Сеул, 2000 год
Тихая дрожащая трель скрипки разносилась эхом по стенам церемониального зала. Множество людей в чёрных одеяниях со скрытыми лицами под холщовыми головными уборами сновали из стороны в сторону, забивались по углам, стояли на коленях, молились, рыдали и выли. На низких траурных столах лежали закуски и другая традиционная еда вместе с соджу. В большинстве блюда были именно те, что любил покойник. Девочка стояла перед большой чёрно-белой фотографией молодого мужчины. Он улыбался ей с безжизненного куска фотобумаги, заключённый в лапы чёрной рамки. Она сжимала в руках плюшевую, немного затасканную игрушку красного дракончика по имени Драка из своего любимого мультфильма, который она всегда смотрела с папой. Привычно выпятив нижнюю губу, она раскрыла блестящие глаза пошире и захотела притронуться к фото, но ей стало страшно даже просто прикоснуться. Будто эта вещь могла принести физическую боль. — Мама… — позвала она, отводя руку в сторону и пытаясь ухватиться за платье матери, но её не было рядом. Она стояла в нескольких метрах у стены и принимала соболезнования от каких-то женщин, но Сохи казалось, что мама слишком далеко от неё. Словно между ними сплошные километры. Девочка сделала трусливый шаг к церемониальному столу и положила туда свою игрушку, уже не в силах сдерживать потоки слёз. Новость о том, что папа умер, сначала не произвела на неё впечатления. Ей казалось разное: что это просто шутка; что всё произошло не с её папой; что он всё равно вернётся, как это было всегда. Такого ведь не могло случиться — это могло произойти с любым, но не с ней. И он вернулся, но в виде позолоченной именованной чаши с прахом внутри. Тогда она решила, что больше ни с кем разговаривать не будет, и действительно придерживалась своей установки долго, игнорируя всех врачей и психологов, втиснутых мамой. Правда, тогда она не знала, что свяжет свою жизнь с профессией, побуждающей к разговорам.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
Для того, чтобы исполнить свои собственные мечты, нужно разбить вдребезги чужие. И если это может показаться слишком жестоким, то это так и есть, но и мир жесток. Особенно к тем, кто его любит. Для того, чтобы осуществить свою цель, я пошла по головам. И мой отец сделал то же самое больше двадцати лет назад. Сохи стояла в тёмном домашнем кабинете с выключенным светом и смотрела в окно на родной сад. Она всё ещё была в рабочем костюме, не переодевшись после буднего дня, и чувствовала лёгкую тревожность. Сегодня был день рождения её покойного отца, и именно сегодня должно было случиться пророчество, которое ей предсказали. На улице мела зима, засыпая все поверхности снегом, и Сохи находила такие же холодные отголоски и в своей душе. Она отошла от окна и подошла к своему рабочему месту, присаживаясь за дубовый старый стол, который она никогда не заменит. Это помещение за двадцать с лишним лет совершенно не изменилось. Она провела ладонью перед собой, и в воздухе высветилось виртуальное окно. Она открыла анкету своего сотрудника и зашла в папку с выполненными делами. В волонтёрском отделе нашла несколько видео и поставила их на воспроизведение. Вот он, Пак Сонхун, с робкой улыбкой неумело рисовал на бумаге вместе с умственно отсталым юношей, который толком не умел правильно держать ни карандаш, ни кисть. Его друг-психиатр — Ким Сону — помогал ему и направлял его, и этот мальчик был точно увлечён. Но совсем не рисованием и не помощью недееспособным личностям психоневрологического интерната. Сохи хмыкнула. Пак Сонхун.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
Сеул, 2011 год
Сегодня был особенный день. Мама на долгое время отправилась к своей подруге, чтобы забрать её любимый кимчи из огурцов и немного поболтать за чаем, так что для реализации плана было предостаточно времени. Её план назывался «Пробраться в кабинет отца» и имел в себе всего два пункта: а) дождаться, пока мамы не будет дома (и он был успешно выполнен); б) вскрыть замок на двери. И вот тут уже начинались основные проблемы. С момента гибели отца прошло уже одиннадцать лет, ей исполнилось недавно шестнадцать, но мама до сих пор утаивала от неё все причины и говорила какими-то размытыми описаниями, и здесь нужно быть полным дураком, чтобы не заметить ложь. Сохи посчитала, что мама не видела в ней взрослую личность, пренебрегала её возрастом и считала ребёнком, поэтому она хотела показать себе и ей, что она способна достигать целей. И первой её настоящей целью в жизни было узнать подробности смерти отца. А для этого нужен его кабинет. Был вариант с врождённой способностью. Сила досталась ей от покойного родителя, но она даже не пыталась как-то развивать её, пускай вспышка произошла на тринадцатилетие. Стандартный возраст для проявления сверхспособностей, только вот они мешали ей жить. Никто не мог научить её им, ей приходилось прятать их, и она решила совсем избавиться и не развивать никакого навыка. Так что она заранее считала этот момент проигрышным. Второй вариант — самый стереотипный. И она решила прибегнуть к нему, рассчитывая на то, что это действительно сработает, ведь всегда работало в фильмах. Она взяла из материнской косметички шпильку для волос и присела у мощной дубовой двери, всунув в замочную скважину замка тонкую палочку. Она стала прокручивать её, вслушиваясь в скрипучие звуки внутри. Насколько она знала, нужно было проталкивать шпильку внутрь всё дальше и дальше, пока она не заденет все точки и не дойдёт до конца. Но в один момент она почувствовала сопротивление. Шпилька застряла. — Да ну нет! Давай же… — Ю попыталась как-то обратно провернуть, но её слегка вспотевшие пальцы просто скользили по тонкой ножке. Она шикнула и ударила ногой по двери, разочаровавшись. Её ещё длинные волосы мешались, и она постоянно убирала их за спину. — Что же делать… Вернуться к варианту номер один? И что она сможет? Девушка даже не знала, как задействовать свою силу и что она из себя представляла. Та вспышка, что у неё была, только окрасила всю комнату в зелёный и уменьшила один стул, так что она могла только догадываться, каким образом работала её способность. Если стул тогда уменьшился, может, она могла деформировать реальность? Сохи решила, что она попробует уменьшить замок, возможно, это поможет его разломать. Она взяла его в руки и сосредоточилась на своём желании. Девушка не знала, откуда её сила исходила и что она должна была делать. Она попыталась мыслить логически, вспоминать что-то, что она могла видеть в фильмах, сериалах, книгах, слышать от других людей. В конечном счёте ей пришли в голову немногочисленные известные факты о магии, которой она ранее не интересовалась, как человек, у которого не было совершенно никаких интересов, кроме учёбы. Обычно магия, о которой читала Сохи, исходила из сердца. Одарённый ребёнок, обучаясь волшебству, должен почувствовать тепло внутри себя, энергию, покалывание, пульсацию — что только не должен он ощущать. Только вот Сохи совсем не ощущала. Тогда она попыталась вспомнить свой первый выброс магии. Тогда она была сильно огорчена тем, что в школе над ней здорово поиздевались, и вся накопленная злость трансформировалась в большой шар энергии, который выбросился наружу. Она тогда испугалась, увидев сеть по всей комнате, но сейчас её ничего так сильно не огорчало. Может, стоило направить свои мысли и желания? Ю сжала в руках замок и стала упёрто представлять в голове, как он уменьшался в размерах, становясь совсем крохотным. «Меньше, меньше, меньше… маленький замочек, совсем крохотный, словно его совсем и нет», — произносила она в мыслях, боясь говорить вслух такие несуразные вещи, словно кто-то её мог осудить. Было совестно и стыдно заниматься такими вещами, которые в обычном, нормальном мире были под запретом. В её мыслях под закрытыми глазами замок обволокла зелёная сеть, подсветила металлический предмет, насытила его яркой вспышкой изумрудного. Она почувствовала резкую головную боль. Какой-то импульс зародился в её полушариях мозга, отскочил ударной волной от черепной коробки, просачиваясь через средний мозг. В ушах мгновенно всё затихло, и она испуганно разомкнула веки, понимая, что теперь перед её зрачками мыло. Ей не удалось поддаться рефлексу и скинуть руки с замка, поэтому она стала наблюдать за тем, как вещь в её руках покрылась зелёным. Всё это было в пятнах, ведь это был всего второй раз в жизни, когда она позволила своей природной энергии просочиться сквозь ткани и органы, поэтому последствия длились дольше стандартного. Внезапно в руках ничего не оказалось. Ю сидела на полу, медленно возвращая слух, зрение и рефлексы, а затем, когда всё более-менее нормализовалось, встала и попыталась осмыслить происходящее. Она действительно справилась? Правда, это было совсем не приятно и не волнующе, как обычно описывалось в посторонних источниках, а страшно и больно. Её энергия заставила болеть виски, которые прямо сейчас пульсировали, всё ещё переживая новый опыт. Но самое главное — замок пропал. Просто пропал. Сохи обрела толику уверенности в себе и открыла дубовую дверь, провернув круглую ручку. Дверные петли заскрипели и едва поддались, пришлось приложить некоторые усилия, когда они перестали скрипеть и вертеться, оставив между стеной и дверью небольшую щель, куда Ю с трудом бы пролезла. Ей удалось проникнуть внутрь, правда, она поцарапала открытое колено о грубый угол стены. Шорты точно не спасали её ноги от нападений со стороны дома. Огромный кабинет был весь в пыли, та осела на всех поверхностях десятилетними слоями, а по углам появилась плесень, особенно возле окна и подоконника. Окна здесь были ровно забиты досками — мама поусердствовала для того, чтобы обезопасить вторжение в запретную зону дома, но сделала это с присущей ей аккуратностью. Сохи же в изумлении и предвкушении стала ходить по огромному помещению, где когда-то работал её родной папа. Здесь на столе даже осталась в рамке фотография — он, она и мама. Ей на фото было около двух лет, она совсем не желала сидеть на руках, пока терпеливый фотограф через муки профессии пытался уловить наилучший кадр. На обратной стороне рамки с ножкой было подписано чёрным маркером «08.17.1998» — дата.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
Эта рамка со старой альбомной фотографией всё ещё, спустя десяток лет после находки, существовала в мире и служила прекрасным декором на рабочем столе, а также отдушиной и мотивационной лептой для директора фонда. Она стояла рядом с миниатюрой флага Южной Кореи, и с изображения глядела семья, совсем молодая, только сформировавшаяся, амбициозная и целеустремлённая. Чего бы они могли достигнуть вместе, если бы не случилась роковая трагедия, сломавшая жизнь чете Ю? Что бы случилось, если бы Пак Чону не совершил того убийства или если бы врачи не ставили как причину смерти «инфаркт миокарда», а, например, «насильственное убийство»? Она жаждала справедливости до сих пор. Несмотря на кропотливую работу Сонхуна, потомка исчадия ада, она никак не могла утолить свой голод мести и ненависти к его отцу. Она видела в нём молодого Пак Чону и желала, чтобы этот мужчина в олицетворении собственного сына горел в аду, стирал руки в кровь за тяжёлой работой и всю жизнь сожалел о случившемся. Но у них был контракт всего на полгода. Слишком мало для того, чтобы утолить её желание крови и плоти. Полгода — отвратно малое количество времени взамен на жизнь. Смерть её отца стоила всего лишь потраченных ста восьмидесяти дней волонтёрского труда? Бред. Сохи поджала губы и зажмурила накрашенные глаза, чувствуя тяжесть в груди. Крохотный камень откололся от её сердца вновь, оставляя от целостного функционального органа чуть меньше половины. Она вытерла нагрянувшую слезу с частичкой туши и подумала о том, что вскоре ей понадобится киберсердце, чтобы заменить почти израсходованное настоящее. На столе маякнул тонкой трелью спот. По его плоской окружности проблеснули светодиодные бирюзовые огоньки, поочерёдно зажигаясь на секунду и потухая. Сохи прекратила этот круг света и нажала на кнопку в середине, повернув камеру в сторону свободного пространства. Сначала из объектива выплеснулся почти прозрачный свет, затем он сформировал чуть более плотный визуальный силуэт. Это был Пак Джей с вестями. — Добрый вечер, Джей. Не знаю, для чего ты связался со мной, но советую тебе быть немногословным и выложить всё поскорее, — она поднялась на ноги и подошла к пространственному изображению Чонсона, смотря ему в глаза без зазрения совести. Но он не дёрнулся, хотя так могло показаться — его зеленовато-синие очертания тряслись и гудели из-за не доведённой до идеала системы связи. Некоторые пиксели заставляли думать, что Джей улыбался. — Добрый, госпожа. Он замолк, и Сохи нахмурилась, слегка покачав головой и осмотрев состояние стоящего перед ней силуэта. Ничего необычного. Почему же он молчал?≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
На рабочем столе лежала старая пыльная папка, по которой ползали муравьи, листы пожевали книжные черви. Их, к счастью, здесь уже не было, и ей не хотелось бы знать, куда все насекомые делись. Шестнадцатилетний подросток осторожно села в скрипучее старое кресло, к которому не притрагивались двадцать лет, и почувствовала на голой коже ног сухое прикосновение пыли. Синяя документная папка с множеством файлов и листов раскрылась. Часть бумаги пожевали, где-то было просто невозможно прочесть слова, но где-то в середине она откопала более-менее целые документы.«РАЗДЕЛ 1.
1. Цели благотворительной деятельности.
Благотворительная и добровольческая (волонтёрская) деятельность осуществляется в целях: социальной поддержки и защиты граждан, включая улучшение материального положения малообеспеченных, социальную реабилитацию безработных, беженцев, инвалидов и иных лиц, которые в силу своих физических или интеллектуальных особенностей, иных обстоятельств не способны самостоятельно реализовать свои права и законные интересы, содействия добровольческой (волонтёрской) деятельности…»
— Благотворительная организация… — прошептала Сохи, задумываясь. — Папа хотел создать благотворительную организацию? Значит, он точно не был плохим человеком. Почему тогда мама заперла кабинет? Ничего не понимаю… «Мне казалось, что он был преступником и бандитом, каким-то нелегальным лицом, раз о нём нельзя было говорить…» — думала она, словно подобные слова запрещено было произносить вслух. Девушка-подросток решила поискать что-нибудь ещё, потому что больше из основного плана фонда она ничего найти не смогла. Порыскав ещё на столе и в его ящиках, Ю встала и принялась разбирать книжные полки, заваленные бесчисленным количеством папок и справочников. Она находила договора о покупке здания, аренде различных помещений, там же был сбор документов для перекупа кафетерия, договора купли-продажи. Слишком много слов, слишком мало информации. Сохи решила действовать логически и сначала оценить общую картину. Она отошла от большого шкафа во всю стену и отделила от всего набора одну полку, принадлежащую досье сотрудников. Это была почти пустая полка с двумя картами. Первой было дело её отца. На маленькой прямоугольной фотографии было его молодое лицо с пухлыми тёмными губами, приподнятым носом и разными разрезами глаз, а волосы его немного растрепались. Они на всех фотографиях были такими. Сохи почувствовала смешение внутри себя, словно буря, крутившаяся ранее, не могла обрести покой. Она не знала, что чувствовала к человеку на фотографии. Это не была любовь, но и не было презрение. Сохи не знала отца и не могла верить лживым словам матери. «Имя: Ю Хюнсу», — прочла она первую строчку в бланке, спускаясь ниже, глядя на пункты семейного положения, родителей, детей, возраст, национальность. «Директор», — значилось в окне таблицы под должностью. — Директор, — вновь повторила, словно эхо, Сохи. Её папа должен был стать директором, и это она знала наверняка. В графе суперспособности, которую она нашла на втором листе, было отмечено «киберпатия». Значит, вот, как называлась её сила. Сохи подумала логически, посмотрела на брошенный план фонда и задумалась о том, что, вероятно, если в анкете были указаны такие нюансы, то это значило лишь одно — отец хотел помогать не просто людям, а людям с особенностями. С мутациями, как их называли на телевидение, в новостях, на улице, в школе. Как их называла мама. — Почему ты так не любила его, мам? — спросила Сохи в тишину, откладывая папку. — Если ты не любишь его, выходит, ты не любишь и меня… Её взору подверглась вторая, и её она взяла с гораздо большим интересом, рассчитывая увидеть там родную матерь. Не зря же она противилась всему этому сейчас. Но её догадки не подтвердились — там был молодой мужчина, ровесник отца, у него было округлое лицо с тонкими губами, но большими глазами, и он беззаботно улыбался. Чёрные волосы накрывали густые брови. — Пак Чону, — вслух произнесла она, пробежалась по информации, вылавливая единственного ребёнка-мальчика, жену, должность. Такую же, как и у её отца. Она перелистнула страницу и встретилась с суперспособностью, которая волновала её больше всего. — Кардиохирург… Криокинез. Что это? Она попыталась порыться в своих мыслях, но никакие источники, прочитанные ранее за всю жизнь, не давали ответа. И она решила поступить по-другому — просто взялась за свой толстый самсунг и воспользовалась таким прекрасным методом, как гугл.«Криокинез (англ. Cryokinesis) — способность чувствительных к силе существ понижать температуру тела противника, превращая оппонента в оледенелый труп. Хотя эта техника полностью лишала жертву тепловой энергии, её нельзя было использовать для собственных нужд».
— Киберпатия и криокинез… — прошептала она задумчиво. Нужно будет спросить у мамы. Сохи взяла эти две папки из кабинета отца и вышла, закрывая его наглухо, опять терпя жёсткий скрип железных заржавевших петель. Мама пришла к девяти часам вечера в приподнятом настроении с пакетом продуктов. Она купила в супермаркете неподалёку две бутылки воды с огурцом и киви, несколько фруктов для летнего салата и багет из французской пекарни, потому что было мечтательное и романтичное настроение. Только вот Сохи планировала их всех разрушить, по всей видимости, потому что вместо приветствия бросила две папки на кухонный стол и скрестила руки на груди, требуя объяснений. — Сохи, ты совсем дура? — сменив милость на ярость, тут же выплюнула мать, открыв злополучные карты. Это задело девушку, но она не собиралась отступать. — Мне нужны ответы, мам! Он был моим отцом! Родным отцом! Как он умер? — Сохи не стесняясь хлопнула по столу ладонью, неотрывно следя за дрожащими зрачками женщины. — Я просила тебя не соваться туда! Чёрт, надо было уничтожить всё и сжечь, да кто же знал, что ты такой баран упёртый! — злилась Ю Хана. Она взяла кухонное полотенце и стала протирать и так чистые поверхности, пытаясь снять внезапно обрушившееся напряжение. Она не ожидала предательства от родной дочери. — Мама, что случилось с папой? Почему он умер? Почему?! Ответь мне, я должна это знать! Сколько ещё ты будешь скрывать это от меня! — Сохи увидела, как мама захотела что-то сказать, и решила перебить её ещё до первого звука, слетевшего с уст. — Я всё равно доберусь до правды! Ты мне не преграда! Он был моим папой! Может, для тебя он всего лишь муж, не знаю, просто мужчина, но для меня он папа! Я его никогда не видела, пока у остальных он был, и я должна знать, почему это именно моя участь! — Он умер от остановки сердца, — нехотя ответила она, всё ещё хмурясь, и Сохи показалось, что она смогла достучаться до своей мамы, но сразу после этого та совершила необратимое: взяла в руки карту Хюнсу и разорвала, стала уничтожать на мелкие куски информацию двадцатилетней давности о нём. В замедленной съёмке Сохи увидела, как фотография её папы порвалась пополам. — Мама! Хватит! Что ты творишь?! — Ю хотела толкнуть её, но решила ухватить документы, и её руки внезапно задрожали, в ушах стихли все звуки, голова заболела вновь. Сохи сразу поняла, что это, и испугалась. Она перестала видеть чётко, мама стала одним разноцветным пятном, но она почувствовала, как на её лице, губах, щеках появились катящиеся слёзы. Одна из них закатилась в раскрытый рот. — Почему ты его так ненавидишь?! Я… — Сохи схватилась за голову, упав на колени от острой боли. — Дочь? — недоумённо спросила женщина, пропустив восклицания мимо ушей. — Голова… — просипела подросток, пытаясь сфокусировать зрение. В этот раз было тяжелее. Пока мама что-то делала по кухне и пыталась её поднять, Сохи волновало лишь то, где была испорченная карта. Точнее, её остатки. И когда перед глазами прояснилось, словно наваждение снялось, она увидела снова целый сборник листов, скреплённых переплётом. Раскрыв его в панике, она увидела, что фотография молодого папы оказалась цела. — Глупая дурочка, что же мне с тобой делать… — теперь был слышен шёпот матери, которая будто обсуждала сама с собой мысли, возникающие в голове, без разбора. Она ходила по кухне, набирая воду в стакан и желая добавить в неё лимона, чтобы дочке полегчало. — Я всё слышу, мама, — обиженно процедила она и забрала карты. Кажется, это она их восстановила. — Раз тебе всё равно на мои желания, мне всё равно на твои запреты. — Сохи, не будь дурой и послушай свою ма… Но девушка ушла не церемонясь и закрылась в своей комнате, подпирая дверную ручку стулом и заваливаясь на кровать, игнорируя любые попытки достучаться. Она сделала выбор в угоду себе, и её абсолютно не интересовало то, почему мама не хотела рассказывать ей правду. Это не её проблемы и загоны. Сохи считала, что имела право знать. — Считаешь меня глупой, а сама разве не такая? — прошипела она, смотря в потолок, лёжа на кровати. В дверь уже не долбили, свет в доме выключили, шумов никаких не доходило до ушей. — Остановка сердца… Сердце… — Ю ещё раз открыла анкету Пак Чону и увидела графу с местом работы. Это была университетская больница, работал он там кардиохирургом, точнее, только ассистентом, набирался опыта, ведь, как ей было известно, хирургами становятся только к сорока и больше годам. — Сердце и кардиохирург. Это не совпадение? Где сейчас этот Пак Чону? — шептала она себе под нос. — Разве у папы были проблемы с сердцем? Ничего не понимаю… Нужно поискать его медкарту… Убрав анкеты на рабочий стол, она выключила свет и легла спать, ведь завтра нужно было в школу. Но сон так и не пришёл, ведь вместо него — полчища мыслей…≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
— Мне не нравится твоё молчание, Джей, — строго произнесла Сохи, скрещивая руки на груди и отстукивая ритм ногой. Мужчина опустил взгляд в пол, но стоило ей сделать нетерпеливый и настойчивый шаг вперёд, он тут же поднял глаза и поправил очки. Прошло уже одиннадцать лет с момента правды, но Сохи осталась всё такой же несгибаемой. — Госпожа Ю… — Джей закрыл глаза, помолчал, собираясь с мыслями. Это очень сильно напрягло Сохи, потому что она могла ожидать абсолютно любого известия. Но такого она не ожидала. — У вашей мамы случился инфаркт. Я соболезную. — Что? — Сохи заморгала, хмурясь и раскрыв рот. — Повтори. — Госпожа Ко сейчас в больнице, её собираются перевести в морг, она скончалась по пути. Врачи сделали всё, что могли. Я соболезную, — кажется, Джей даже через голограмму увидел, что в глазах директора появились слёзы, наполняющие роговицу, как чашу. — Она попросила передать вам её последнюю волю. — …Слушаю. — В кабинете вашего отца под половицей, расположенной под правыми ящиками, находится хранилище из старой видеокамеры. Госпожа Ко попросила вас посмотреть запись до того, как вы навестите её в морге. — Я поняла, Джей, — Сохи кивнула, стискивая зубы. — Свободен. Изображение Джея пропало, растворилось, словно его и не было, и теперь директор благотворительного фонда осталась полностью одна, и ничто не могло помешать ей выплакать свой наполненный до краёв резерв слёз, упав в кресло. Она не помнила, когда в последний раз её одолевали такие чувства. Смерть последнего близкого и родного человека ударило по ней сильнее, чем что-либо другое. И опять инфаркт. Снова. И в этот раз тоже после встречи с мужчиной семьи Пак. «Посмотреть запись, — промелькнуло в голове Сохи, и она внезапно обрела титанические силы, которые позволили ей беспрепятственно сдвинуть стол и вырвать половицу. Крохотная память видеокамеры лежала в маленьком пакетике на бетоне между труб. — И что там скрывается, мама? Неужели ты решила рассказать мне правду спустя столько лет?» На этой карте оказалось видео, которое объясняло многое, чего раньше не понимал ребёнок в теле взрослой Сохи.Независимо от того, что разбитие чужих мечт не ощущается остро, собственные трагедии оставляют жгучий отпечаток. Все люди эгоистичны, и чем сильнее их травма, тем меньше они думают о других. Я, например, не думала ни о ком, кроме себя. И это стало моей ошибкой. Ослепнув от своих выдумок, я совсем не замечала того, чтобы было вокруг.