Heart Filled With Tears — Jung Sae Rin
Через закрытое плотно окно не прорывался ледяной декабрьский воздух, но завывания были слышны громко, порывы ветра бились о стены дома, крыша поскрипывала, ветки облезших деревьев скрипели по стенам и бились в окна угрюмыми фигурами. И этого не было бы, если бы при выстраивании экстерьера господин Ким соизволил послушать дизайнеров и посадить вечнозелёные растения; но нет, он был так упрям, что всем пришлось внедрять в почву саженцы лиственных, которые осенью облезали, доставляли садовникам работы, а зимними ветренными ночами тонкими скрученными пальцами лезли в окна. Сону сидел за своим рабочим столом без света, лишь экран ноутбука освещал его бледную кожу и заглушал блеск ночных глаз. В скором времени, к концу года, ему требовалось подготовить научную работу по аутоагрессивному поведению. На его памяти был молодой человек, страдающий от такой зависимости, носящий большие худи и имеющий сложные отношения с родителем и отчимом. Опираясь на свои наблюдения, знания, полученные на лекциях и семинарах, а также подручные средства в интернете, он медленно выписывал строку за строкой, не отвлекаясь от работы. На фоне был включён коричневый шум, помогающий ему не отвлекаться от дела дольше тридцати минут. — Сону, — послышалось из коридора, и юноша замер, его пальцы остановились в воздухе над клавиатурой, а мысли тотчас разлетелись в разные углы, вылетели напрочь из комнаты и испарились в огромном мире. Ким медленно облокотился на спинку стула и стиснул челюсти, пробегаясь взглядом по написанному тексту. — Кажется, я просил не отвлекать меня, — он был удивлён, ведь время позднее, кому это понадобилось вместо сна приходить к нему с просьбой или вестью. Уровень раздражения повысился. — Лисёнок, это я. Сону остолбенел и неосознанно сжал в ладонях край рабочего стола, уставившись в стену за ноутбуком. Экран его погас, и юноша медленно, страшась, опустил глаза; ниже и ниже. Пока не увидел в тёмном отражении сначала себя, бледного, как сама смерть, а затем… позади него в комнате стояла она, словно приведение, в длинном белом платье, собирающемся в затянутых складках на груди, и длинными нитями, свисающими с корсета. Чёрные, как мгла, и длинные, как река, волосы прямыми лучами свисали к полу. Её лицо мягкое, бледное, нежное, без единого изъяна; ресницы длинные, покрытые звёздной пылью, а глаза… в них Сону видел бездну, чёрную и неподвластную — бездну, к которой он стремился. — Мама? — Да, лисёнок. Ты скучал? Сону затаил дыхание и замолчал, наблюдая в отражении, как женщина медленно подошла к нему, словно парила, и положила нежные ласковые руки на его плечи, вмиг расслабила их, и запах её любимых духов наполнил пространство тонким шлейфом, как что-то забытое и далёкое; что-то, что мозг Сону пытался воспроизвести рядом с собой в точной копии. Он наклонил голову и прикрыл глаза, и женская рука погладила его щёку. Ким поджал губы и зажмурился, надеясь сдержать слезу, но она всё равно вырвалась из оков и стекла по щеке, прямиком к женским тонким пальцам, на одном из которых сияло кольцо — только она двигала рукой, как камни переливались радугой. — Мама… — еле выдал Сону, борясь с жжением в горле и отнимающимся языком. Они так давно не виделись. Прошло больше десяти лет. Она никогда так и не вернулась к нему. Она обещала, что придёт время и они снова встретятся, она снова будет рядом с ним, и все трудности в мире они смогут преодолеть вдвоём, но она до сих пор не пришла. Сону уже двадцать три, через полгода — двадцать четыре, а её образ, оставшийся в глазах двенадцатилетнего мальчика, всё ещё ждал встречи. И вот она. Эта встреча. — Где ты была, мам? Почему ты оставила меня с ним? Почему… — Лисёнок, ты должен быть сильным и не позволять темноте завладевать тобой, — она наклонилась, и её лицо теперь было наравне с ним, рядом, и Сону смотрел сквозь слёзы на их отражение, на их лица, боясь, что стоит ему повернуться, как мама тут же исчезнет. В целом, его страх был оправдан и правдив. Юноша поднял руку и коснулся её чёрных волос, чувствуя шелковистость, граничащую с влажностью, и заломил жалобно брови, словно ребёнок. — Ты управляешь тьмой, а не она — тобой. Ты мой сын, мой лисёнок, но тебе не нужна печень для того, чтобы быть счастливым. Ты понимаешь меня, Сону? — Мам… ты разочарована? Её глаза не выражали эмоций, лицо почти как у статуи, и это нагоняло на юношу страх, но он не мог отпустить, не мог уйти; он скучал, безумно скучал, он не мог справиться с предательством, не мог оправиться от своего детского горя, не мог — просто не мог. — Да, лисёнок. — Это ты виновата, мама! — его страх и слёзы переросли в злость, а тени сгустились над ними, и фигуры выплыли из теней, покрывая длинными лапами с когтями силуэт матери, царапая её белые руки и раздирая в клочья. Тёмные лисы, большие, словно оборотни, окружили женщину в белом, затмили её свечение и поглотили, пока Сону, позволяя бесконечным слезам стекать узким потоком из глаз, наблюдал за этим через отражение. — Это ты виновата… вы все виноваты… Сону услышал крик, мольбу о помощи, и опустил голову, позволяя внутренней тьме поглотить последний шанс на светлый огонь, блокируя последние счастливые моменты, которые хранились чутко и чувственно. Он избавлялся от них один за одним, каждое убийство на руках забирало счастливое воспоминание и память о дорогих людях. И теперь, когда тишина наполнила его разум, а хитрые чёрные лисы налегли на плечи и спину, сдавливая его, он выдохнул и смирился с судьбой. Да, он скучал по матери. Но теперь она ему не нужна. Сону проснулся внезапно; открыл глаза и увидел стену, скраю клубком свернулась белая кошка с чёрным пятном на бедре — шерсть там была вылизана и торчала колом. Ким помнил свой сон в мельчайших деталях и чувствовал полное опустошение, словно кто-то насосом выкачал из него все эмоции: от положительных до негативных. Его комната была увешана сплошь и рядом белыми элементами: лентами, бантами, искусственными цветами. Траур. Сону прикрыл глаза. Невеста известного благодетеля и владельца детского приюта Ким Сучжока была жестоко убита в женском туалете «El Tower». Никто ничего не видел, никаких свидетелей, по камерам — тоже ничего, и никто не мог даже жаловаться на то, что видеокамеры не размещены в уборных и кабинках. Идеальное преступление, которое понесло за собой освобождение от ответственности. Сону отомстил всем: и отцу, и матери. Его сердце сняло тяжесть. Да, руки были в крови, но это всё неважно; кровь тоже можно смыть, и это делается гораздо проще, чем можно себе представить. Но сегодняшняя ночь была неспокойной. — Венди?.. Кошка тут же отреагировала и подняла голову, моргнула и зевнула, широко разинув рот. Она положила голову себе на бедро и уставилась жёлтыми горящими глазами на хозяина, дёрнув ухом. Сону постучал пальцами себе по груди, кошка издала утробный мурлыкающий звук и встала, потягиваясь, и медленно проковыляла до юноши, забралась на грудную клетку и села, смотря на него сверху. Его кошке уже четырнадцать лет, он получил её котёнком много лет назад, и это был подарок от матери после его первого (и последнего) выступления в школьном спектакле. Но, независимо от всего, он продолжал любить её и заботиться, даже если в его душе был большой сгусток ненависти. Кошка отвела взгляд, сменила позу и стала вылизываться; Сону вздохнул и спихнул её, вставая с кровати и подходя к своему рабочему столу, на котором остался ноутбук. В комнате было некомфортно. Хотелось сбежать. В гостиной и прихожей чересчур много белого, аж глаза слепило. Он вернулся в комнату, переоделся в вещи для ночных прогулок: тёмные, невзрачные, чтобы можно было в любой момент исчезнуть в тени. Накинул капюшон на голову, сунул банковскую карту в карман и вышел тихо в коридор, закрыв плотно дверь в свою комнату. Телефон ему не понадобится, потому что ему стопроцентно будут звонить сразу, как только его пропажа будет обнаружена, а этого ему не хотелось. Надев куртку и вжикнув молниями ботинок, он вышел из квартиры и закрыл дверь, не заморачиваясь с замком. Куда идти? Сону спустился по ступеням вниз и вышел с территории дома, покосившись на припаркованный автомобиль отца, двери которой были украшены белыми лентами. Однозначно идти туда, где можно выпить и поговорить.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
В ночном баре всё ещё играла музыка и горели неоново-зелёные огни, почти кислотные, где-то на потолке завалялась паутина, которую никто никак не мог снять — остатки Хеллоуина. За баром стояла женщина в костюме и протирала влажные бутылки, на стенках которых накопилась влага. Пока что заказов нет, все клиенты довольны, последнему посетителю отнесли коктейль только что. Вот и вернулся официант с пустыми руками и сел за барную стойку, разминая ноги. — Сегодня прям завал… — пожаловался Даниэль, смахнув с глаз чёлку и уставившись на сидящую рядом официантку, такую же молоденькую, как и он. Их нуна-онни пошла курить, так что можно посидеть без её неуместных шуток и придирок. — Тебе стоит побегать, иначе наберёшь себе пузо, — подшутила Мина, воруя из небольшой пиалки оливку без косточки и ударяя по руке коллегу, глаза которого сразу стали как монеты по пятьсот вон. — Эй, дай мне тоже, чё сама хомячишь? — буркнул он и силой отобрал пиалку оливок, а затем запихнул их все в рот, чтобы неповадно было. Мина оскорблённо нахмурилась, а Сурён взяла из-под стола тряпку и ударила его по руке, приговаривая о нормах приличия и о том, что сотрудникам стоит вести себя подобающе. — Доброй ночи, Хисын здесь? За спинами двух молодых людей вырос мужчина в кожаной куртке, одетый не по погоде, но по ключам в руке можно понять, что он только-только выбрался из машины и не планировал находиться на улице слишком долго. Это был Пак Чонсон Джей, известный всем сотрудникам бара, как друг Хисына. Сурён прокрутила в руке бокал, протирая его от воды, и кивнула в сторону двери, ведущей на склад. — Курит, как обычно. А что? — Нужен. Спасибо, — Джей улыбнулся обаятельно, и женщина усмехнулась, но затем их привлёк внезапный шум внутри зала, и секретарь остановился посреди пути, вглядываясь в зелёную толпу, словно все превратились в энергичных зомби. — Ах ты плутовка, да я тебя!.. Треск стекла и прекратившаяся музыка — вот что заставило Пака остановиться, а остальных — обернуться. За лёгким туманом в помещении они осознали, что отчётливо видели странную картину: хрупкая девушка буквально сидела на спине у парня и, зажав его шею в тиски, буквально душила. Зеваки вокруг смотрели с раскрытым ртом, кто-то звал охрану и лишь некоторые пьяницы хлопали, подначивая на драку. К девушке подлетел и другой, крупнее своего товарища и сильнее, сдергивая её, как кошку с ветки, кидая в сторону. Девушка покатилась по полу в ноги народу, но лишь зашипела и рванула обратно, царапая ногтями им лица. — Снимите эту суку с меня! Девушку снова столкнули в сторону, и она повалила стол, послышался визг другой девушки. Черноволосая кошка с коротким каре снова вскочила на ноги и зашипела, хватая со стола бутылку и замахиваясь. Джей понял, что больше стоять не стоило, и к этому моменту прилетел Хисын, во все глаза высматривая развернувшуюся сцену. — Ты не заплатил мне, тварь! Отдай мои деньги! — зарычала она и швырнула в него бутылку, но та пролетела мимо и разбилась о стену, и тогда девушка снова набросилась, в этот раз удачно подцепив из кармана мужлана его бумажник. — Ах ты… — мужик прошерстил карманы и уставился на кошелёк, точно убеждаясь, что он его. — Тупая сука, иди сюда! Кошка бросила взгляд на приближающихся Джея с Хисыном, рванула в их сторону и проскользнула между толпы, и её крепко ухватили за запястье. Чонсон хотел было дёрнуть воровку на себя, но она приблизилась и обнажила заострённые зубы, тут же вгрызаясь в его кожу. От неожиданности и внезапной боли Джей отпустил её, и она юркнула к выходу. Вставший столбом миловидный юноша преградил ей путь, но она толкнула его в сторону и вылетела со скоростью настоящего гепарда. Хисын сориентировался первым и побежал за ней, Джей — следом. Сону, явившийся, кажется, в самый сочный момент ночи, ухмыльнулся и побежал следом, на улице нырнув в тень и дымкой пролетая через домино зданий. Они выбежали из заведения и миновали в погоне ещё несколько домов, проулков, магазинов и припаркованных машин, пока не завернули в переулок. Он вывел на задний двор какого-то здания с забором, состоящим из прутьев, и внезапно девушка схватила кошелёк зубами, а сама в одно мгновение обросла шерстью и обрела пару ушей, четыре лапы и длинный хвост, похожий на чёрную длинную леску. Она только собиралась запрыгнуть на забор и пробежать по нему, как Хисыну удалось коснуться её, и девушка обернулась человеком обратно, повиснув на ограждении. Дымка пролетела вдоль ограждения, раздался толчок, и она просто рухнула на землю, в руки Джею, пока Хисын, обернувшись внезапно котом, завертелся в ужасе вокруг и с распахнутыми от гнева глазами уставился на девушку, прижатую к земле. На бетоне остался валяться кошелёк, который девушка-кошка выронила при падении. — Хисын? — Джей не волновался за девушку, потому что она убежать теперь не могла, а вот за своего коллегу вполне. Выглядел он точно нетипично: весь в чёрной прилизанной шерсти, блестящий, с длинными усами и узкими ушами. Он зарычал, скаля зубы, и мяукнул. — Он тебе не ответит, он же кот, — ухмыльнулась девушка и прохрипела от того, что Джей сильнее надавил на её кости и вдавил в асфальт. — Сонбэ? — раздался третий голос, и Паку пришлось извернуться, чтобы посмотреть себе за спину. Рядом стоял, загрузив руки в карманы куртки, Ким Сону, весь чёрный, словно церковный монах. Хисын даже перестал злиться и сел на холодный асфальт, покрытый снегом, отчего стало жутко неприятно. — Что ты тут делаешь? — Джей подозрительно прищурился и встретился взглядом с юношей, чтобы поподробнее прочесать его голову, но не увидел там ничего сверхъестественного, кроме того, что он случайно пришёл в момент кражи в бедлам-бар и просто решил помочь знакомым. Сухо и по фактам. Эспер помрачнел и решил, что больше он в эту странную голову лезть не будет по своему желанию. Его что-то очень сильно напрягало, но он не мог понять, что конкретно. Какая-то неопределённость. — Помочь хотел. А что она сделала? — он склонил голову набок, хитренько улыбнулся и подошёл ближе, но сел на корточки не возле беглянки, а рядом с котом, тут же протягивая руку и гладя его по шёрстке. Хисын весь передёрнулся и встал, поджав хвост. — Эй, ты, — Джей обратился к прижатой девушке, которая прекратила попытки вырваться и только тяжело дышала, больно прижимаясь щекой к земле. — Как ему обратно человеком стать? — Никак, — улыбнулась она даже в своём положении. Джей понял: защитная реакция. Прекратил вжимать её всеми своими габаритами и поднял, заставил встать на ноги, пускай девчонка кривилась и испытывала боль повсюду. В ответ на пристальный взгляд мужчины она похлопала глазками и передёрнула плечами. — Ну что? Серьёзно, никак. Почему он вообще котом стал-то? — Обезоруживает, — кратко ответил Джей и сжал до боли её плечо. — Имя? Незнакомка щёлкнула языком и полезла рукой под корсет, плотно затянутый на талии, и из-под него достала паспорт. Джей изогнул бровь и раскрыл его. Двадцать три года? Он ещё раз осмотрел её, сверил с фотографией, а затем помотал головой и заставил смотреть себе в глаза, пока неприятно прогуливался по чертогам девичьей памяти. — Врёшь. Ким Чэвон. — А? — девушка уставилась на него и замотала головой, прерывая зрительный контакт. — Это просто возмутительно. — Шестнадцать лет. Ходишь по барам? Хисын, как ты вообще впустил её? — с укором поглядев на кота, избегающего ласок Сону и шипящего, Джей снова обратился к девушке. Он определённо знал одного человека с таким именем, потому что приходил в школу своей подопечной занозы как её дядя, чтобы отчитаться перед директором. Неприятный был день, но тогда он смог запомнить многих её одноклассников, и это имя точно мелькало там. — Учишься в Хёндае? — Хватит лезть в мою голову, старый извращенец! — возмутилась она и грубо отпихнула от себя эспера, а после ударила его рукой по щеке, рассчитывая на звонкий хлёсткий шлепок, однако даже он не заставил мужчину отойти или отпустить, как в прошлый раз. — Не лезу. Я помню тебя. Ты учишься с Сонхён. Чэвон внимательно присмотрелась к стоящему перед ней иностранцу и стала примерять, кем он мог быть для её одноклассницы, и, вспоминая все последние их встречи, она сделала только один вывод, закатив глаза: — Естественно. И ты её мужик, верно? Фу, мерзость. Ай-ай, тупой кот! Хисын, дёрнув ушами на хамство, сразу рыкнул и вцепился когтями за ногу школьницы, тут же разрывая её бывшие целыми колготки, оставляя на ноге царапину, откуда тут же вытекла кровь. Сону поднял на Чэвон взгляд, полный равнодушия, и поднял кота на руки, выпрямляясь и вытягиваясь. Мужчина в теле кота знатно обомлел от такого, от высоты даже голова закружилась, но он решил перетерпеть свою мутацию в тепле чьих-то рук, а не на мокром асфальте и снегу, отмораживая подушечки лап. — Я женщин не бью. Особенно малолетних. Поэтому с этим тебе к Сонхён, — процедил Джей, который ненавидел клевету и всё, что касалось необоснованных обвинений и слухов. Чэвон усмехнулась и снова дёрнула плечом, пытаясь вырваться из хватки, но, очевидно, не вышло, так что она решила просто поправить волосы свободной рукой, показывая всё своё напыщенное превосходство. — Нужно вернуть кошелёк, — помог Сону. — Верно. — Нет! — тут же возмутилась Чэвон. — Этот бандит не заплатил мне за задание! — Такое бывает, бандиты редко следуют правилам, если не знала, — процедил Джей, убирая чужой портмоне в свой карман. И, невзирая на долгие и изнурительные для ушей восклицания девушки, все трое с котом наперевес отправились обратно через проулки и улицы к бару. Хисын прижал уши и запрятался в складки куртки, потому что светиться в таком виде перед своими коллегами ему жуть не хотелось. Они не знали о его принадлежности к эсперам и знать не должны были, пускай он даже не задумывался о том, что они и не поймут, что кот — это бывший бармен. Так и произошло: когда ребята вошли в заведение, Сурён оценила вид прибывших и подняла бровь, увидев кота. — С животными нельзя, — помотала она головой. — Сону, выйди, — просто бросил Джей. Сону пожал плечами и вышел, встал около здания и стал ждать, пока из животного бармен станет вновь человеком. Сурён следом обратила внимание на воришку и убрала руки на бока, неодобрительно покачивая головой. Мужчина, кошелёк которого был нагло выкраден, сидел здесь же, за барной стойкой, и Пак подошёл к нему. — Доброй ночи, ваше? — он поднял вещь. — Верно, — пьяным голосом отозвался мужик и грубо выхватил бумажник, демонстративно раскрывая его и пересчитывая купюры. Вдруг лицо его скривилось, глаза наполнились яростью, и он сунул раскрытый отдел кошелька эсперу в лицо, и, насколько Джею известно из невербалики, это значило что-то не очень приятное. — Где мои триста тысяч? Джей посмотрел на воровку, но та ошарашенно уставилась сначала на громилу, затем на него, качая головой. Эсперу потребовались секунды, чтобы проверить недавние события в её голове, и он увидел подтверждение своим собственным мыслям. К тому же он прекрасно видел всё, что она делала, и следил за каждым действием. — Их не существует, — констатировал Джей. Мужик рассвирепел, не получив никакой «компенсации», и благо в этот момент в бар зашёл Хисын, потирая руки от холода. Следом за ним — Сону, заинтересованно выглядывая из-за спины высокого бармена. — Джей, иди, я разберусь. Настроение у Хисына было не лучшим. И если строить из себя хорошего парня он обязан был перед дамами и детьми, то перед этим мужиком — совершенно нет, и в дело пошли разборки жёсткие. Такие, что, садясь в машину, Чэвон и Джей видели, как трое бандитов вылетели на улицу в снег вместе с одной женщиной, одетой, как ночная бабочка. Помахав на прощание, Хисын закрыл двери бара и исчез в кислотной вечеринке. Секретарь Пак, обернувшись на задние сиденья, взглянул на пристроившегося к ним двоим Сону и поднял бровь, ожидая объяснений. — Почему не едем? — наивно спросил юноша. — У нас заяц в салоне, — хмыкнул Пак. Сону поражённо распахнул глаза и завертелся вокруг в поиске животного, на что мужчина только глаза закатил и пересёкся с Чэвон; та лишь пожала плечами и покосилась на странного парнишу. Махнув на него рукой, секретарь решил, что разберётся с этим позже. Для начала нужно уведомить босса и записать нового эспера в регистр.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
Сону мотался всю ночь по Итэвону, сидел в машине более часа один, в конце концов его просто выгнали по причине «я не твой личный водитель и мне нужно домой» где-то возле речушки, вытекающей из большой Хан и делящей Сеул ещё на несколько частей. Девчонку они оставили в участке на попечение дежурных, потому что она была несовершеннолетней и к тому же совершила кражу, пускай и всё было возвращено владельцу. Её поставили на учёт, и Чэвон, сидя на скамейке в одной из камер ожидания, заплакала от безысходности. Сону же покрутился вокруг, оглядывая местность, и узнал неподалёку парк рядом с университетом, поэтому поспешил в ту сторону, а если точнее, то в сторону университетского общежития в седьмом корпусе, где жили преимущественно химбио. Туда вход ему вряд ли разрешён, особенно в шесть утра, но он знал лазейку, так что остальное уже неважно. Добрался он к университету к половине седьмого, пробрался на территорию жилого здания и встал под одно из деревьев. Убедившись в отсутствии камер и прохожих в ранее время, слился с тенью и проскочил по ещё теневым участкам, не затронутым поздним солнцем, пролез сквозь щель в плотно закрытую дверь и снова обернулся человеком уже под лестницей, облегчённо выдохнув. Дальше — третий этаж, четвёртая дверь. Постучался. Послышались бурчание и шорохи, открылась дверь, заспанный Чонвон прекратил зевать и удивлённо уставился на хёна, пришедшего в такую рань и чудом миновавшего сторожа и вахтёра. — Сону-хён? Как ты?.. — Секретик. Впустишь? — улыбнулся Ким и сделал шаг вперёд, не выслушивая разрешение. — А… да… — Ян отошёл в сторонку, выглянул в пустынный коридор и закрыл плотно дверь комнаты. — Но в следующий раз не приходи так. К счастью, мой сосед сейчас не здесь, а у девушки. Если бы он был, я бы вряд ли тебя впустил. Ну, ты понимаешь, хён… — Сону молча присел на свободную раскрытую кровать, всё ещё очень тёплую от спящего в ней младшего, и тогда Ян снова разорвал тишину. — А ты почему здесь? Только шесть утра ведь… — Да так. Не могу находиться дома. — Оу. Сонливость Чонвона тут же сошла, он внезапно осознал, что буквально вчера, двенадцатого декабря, по всем новостным каналам транслировали убийство известной актрисы и сорванную свадьбу владельца благотворительного фонда «День и Ночь». Ян прижал ладонь к губам и подбежал к хёну, огромными щенячьими глазами смотря на него, даже не догадываясь об истине. Ему казалось, что настроение Сону напрямую зависело от смерти его без пяти минут мачехи, и, в целом, он был относительно прав, только вот Сону больше раздражался из-за того, что у этого знаменательного события окраска траура. — Ты как? Расскажи мне всё, я выслушаю, — Чонвон сел ближе и закинул одну ногу на кровать, позади Сону, и обнял его покрепче, щекой притираясь к дутой куртке на плече. Сону ласково улыбнулся и положил руку на юношеское колено. — Всё в порядке. Скоро это пройдёт и всё снова будет нормально, верно? — Верно, хён. Они оба говорили об одном и в том же время имели в виду разное.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
Джей вернулся домой к половине седьмого, как раз когда они обычно уже собирались отъезжать. Он рассчитывал, что его сожительница будет достаточно самостоятельной и ответственной, но стоило ему войти в квартиру и осмотреться, как он не увидел совершенно ничего: ни готовой сумки, ни одетой девушки. Стояла тишина. Джей разулся, не терпя грязь на полу, и, прежде чем раздражиться, подумал о том, что она, вполне возможно, решила добраться до школы в одиночку, потому как не застала его дома утром. Не его вина, что задержался, но не суть. Эта мысль приободрила его, но ровно до тех пор, пока он не решился заглянуть в женскую спальню. И вот картина: даже не попытавшаяся встать, она лежала в своей кровати и притворялась спящей, прекрасно зная, что такие фокусы на нём не срабатывали. Подойдя ближе, Джей обнаружил телефон под её рукой, как бы она ни пыталась это скрыть. Видимо, развлекалась и надеялась на день отдыха от школы, пока он не пришёл и не разрушил веселье, и тогда она сделала вид, что проспала, в сердцах молясь о том, чтобы никто не додумался зайти в её комнату… но вот неудача, Джей прямо здесь и стоял над ней. — А что, сегодня какой-то праздник? В школах выходной? Что-то не слышал я от Хисына, что Рики сегодня тоже остался дома. — Ну… — потянула Сонхён, перекатываясь на другую сторону кровати и забирая с собой телефон. — Я проспала. Уже нет смысла идти в школу. И вообще, — она резко села, посмотрев на Джея, словно и не спала до этого. Её ложная картина с треском лопнула, и Пак поднял бровь, ожидая продолжение. — Рики сегодня дома! — Что? Даже если и так, ты решила, что будешь ему соответствовать? Сонхён цокнула и легла обратно, зарываясь в одеяло с головой. Джей вздохнул. На самом деле, он отчасти рад, что есть мизерная возможность больше не ехать никуда, потому что сутки без сна начинали делать из него живого трупа — спасибо Сохи за предусмотрительность и доброту, и за задания посреди ночи. Он покачал головой и решил, что сегодня можно сделать исключение, но только потому, что он сам безумно устал. — Ладно. Это единственный раз. Почему Рики остался дома? Несколько секунд молчания. Вероятно, Сонхён пыталась осмыслить, точно ли оставили её дома или это просто уловка. — Ну… Рики написал, что его другу стало плохо. Он кричал во сне на уроке, у него был жар и в итоге он потерял сознание. И сейчас без сознания в больнице, насколько я поняла… Джей нахмурился. Этот сценарий ему очень смутно напоминал кое-что. — Причём тут Рики? — Он отпросился у Хисына и сказал, что обязан навестить друга в больнице. И что будет сидеть у него весь день. — И Хисын не смог спорить с Рики, — Чонсон кивнул. Он знал эту схему: Рики, несмотря на свою невинность, был маленьким манипулятором, который знал, что его хён разрешит ему всё, если немного поистерить и упрекнуть его в нелюбви. Тогда Хисын разрешит что угодно, хоть с моста спрыгнуть. Джей не понимал этого, но, кажется, прямо сейчас, разрешив девушке остаться дома, поступил отдалённо похоже на своего друга. — Тогда, раз ты сегодня дома, поедешь с Рики. Я отвезу вас к двенадцати часам. А сейчас… — Я есть хочу, — буркнула она, пока мужчина не пошёл спать. И Джей вышел из её спальни, направляясь на кухню и раздражённо ворча себе под нос о том, что он зря согласился на условия Сохи много лет назад до создания этого чёртова фонда.