***
— Какой же ты жалкий, — мальчик держит в руках плюшевого зайца и усмехается. Его выражение лица всем показывает, как он получает удовольствие. Ваня сидит на асфальте с ободранными коленями и локтями. Смотрит зелёными блюдцами прямо в темные, словно мазут, глаза напротив. Хулиган со двора. Он дёргал за косички всех девочек и задирал их. Дрался с каждым, кто встанет у него на пути. Видать, ему не хватает общения с взрослыми, потому что нормальный человек не будет самоутверждаться за счет других, а тем более детей. Вообще, этот парень известен еще и тем, что приводов в полицию у него больше, чем его возраст. И в этот раз Ванюшка, игравший в новенький футбольный мячик и державший одной рукой плюшевую игрушку, попался ему под руку. — Тебе же так дорог этот зайка, да? Ваня молчит, поджимая тонкие губы. Зайчика ему подарила бабушка за пару дней до собственной смерти. Она была добрая и милая, будто волшебница. Выглядела она, будто та самая бабушка из фильмов и мультиков: полненькая и невысокая, с белыми от старости волосами, которые она постоянно собирала в пучок, ходила она в стареньких пестрых платьях, а на плечах всегда находился платок. Каждый раз, когда Ванечка наведывался к ней в гости, она готовила ему невероятно вкусные булочки с яблочным джемом, который каждый раз готовила сама, вкладывая частичку любви. Родители каждое лето отвозили его в деревню. Домик, в котором жила бабушка, был маленький и полностью построен из дерева. Сразу, как заходишь в него, ты видишь старую русскую печь, которая обычно еще отдавала жаром из-за того, что бабушка всегда готовила. Комнат в доме было немного: только кухня, две спальни и гостиная. Находиться все время на территории дома ребенку было тяжело, поэтому бабушка брала его с собой на рынок и водила купаться на озеро, а в холодные периоды — кормить уток хлебом. Мальчик считал её самым прекрасным человеком на планете. Каждый свой сокровенный секрет он доверял именно ей. И только ей. Хулиган с оскалом смотрит в глаза. Он тянет за лапу игрушку, и нитки начинают рваться с характерным звуком. Ванины губы дрожат, а глаза становятся ещё более мокрыми. Секунда — и он заплачет. Нитки не выдерживают и рвутся прямо по шву. Ваня немеет, а хрупкое детское сердечко пропускает удар. Нижняя губа дёргается, по румяным до этого щекам стекают первые капли солёных слёз. Они попадают на потрескавшиеся губы, и он машинально проводит по ним языком. Жгучая горечь. Зайчику он оглашал все свои рассказы и секреты. Он надеялся, что игрушка передаст всё покойной бабушке. — Жалкое ничтожество, — мальчик бросает зайку перед Ваней и удаляется. Ваня подбирает игрушку и прижимает к себе. Он шмыгает носом и почти захлёбывается в слезах, что текут ручьём по его лицу. Сквозь боль поднимается на ноги и бежит к своему подъезду. Соседский дедушка открывает дверь, и Ванечка успевает забежать. Подниматься тяжело, он спотыкается, потому что мало что видит из-за слез. Тарабанит кулачком по двери и на пороге заключает маму в объятия. Он плачет и сжимает в руках подол маминой юбки. Молится, чтобы папы не было дома, иначе он получит и от него. Отец у него строгий и требовательный. — Ты снова плачешь? — Нет пап, меня просто водой облили. — Не смей врать мне. У моего знакомого есть секция по борьбе, с завтрашнего дня ты ходишь в неё. С этого всё и началось. Сначала у Вани ничего не получалось, но со временем навыки становились всё лучше и лучше. Он несколько раз в неделю старательно ходил на тренировки. Приходил домой со ссадинами и синяками. Как-то раз смог дать отпор одному из хулиганов в школе. Рассказал об этом папе и тот его похвалил. И это, наверное, первый раз, когда он так искренне за что-то хвалил его.***
Серёжа промокает ваткой рану на коленке и, замечая Ванино хмурое выражение лица, дует на неё, сложив губы трубочкой. Тот неосознанно залипает на его полуопущенные веерообразные ресницы, а также шелковистые кудряшки, спадающие на привлекательное личико. Словно специально выковано для любования. Пешков поднимает лицо, а Ваня наблюдает за тем, как кудряшки пружинят из-за движения. Они сталкиваются взглядами, Бессмертных краснеет, сразу же прикрывая лицо руками. — Вау, ты что, покраснел только что? — Нет, тебе показалось, — Ваня поворачивает голову в сторону и хлопает по щекам ладонями. — Реально покраснел. Никогда бы не подумал, — смеётся Сергей, открывая вид на обаятельную улыбку. — Эй, ну покажись, — кудрявый встаёт и наклоняется к нему, пытается убрать руки с лица и смеётся. Он опрокидывает его на кровать и нависает сверху. Аккуратно отодвигает светлую чёлку и оглядывает красивые черты лица. Румяные щёчки ему очень идут. — Ну что, доволен? Слезь с меня, педик. — Посмотрим ещё, кто из нас педик. Ты, кстати, сильнее покраснел. — Да иди ты нахуй. — Ты так этого хочешь? — Очень хочу. — Заметь, ты сам попросил. — Серёжа приподнимается и садится ему на бёдра. Ваня немеет — такого он точно не ожидал. — Ты что делаешь, придурок?! — Ваня толкает его в сторону и отползает к стене. — Ну, ты же попросил. Как можно отказать такому миленькому мальчику? — Заткнись, иначе познакомишься с моим кулаком. — Это так ты благодаришь за спасение? — Пешков надувает губки и хлопает пушистыми ресницами. — Ладно, ногу сюда давай. Ваня двигается на край кровати и даёт Серёже продолжить обработку. Раны ссадят уже не так сильно, но нос еще продолжает рефлекторно морщиться. Сереже больно на это смотреть, поэтому он дует на ссадину. — Фу, это противно, не делай так, — произносит Ваня. Ему на самом деле приятно, потому что становится легче, но признаться в этом означает признать «поражение». — Да, посмотрев на тебя, хочется плакать. — Тогда поплачь, меньше пописаешь. — Какой ты остроумный. Знаешь, у меня фетиш на таких людей. Вдруг я влюблюсь, что ты будешь делать? — Пошлю тебя как можно дальше и все. Либо изобью, — с ноткой язвительности отвечает Ваня. — Так ты еще и гомофоб. Как жалко. Тогда я пошёл плакать в подушку. — Закончи то, что начал, и вали куда хочешь. В ответ Сережа лишь тяжело вздохнул и продолжил делать работу, за которую сам взялся. Но вскоре он встал, собрал всю вату и остатки бинтов и пошёл на кухню, чтобы выкинуть это все. Мусорное ведро как обычно стояло под раковиной, поэтому найти его не составило труда. После избавления от отходов, Сережа отправился назад в комнату к Ване. Тот уже лежал и просто смотрел в потолок. — Даже чаю не предложишь? — опираясь на дверной проём, молвит Серёжа. — Сука, заебешь. — Ваня вскидывает руки и кладёт их на лицо потирая глаза. Бессмертных заваривает два пакетика черного Гринфилд с чебрецом в красивые чашки из маминого сервиза. Бурчит, потому что Сергей пролил на белую скатерть пару капель и запачкал её, а юноша смеётся и ещё больше проливает напиток. После трапезы тот впихивает в его руки скатерть и отправляет в ванную стирать её в ручную. Стиральная машинка стоит совершенно без дела. Пешков то даже ей не пользовался, а тут вручную. Он забрызгивает весь ковёр в ванной, себя и Ваню впридачу. Теперь уже парень кроет его матом и бредёт в комнату переодеваться, а Серёжа хвостиком за ним. — Выйди. — Ванечка Бессмертных смущается? Ванечка угрожающе показывает кулак и хмурится. — Ладно, выйду, мистер стесняшка номер один. Он успевает захлопнуть дверь, перед тем, как в него влетит подушка, слышит глухой стук и смеётся. Спустя долгие уговоры Ваня всё-таки разрешает остаться ему на ночь и стелит на диване в гостиной. — Сладких снов, Ванюшка. — И тебе покойной ночи.