Сеул, 21 декабря 2022 год
От растаявшего снега остались глубокие лужи; не все реки сумели вытечь через решётки канализаций, привинченные под бордюрами. Тяжёлые облака, словно наполненные не влагой, а губительными химикатами, нависли над Сеулом. Почти как одна из казней в очень древние времена. Старушка корячилась и едва шла, перебирая дряхлыми ногами в тяжёлых сапогах, которым лет было столько же, сколько всей молодёжи, проходящей мимо. Несла она небольшую сумочку в руке. Нога болела, но терпимо, в отличие от прошлого дня. Конечно, бинты стягивали кожу и давили, но так она могла передвигаться. Её цель — психиатрическая лечебница закрытого типа «Кончжиам». Женщина поднялась по ступеням и вошла в здание, вытирая ботинки о потрёпанный старый коврик, ворсинки которого склеились между собой ещё многие годы назад. Она расстегнула шерстяное пальто и осмотрелась. Коридор выглядел мрачным, окрашенный в бледно-зелёный, мертвенно-болезненный цвет. Шум вентиляции и гул потолочных ламп создавал непередаваемые ужасающие ощущения. За регистратурой никого не было. «Чертовщина какая-то…» — подумала старушка, подходя к стойке. Компьютер включён и работал, кто-то, видимо, отошёл ненадолго и должен был вернуться. Госпожа осмотрела все вещи на столе, всю канцелярию, стопку подписанных бумаг, чашку кофе… — А вы знали, что скоро будет кровавая луна? — раздался внезапно голос рядом. Женщина вскрикнула от неожиданности и сразу утихла, уставившись на незнакомого мужчину сорока лет в белой форме и с ремнями на запястьях. Они не были связаны, но выглядело неприятно. Мужчина безумно улыбнулся. — В кровавую луну прольётся много крови. Потому что это Рождество. Чудеса всегда случаются в Рождество… — Чо Ханыль! — рявкнул один из санитаров. Мужчина снова растянул губы в улыбке, его глаз внезапно сдвинулся и заплыл, и от этого зрелища у женщины желудок завыл, а тошнота подошла к горлу. Пациента увели, а затем этот же парень-врач подошёл к стойке и решил не садиться, просто стоя кликал что-то в компьютере. — К кому пришли? — О… Ян Чонвон-щи. Молодой мальчик. — Вы кто ему? — Бабушка, — как бы между прочим заявила она. — Меня зовут Шим Докём. — У нас нет разрешения на долгие встречи, поэтому даю вам пятнадцать минут. Если пациенту станет плохо, я буду вынужден попросить вас уйти, — предупредил мужчина и позвал старушку за собой. Однотипные двери, плитки, стены — всё заставляло её съёжиться от неприязни. Госпожа Шим шла уверенно, стараясь спрятать страх подальше, но он накрыл сильнее, когда они остановились у одной из палат. — Он здесь. Пятнадцать минут, — напомнил мужчина и впустил в палату, отворив дверь ключом. Госпожа Шим зашла внутрь. Здесь лежало четверо мальчишек на скромных белых койках, стояли также столики, за которыми они занимались и делали домашнее задание, потому что обучение никто не отменял. Трое играли и перекидывали друг другу маленький мяч, перестав разговаривать, когда незнакомая женщина вошла. Они смотрели на неё, словно на экспонат. Взгляд Шим же сразу ухватился за одинокого. Он лежал, скрученный весь, с поджатыми ногами к груди, в тонкой форме, с босыми ногами, выглядывающими из-под накинутого частично покрывала. Чёрная макушка не шевелилась, и ладонь сжималась в кулак, раздирая и без того несчастную подушку. Госпожа Шим подошла к койке и положила пакет с вкусным супом из морского ушка на столик, который, кажется, принадлежал Чонвону. — Чонвон-щи… Юноша встрепенулся и открыл глаза. Он тут же зашевелился, но с тяжестью, словно ему было больно совершать движения. Повернулся и сел, и его огромные, едва ли не детские глаза смотрели на бабушку, полные блеска и слёз. Сердце женщины облилось кровью; она старческими руками взялась за бледное лицо парнишки. Под его глазами пролегли синяки. — Госпожа Шим… — голос хриплый, совсем безжизненный, словно он не говорил много дней. — Как ты тут, дорогой… — со слезами в глазах прошептала старушка, садясь рядом. Чонвон не узнавал её. Не было её энергичных бигуди на голове, не было добросердечной улыбки, не было привычного розового спортивного костюма. Сейчас она была вялой и тухлой, как и весь мир вокруг. Ян сразу сел рядом, как брошенный в лесу ребёнок, и обнял бабушку за руку, поджимая ноги ближе. Докём прикоснулась к его ступням ладонью и вздрогнула от того, насколько они ледяные. — Так и знала… вот тебе носочки… — она достала из пакета купленные тёплые носки и помогла надеть. — Плохо выглядите… что-то произошло? — обеспокоенно спросил Ян. — Как там мои родители? — Они… Чонвон-а. Чонвон-щи… Вчера… — госпожа Шим покачала головой и решила, что нужно. Нужно рассказать. — Вчера…≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
Сеул, 20 декабря 2022 год
Не смотри в прошлое с тоской. Оно не вернётся. Мудро распорядись настоящим. Оно твоё. Генри Уодсворт Лонгфелло
Стук каблуков. Вечные повторяющиеся слова утешения. Замотавшись в одолженный халат и пригрев семя киберпистолета в кармане, Сохи ступала по многочисленным лестницам туда, вниз, где не ловила связь и не было доступа к свету. Холодные, полностью промёрзлые помещения заставляли её душу леденеть. Отчаяние никуда не уходило вместе с ненавистью и непринятием. Полчища чувств мигом овладели её телом и духом; разве это всё — то, ради чего она сражалась? Сохи спустилась в морг. Патолог провёл её по коридорам, игнорируя кабинеты своих коллег, опасаясь за психическое здоровье жертвы обстоятельств, но как бы не так, она видела много трупов за всю свою жизнь, и эти точно не будут последними, потому что перед её глазами стоял хотя бы один-единственный мертвец — это Пак Сонхун, обескровленный и с дырками от её микроскопических взрывоопасных пуль. Они пришли к одной из комнат, мужчина провёл её вдоль криокамер, подходя к одной и выдвигая из неё стол с телом, накрытым простынёй. Всё официально: подписано, помечено, убрано. Сохи стиснула челюсть и задержала дыхание, больше не в силах вообще сражаться с окружающим миром. — Вы готовы? Ю удостоила его чести встретиться с одним из самых ужасных её взглядов. Мужчина, молодец, понял всё без слов и убрал ткань, демонстрируя все разбитые надежды. Отёкшая, смертельно-бледная, с синими венами женщина пожилых лет лежала смирно, закрыв глаза, и Сохи в ней увидела свою кровь. Свою мать. Единственного близкого человека, что остался. Она тронула её лоб, щёки, шею, и всё было отвратительно ледяное, бросающее её саму в дрожь. Холод. Она ненавидела холод! Чёрт возьми, она согласна на глобальное потепление или взрыв солнца, лишь бы холод перестал существовать. Упав на колени, она прижалась лбом к столу и зарыдала. Врач с ужасом заметил, как чёрные подстриженные волосы покрылись неоновыми нитями, а мир вокруг стал меняться, искажаться; морг превращался в чёрную дыру, а затем мимо, словно кинолента, полетели чужие воспоминания, которые ему не должны быть видны. Перепугавшись и вздрогнув от особенно сильного приступа плача, патологоанатом едва не потерял равновесие от искажения реальности и схватился за стол, потряс за плечо женщину. — Госпожа! Вам нужно встать! Вставайте… — Идите к чёрту! — рявкнула она и встала, но сразу достала из кармана маленькое приспособление, которое от одного её желания превратилось в пистолет, и глушитель захлопнулся в последнюю очередь, так как стал добавочной деталью, произведённой недавно. Дуло провернулось и сузилось, готовое выпустить пару невидимых глазу пуль. — Не смейте меня касаться. Вон! Я хочу остаться с ней наедине. Мужчина в страхе попятился, стал шаг за шагом медленно продвигаться к выходу, не смея поворачиваться к Сохи спиной. Это было сродни самоубийству — подставлять человеку со странной пушкой лёгкую мишень в виде открытой спины. Когда он вышел, Сохи снова посмотрела на маму, растёрла остатки туши по лицу и погладила её щёку. — Холодная, как лёд, мама… Это неправильно. Сонхун пожалеет, что появился на свет.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
Ангеле Божий, хранителю мой святый, живот мой соблюди во страсе Христа Бога, ум мой утверди во истиннем пути, и к любви горней уязви душу мою, да тобою направляемь, получу от Христа Бога велию милость.
Крест, свисающий со сплетённого из деревянных шариков браслета, дрожал из-за трясущихся рук. Молитвы не слетали с их уст, они исходили из пропитанных святой водой стен. Джеюн держал ладони вместе перед лицом, стоя на коленях перед Святым Отцом, молчал, пока говорил старший мужчина над ним: — Единственное, что отчуждает человека от Бога — это грех. Грех — это всё, что совершается не по правде Божией. Омывается грех покаянием и исповедью в храме. Таинство исповеди установлено Господом, когда Он даровал Своим ученикам власть «вязать и решить» грехи. От Святых Апостолов эта власть передаётся через рукоположение священникам в Церкви. Церковь — Тело Христово, столп и утверждение Истины. То есть законное разрешение человека от греха возможно только в Церкви. Так заповедал Господь. Господь слушает тебя, Шим Джеюн. Мужчина закрыл глаза, понимая, что настала самая тяжёлая часть. Солнце пробивало через витражи и играло разноцветными скользящими пятнами на полу. Тонкие пылинки возносились в холодных лучах, окрашенных стеклом. Ноги праведника дрожали, как и руки, и весь он был полон дрожи перед святыми ликами. — Господи, я согрешил, — прошептал он едва слышно, и ему было неважно, будет ли всю речь слышать Святой Отец или нет; здесь он лишь посредник, свидетель раскаяния и исповеди, тогда как тот, к кому обращён голос грешника, обязательно его услышит. — Мне жаль, что я так редко исповедуюсь, но при этом я грешный человек и совершаю плохие поступки, даже не задумываясь об этом. Часто выпивал. Применял насилие. Чувствовал безграничные ненависть и агрессию. Блудил. Это одни из самых серьёзных моих грехов, и я каюсь в них. Я утаивал свои грехи на исповеди, но больше не могу. Прости меня, Отец Мой, Господь Бог. — Хорошо, Шим Джеюн. Господь услышал тебя и твою исповедь, — голос, словно гром, обрушился на праведника. С разрешения Джеюн встал с дрожащих больных колен и посмотрел Святому Отцу в лицо. Проявив уважение, он закрыл глаза, почувствовал на своих плечах и грудной клетке шорохи небольшого лиственного веника, смоченного святой водой, которая очистила его чёрную мантию. Послышался булькающий звук, и мужчина помог выпить воду до дна, чтобы очистить и нутро. — Господи Боже мой, да будет дар Твой святый и святая Твоя вода во оставление грехов, в просвещение ума, в укрепление душевных и телесных сил, во здравие души и тела, в покорение страстей и немощей по безпредельному милосердию Твоему молитвами Пречистыя Твоея Матери и всех святых Твоих. Аминь. — Аминь, — повторил Джеюн, чувствуя, как святая вода мгновенно помогла ему избавиться от груза цепей ужасного прошедшего месяца. — Теперь вы готовы к дальнейшей жизни, праведник Шим, — произнёс мужчина, похлопав служителя по плечу. — Благодарю вас, Святой Отец. Давно он не был в стенах монастырского храма. Богослужение уже закончилось, монахи гуляли по монастырю, обсуждали семейные радости и другие благодати, ссылаясь временами на церковные писания и обращаясь к слову Господа. Джеюн покинул зал и направился в сторону ученических кабинетов, чтобы проверить, как занимались мальчишки, собравшиеся для ранних учений служения Всевышнему. Мужчина, кутая руки в складках шелестящего палия, подошёл к одной из таких приоткрытых дверей, откуда доносились песнопения из десятков детских голосов. Ребята, ещё не достигшие возраста, когда голос ломался, старались чётко выговаривать мелодичные молитвы. Шим прислонился к косяку, тихо наблюдая со стороны, смотря на мальчишеские спины и следя за тем, как праведный учитель ходил перед ними и помогал петь. В конце всем разлили чистый виноградный сок. — Джеюн, здравствуй. Давно не виделись. Рядом стоял Мисук. Его сослужащий в мужском монастыре и самый первый, кто с ним заговорил, когда его только приняли. Джеюн учтиво поклонился ему и последовал по коридору, снуя нога в ногу и слушая последние новости за те дни, пока его не было. Мисук был нерослым и низким мужчиной, ниже Джеюна на несколько сантиметров, но его духовная сила была гораздо крепче физической. Чёрные подстриженные волосы всегда лежали ровно, спокойно — вся его жизнь была неторопливой и не позволяла даже одной прядке взбалмошно торчать. Его жена была такой же, как и он; они отлично подходили друг другу и жили в унисон. — Мы ждём ребёнка. — Правда? — Джеюн не выглядел слишком заинтересованным, но Мисук не придал значения. — Да. Думаем, рождение его пройдёт приблизительно к апрелю-месяцу. — Дети — это прекрасно, — хмыкнул Джеюн, когда они свернули по коридору в сторону выхода. В тёплое время года Мисук всегда любил гулять в монастырском саду, где часто резвились молодые воспитанники. Видимо, сейчас он тоже направлялся туда, и Шиму было всё равно, куда идти — его учение на сегодня было окончено. Накинув поверх мантии зимнюю накидку, они вышли на свежий воздух. Тучи грозились пролить дождь, но, несмотря на это, монахи всё равно собрались на улице. К кому-то даже пришла жена, чтобы повидаться, ведь женщинам заходить внутрь было запрещено. Мисук и Джеюн пошли по тропинке к саду. — Ты когда собираешься обзавестись женой? — Ан взглянул на Джеюна. Тот улыбнулся. — «Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене…» — Но ты ведь не Святой Отец, да и брак допускается, если его заключение предшествует посвящению в диаконский и священнический сан… — Мисук, — остановил речь мужчина. Джеюн не стал упоминать о своём грехе, но перед глазами неизменно стояла одна-единственная женщина. Не та, что, словно змей-искуситель, науськивала ему о предательстве святого; перед его глазами мелькала та, что подверглась мощи его сильной руки. Одинокая работница кофейни. — Праведник Шим! — послышался голос молодого воспитанника семнадцати лет. Это был высокий юноша, худой, словно саженец. Он прибежал по тропинке, уходящей во внутренний дворик, собирая подолы длинной одежды. Глаза его блестели. — Вас вызывают к телефону. Говорят, срочно. Попрощавшись с другом, Джеюн отправился вслед мальчишке. Это был Дэхви, один из юношей монастыря, который честно исполнял службу и всегда был открыт эмоциям, не допуская в себе ни грамма негатива. Искреннее, чистое дитя. Его родители тоже были служителями. Мальчишка привёл Джеюна в здание и повёл к единственному телефону, старенькому, но действующему; только им они пользовались, если требовалось связаться с родными. Дэхви протянул ему трубку, шнуром тянущуюся к устройству. Абонент всё ещё ожидал ответа. — Да? — спросил Шим. — Кто звонит? — Джейк, это срочно, — в трубке неожиданно появился голос Джея, хотя, если честно, особо некому звонить ему на службе. Джеюн отослал Дэхви гулять дальше и продолжил, когда мальчишка ушёл: — Что такое? — В Намдэмуне взрывы. Эсперы-подростки. Сонхуна нигде нет, вся информация по чипам у босса, а босса нет. Я не могу с ней связаться. — Как это? Где Сохи? Её нет на рабочем месте? — Верно. Джейк, мы с Хисыном ищем Сонхуна. Бери Ни-ки под свою ответственность и отправляйтесь в Намдэмун. — Понял. — И ещё. Джейк, — тишина. — Джейк? Но ответа нет. Трубка свалилась на стола, брошенная праведником, и повисла на длинном закрученном проводе, словно маятник.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
Могильный камень собрал на себе горку снега, которая не успела растаять. Женщина скинула её в сторону сапогом, сжимая руки в кулаки и смотря на изображение мужчины на старом камне, которому было уже больше двадцати лет. Она каждые полгода приходила сюда, лила слёзы временами, разговаривала с покойным по душам, надеясь, что мунсок бережно следил за её любящим отцом. Но сейчас ей хотелось перерыть землю, разбить камни и достать его, чтобы увидеть и сказать обо всём; о том, как сильно она ненавидела всех. Сохи выжала за утро весь запас слёз, заставляя собственные глаза гореть и краснеть. Она выбросила все датчики, разбила прослушку в ухе и устройство, помогающее ей связаться с каждым членом фонда по желанию. Всё разрушила, сломала, уничтожила из мира. При ней остался только её пистолет, который точно никогда не сможет предать. — Неужели правда, что я верила в ложь всю свою жизнь?«Твоя дочь хотела бы, чтобы её папа стал убийцей? Она всю жизнь станет нести на себе клеймо дочери убийцы, ты навсегда испортишь ей жизнь. Ты этого хочешь? Да, я выбираю в угоду своей семьи, но почему этого не делаешь ты?»
Сохи стукнула каблуком по могиле и хотела бы, чтобы этот удар расколол её пополам. Ей хотелось бы, чтобы на весь мир сейчас обрушилось ужасное, потому что она не заслужила всех тех бед, что пришлось и приходится до сих пор переживать. — Мама умерла, отец. Умерла так же, как и ты! Это что, проклятье?! — порывшись судорожно в кармане, она достала крохотную флешку, посмотрела на неё, такую маленькую в такой худой руке, и сжала, словно пытаясь сжать в порох. — Как ты вообще смел… Как… — она без сил села на корточки, уставше-зло поднимая глаза к улыбающемуся каменному изображению. — Я ненавижу тебя. Ненавижу Пак Чону. Ненавижу маму. Ненавижу вас всех! И этого малолетнего ублюдка тоже. Почему я должна страдать из-за ваших споров, отец?! Почему вы были такими тупоголовыми кретинами?! Слёзы снова проявились. Пара упала на гладкий камень. — Я убью его. Убью всю его семью. И мне всё равно, кто здесь прав. Если эта война началась, то должны быть мертвы все, а не только проигравшие, — она посмотрела на флешку в руке и скривилась. Полиция вряд ли поможет. Но что-то она придумает.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
Взрыв. Множество пар ног бежало по лужам, пачкаясь и пачкая всё вокруг. Подрывались лавки то там, то здесь. Острый, противный, жужжащий звук проносился над людскими головами, когда некто со стрекозьими пролетал мимо, смотря на всех своими огромными глазищами с кучей блестящих камер, засекающих любое движение. Кто-то другой, блестящий от влаги, резво пробегал мимо уцелевших магазинчиков, разрушал их огромными кулаками с когтями. Каменные наросты на его теле перекрывали переливающуюся чешую. Существо нацелилось на магазин, в котором выключили свет, наверняка надеясь, что это поможет избежать участи быть раздавленным. Каменный ящер, скользнув раздвоенным языком по воздуху, ударил по стеклу и разбил его на тысячу осколков, проломил колонну, утробно рыча. Люди, не успевшие убежать, прятались по углам и за стойкой кассы. Кто-то из них истошно завопил, мужчина зажал рот женщине, кто-то отчаянный схватил первое, что попалось под руку, и швырнул в монстра. Сирена полицейских машин резанула чувствительные уши рептилии. Он вытянулся и выбрался из разрушенного ресторана. Полицейские бежали вдоль тлеющих ларьков, нацеливая на разрушителей пистолеты. По их перекошенным от ужаса лицам было видно, что ещё немного, и по рации они будут вызывать не подкрепление в виде коллег, а военных с тяжёлой артиллерией. Ящер утробно промурчал и наклонил голову, словно умиляясь такой картине. Камней на его теле стало больше, и они послужили ему щитом, когда он двинулся на полицейских. Ящер не был громадным, нет, он был человеческого роста, совсем крошечный по сравнению с тем, каким мог казаться, если взглянуть на ту разруху, оставленную им. — Стоять! Он вообще понимает по-корейски?! Стоп! Стоять на месте! — истерично орал старший офицер, пуская пулю одну за одной. Они отлетали от брони ящера так звонки и стремительно, пока тот не рванул, чтобы швырнуть в сторону автомобиль. Офицеры не ожидали, что сбоку подлетит назойливая муха. Подросток, явно младше их на двадцать лет, сбил с ног и снова взлетел, уворачиваясь от неряшливо направленных пуль. Его тончайшие крылья резво двигались, человеческому глазу было неподвластно уследить за их скоростью. За коллегами направились оперативники, на пути вынимая оружие, но внезапный взрыв близкого здания откинул их, обжигая лица столбом пламени. Худой силуэт переместился в огне и исчез. — Лови! — с крыши послышался голос, и в сторону мальчика-стрекозы полетела толстая верёвка, украденная у лавки с рыбой. Эспер нырнул снова вниз. Его сообщник-ящер яростно опрокинул здоровых мужчин на землю. Его сила значительно превышала человеческую, и только благодаря ей им удалось связать служителей закона, вырубить их и обзавестись парочкой брошенных пистолетов. — Это нам понадобится, — грубым, искажённым голосом прокомментировал ящер. Что-то крохотное и невидимое врезалось в его запястье, взорвалось и заставило выронить пистолет. Существо обернулось с рыком, скаля зубы в небольшой пасти, и янтарные глаза увидели двоих эсперов в чудаковатых масках: один из них светился, словно был неудачным экспериментом учёных, а второй держал в руке странный пистолет с вращающимся дулом. Одет он был в чёрный балахон — священник. Именно он и пустил, очевидно, пулю в эспера. Ящер кровожадно улыбнулся, а мальчик-стрекоза повернул пистолет и направил в ответ. — Кто вы и что здесь забыли, малолетние ублюдки? — рыкнул во весь голос Джеюн, чтобы переорать сигнализацию автомобилей и неутихающий звук полицейской сирены. Ответа не последовало. Ожидаемо. В него просто полетел бесконтрольный ряд пуль, и Шим сжал кулак до побеления кожи, так, что все пули остановились в воздухе между ними, а после развернулись и живо направились в противников, косо пролетая в рыхлую землю или стены. Пули закончились внезапно и очень быстро; максимализм подростка советовал ему выжать абсолютно всё до последней капли. Джеюн воспользовался своей пулей, но в небо, как предупреждающий выстрел. Наступила тишина. Четверо играли в гляделки, мужчины в форме приходили в себя и пытались связаться по рации без рук. Серость дыма отпечатывалась на деревянной поверхности маски, пролетающие искры поджигали кончики искуственной бороды. Вдруг Ни-ки почувствовал, как сверху на него упал крохотный камешек. Он стряхнул его с плеча, замер и медленно запрокинул голову, чтобы посмотреть наверх. На защищённое лицо упало ещё несколько камней, а пыль прошла через прорези. Увидеть ещё одного подростка удалось всего лишь на секунду, потому что тот спрыгнул, падая прямо на них, выбивая киберпистолет из рук Джеюна. Мужчина сдавленно выдохнул из-за боли в рёбрах и сразу пустил импульс по земле и поднимая всех, а Рики едва смог дышать, но рефлекторно вцепился рукой в чужую ногу, не позволяя накинуться и отобрать оружие. Неизвестный визжал, вцепился ногтями в шею и сдавил, прижимая к земле и не давая перевернуть себя. Нишимура оскалился, его волосы засветились сильнее, и он сунул руку в лужу под ними, мгновенно заряжая её током. Подростка прошибло моментально, и, к счастью, этого хватило, чтобы тот потерял сознание и прекратил душить. Рики сел, скидывая с себя отвратное тело, и жадно задышал. Человек-ящер подошёл к ним и пнул пистолет в сторону, отбирая его. Джеюн ударил рукой по стене позади себя, куча хлама задрожала и разлетелась, а в ладонь прилетела кочерга. — Интересная игрушка… — ящер направил его на Джеюна и улыбнулся. Если, конечно, животный оскал считался улыбкой. Дуло нацелилось на грудную клетку, потому что стрелять в лоб маски, не зная наверняка степень её прочности, будет опрометчиво. — Вот они! — прозвучало с главной улицы. Они были в проулке между лавками и не могли видеть других сообщников. Перед ними появилась девчонка совсем юная, с коротко подстриженными волосами, царапиной от щеки до брови, с грубыми скулами и квадратным телосложением. Вместе с ней был парень постарше, но низкорослый и потолще, чем его высокий и тощий предводитель, обращённый в рептилию. — Сколько вас? — рыкнул Джеюн. — Больше, чем вас. Рики хлопнул ладонями, и между ними образовался сгусток энергии высоковольтного напряжения. Яркий белый шар стал ещё больше, а сам Нишимура следил за всем подряд: чтобы вырубленный не очнулся, чтобы ящер не стрельнул, чтобы стрекоза не напала. Джеюн дёрнул повреждённой рукой в сторону, пытаясь дать понять, что нет. Нельзя. Шим дрожал от адреналина и боли. Его права рука едва шевелилась, а левая была плохо разработана для драки. — Послушай дяденьку и не глупи. Нишимура разозлился, посмотрел на серьёзного Джейка, стоящего впереди, и помедлил. Шар в ладонях стал уменьшаться, как и его уверенность в том, что они смогут одержать победу. Шаровая молния почти исчезла, и тогда в рептилоидных глазах он увидел огонь злорадства и победы. Нет, он не мог просто стоять! Рики резко увеличил силу и расширил шар, с размаха швыряя его ящеру под ноги. Энергия ударила по всем без исключения, послышался вопль, не разбери чей. Нишимура был единственным, кто ничего не почувствовал, но он понимал, что пожертвовал здоровьем хёна. Рики замотал головой и увидел Джейка совсем рядом на земле: тот сидел, закрыв себя большим слоем резины, кусками стекла и кучей картона — вещами, не проводящими ток. Нишимура вздохнул. Хён выглядел со стороны, словно обложенный магнит, и только его маска слегка треснула у подбородка. Однако парень не заметил пролегающего ветвистого ожога от кисти до шеи. — Хён? — Порядок. Нишимура осмотрелся. Летающий эспер был повержен и лежал на земле, а его крылья исчезли, скрывшись татуировкой на спине. Девчонка и парень сбежали, скрывшись за домами, чтобы не попасть под раздачу, а вот ящер только ослеп на время, но всё ещё стоял, целясь. От колоссального количества заряда в виртуальном пистолете произошёл сбой и он разбился на частицы, оставляя без опасного оружия обе стороны. Послышались взрывы и истошный крик женщины, кусок металла перелетел через всю улицу. Морда монстра скривилась. В Намдэмун сбежались люди-добровольцы. Помочь тем, кто не успел уйти. Несколько крупных мужчин ходили вдоль лавок, вытаскивали девушек и стариков, помогали спрятавшимся в тёмных углах детям. Брали их на руки, прятали от огня и газа, бежали в укрытие, организованное военными машиными. Новый набор оперативников прибыл, и их громкие голоса и приказы не выдвигаться были слышны издалека. Ящер приготовился к побегу и встал, расставив руки, чтобы вот-вот прыгнуть на стену и с помощью когтей забраться на крышу. Джейк собрал весь хлам и огромной волной швырнул в беглеца. Монстр рухнул на землю, выдрав коготь, зарычал и снова полез по стене, оставляя кровавый след. — Ни-ки, иди за теми двумя. Живо. Нишимура кивнул и побежал в сторону основной улицы. Светящиеся глаза ухудшали его зрение и осязание, в ушах звенело от напряжения и бегающей по телу энергии. Волосы заряжались, пальцы покалывало от тока. Сияющий силуэт озирался вокруг, пока не увидел мужчину с плачущим и кричащим ребёнком. Рядом с ними, затаившись для нападения, находилась девушка с железным обломком в руке. — Стойте! Берегитесь! — ему нельзя кричать и выдавать себя, ему бы вникнуть в разум и предостеречь. Девушка обернулась на него, похожая на дикого зверя. Все этапы обучения навыкам спецгруппы прошли напрасно, он всё так же нервничал и не знал, что делать; никакой сноровки, никакого опыта. — Здравствуй, солнышко, — ехидный смешок почти на ухо и удар увесистой вещью по спине. Кожу обожгло. Ящер вцепился каменными когтями в бетон, с удивительной силой пробив его. Джейк поднял ближайшие машины — точнее, оставшиеся от них обломки. Уцелевший бампер взлетел вместе с дверцами и спойлерами, их мужчина запустил в эспера. У него получилось оглушить противника, тот сбился с пути и повис на стене, держась одними руками. Шим дёрнулся к нему и схватил рукой за лодыжку, противную каменную дрянь, содрал силой твёрдый нарост и услышал вопль. Янтарные глаза загорелись, смотря вниз, с острых зубов капнула слюна на мокрую землю. На лодыжке проявилось розоватое пятно, из которого точечно просочилась кровь. — Если ты не сдашься, клянусь, я сорву с тебя каждый и заставлю мучиться в агонии, сука, — Джеюн очень жалел, что не был способен поднять в воздух себя. — Сдаться! — крикнул ещё один офицер. Связанных освободили. Пистолеты их остались невредимы, но заряжены достаточным количеством тока для того, чтобы остались ожоги на ладонях. — На землю и руки вверх! Ящер махнул хвостом и со своей мощи ударил Джейка, снова упираясь ногами в стену. Взгляд направлен на крышу. Коп отправил коллег на помощь двум ярким огням, белому и алому. Решив действовать по-другому, Джейк бросил эспера и рванул к соседнему высокому зданию, с задней стороны которого располагалась лестница на крышу. Если он хотел поиграть в догонялки, то Шим ему в этом посодействует. — Он там! На пожарной лестнице! — было слышно вдогонку, когда Джейк уже запрыгнул с закрытого мусорного бака на лестницу. Забрался рывками, быстро, и когда оказался на крыше, заметил, как ящер, принимая железные пули на себя, уже был вне доступа обычных людей. Наверху послышался рёв вертолёта и громкий рупор. Он бежал следом, спрыгивая на низкие участков и забираясь прыжками на высокие, не теряя из виду скидывающего балласты на путь эспера. Полиция из вертолёта просила на вмешиваться ради безопасности, но плевать. — Здарова, Шим Джейки! — раздался запыханный, но громкий голос. Он появился рядом, словно язык пламени: горящий, буквально разжигающийся, словно костёр с упавшей в него каплей воды. — Платье бегать не мешает? — ухмыльнулся Ёнджун, не сбавляя скорости и двигаясь вровень. Снизу раздался гул полицейской машины, и двухцветная мигалка замаячила на фоне со стороны дороги. Теперь с трёх сторон были слышны крики полиции. — Как ты… — он снова вперился взглядом в бегущего эспера. — Живо! Он сейчас удерёт! — Не удерёт, — Ёнджун достал из кармана небольшой чёрно-красный механический шар. Устройство Сохи. Джейк стиснул зубы и пошарил глазами по округе. Существо скинуло им на путь круглую спутниковую тарелку и бросилось к краю. — Чёрт. Ёнджун достал какое-то неизвестное устройство и выстрелил — рыболовная сеть оцепила ноги ящера и заставила его рухнуть. Чхве схватил эспера за порванную майку и швырнул на крышу, бросая под ноги шар. Тот раскрылся и выпустил огромное облако серого дыма, закрывая весь обзор. Оставив Джеюна разбираться, огонёк убежал, чтобы помочь с сумасшедшей девчонкой. Мужчина схватил снявшего оковы ящера и толкнул его к двери, ведущей внутрь здания, прижал руками, и участки кожи под ладонями завибрировали от энергии. Двигаться высокому мальчишке стало тяжело, органы задвигались. — Кто ты? — рыкнул Джейк, вручную сдирая наросты. Эспер взвыл от боли и всё ещё не заговорил, с ненавистью смотря в глаза через прорези в маске. — Ничего, ты узнаешь, что такое настоящие муки. У Рики ситуация была крайне нестабильная. Он израсходовал свои запасы тока и не мог никак притронуться к электрическому столбу, никаких источников, хоть мало-мальских, поблизости не было, а вот огненное нечто, порождающее огонь из своего собственного нутра, с ухмылкой наблюдало за его безвыходностью. — И ты ещё смеешь называть себя магом? — смеялся противник. — Да ты просто сама жалость! — огненная стена возросла вокруг Рики, и ему пришлось разбрызгивать воду из луж, чтобы выбраться и не попасться в руки пиромага. Его вовремя защитили полицейские, встав стеной и выстрелив в плечо, но как долго они могли удерживать пламенный характер в узде, было загадкой. Подстреленный парень схватился за плечо, не переставая гореть, а после вытащил пулю, и она расплавилась прямо в его руке. — Идиоты. Да кто вы вообще такие? Ничтожные кретины и слабаки. Низ пищевой цепи, — плевался юноша от ненависти. Он потянулся к ещё одной газовой трубе, чтобы организовать пиро-шоу. — Сдавайся. Твоих дружков уже поймали, — и это правда. Парня-муху и любителя прыжков с высоты уже сцепили антимагическими наручниками, девчонку с железной трубой сумели перехватить, несмотря на её дикое рвение кусаться, ящер (и глава, по всей видимости) был перехвачен. — Кто вы и откуда? — Как низко. Стрелять в одних магов и защищать других. Мальчик, ты им подсасываешь, верно? — с полной агрессией заявил неизвестный и пискнул, когда одна из пуль прилетела ему под ноги с поразительной меткостью. — Отвечай, кто ты. — Отброс общества, разве не так?! Все мы такие! Непризнанные! Те, кого боятся, те, над кем издеваются! Думаете, это наш выбор? Это вы сделали нас такими! Вы! Послышался бурлящий звук. Парень обернулся, и в него из пожарного гидранта полетела упрямая толстая струя воды, мгновенно затухая весь напор. Волосы вновь обрели свою естественную, уже мокрую форму, и сам мальчишка полностью вымок, мгновенно замерзая на зимнем вечернем воздухе. Вода выключена. В поле зрения появился Ёнджун, уже в своём обычном человеческом облике, без намёков на адовое (или костровое) происхождение. На него сразу навели дуло, Ёнджун поднял руки и распахнул глаза. — Воу-воу, я на вашей стороне! Я вместе с Джейком. — Всё хорошо, это Ёнджун-хён, — закивал Ни-ки. Копы промолчали, поверили на слово, пускай косо поглядывали на выкрашенного в бабский розовый мужчину. Руки мальчишки сковали наручниками и потащили за собой. Нишимура сразу подошёл к Ёнджуну; на юноше были следы грязи и ожогов, волосы подпалились в одном месте, так что будут необходимы восстановление и стрижка. Все пострадали от такого неожиданного нападения. — Где Джеюн-хён? — Разламывает кости ящерке.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
Тишина. Чёрный автомобиль стоял на углу дома, прямо перед раскрытыми воротами, из которых получасом ранее вышли вымотанные двое мужчин, не найдя ни одного жильца в двухэтажном частном доме с ухоженным садом. Он увидели разруху, перевёрнутый кабинет, раскинутые фотографии, но ни чьего присутствия. Солнце уже село, опуская на Сеул морозный мрак. По дорогам никто не шёл, только изредка вороны опускались на деревья или заборы, разрывая ровность мира пронзительными криками. Джей лежал головой на руках, положив их на руль. Хисын смотрел в окно, сидя на переднем пассажирском, и вертел в руках механическую карту с небольшой кнопкой. Это была карта Сонхуна, при активации которой координаты нахождения его чипа всплывали в виртуальном окне. Они прошерстили весь Сеул, побывали во всех местах, где бы он мог прятаться, но сталкивались только с непонимающими лицами незнакомых людей. Босс всё ещё не выходила на связь, и в доме, возле которого они стояли уже приличное время, её тоже не было. Хисын пытался отследить Сонхуна и нажимал на кнопку каждые пять секунд, палец уже побаливал. От кнопки по щелям карты проходился синий отблеск, но каждый раз ничего. Связи нет. — Мы не можем продолжать вот так сидеть, Чонсон. Нам надо что-то делать. Мы не можем быть бессильны. Напомни, где мы уже были? — Итэвон, департамент, старая квартира, квартира Джейка, старшая школа, университет, общежитие, ближайшие парки, полицейский участок и больницы. Нигде его не видели, ни в один реестр не вписан, — негромко отозвался Джей, выпрямляясь и прикладываясь спиной к сиденью. — У меня острое чувство, что мы забыли куда-то заехать. Думай, Чонсон. — …Думаю. За последнее время он раскопал все свои архивы памяти, но впервые в жизни у него было стойкое ощущение, что что-то ускользало от его внимания. Словно он держал всё под контролем, кроме этого единственного знания, и его рук не хватало, чтобы удержать его. От бессилия мужчина ударил кулаком по рулю и попал по клаксону. На весь район продолжительно засигналила машина. — Чонсон… — Приём. Рынок Намдэмун оцеплен. Все нарушители арестованы, — послышалось из рации. — Поедем в участок? — Нам нужно найти босса. Без неё мы не справимся. Где мы ещё не были? — Чонсон, поехали к Джейку. Вместе придумаем, где искать босса и Сонхуна. Джей стиснул челюсть. Завёл автомобиль и поехал по узкой улочке, выруливая на главную. Он хмуро и цепко смотрел в лобовое стекло, ни на секунду не отвлекаясь. Хисын посмотрел на карту в руках. Нажал на кнопку. Свечение прошлось по щелям и вновь потухло.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
В полицейском участке был хаос. На эсперской стороне полиции, как помощники, находились Джейк и Рики, которым предстояло заполнить некоторые бумаги по происшествию. В ходе расследования заметили, что около двух десятков людей серьёзно пострадали, пятьдесят отделались лёгкими ушибами, а семеро погибли. Их сразу отвезли в морг, чтобы привести в нормальный вид и созвать родственников на опознание. Имён пострадавших эсперам не выкладывали. Подростки, устроившие разруху, сидели в одной камере, где были лишены своих сил и чувствовали себя так, словно из них выкачали жизнь. Все сидели угрюмо и тихо, погружённые в мысли, и один только мальчишка огненного темперамента сновал туда-сюда и дёргал прутья, крича о свободе. — Вы пожалеете! Мы спалим всё к чертям! — его за ногу дёрнул один из шайки, однако парень стукнул того подошвой ботинка и снова вернулся к выступлению перед полицией. Ёнджун взбесился, встал с места и резво подошёл к решётке, ударяя кулаком по прутьям. Подросток горящими от ненависти глазами уставился прямо ему в лицо. — Закрой пасть, Ёнджин. Закрой пасть, иначе я посодействую тому, чтобы тебя и твоих друзей отправили в детскую колонию или отдам вас в рабовладельчество! — рявкнул он, несмотря на то, что один из охранников камеры положил руку ему на плечо, призывая не вскипать и вести себя тише, культурнее. — Это ты заткнись! Ненавижу тебя. — Вы знакомы? — спросил дежурный. — Ха, — Ёнджун скрестил руки на груди. — Это мой младший брат. — Что? — уже отозвался Джейк, наблюдающий без энтузиазма за тем, как возле стены снимали следы побоев и ожогов на теле Рики и крутили его, словно юлу. — Джун, хочешь сказать, что этот выродок — твоя кровь? — Кровь родителей, я к этому не имею никакого отношения, — хмыкнул Чхве и, бросив презрительный взгляд на пиромага, отошёл к ним. Он скривился, заметив волдыри на теле японского юноши. — Но да, Ёнджин мой брат. Он сбежал из коррекционной школы ещё две недели назад, найти никто не мог. Знаешь, интернат такой. А он, оказывается, планировал с этими бандюганами нападение на Намдэмун. Вот чёрт. Здесь можно курить? — Нет, — почти хором отозвались сотрудники полиции. — Никакого развлечения, — он рухнул на шаткий стул возле Джеюна. — Тяжело было справиться с ящеркой? — Страшная фаза метаморфозы. Я такого ещё не видел. Будто искусственное. Откуда он? Кто его родители? — Сирота, — отозвался один из следователей, сидящий рядом за железным столом. Он всё ещё занимался бумагами по делу. — Сбежал из приюта «День и Ночь», — услышав название, Шим напрягся и вслушался. Из его головы всё не уходила статья про ребёнка, получившего множество насильственных следов в семье, которого забрали именно туда. Мысли о том, что этот приют мог оказаться не простым, закружили над головой, словно полчище саранчи. — Слышал, говорят, что всех детей, что забирали оттуда, в большинстве случаев возвращали обратно? — хмыкнул Ёнджн. Нишимура смог наконец-то одеться, поклонился уважительно и кротко сел на стул, дожидаясь, пока все дела закончатся и они смогут уйти. Дверь участка раскрылась. Снова на улице лил дождь, так что пришедшие промокли, пока дошли до дверей. Чонсон встряхнул руками, скидывая с себя лишнюю влагу, поправил волосы и вытер очки, намокшие в пути. — Рики, — взволнованно произнёс Хисын. Нишимура сразу вскочил и подбежал к хёну, обнимая его и наконец-то облегчённо выдыхая. Он здорово напугался, хотя всё равно чувствовал гордость за то, что сумел сделать сегодня, пускай общими усилиями. — Ты сильно ранен? — Ну… — Рики помялся. — Ожоги только. Но это ничего. Не беспокойся, Хисын-хён. — Где они? — Чонсон подошёл к столу, за которым сидели следователь и коллеги, и они указали в сторону дальних камер. Ёнджин, агрессивно закатив глаза, показал неприличный жест, выпрямив средний палец. — И кто это? Их стоит записать. Господин следователь, дадите данные по делу? — У нас нет права разглашать личную информацию преступников, прошу прощения. — Могу я поговорить с лейтенантом Пэком? Мой босс… — Джей, — мягко позвал его тот, кого он хотел видеть. Пак готов поклясться, что этот мужчина за мили слышал своё имя и умел появляться из воздуха каждый раз. — Я делал много уступок Сохи. Но я думаю, что вы переходите черту с просьбами. — Эта просьба ничем не отличается от предыдущих! — Отличается, — улыбнулся лейтенант, держа одну руку в кармане, а второй сжимая стаканчик с кофе. — И чем же? — К сожалению, это тоже секретная информация. Я бы посоветовал вам идти по домам, мальчишки, — лейтенант обвёл всех взглядом и протянул руку в сторону входных дверей. — Благодарим вас за помощь. Думаю, упоминание вашей помощи в СМИ будет отличной наградой, а сейчас попрошу вас уйти. Чонсон хотел было сказать что-то ещё, привести весомый аргумент, но Хисын положил ладонь на его плечо. Пак сомкнул губы и посмотрел в лицо другу, который только покачал головой и, взяв под руку подопечного подростка, пошёл к выходу. Ёнджун согласно кивнул, пожал плечами и, украв из стаканчика охранника леденец, пошёл за остальными. Чонсон выдохнул, врезался взглядом в глаза господина Пэка, потому что не собирался сдаваться просто так.Ничего.
Стоп, что? Осознание ударило его хлыстом по спине. Он не смог пробраться в сознание лейтенанта, а тот лишь улыбнулся, словно догадался о проигрыше. Кажется, что дело заключалось не просто в скверном характере; это была лишь верхушка айсберга. Развернувшись на каблуках туфель, Чонсон снял очки и покинул участок. С этим он разберётся. Но потом. Пэк Тэсок вздохнул тяжело и сел возле следователя, обращая внимание на бумаги по делу. — Сучжок должен мне будет доплатить за молчание. Сухван, — к нему подошёл один из дежурных офицеров. — Возьмите детей и отвезите в приют. Сучжок заберёт их. И передайте ему от меня письмо.≪━─━─━─━─◈─━─━─━─━≫
Сеул, 21 декабря 2022 год
Чонвон непонимающе смотрел в пол, понурив голову, и терзал пальцами кожицу возле ногтей, рвал заусенцы. Его сгорбленная спина и выпирающие позвонки выглядели пугающе, госпожа Шим аккуратно поглаживала его морщинистой рукой поверх пижамы. — Госпожа Шим, а как же?.. — Чонвон-а. Твои родители… — она закрыла глаза, борясь сама с собой. — Хорошие люди. Я уверена, духи-хранители позаботились о их душах. — Нет… нет-нет-нет, — Чонвон замотал головой, вгрызаясь ногтями в кожу своей головы, скручиваясь. — Нет! Нет! — Чонвон-щи, — старушка обняла его, повернула юношеское лицо к себе, полное слёз. Тёплыми ладонями убрала их, сама едва сдерживаясь от выражения соболезнующих чувств. Парень вцепился в неё пальцами, зарылся в объятия, вдыхая запах рыбного уксуса и дешёвых духов. — Твой братик цел. Я… я попробую забрать его, но думаю, что ты единственный его оставшийся родственник. Либо ты заберёшь его, либо его отдадут в детдом… как же он назывался… Слушая непрекращающиеся рыдания, бабушка обнимала юношу, больше ничего не произнеся. Остальные ребята в палате перестали играть, молча сопереживая трагедии своего брата по несчастью.