Существует всего десяток причин, по которым нужно прекратить отношения и не доводить до свадьбы.
По светлой квартире с классическим интерьером, перемещающим в прошлые века Европы, бегали домработницы, пытаясь угодить немолодому жениху, снова и снова выглаживая и без того идеальный костюм, убирая с него несуществующие соринки.1. Неуважение.
— Вы слышите, о чём я вам толкую? — снова и снова хватался за рукава пиджака и проходился ровным идеальным пальцем по шву на локте, устремляясь от него вбок, куда шла не разглаженная паром складка официальной ткани. — Вы носитесь с моим костюмом уже сотый раз, разве нельзя всё сделать нормально? — ответом высокому мужчине с ямочками на щеках, выдавленными под раздражением, послужили опущенные головы двух служанок, не справившихся с задачей. — Не нервничайте, господин Ким, — успокаивал секретарь, поглядывая из-под своих очков на барышень. — Я уверен, в этот раз они всё сделают. Сегодня вам нельзя нервничать. Сегодня ваша вторая свадьба! — Заткнись, Джиук. — Понял вас.2. Контроль.
Мужчина подошёл к огромному окну в пол, позволяющему увидеть красивую улицу с умело высаженными рядами деревьев. В других домах не горел свет, шторы были плотно задёрнуты, и это создавало свою атмосферу: жених чувствовал, будто сегодняшний день полностью принадлежал ему. Он смотрел вдаль, куда-то в сторону «El Tower», расположенного в районе Сочхо. Конечно, с Каннама его совсем не видать, но в своих бескрайних мыслях жених уже давал клятву суженной. Ему нужна была она: успешная и красивая актриса, рядом с которой он будет чувствовать себя самым главным мужчиной Южной Кореи. Нет. Всего мира. Ведь только его женой станет красавица Сон Гёнхи.3. Разногласия во взглядах.
— Господин Ким, взгляните, — секретарь Им подошёл к мужчине с включённым айпадом в руках, закинул чехол-книжку назад и продемонстрировал просторный банкетный зал, где огромное количество круглых зарезервированных столов украшены белыми скатертями в пол, на каждом из них стояла блестящая прозрачная ваза с одним цветком. В середине зала стоял самый большой стол для жениха и невесты, а также их родителей, братьев, сестёр и детей. — Что это? — Зал в «El Tower», господин. Сучжок нахмурился и стиснул челюсть, приближая двумя пальцами изображение на планшете. Затем его уничтожающий взгляд встретился с покорным и спокойным секретаря. Помощник никогда не боялся своего господина, потому что всегда был на его стороне и ни на чьей больше. — Я же просил чёрные скатерти. — Белые — желание вашей невесты. — К чёрту. Белый — это траур. Заменить на чёрные сейчас же.4. Нарциссизм.
Служанки пришли в сто первый раз с теперь идеальным костюмом, и сначала в этом убедился секретарь, осмотрев брюки, рубашку и пиджак снизу доверху, а затем за проверку принялся привередливый жених. Каждые его жест и движение вызывали у девушек волну дрожи и необъяснимой паники; каждый раз они вжимали голову в плечи, опасаясь, что последует рукоприкладство или повышенный требовательный тон. Но в этот раз Сучжок с удовлетворительной усмешкой забрал костюм и ушёл в свою спальню, где находился гардероб. В светлой комнате, обставленной зеркалами и платяными шкафами, мужчина сменил домашний костюм на праздничный, особенный, который он наденет лишь раз в своей жизни. Это его вторая свадьба, но она будет гораздо краше первой, гораздо чувственнее и красивее, величественнее. Он хотел сделать великий размах и устроить для своих гостей — влиятельных чиновников, предпринимателей, коллег из других стран, актёров и актрис, певцов и хореографов — огромный шведский стол и самыми лучшими блюдами. Он хотел поразить высший свет своим великолепным отрепетированным танцем с невестой. Когда Ким покинул свои покои, секретарь похлопал ему, а служанки поклонились, словно на выходе короля. Собственно, он и был их королём, монархом. — Выглядите потрясающе, господин Ким. Этот костюм непременно достоин только вас, портные потрудились на славу, — хвалил Джиук не переставая, часто поправляя свои очки и улыбаясь. Ложь.5. Алкогольная зависимость.
— Осталось ли у нас что-то в баре? — спросил Сучжок, прошагивая обратно в гостиную в совершенно новых дорогих туфлях. Его запонки поблёскивали в свете ярчайших ламп холла. Секретарь засеменил следом, кивая одной из служанок в сторону кухни. — Конечно, есть ещё вино, но вы не боитесь испачкать свой костюм? — Джиук притормозил так же внезапно, как и господин, и выпрямил спину, словно проглотил палку. Мужчина обвёл его устрашающим холодным взглядом. — Мне нечего бояться. Пусть подадут немного красного вина. — Мне кажется, ваша невеста что-то упоминала о том, чтобы вы не пили перед церемо… — словив ещё один угрожающий взгляд, секретарь низко поклонился до щелчка в позвоночнике. — Понял.6. Физическое и/или психологическое насилие.
Слегка помассировав свой висок, выражая крайнее недовольство всеми с самого утра, жених снова вернулся к своему излюбленному окну и уставился в чужое напротив, находящееся на этаж ниже. В окне он увидел женщину, хлопочащую по дому и намывающую окна. Этот момент заставил его раздражаться. Никто не должен в сегодняшний день портить его эстетическое видение мира. К сожалению, его состояние ещё не позволяло переехать в высочайшее здание Намсана и отстроить там единственную квартиру, но он вполне мог заставить эту женщину переселиться в другой район. Таким, как она, нет дела в Каннаме. — Держите, господин. Он отвёл руку в сторону не глядя, в его широкую ладонь водрузили бокал с приятным отяжелением в виде терпкого, как айва, вина. Опустив глаза к своему напитку, он снова почувствовал прилив гнева. — Это что? — Калифорнийское Opus One «Overture», — прощебетала девушка и заметила, как секретарь за софой в гостиной отрицательно покачал головой, свёл руки перед собой и опустил взгляд. Мужчина расслабил ладонь, бокал вместе с вином упал на пол, и громкий женский визг разлетелся по дому вместе со звоном бьющегося стекла. Тёмная жидкость растеклась по деревянному светлому полу, едва доходя до носков туфлей жениха. — Если ты считаешь, что я буду пить этот смрад, то ты ошибаешься, — он бесцеремонно схватил её за трясущееся запястье и сжал так, что она заскулила и вжала голову в плечи, стискивая во второй ладони длинную прямую юбку своей униформы. — Я не пью дерьмо моей невесты. Я пью только Il Marroneto, «Madonna delle Grazie». Только Италия. Понимаешь? Американцы не умеют делать вино, а моя невеста не имеет вкуса.7. Скрытая ложь.
— Скатерти заменили, господин. Прошло десять минут, новый бокал наполовину опустошён, стало гораздо легче, напряжение медленно уходило из тела. Присев на мягчайший диван, жених смаковал бокал, ожидая назначенного часа. К тому же его сын всё ещё наряжался для такого важного события, как свадьба отца, и было необходимостью дождаться его. — Знаешь, иногда мне кажется, что Сону ждёт этой свадьбы гораздо сильнее меня. Он так любит своего папу? — с гордостью спросил Сучжок, отпивая из широкого бокала. — Несомненно, господин. Более любящего сына я и не встречал, — согласился с ним секретарь, но через несколько секунд улыбка сползла с его симметричного маленького лица, а густые брови нахмурились. — Меня беспокоит кое-что. — И что же? — Ваша невеста знает о том, что… ваш фонд… Господин вдруг несдержанно рассмеялся и качнулся, и вино из его бокала едва не выплеснулось наружу. Джиук было собирался словить его, но мужчина сел так резко и посмотрел так пронзительно, что секретарь только выпрямился и тихо извинился. — Ей не нужно ничего знать, сама как-нибудь поймёт. Если в таком деле есть женщина — делу беда, понимаешь? Особенно такой, как она. — Актрисе? — уточнил парень выражение «такой, как она». Мужчина задумался и улыбнулся, уводя взгляд в окно. — Да, актрисе. Они слишком проворные.8. Безразличие.
Секретарь заглянул в комнату к сыну господина, получил в свою сторону несколько неприятных восклицаний и снова покинул спальню, хотя просто хотел узнать, через сколько юношу ожидать. Джиук поправил очки и вздрогнул от того, какими же бывали неприятными подростки. Не все, конечно, далеко не все. Но сын господина — да. — Предполагаю, что ваш сын будет готов приблизительно через, — он взглянул на свои часы, и секундная стрелка ударила по двенадцати, — семь с половиной минут. — Это прекрасно, думаю, именно тогда мы и сможем отправиться в зал. Ко скольким часам должны прибыть мои коллеги из Японии? — Сучжок отпил остатки вина, смакуя их на губах, и повернулся к секретарю. Тот слегка помедлил, отводя глаза наверх, вспоминая. — Предполагаю, что через сорок или пятьдесят минут они будут уже на месте. Как и ваш друг — господин Ван, — улыбнулся мужчина. — О, его нужно будет поздравить с повышением. Слышал, он недавно дослужился до звания лейтенанта. Но без подарков, сегодня мой день, — отмахнулся он с усмешкой. — Ещё, насколько мне известно, сегодня день рождения у матери вашей невесты… — Да? — Ким поднял бровь. — Мне всё равно. Она сама поздравит свою маму, мне это ни к чему. Я не завишу от своих родителей, в отличие от… — он промолчал, пускай дальнейшие слова едва не вырвались наружу. Он взглянул в сторону распустивших уши служанок; они тихо пискнули и убежали.9. Измена.
На стеклянном столе завибрировал телефон, булькающий стандартный рингтон расползся по светлому помещению. Солнечные лучи забрались в гостиную, отразились на столе, заиграли на отделанном золотой краской дереве. Жених нагнулся к своему самсунгу, видя на подсвеченном экране новое входящее сообщение:понедельник, 12 декабря • 2022
Слышала, у тебя сегодня свадьба? LOTTE Construction Все новости жужжат про то, что актриса Сон Гёнхи, снимавшаяся в нашумевших «Падающих Звёздах», сегодня выходит замуж за директора благотворительного фонда «День и Ночь». Тошно.Если мы сыграем свадьбу, у меня будет доступ к её агентству и их партнёрам, а это называется бизнес, дорогая. 12 декабря, 10:01 • SMS • KT Olleh
К тому же моему сыну нужна рядом женщина, которая поставит его на место. Гёнхи строптивая, она как раз справится. 12 декабря, 10:01 • SMS • KT Olleh
Хочешь сказать, я не справлюсь? LOTTE Construction Кстати, El Tower — самое ужасное место. Она выбрала? LOTTE Construction Сучжок закатил глаза и расслабился, кладя телефон на бедро и издалека всматриваясь в это глупое сообщение. Кажется, все женщины одинаковы. Он снова посмотрел на подслушивающих домработниц и убедился в этом.Не переводи тему. Ты понимаешь, о чём я. Увидимся, и не обижайся. 12 декабря, 10:03 • SMS • KT Olleh
— Поторопи сына, — приказал он секретарю. — Конечно.10. Смерть.
Сону стоял напротив зеркала в пол и поправлял лацканы своего небесного пиджака. В целом, весь его костюм был таким: нежным, воздушным, мягким и свежим; он сам словно пах небом, росой и прохладой. Его белоснежная, почти режущая глаза рубашка не была стиснута ненужным галстуком, вместо него он выбрал другое украшение — прекрасную бутоньерку в форме бело-голубого букета цветов с совсем крохотными нежными бутонами. Он поправлял мизинцами завитые чёрные волосы, прядка за прядкой, выравнивая пробор. Сону надул губы, накрашенные нейтральным блеском, и улыбнулся своему отражению. Это зеркало здорово вытягивало его рост и делало ноги длиннее, чем они были на самом деле, и он в нём был похож на настоящую модель. Сону ждал этого торжества долго. День за днём считал, когда же наступит двенадцатое декабря — этот праздник был важен для него так же сильно, как и для отца. Устремив взгляд на серёжки, которые сегодня печально останутся дома, он решил, что затмевать невесту полностью будет слишком неуважительно и эгоистично. Вновь пришедший секретарь застал его перед полкой с парфюмами, пока юноша задумчиво рассматривал разной формы флаконы, чаще всего возвращаясь взглядом к розовому, в форме мармеладного медведя. — Ким Сону, ваш отец… — Знаю-знаю, но я тоже должен выглядеть безупречно. Chanel Sycomore или Moschino Toy? Юноша взял одной ладонью длинный прямоугольный флакон, наполненный приятно-жёлтой жидкостью, и второй — того самого медведя, на которого он засматривался. Секретарь с разрешения подошёл ближе и присмотрелся к парфюмерии. Сону заметил на его лице смятение и недовольно поджал губы, чувствуя кончиком языка сладость блеска. — Разве этот аромат не женский? — немного погодя, Джиук указал на Toy, чем вызвал раздражение. Секретарь моментально уловил изменения в юном лице и поклонился. — Извините. Какой аромат, как вы думаете, подойдёт больше? Сону сразу смягчился и повернулся к зеркалу, в один широкий шаг оказываясь перед ним. — Chanel Sycomore мне нравится, но я не знаю, подойдёт ли он к сегодняшнему дню. Не слишком экстравагантно? — Сону снова надул губы. — Он древесный. Мой образ не слишком… лёгкий для него? Может, всё-таки Moschino Toy? Хм… Он сможет подчеркнуть мою привлекательность? — Ким какое-то время раздумывал в тишине, после чего поймал себя и развернулся, врезаясь взором в стоящего секретаря. — Почему ты молчишь? Я тебя спрашивал. — Простите, Сону, я не специалист в этом. Может, вы спросите об этом у… — Вон, — обиженно отозвался Ким. — Вышел из моей комнаты. Раз у тебя есть смелость игнорировать меня, то в моей спальне для тебя нет места, — Сону отвернулся к окну, вслушиваясь в извинения и шаги к выходу. Секретарь остался в коридоре. Сону никогда плохо не относился ко всем работникам в их небольшом трёхэтажном доме, но когда они не соблюдали его правила в его же комнате, это раздражало. Не поэтому ли ему дали отдельную комнату, чтобы здесь он сам выстраивал свои порядки? Сону остановился на Moschino Toy. Отчасти для того, чтобы дать протест секретарю, ведь не только женщинам шли приятные ароматы; но в целом ему казалось, что из всего изобилия сегодня подойдёт именно этот. К тому же именно благодаря этому парфюму он собирал много комплиментов. Он не хотел затмевать невесту, но блистать желал равносильно ей.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
Просторный зал с обеденными столами был заполнен приглашёнными гостями. Дотошный жених радовался тому, что каждый соизволил учесть правила дресс-кода — обязательный официальный костюм для мужчин и вечернее платье для женщин — и отсутствие детей младше пятнадцати лет. Пока что все вели светские беседы, разбившись по парам или компаниям, и сам жених разговаривал со своими японскими коллегами на чистом японском, словно это был его второй родной язык. Прекрасный дипломат. Перед входом в банкетный зал в длинном светлом коридоре стояли у окон поздравительные цветочные венки с длинными розовыми лентами, где распечатаны не только поздравления, но и пожелания будущим молодожёнам. Рядом и между венками на полках и тумбах расположены фотографии главных людей на этом празднике со свадебной фотосессии, которую они сняли неделю назад. Он — Ким Сучжок — в чёрном костюме и с прекрасной улыбкой, и она — Сон Гёнхи — в красивом белом платье. На пляже, в студии, в вечернем цветочном саду. Всех гостей приветствовали родители у входа, и мама Сучжока, женщина с традиционными взглядами на свадьбу, одета в прекрасный жёлто-розовый ханбок, а её седые волосы заплетены в нежную причёску с гребнем, украшенным камнями. Все новоприбывшие проходили к стенду, оставляли записи в журнале о прибытии, отдавали конверты с приличными суммами и здоровались с женихом, осыпляя его поздравлениями. Сейчас таким гостем был полковник, уважаемый во многих кругах человек, которому Ким Сучжок приятно улыбнулся и пожал руку двумя своими. — Помню и я свою свадьбу… Вы же нас накормите хорошо, так ведь, господин Ким? Все вокруг радушно посмеялись. — Скоро начнётся церемония, — подошёл к жениху отец, седой мужчина в ханбоке. Его черты отдалённо напоминали сына из-за обилия морщин и складок. Сучжок посмотрел на свои часы. — Точно. Жених встал посреди банкетного зала и похлопал дважды в ладоши, привлекая к себе внимание, а затем улыбнулся. Внезапно даже свет будто изменился, и в центре всех взглядов оказался именно он. — Скоро начнётся свадебная церемония, так что прошу занять свои места. Все столики в вашем распоряжении, кроме, конечно же, центрального, — улыбнулся он и жестом пригласил всех присаживаться. Осмотрев присутствующих, что переговаривались, смущённо шептались и здоровались, мужчина не заметил своего сына. — Папа, где Сону? — О, твой сын пошёл в уборную. Сказал, что хочет выглядеть великолепно на церемонии. Мне кажется, ты воспитал из него женщину, Сучжок. — Кхм, — мужчина проигнорировал слова отца о сыне и решил просто не поднимать эту тему. — Начинаем через три минуты. Я надеюсь, что он успе… — А вот и я~ — пропел Сону, прекрасный юноша в не менее прекрасном голубом костюме. Да, он нарушил дресс-код. Но он всё-таки сын жениха, не так ли? Поправив с вызовом бутоньерку на пиджаке, он невинно улыбнулся дедушке, а затем — отцу. — Я успел, верно? Я хотел выглядеть превосходно в кадре. — Верно, Сону. Садись за наш стол. Сону не был лучшим внуком. Многие родственники невзлюбили его из-за прямолинейности и дерзкого характера, который тот проявлял без стеснения. У него не было эмпатии, чувства сострадания или сочувствия. Никогда. Только простое безудержное веселье. И Сону сел между братом отца — немного более добродушным человеком — и его дочкой. Паинькой. Но она настолько не интересовала Сону, что он предпочитал делать вид, что этой девушки не существовало. Церемония началась с нежной музыки и выхода по дорожке мам жениха и невесты. Они шли вдоль всех столов рука об руку, обогнули зал и поднялись по ступеням на платформу, где уже стоял алтарь с регистратором брака. Они провели небольшой ритуал скрепления семей, поклонились гостям, переплели руки и выполнили некоторые танцевальные движения. После них из коридора появился жених и в одиночку проделал весь тот пусть до платформы под радостные улыбки и аплодисменты, словно всё это — шоу. Приглашённые репортёры снимали всё крупным планом, половина нацелилась на алтарь, половина — на входные двери. Следующими должны были выйти невеста и её отец. Вся церемония была расписана поминутно, но прошло сначала тридцать секунд, затем минута, после — ещё одна. Все стали перешёптываться, а Сучжок сильно занервничал. Сону безмятежно откинулся на спинку стула и немного опечаленно уставился на входные белые двери. Вдруг они распахнулись, и все хотели ликовать, радоваться, жених готовился грозно шептать ей о том, что она его позорила, но объявился только отец невесты. Со взбухшими венами, красными глазами, а его пиджак был в алых каплях. Он втянул воздух в лёгкие со свистом и прохрипел: — Её убили! Зал застыл в тишине. «Упс», — подумал Сону и улыбнулся.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
— Текст подобного рода часто попадается на промежуточных экзаменах, несмотря на его своеобразность. Давайте вместе разберём, — сонсенним-билингв выписывал на интерактивной доске, используя маркер программы, три предложения из предложенного в сборнике текста. Некоторые особо усердные ученики записали их к себе в планшеты.«Полицейский участок Йосу объявил 27-го числа, что он арестовал 35-летнего поденщика, который живёт в квартире в Йосу, по обвинению в убийстве, как действующего преступника. Господин А совершил преступление в 0:33 утра того же дня. Господин А, собиравшийся спать на работе, услышал наверху стук, взял походный нож и пошёл к дому господина Б».
— Итак, — мужчина приблизил экран для того, чтобы ученики в полной мере увидели текст. Та-ки устало провозил взгляд по тексту и перевёл карие, со сгустком внутри глаза на своего друга Ни-ки, что слушал преподавателя более внимательно, чем четверть всего класса. Ему, наверное, давался корейский куда проще. — Давайте для начала разберём новые слова или закрепим их понятия, — мужчина приветливо улыбнулся и обвёл первое слово. — У нас здесь «поденщик в квартире». Поденщик — это человек, который работает один день и получает за этот день плату. По действующему законодательству убийство совершил… Подросток уставился в окно, через которое увидел школьный просторный двор, огороженный невысоким заборчиком со шпилями, покрытый снегом. Из одного корпуса в другой пролегал навесной коридор через весь двор, украшенный снаружи разноцветными яркими полосками, которые, наверное, должны улучшать настроение. Та-ки не видел в них ничего привлекательного. Он вообще не любил Корею. Единственный, ради которого он всё ещё терпел все невзгоды и свои никому не сдавшиеся прихоти, — его единственный друг, которого он очень хотел бы назвал лучшим. У них даже имена были одинаковыми — разве не судьба? Встретившись взглядами с Ни-ки, мальчик улыбнулся и встретил такую же приятную и нежную улыбку, а затем хён принялся усердно записывать в планшет тему и часто наведывался в словарь, так что младший решил просто переждать урок. Он всё равно не планировал оставаться в этой стране навсегда — сбежит при первой же возможности вместе со своим другом, как они пообещали друг другу однажды. А пока он уложил голову на свою парту и, поглядывая в окно на пролетающих в небе или воркующих на крыше коридорчика голубей, медленно заснул, слушая разбор предложений.Daybreak — 노형우
Я стою один посреди пустой дороги. Ярко светит солнце. Часы, что никогда не врут, показывают двенадцать. И я спрашиваю себя: сейчас день или ночь?
Тонкая длинная шариковая ручка скатилась со стола и упала на пол, в обитом эхом помещении отдаваясь продолжительным шероховатым звуком, укатываясь в одну из сторон класса вдоль длинных рядов одноместных столов. Когда она встретилась с ножкой парты, раздался звонкий, отдающий колокольчиками звон, послуживший среди всей тишины остановившимся метрономом. Та-ки открыл глаза. Первое, что он увидел, — цветастые полосы потускнели, птиц стало гораздо больше, особенно сильно они толпились у луж, промывая перья. Юноша медленно выпрямился и сильнее всмотрелся в окно, поднимаясь с места. Прислонив руку к стеклу, он уткнулся лбом в прозрачный барьер, покрытый разводами, и не увидел на улице ни одного ученика. Сады потускнели, высохли, почва крошилась под кустарниками и бывшими клумбами цветов. Он удивился тому факту, что последним заметил самое очевидное — часть школы оказалась разрушена. Проглотив беспокойство, пытающееся вырваться из грудной клетки по горловому каналу, он случайно протёр бедром покрытый пылью подоконник. Класс был пустой, как и улица за окном. Некоторые парты были сдвинуты, словно под давлением толпы. Перед глазами у него вдруг прояснилось смутной картинкой: какие-то ученики его возраста лихорадочно забирали свои портфели, забрасывали туда учебники, принадлежности; двое девушек завизжали, когда пронеслись рядом ребята и столкнули их, когда толпа зажала между столов. Та-ки дёрнулся, чтобы помочь сверстнице, потому что она упала под ноги бегущих, но внезапно видение закончилось. Парты, сдвинутые тогда, и даже один опрокинутый стул остались, а учеников не было. — 正午ですか、それとも真夜中ですか? — повторил Такасахи Рики шёпотом услышанные ранее откуда-то из неизвестности слова, преобразуя их в привычный душе язык. Его взгляд сразу притянулся к месту над дверью, где висели в привычное время круглые блестящие часы, но вместо них остался лишь слабый светлый след. Пройдя вдоль парт и выйдя к доске, он увидел, как эти часы валялись на полу, разбитые от столкновения. — どうして… Подросток покинул класс, всё ещё чуть боясь того, что его внезапно позовёт учитель и прикажет занять место, он боялся и одновременно надеялся, что всё окажется странной галлюцинацией. Бывали же они такими сильными, чтобы включать в себя и зрительные, и слуховые, и… и что? Рики покинул класс и встал на перепутье длинного заброшенного коридора, уставившись на огромную граффити-надпись прямо напротив, на грязной стене.«День…»
Такасахи сглотнул и медленно побрёл вправо, прикасаясь пальцами к стене и ведя ими вслед, собирая ошмётки штукатурки и редкие паутинки. Пол был грязным, словно в дождевых разводах, а может, и не словно — практически все окна были выбиты и треснуты, стекло горстями валялось, иногда попадало под ноги, но юноша пытался через него переступать. Он подумал о Ни-ки. Где сейчас был его друг? Был ли? На одной из дверей он увидел полчище разноцветных постеров, уголки которых рьяно дёргались из-за продувающего сквозняка, снующего по коридорам и лестницам вверх-вниз. Распрямив один почти отпавший лист рукой, он уставился в привычные иероглифы.«生徒会からの児童へのメッセージ：何かを知らないのは普通です、それを我慢するのは普通ではありません。学習に成功!»
— 何かを知らないのは普通です, — тихо повторил Та-ки, приводя взгляд в расфокус. Он снова осмотрелся вокруг, убирая раскрытую смуглую ладонь с постеров. Вгляделся в вид за окном: пасмурное небо без единого намёка на существование солнца, слоисто-дождевые облака затягивали небосвод, медленно меняя окрас на грозовой. Когда он обратно взглянул на дверь, никаких ярких плакатов уже не было. «Сон, — прошептал чей-то голос внутри черепной коробки на корейском. Возможно, это был его друг, Рики-сан, а может, это была его одноклассница. — Это сон». Его развивающийся бег по лестничным площадкам школы отдавался глухим эхом по всем помещениям, словно просачивался в стены, звучал из неработающих динамиков, что должны оповещать начало перемены. Должны, но оповещали сейчас только его шумное дыхание и резвый топот. Рики спустился на первый этаж и увидел, что парадные двери распахнуты — одна из них отсутствовала, а вторая висела на одной скрипящей петле, склонившись, и прижималась к стене. На стекле, чудом уцелевшем, было написано:«Или ночь?»
Помещение озарилось ярко-алым цветом, и Та-ки услышал громкий сигнал клаксона, а за ним, разгоняясь по децибелам, началась сирена. Непроизвольные слёзы из-за боли в ушах вытекли на осквернённое оскалом лицо мальчишки, и он прижал руки к раковинам, пытаясь справиться с адским зудом. Он был словно внутри огромного кита — его барабанные перепонки вот-вот могли взорваться. Подросток упал на колени, срываясь на крик, но сам не мог его уловить. Сирена перекрывала всё.«Рики! Рики-Рики-Рики, Рики…»
Земля ушла из-под ног, и он внезапно встрепенулся, отнял руки от ушей и вскинул голову. Тишина. Множество пар глаз уставились на него, хлопая в сердцах ресницами, а учитель достал из своего стола электронный градусник. Ни-ки пришлось отойти в сторону, чтобы пропустить сонсеннима, но Такасахи смотрел только в глаза своему хёну, словно пытаясь ему телепатически что-то передать. Он ощутил, как его глаза полны влаги, как щёки горели, как на пальцах была кровь. Из носа текла она же. Учитель лепетал что-то на корейском неразборчиво для ученика, а он ошарашенно смотрел на друга, чувствуя прикосновение термометра, как дуло пистолета. — Тридцать девять и четыре. Срочно в больницу.