждения. С ней она мало что может сделать. Пуля застряла внутри; проведенная диагностика указывает на то, что она находится в титановом остове, в котором сосредоточено большинство проводников, питающих центральный процессор. К счастью, она как будто не нанесла сильного ущерба самым важным функциям, действуя как пробка, так что утечка тириума там минимальна.              Однако если она хоть немного сместится, это может привести к полному отключению систем.              Он чувствует, как маленькие ладони мисс Лопез касаются его плеча, когда она наклоняется, чтобы лучше рассмотреть рану.              − Я ее пластырем заклею, − несколько неуверенно говорит она. — Но тебе надо будет снять пиджак и рубашку.              Он неопределенно хмыкает в ответ, но все же пытается извлечь правую руку из рукава.              − Разумеется.              Это непросто с одной рабочей рукой, но Элла помогает ему стянуть вниз порванный и заляпанный материал, высвобождая руку и расстегивая пуговицы, после чего проделывает то же самое с рубашкой. Она не снимает их полностью, ограничившись участком синтетической кожи вокруг раны.              Она выбирает большой квадратный пластырь и, немного повозившись с покрытием клейкого слоя, наконец осторожно наносит его на спину Люцифера, закрывая дырку от пули, и разглаживает края, проверяя, плотно ли он держится.              Хлопнув в ладоши, она встает и снова поворачивается к нему лицом.              − Готово, − заявляет она с улыбкой, которая не отражается в ее глазах. — Прости, сейчас я ничего больше сделать не могу.              − Этого более чем достаточно, − быстро отвечает он, вновь надевая пиджак, но оставляя рубашку расстегнутой. — Большое спасибо, мисс Лопез.              Она выказала ему сегодня… невиданную доброту. Он не понимает, почему она решила ему помочь; у нее не было на это никаких причин. И от этого… у него в груди разливается приятное тепло.              Хотя, может, просто утечка тириума так влияет на его датчики — трудно сказать наверняка.              − Не против, если я посижу тут с тобой? — спрашивает она. Опять же, ей вовсе не нужно просить его разрешения, однако же она почему-то проявляет вежливость.              Он молча кивает. Компания была бы ему приятна.              − Буду рад, − отвечает он, чувствуя себя несколько… уязвимым из-за этого признания.              Она лучезарно ему улыбается и быстро придвигает стоящее у стены кресло ближе к койке.              Они какое-то время сидят молча, просто наблюдая за детективом и ожидая, не случится ли чего. Ожидая, когда детектив — их друг — проснется.              Почему-то в присутствии Эллы, хотя они и не разговаривают, он чувствует себя менее одиноким — менее потерянным.              − С ней все будет нормально, − внезапно заявляет Элла, побуждая его перевести на нее взгляд.              Она снова сжимает крестик, яростно потирая его большим пальцем. Ее глаза поблескивают от непролитых слез, губы поджаты, придавая ей непривычно серьезный вид.              Ей дорога детектив — они оба дороги. По непонятным ему причинам она предпочла быть тут ради них обоих, хотя знает их не так уж и давно.              Помимо детектива и ее отпрыска, мисс Лопез может быть его единственным другом. Он не понимает почему, но менее значимым от этого ее отношение к нему не становится.              − Знаю, − тихо отвечает он, отлично понимая, что не может быть в этом уверен, но надеясь, что так оно и есть. ***              − Эй, − тихий и слегка хриплый голос доносится до его сознания.              Он долгие часы просто смотрел на койку. Палата давно погрузилась во мрак, и мисс Лопез задремала в кресле, когда окончательно стемнело.              Красное предупреждение теперь постоянно горит перед его помутневшим взором, напоминая о стремительно утекающем времени.              Критический для систем уровень будет достигнут через 6 часов, 3 минуты, 54 секунды.              Он поднимает голову и видит в дверях Дэниела, смотрящего на него усталыми глазами. Его лицо покрылось легкой щетиной. На нем та же V-образная рубашка и коричневая куртка из эко-кожи, что Люцифер видел ранее. Он ощущает атакующий его датчики запах дешевого одеколона, который Дэниел хранит в машине на случай долгих дежурств или двойных смен. Это не заменяет душ, но все равно лучше запаха пота.              Люцифер задается вопросом о том, был ли он в больнице все это время. Проверка его жизненных показателей показывает, что вероятность этого высока, но, пытаясь сохранить как можно больше энергии, он не может провести статистический подсчет.              Если Дэниел был тут с самого начала, значит, он его избегал. Тогда вопрос в том, что он делает тут сейчас?              Люцифер не отвечает, провожая Дэниела взглядом, когда тот медленно заходит в палату.              Он встает в изножье койки и, облокотившись руками на пластиковую опору, смотрит на Хлою. Костяшки его правой руки окровавлены — не повреждены, просто поцарапаны, словно он подрался. Или, возможно, ударил по чему-то в гневе.              Какое-то время он хранит молчание. Люцифер уже подумывает, что он просто пришел проведать детектива, но внезапно Дэниел разворачивается на каблуках и устремляет на него взгляд.              − Слушай, − медленно начинает он, нервно подергивая рукой, − я знаю, мы не всегда ладили, и… − он делает паузу, смотря в потолок, и всплескивает рукой, − я вел себя, как придурок.              Люцифер едва удерживается от того, чтобы рассмеяться ему в лицо от этого явного преуменьшения. Дэниел разрисовал и испачкал его прежнее тело, испортив пиджак, лишь из ненависти и горечи.              Так что слово «придурок» − слишком мягкое для него определение, хотя и это уже неплохо для начала.              − Но, − продолжает Дэниел, вновь шагнув ближе к Люциферу и переводя на него взгляд. Он явно испытывает трудности с тем, чтобы сформулировать свою мысль. Даже при том, что сейчас Люцифер не в лучшей форме для анализа эмоций, он понимает, что слова даются тому с трудом. — Я просто хотел сказать спасибо.              Дэн сжимает кулаки и бросает настороженный взгляд через плечо на Хлою, после чего вновь переключает все внимание на Люцифера. С трудом сглотнув, он переминается с ноги на ногу.              − Спасибо, что защитил ее.              Люцифер уже порывается было сказать, что он не защитил, что он провалил эту миссию. Он должен был защитить ее, но она пострадала. Однако не успевает он вставить и слово, как Дэн поднимает правую руку и протягивает ее ему.              Она повисает в воздухе между ними, пока Дэн терпеливо ждет реакции Люцифера.              Тот недоумевающе моргает, переводя взгляд между предложенной рукой и мужчиной, который всегда вел себя враждебно и агрессивно по отношению к нему. Он не понимает этого внезапного изменения.              − Я не… − нахмурившись, начинает было он. На мгновение перед глазами все плывет.              Дэн тяжело вздыхает, понурившись, и опускает руку.              − Я тут пытаюсь помириться.              О, чего бы он только ни дал за возможность должным образом проанализировать Дэниела и получить хоть какой-то намек на то, что происходит у него в голове, вместо того чтобы пребывать в полнейшем неведении. А пока что ему остается только разобраться в этом старомодным образом.              − Почему? — спрашивает он, склоняя голову набок. — Почему сейчас?              Дэн фыркает и качает головой с веселым видом, как будто бы заранее знал, что так легко не отвертится.              − Потому что ты напарник Хлои. Ты ей дорог, и… я не собираюсь притворяться, что понимаю ваши отношения, но ты заслонил ее собой от пуль. Ты спас ей жизнь. — Он снова фыркает и преувеличенно пожимает плечами. — У нас с тобой могут быть разногласия, но ты спас мать моего ребенка, так что остальное для меня не важно.              Он принимается расхаживать по палате, отсутствующим взглядом смотря в окно на тысячи огней, освещающих раскинувшийся внизу городской ландшафт.              − Черт, доктора сказали, все могло бы быть куда хуже, если бы ты не доставил ее сюда так быстро. — Он потрясенно качает головой. — Не могу поверить, что ты бежал, словно гребаный Робокоп. — С его губ срывается недоверчивый смешок, но затем он становится почти задумчивым.              Воцаряется молчание. Люцифер пытается обработать его слова, пытается убедить себя, что это не обман слуха. Он считал, что Дэниел не способен измениться. К тому же ведь Хлоя пыталась убедить бывшего мужа помириться с ним, но без толку.              Дэн вновь делает круг по комнате и возвращается к Люциферу.              − Я пытаюсь сказать, − продолжает он со вздохом, − что мне жаль.              Он снова протягивает руку, и на этот раз Люцифер принимает извинения.              Он крепко сжимает ладонь своего прежнего врага здоровой рукой и пожимает ее.              − Спасибо, − отвечает он, не покривив душой, потому что если Дэниел — человек, который презирал андроидов — может вести себя с ним вполне цивилизованно, то все возможно. — И, — добавляет он, опуская руку обратно на колени, — я тоже хочу извиниться. Знаю, что порой со мной было… нелегко.              Дэниел от души смеется и бормочет:       — Это уж точно.              Отступив на шаг, он опирается о край койки и устремляет взгляд на Хлою. Его улыбка увядает, и хотя он пытается это скрыть, Люцифер видит его печаль — его вину.              Он чувствует себя виноватым за то, что не был рядом с ней — это очевидно.              − Эй, − говорит Дэниел, с сожалением смотря на свои цифровые часы, − мне скоро надо забрать Трикс у Пенелопы, но если… − он замолкает и затем поправляется: − когда Хло очнется, пришлешь мне сообщение?              − Я… − Люцифер колеблется, не будучи уверенным, что все еще будет функционировать, когда она очнется. Он поджимает губы и, отрывисто кивнув, мягко улыбается Дэну. — Я постараюсь.              На усталом лице Дэна отражается внезапное понимание. Он открывает рот в безмолвном «о», задержав взгляд на окрасившейся в голубой цвет повязке на плече у Люцифера.              − Я… − начинает он, но не заканчивает мысль, позволяя одному-единственному слову повиснуть в воздухе. — Спасибо, Люцифер, − добавляет он взамен, после чего отрывисто кивает и выходит из палаты, вновь оставляя Люцифера наедине с тишиной. ***       Критический для систем уровень будет достигнут через 2 часа, 29 минуты, 33 секунды.              Первые лучи солнца пробиваются сквозь поднятые створки жалюзи, заливая стерильно-белую палату теплым золотистым сиянием.              Мисс Лопез проснулась на восходе солнца с больной спиной из-за сна в неудобном кресле и поспешно вышла. Дэниел еще не вернулся, а детектив по-прежнему спит.              Так что он остается один в оглушающей тишине с постоянно вспыхивающими перед глазами красными предупреждениями.              Еще слишком рано для посетителей, но уже появилось несколько букетов цветов, карточек с пожеланием выздоровления и коробок шоколада, доставленных дроном. Большинство, вероятно, от коллег, которые узнали о стрельбе поутру.              Уровень тириума устойчиво падал всю ночь, но больничный персонал не обращал на него никакого внимания.              Логика подсказывает ему обратиться за помощью в ремонте, потому что никому не будет лучше от того, что он просто досидит тут до полного отключения систем. Он не рискует предсказать сценарий на случай, если она не проснется к этому времени. Сценарий того, что она увидит. Того, что она подумает о нем, возможно, сочтя его действия, его упрямое желание остаться глупыми и нелогичными. Хотя, возможно, и нет.              Но он просто не может заставить себя покинуть ее. Он не может уйти, не убедившись, что она в порядке. Мысль о том, что она проснется, а рядом никого не будет… это… причиняет ему боль. Ему нужно быть рядом ради нее, по причинам, которых он не в силах постичь. Ему просто это нужно.              Так что он ждет, и не важно, сколько это займет — даже если дольше, чем у него осталось.              И каким-то чудом именно в этот момент его процессоры фиксируют движение — весьма слабое поначалу, просто подергивание пальца, но это уже что-то.              С большим трудом он выпрямляется, держа поврежденную руку ближе к телу, и садится на самом краю кресла.              Ее веки трепещут, и она издает низкое ворчание.              Она просыпается.              − Детектив? — спрашивает он наполненным надеждой голосом.              Она снова ворчит, сжимая руку в кулак и собирая в него материал под пальцами. Ее веки медленно поднимаются, и поначалу ее несфокусированный взгляд направлен прямо перед собой.              Постепенно к ней приходит осознание. Она медленно обводит палату взглядом, чуть хмуря усталое, но все равно прекрасное лицо, пока не замечает его. Ее яркие голубые глаза озаряются светом, на губах появляется чуть заметная сонная улыбка.              − Люцифер, − хрипло произносит она.              − Добро пожаловать назад, детектив. — Несмотря на причиненные его системам повреждения, он невольно улыбается.              Она проснулась. Она в порядке.              В этот момент ничто, кроме этого простого факта, не имеет значения.              Она стонет, когда чуть перемещается и осторожно касается рукой живота поверх раны.              Ему следовало бы вызвать медсестру, но он пока не готов этого сделать. Этот момент принадлежит им, и он намерен насладиться им по полной.              − Ух, − вновь стонет она, закрывая глаза и опуская голову на подушку. — Чувствую себя отвратительно.              Она открывает один глаз и косится на него.              − А ты выглядишь отвратительно. — И добавляет с болезненной улыбкой: − Без обид.              Он смеется, впервые за несколько часов чувствуя облегчение.              − Я и не обиделся.              Глубоко вздохнув, она полностью открывает глаза и нажимает на кнопки у края койки, чтобы медленно поднять ее, переместившись в сидячее положение. Ее взгляд задерживается на цветах и карточках, которыми завален столик в другом конце палаты, после чего перемещается на окно и затем обратно на него.               − Сколько времени? — спрашивает она по-прежнему немного хрипловатым голосом. Ей бы не помешало выпить воды, но под рукой ее нет, а он не уверен, что не упадет, если попробует встать.              − Еще рано, − отвечает он. — Мисс Лопез была здесь большую часть ночи, как и Дэниел. — Он замолкает, вспоминая их разговор. Хлоя наверняка будет довольна, узнав, что они заключили своего рода перемирие, но он не хочет сейчас перегружать ее информацией. — Он просил меня послать ему сообщение, когда вы проснетесь. Думаю, он с вашим отпрыском.              Она хмыкает.              − Трикси, наверное, вне себя от беспокойства, − бормочет она, скорее, про себя, чем ему. Она нахмуривает лоб и поджимает губы, на миг закусывая нижнюю. — Давно ты уже тут?              − Все время. — Больше 16 часов, если быть точным.              Выражение ее лица смягчается.              − Тебе не нужно было оставаться.              Ему не нужно было, но он этого хотел.              − Куда еще мне идти?              Она слабо пожимает плечами, поморщившись при этом движении.              − Например, туда, где тебе помогут с этим. — Она медленно поднимает руку и указывает на его плечо.              − Я в порядке, − быстро отвечает он, и это не вполне ложь, ведь на данный момент так и есть — и еще по крайней мере на пару часов.              Она выгибает бровь.              −Ты кровоточишь. — И затем, покачав головой, ворчливо добавляет: − Очередной испорченный пиджак. Ты совсем с ними не дружишь, да? – Нежная улыбка, которой она его награждает, явно демонстрирует, что это ее не особенно беспокоит, несмотря на жалобу.              Он от души смеется, отчего ее улыбка становится только шире.              Несколько секунд проходят в уютном молчании. Приятно быть здесь, быть рядом с ней. Знать, что она в безопасности.              Она со вздохом роняет руку обратно на койку ладонью вверх и шевелит пальцами.              − Иди сюда, − мягко просит она.              Поначалу он не двигается, просто пялясь на подзывающую его руку. Затем, с некоторым усилием, он придвигает кресло ближе, так что колени касаются края матраса.              Он замирает, но она вновь шевелит пальцами.              О-о.              Он с трудом сглатывает и отпускает поврежденную руку, протягивая ей рабочую. В нескольких дюймах от ее руки он колеблется: его пальцы измазаны голубой кровью, но ее это как будто не беспокоит. Вообще-то, она кивает, молча давая разрешение продолжать, что он и делает.              Он берет ее руку в свою.              Ее кожа теплая и мягкая на ощупь, когда она оборачивает маленькие пальцы вокруг его ладони и мягко сжимает.              − Спасибо, − говорит она, − спасибо, что спас меня.              Он открывает рот, собираясь ответить, но не находит слов. Ему нечего сказать. Он сделал это не раздумывая и ни о чем не жалеет. Если подобная ситуация повторится, он снова и снова будет делать то же самое, не заботясь о себе.              Она все, что имеет для него значение.              − Я… − Он переводит взгляд на их переплетенные руки на небесно-голубом больничном одеяле. Ему кажется… таким правильным быть тут, рядом с ней. – Я всегда вас защищу.              − Знаю, − говорит она, и ее бесконечно нежная улыбка разительно отличается от печали в ее глазах. – Ты уже так много для меня сделал, но… − она закусывает губу и снова сжимает его ладонь, − могу я попросить об услуге?              Он нахмуривается и склоняет голову набок. Непривычно с ее стороны так прямо просить его о чем-то; обычно ей это не нравится, словно она им пользуется. Но он не возражает. Делая ее счастливой, он и сам становится счастлив, а потому с готовностью уступает ее просьбам всегда, когда это в его силах.              Только вот сейчас у него вряд ли получится.              Его левая рука совершенно бесполезна, а уровень тириума настолько низкий, что он близок к отключению. С оставшейся энергией ему будет невозможно выполнить какие-то сложные функции или процессы.              Проблема в том, что мысль о ее разочаровании, особенно теперь, когда она ранена, вызывает у него сильнейшее расстройство.              − Разумеется, − отвечает он и не столь уверенно добавляет: − Если смогу.              Она понимающе улыбается в ответ.              − Тогда пусть твоими ранами кто-нибудь займется, − говорит она, смотря на его безжизненную руку и перевязанное плечо.              Он ощущает мгновенный порыв возразить. Просьба касалась его, а не ее. Она его провела. Высвободив руку, он выпрямляется в кресле и задирает подбородок, готовясь запротестовать.              − Но…              − Пожалуйста, Люцифер, − прерывает любые его возражения она. – Ты ранен.              Она заботится о нем. Он видит это по тому, как она смотрит на него, слышит в ее словах, обращенных к нему. Она не хочет, чтобы он страдал так же, как он не хочет, чтобы страдала она.       Он какое-то время терзается от нерешительности, отведя глаза и понурившись.              − Не хочу вас оставлять.              − Знаю, но я в порядке. – Она качает головой, сминая едва помятую наволочку на подушке. – Я никуда не денусь, обещаю.              На миг закрыв глаза, он раздумывает над решением, зная, что это логично и правильно, но по какой-то необъяснимой причине все в нем восстает против того, чтобы уйти.              Но… если она этого хочет, он не может ей отказать.              − Ладно, − вздыхает он.              Она снова улыбается, ослепляя его своей лучезарностью. Даже сейчас, усталая и раненая, она сияет ярче, чем любой из тех, кого он знает.              − Спасибо.              Она подбирает телефон с прикроватного столика и подносит к глазам.              − Я дам Дэну знать, что со мной все нормально, − говорит она, печатая сообщение. – И попрошу попозже привезти Трикси.              Люцифер кивает. Ему пора идти; не стоит позволять ребенку видеть его таким – последнее, что ему нужно, это травмировать ее своим видом. Голубая кровь пропитала пиджак, а на рубашке образовалась засохшая корка с красными пятнами крови Хлои на груди, попавшими туда, когда он нес ее в больницу.              Он опирается правой рукой на деревянный подлокотник и с большим трудом встает.              − Эй, Люцифер, пока ты здесь.              Она останавливает его, когда он ковыляет к выходу, двигаясь медленнее, чем когда-либо прежде. Он оборачивается к ней, полагая, что она попросит его принести что-нибудь или, может, забрать что-то из квартиры. Он слышал, как люди жаловались на ужасную здешнюю еду, что кажется ему странным.              У него нет вкусовых рецепторов и ему не нужно поддерживать свои силы едой, так что не ему судить, но разве еда здесь, в месте лечения, не должна быть лучше, чем в других заведениях? Какой смысл лечить кого-нибудь и при этом кормить низкокачественной едой?              − Знаю, что уже это говорила, но… спасибо. Большое. – Она быстро моргает, пытаясь сморгнуть подступившие к глазам слезы. – Не знаю, что бы я делала, если бы я… если бы Трикси… − Поджав дрожащие губы, она качает головой.              Она так и не заканчивает мысль, но он понимает, что она имеет в виду и почему. Она чуть было не оставила Трикси так же, как ее отец оставил ее.              − Знаю, − отвечает он, пытаясь выказать сочувствие, пытаясь сказать, что понимает, даже если и не способен испытать ее боль. Какое-то время они просто смотрят друг на друга. На миг его процессоры посещается мысль о том, чтобы все-таки остаться с ней, но красное предупреждение снова дает о себе знать.              Уровень тириума составляет 24%. Время до полного отключения системы: 2 часа, 15 минут.              Он мягко улыбается и кивает.              − Я скоро вернуть, детектив.              Ее ответная улыбка с налетом грусти.              − Увидимся. ***              У техника «Киберлайф» в участке уходит относительно немного времени для выполнения ремонта, при том что он все это время был отключен. Очевидно, мисс Лопез предупредила его о повреждениях Люцифера, и он заранее заказал необходимые детали и несколько запасных из штаб-квартиры компании.              Когда он снова активирован несколько позже, то обнаруживает, что все вернулось в норму. Его плечевой сустав и рука были полностью заменены, а застрявшая в спине пуля – извлечена. С восстановленным уровнем тириума его раны зажили сами, оставив после себя лишь круглую отметину в месте входа пули в тело. Через день она будет почти незаметной, а через два – исчезнет полностью.               К счастью, техник также подумал о том, чтобы заказать ему новый пиджак. Он делает остановку в квартире детектива на пути обратно в больницу и надевает новую рубашку, выкинув порванную и окровавленную, и заодно берет с собой некоторые вещи, которые могут детективу пригодиться: зарядку от телефона, удобную пижаму, пару нелепо пушистых носков с кошачьими ушками и мордочками, которые ей так нравятся, а также основные туалетные принадлежности и нижнее белье.              Он возвращается в больницу почти в пять вечера в разгар посещения. Коридоры наводнены людьми, на заднем фоне звучит непрекращающаяся болтовня.              Он ловко обходит людей, ускоряя шаг, потому что ему не терпится вернуться в палату. Дорожная сумка, наполненная ее вещами, висит у него на плече, а в руках он держит стакан с кофе на вынос и пластиковый контейнер с салатом из киноа – здоровая пища, которая ей нравится.              Он идет максимально быстро, едва удерживаясь от бега, когда минует стол в приемной и проходит через двойные двери ее отделения. Никто не обращает на него внимания, и ему не нужен бейджик посетителя или роспись в бумагах. Он не посетитель – не для них.              Для них он просто машина.              Просто машина, выполняющая поручение – ничего больше.              Хлоя расстраивается, когда люди так себя с ним ведут. Иногда ему кажется, что его это тоже должно расстраивать, но сейчас не один из таких случаев. Преимущество от того, что его не замечают, перевешивает обиду от полного игнорирования.              Он слышит смех Беатрис еще в коридоре, и этот звук согревает его изнутри. А может, это просто побочный эффект ремонта.              Дойдя до двери, он открывает ее плечом – обе руки у него заняты – и заходит в палату.              Коллекция букетов и карточек, заполняющих стол, заметно выросла с утра. Приятно видеть, что хотя у детектива были трения с коллегами в прошлом, они могут проявлять элементарную вежливость, когда дело доходит до важных вещей.              − Детектив, я…              − ЛЮЦИФЕР! – пронзительно взвизгивает Беатрис, едва его увидев.              Она спрыгивает с кресла и бросается через всю палату, врезаясь в него и заставая врасплох. Она обвивает его ноги руками и сжимает, словно в тисках.              Он поднимает руки, не зная, что с ними делать, но желая любой ценой защитить кофе детектива.              − А, да, привет, дитя, − говорит он, смотря на макушку девочки.              Объятие длится дольше, чем обычно, и она сжимает его чуть сильнее, чем когда-либо прежде. Он не знает, что делать, так что просто стоит и ожидает, когда она его отпустит. В какой-то момент он переводит взгляд на детектива, надеясь на ее помощь, но та просто проказливо улыбается.              В конце концов, к большому его облегчению, девочка чуть отодвигается, но только для того, чтобы поднять на него широко распахнутые темно-карие глаза, сияющие в электрическом свете. Ее губы недовольно поджаты.              Она выглядит печальной.              Вопрос только, почему?              − Ты в порядке? – спрашивает она дрожащим голосом.              Он нахмуривается и склоняет голову набок.              − Разумеется, − отвечает он, сбитый с толку вопросом. – Почему я должен быть не в порядке?              − Мама сказала, ты в порядке, но тебя не было, а ты всегда здесь, так что я подумала, что что-то должно быть не так. – Слова срываются с ее губ практически без остановки, словно ей не нужно дышать.              Детектив права, когда говорит, что ее дочь умна не по годам. Даже при том, что взрослые вокруг нее никогда не посвящают ее в подробности, она все равно интуитивно понимает, что происходит.              − Смотри сама, − говорит он и, отодвинувшись, поднимает новую руку и двигает пальцами. – Я в полном порядке. Все системы в рабочем состоянии.              Она вглядывается в него, прищурившись и наморщив личико. В итоге она как будто заключает, что он говорит правду, и ослепительно ему улыбается. Схватив его за рукав, она тянет его к койке.              − Поиграй с нами!              Он смеется в ответ на столь резкую смену настроения и следует за ней.              − Я принес вам кое-какие вещи из дома, − говорит он Хлое, опуская сумку на прикроватную тумбочку, после чего ставит стакан с кофе и салат на столик перед ней. – Также одно большое латте с обезжиренным миндальным молоком и карамелью и салат с киноа. Я слышал, еда тут ужасна.              Хлоя благодарно улыбается и тут же берет стакан в руки, наслаждаясь его теплом.              − Спасибо, Люцифер, ты не должен был это делать.              − Знаю, что не должен, но я хотел. − Кому-то же нужно было принести ей кое-какие вещи, так что было практично с его стороны этим заняться. Он в любом случае проезжал мимо ее квартиры на пути сюда.              Но… дело не только в этом. Он хотел сделать ей приятно. Хотел увидеть ее улыбку, когда передаст ей кофе.              Хотел сделать ее счастливой.              Беатрис залезает на кровать к матери, побуждая Хлою обнять ее одной рукой и привлечь к себе, одновременно делая глоток латте.              − Приятно видеть, что они наконец послали тебе новый пиджак без необходимости просить об этом в миллионный раз, − говорит она, осматривая безукоризненно чистый материал его пиджака с иголочки.              Он хмыкает и садится в кресло у кровати. Лужа тириума, оставленная им на полу, пропала, очищенный линолеум практически сияет.              − Приятное изменение, − отвечает он, поправляя манжеты так, как ему нравится.              − Давайте сыграем в игру! – с воодушевлением восклицает Беатрис, доставая потрепанную колоду карт из рукава не менее потрепанной картонной коробки.              Хлоя улыбается девочке.              − Во что будем играть, обезьянка?              Девочка морщит нос в раздумье.              − В «снап», − в итоге решительно заявляет она. – Могу поспорить, на этот раз я побью Люцифера.              Он смеется в ответ. Она научила его игре в «снап» пару недель назад и с тех пор так ни разу и не выиграла. Его реакция в разы лучше человеческой, а уж тем более реакции ребенка. Но надо отдать ей должное, она настроена решительно и никогда не жалуется на неминуемый проигрыш.              − Как скажешь, дитя, − усмехается он.              Они играют в разные игры пару часов, пока не приходит Дэн забрать Трикси. У нее так и не получилось побить его в «снап», но она все равно здорово повеселилась, пытаясь. Она настаивает на том, чтобы остаться, до последней минуты часов посещения, но в конце концов уходит, и наступает затишье. Детективу явно нужен отдых после нескольких часов, проведенных в компании неугомонного ребенка.              − Ты идешь домой? – спрашивает она, поправляя подушки и подтягивая одеяло, чтобы удобнее устроиться на ночь. Повозившись в принесенной им сумке, она достает объемную толстовку с логотипом полиции и надевает ее поверх больничного халата. Застиранный и потертый серый материал висит на ее худощавой фигуре, но ей все равно нравится эта толстовка.              Он склоняет голову набок, выгибая бровь.              − С чего бы мне это делать?              Она бросает взгляд на дверь, заметив проходящую мимо медсестру.              − Часы посещения закончены. Разве тебя не заставят уйти?              Он фыркает. Эти люди не считают его личностью, в отличие от нее. Для них он просто машина, призванная удовлетворять любой каприз детектива.              − Если они намерены выгнать меня, то тогда мне надо будет забрать ваш телефон и кардиомонитор с собой.              Она окидывает его взглядом, ясно дающим понять, что шутка не удалась.              − Ты отнюдь не телефон, Люцифер.              − Разве? Знаете, мне кажется, у нас один и тот же тип аккумулятора. – Он сдвигается на край кресла, упираясь локтями в подлокотники, и небрежно указывает на телефон на прикроватной тумбочке. – Мы вполне могли бы быть кузенами.              Хлоя смеется. Какой прекрасный звук.              − Ты порой такой идиот, тебе это известно?              Он улыбается, давая понять, что да, известно.              − В любом случае, − продолжает она, растягивая слова, и тянется за колодой карт на тумбочке, − если остаешься, может, сыграем еще раунд?              − Почему нет? – говорит он, придвигая кресло ближе.              Через час игры в разные игры они откладывают карты и принимаются разговаривать обо всем и ни о чем до позднего вечера, пока она не начинает погружаться в дремоту.              − Спкной ночи, Люциф… − бормочет она, и вот уже ее глаза закрываются, и она погружается в давно заслуженный сон.              − Приятных снов, детектив, − отвечает он, откидываясь в кресле, и принимается охранять ее, словно персональный ангел-хранитель.