***
— Мы должны сходить на ужин в пятницу и пропустить пару бокалов в пабе с Драко. Вилка замерла на полпути ко рту, Гермиона подняла голову и нервно рассмеялась. — Да, звучит здорово, если не брать в расчёт, что Малфой никогда не согласится на ужин и пару бокалов со мной. На лице Шеннон отразилось явное замешательство. — О, правда, что ли? — она потёрла подбородок, как будто глубоко задумалась. — Интересно, ведь он уже сказал «да». Гермиона уронила вилку. — Что? — Просто ужин и пара бокалов, очень непринуждённо, ничего особенного. — Он согласился пойти? — Да. — На ужин и пару бокалов в паб в пятницу? — Да. — Со мной? — Да. — Вчетвером? — Да. — Во сколько?***
— Эй, кстати, Гермиона согласилась пойти на ужин и пару бокалов в паб, так что в пятницу всё в силе. Драко резко взглянул на Томаса. — Что значит «согласилась»? Томас открыл тетрадь и перевернул страницу. — Это значит, что она пойдет и всё в силе. — А до этого она не соглашалась? Томас посмотрел на него, щёлкнув ручкой. — Шеннон сказала мне об этом вчера. Драко сузил глаза. — То есть, когда ты спрашивал меня позавчера, она ещё не согласилась? Она знает, что я согласился первым? — Не знаю, возможно. Драко презрительно фыркнул. — Это имеет какое-то значение? — уточнил Томас. — Что? Нет, конечно нет. — Отлично, так что… договорились? — Да. Хорошо. Не хорошо.***
Гермиона разглаживала блузку, пока бежала по улице. Ей потребовалось слишком много времени, чтобы выбрать, в чём пойти, и она уже почти опаздывала. Открыв дверь в паб, она сразу же заметила белоснежную голову Малфоя. Отлично, все в сборе. Гермиона избавилась от пальто и быстро проследовала к ним, с облегчением отметив, что ей оставили место рядом с Шеннон. Со стороны этой парочки было весьма предусмотрительно сесть напротив друг друга, чтобы подчеркнуть, что это не двойное свидание, несмотря на то, что там её трепещущий живот пытался себе вообразить. — Всем привет, — радостно сказала Гермиона, надеясь, что никто не заметил, как её голос поднялся на несколько октав. Только она подошла к своему стулу, Малфой резко встал, и Гермиона замерла, уставившись на него. Очевидно, он тут же пожалел об этом поступке. — Малфой. Он прочистил горло и сел обратно. — Грейнджер, — хрипло ответил он. Она села и поприветствовала остальных, мысленно благодаря их за столь обнадёживающее присутствие. С Томасом и Шеннон, как обычно, разговор клеился легко. Малфой же давал о себе знать лишь время от времени, и то в основном только отвечая на прямые вопросы. Гермионе весьма успешно удавалось не думать о том, каково это — сидеть у него на коленях. И она определённо не смотрела на его широкую грудь. И точно не задавалась вопросом, был ли его чёрный свитер таким же мягким, как тот, на Новый год. Время от времени она пересекалась взглядом с Малфоем и подозревала, что он так же старательно делает вид, будто это самое обычное стечение обстоятельств, будто для них было совершенно нормальным сидеть друг напротив друга, ужиная. Она задавалась вопросом, что было бы, представь их Шеннон действительно впервые на той вечеринке. Нашли бы они общий язык? Она определённо была бы напугана. Даже если не брать в расчёт его внешность, его присутствие само по себе сопровождалось неким напряжением. Но он оказался бы интересным и остроумным, а это точно заинтриговало бы её. И как бы ненавистна ни была эта мысль, одобрение Шеннон тоже многое значило. Возможно, он бы ей понравился. Гермиона наблюдала из-под ресниц, как он кивал, слушая очередную историю Шеннон. На его губах мелькала слабая улыбка, которая отчасти смягчала его внешнюю суровость. Скорее всего, он бы ей понравился. Конечно, через какое-то время он узнал бы о статусе её крови, и любой гипотетический интерес, который мог у него появиться к ней, перестал бы иметь значение. Но, кто знает, может, они смогли бы стать друзьями. Шеннон искоса бросила на неё взгляд, и пришлось попытаться вернуться в разговор. — Как продвигается твоя диссертация? — спросила Гермиона Томаса. — Мм, — пропел он, делая глоток. — Хорошо, на самом деле. Лучше. Нашёл на прошлой неделе отличный источник, и он помог, наконец, сдвинуться с мёртвой точки. — О, это замечательно, — Гермиона улыбнулась. — А как насчёт тебя, Малфой? Какую тему ты выбрал? Он поднял взгляд, не убирая стакан от лица. — Цирцея, — проговорил он, выдержав долгую паузу. — О, как интересно, — воодушевилась она. — Безусловно важная мифологическая фигура. — И правда. Гермиона продолжила смотреть на него, но Малфой, казалось, не собирался развивать эту тему дальше. Пожав плечами, она решила было вернуться к своему сэндвичу, но он заговорил снова: — Она образец женского коварства, согласна, Грейнджер? Гермиона застыла с открытым ртом, а сэндвич так и остался где-то под подбородком. — Поучительная сказка о том, к чему приводит позволение сексуально раскрепощенным женщинам накапливать специализированные знания на одном уровне с мужчинами, — его глаза опасно сверкнули, и уголок рта растянулся в ухмылке. — Это нелепо, — прошипела она. — Тебе не кажется, что её история отлично демонстрирует, как женщины всегда будут пользоваться слабостями мужчин? Гермиона почувствовала, как лицо начинает гореть, и отложила бутерброд, осознав, что слишком сильно впивается пальцами в мягкий хлеб. — Нет. Конечно, не… — Что женщинам никогда нельзя по-настоящему доверять, особенно в вопросах… — Нет! — практически закричала она, ударив рукой по столу. Она сделала успокаивающий вдох и прищурила глаза. — Ты не можешь в это верить. — Он и не верит, — усмехнулся Томас. Гермиона уставилась на него, а Шеннон спрятала улыбку в салфетке. — Но, по-видимому, наш профессор другого мнения, — продолжил Томас. — Я подошёл и представился Драко после того, как он потратил всю лекцию, отчитывая сексистского ублюдка по этому поводу. Гермиона оглянулась на Малфоя. Его глаза всё ещё блестели, но теперь она заметила, что это скорее озорство, чем злоба. — О. Несколько секунд она смотрела вниз, вытирая салфеткой руки, прежде чем перекинуть волосы через плечо. — Ну, спасибо за пояснение, полагаю. — Она задумалась на мгновение, затем подняла взгляд и добавила: — Лично я всегда думала, что её история действительно хороший пример того, насколько эффективным может быть перевоплощение в животных в качестве наказания. Она изогнула бровь, искусно изображая фирменный жест Малфоя, и с удовлетворением отметила промелькнувшую в его глазах вспышку гнева. — Он всегда был таким дерзким в школе? — спросил Томас. — Любопытно узнать немного о юном Драко. — О, эм, дерзким? — повторила Гермиона, опустив взгляд. — Не знаю, не на уроках, — пробормотала она, уверенная, что Малфою смена темы была ещё менее приятна, чем ей. — Значит, вне уроков? — не отступал Томас, в нетерпении наклонившись вперёд. — Давай, каким же он был? Гермиона рискнула взглянуть на Малфоя, и перемена в его лице шокировала её: стёрлось дразнящее веселье, губы сжались в тонкую линию, а взгляд стал жёстким. — О, я не знаю. Полагаю, слегка хулиганистым, — сказала она Томасу, поёрзав на стуле, и тихо добавила, — как многие дети. Малфой фыркнул, и она посмотрела на него. Снова как будто другой человек занял его место. Его настроение могло поменяться за секунду. И теперь ироничная усмешка скривила его лицо. Именно так он мог бы смотреть на неё скорее через весь Большой зал, нежели с другого конца стола в обычном пабе. — Как по-гри… грейнджеровски, — протянул он. — Это ты была слегка хулиганистой, — он указал на неё длинным пальцем. — Почему бы тебе не рассказать, каким я был на самом деле? Она снова неловко поёрзала, но не смогла отвести взгляд от этих глаз. — Неважно, мы были детьми… Он усмехнулся, и Гермиона почувствовала, как лицо опять краснеет. Почему он это делает? Почему хочет, чтобы она рассказала о том, каким он был? — Давай, Грейнджер, мне не нужна твоя преданность. — Дело не в преданности, Малфой, нет никакого смысла в… — И правда. Ты привыкла скорее опираться на идиотскую слепую веру, чем на настоящую преданность, если я правильно помню. И в этот момент что-то в ней щёлкнуло. — Настоящая преданность? И чему Малфои были когда-либо преданы? Деньги, статус, чистота? — Она наклонилась через стол, бросая ему вызов. — Я знаю о преданности больше, чем тебе могло бы даже присниться. Он повторил её позу, сокращая расстояние между их лицами. Его голос был таким низким, что ощущался практически как шипение. — Расскажи об этом Уизли. Это было как удар. Она отшатнулась, и вот теперь его усмешка стала поистине злой. — Как ты смеешь, — сказала она дрожащим голосом. — Я любила Рона. И Гарри. Они были моими лучшими друзьями. Тот вид дружбы, о котором ты ничего не знаешь, поскольку он предполагает, что надо заботиться о ком-то кроме себя чуть дольше двух секунд. — Дружба? — повторил он, подняв обе брови. — Так вот что это было? А выглядело так, будто ты провела семь лет, бегая за двумя парнями, которые не хотели от тебя ничего, кроме готовых домашних заданий. И в итоге ты отчаялась настолько, что окончательно всё испортила. Всё её тело дрожало от ярости. Она чувствовала, как слёзы обжигают глаза, и это только усиливало гнев. — Ты ничего не знаешь. Это… это неправда. — Неужели, Грейнджер? — Он выглядел так, будто тщательно смаковал на языке каждое следующее слово. — Ну, школа закончилась, и где они? Она схватилась за край стола и встала так стремительно, что её стул отлетел назад. — Ты низок, — как плевок в его лицо. — Так-то лучше, — он лениво откинулся на спинку стула, не опуская взгляда. — Я тебя ненавижу, — вскипела она. Малфой кивнул. — Не сомневаюсь. Она ударилась бедром об угол стола и пролила стакан с водой, когда бросилась к выходу. Сорвав пальто с одного из крючков у двери, она вылетела на улицу.***
Драко закрыл глаза и откинул голову. — Закончил? — спросил Томас. Его голос был чистым льдом. Драко тяжело вздохнул. — Да. — Хорошо, потому что у тебя ровно три секунды, чтобы поднять свою задницу и исправить это. Он потёр руками лицо и посмотрел на них. — Я изв… Шеннон прервала его взмахом руки. — Выметайся, Драко. Он встал, не сказав больше ни слова, и практически выбежал за дверь. Он остановился на тротуаре, глядя по сторонам в поисках Грейнджер. И через секунду заметил её на другой стороне дороги в нескольких метрах от себя. Драко проскочил через переход и начал пробираться сквозь толпу. — Грейнджер! — Она всё ещё была достаточно далеко, но он был уверен, что она услышала его. — Грейнджер! Она не сбавила шаг. Его преимущество в росте упрощало задачу. Она уже собиралась повернуть за угол, когда он схватил её за локоть. — Грейн… — Не смей меня трогать! — рявкнула она, поворачиваясь к нему лицом. Его живот сжался при виде дорожек слёз на её щеках. Сколько раз он заставлял её плакать? — Ты не имел права! — закричала она. — Нам было страшно. Мы понятия не имели, что делаем. Каждый день казался последним, и если мы не умирали, то умирал кто-то другой, кто-то, кого мы любили, и всё только потому, что мы действовали недостаточно быстро! И когда Рон ушёл… Её голос треснул, и она закрыла лицо руками. — Я не знала, увижу ли я его когда-нибудь снова. Мы с Гарри остались одни. Совсем одни. Такие одинокие. Тут она подняла взгляд, и его вздох застрял в горле. Грейнджер была полностью разбита. За гранью всего, что он когда-либо видел на её лице раньше. — Ты думаешь, я не знаю, насколько я облажалась? Я сделала всё, что могла, чтобы выжить и спасти людей, которых любила, и всё равно потеряла их всех, — она невесело усмехнулась, послав холодок по его позвоночнику. — Если ты переживаешь, будто я не знаю, какого ты обо мне мнения, не стоит. Этот урок я выучила давным-давно. Драко стерпел бы её ярость. Он ожидал её, сам спровоцировал. Но это… эту сломленную, побеждённую Грейнджер он не мог вынести. — Ты облажалась? — бросил он в ответ, тряся головой. — Ты сама себя слышишь? Понимаю, ты живешь, чтобы быть лучшей во всём, и жаль тебя расстраивать, но именно я всегда буду на голову выше в категории «ёбаное дерьмо, которое я делал во время войны». — Это разные вещи. Драко тут же прервал её: — Не могла бы ты заткнуться нахер! — проревел он, сделав несколько шагов вперёд, пока не навис над ней. — Ты даже представить себе не можешь, что я делал и что я видел. — Мне не нужно представлять, что ты там видел! — провопила она, ткнув его пальцем в грудь. — У меня есть реальное воспоминание о том, как ты смотрел на меня на своём чертовом полу! И я никогда не забуду, что такое Круциатус! — Как и я! — проорал он ей в лицо. — Мои поздравления, нас всех пытали! — продолжила она, подняв руки. — Так почему же ты так отчаянно поливал меня дерьмом?! Его сдержанность наконец дала трещину. — Потому что я завидовал! Её рот распахнулся, и она медленно моргнула несколько раз, как будто под Конфундусом. Драко зарычал в отчаянии и отвернулся. Идеально, просто, блядь, идеально. — Завидовал? — повторила она, теперь её голос стал тише. Он вздохнул и повернулся, но не поднимал глаз. — Да. — Из… чему? Поттеру, очевидно. — Всем вам, — сказал он в итоге. Это тоже было правдой. — Почему? — она говорила так тихо, что он едва расслышал. Наконец Драко поднял взгляд и встретился с её глазами. — Потому что вы были на правильной стороне. Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Грейнджер неловко топталась на месте, и, казалось, вот-вот скажет что-то успокаивающее, поэтому он быстро отмахнулся от неё. — Просто забудь. Это было… — он смутно махнул рукой в сторону паба. — Это была ошибка. И пока Грейнджер не успела ответить, развернулся и ушёл. Драко завернул за первый попавшийся угол, лишь бы не оглянуться на неё. Его хватило на тридцать секунд, прежде чем он пнул валяющуюся под ногами бутылку, разбив её о ближайшую стену. — Блядь! — прокричал он, ловя настороженные взгляды нескольких прохожих. Он не останавливался, не колебался. Ему нужно было продолжать двигаться. Ему нужно было уйти как можно дальше от неё. Что, чёрт возьми, с ним было не так? Почему он саботировал всё потенциально хорошее в своей жизни? Он мог бы подружиться с Грейнджер в другой жизни. Он был уверен в этом. Ему нравилось раздражать её, и он наслаждался этим ещё сильнее, когда она отвечала. Они бросали бы друг другу вызов, и она была бы достойным противником. Они могли бы быть друзьями. Но в этой жизни? Когда любое упоминание об их школьных годах стирало веселье с её лица и заставляло извиваться на месте, пытаясь подобрать слова, чтобы не показать его самым презренным куском дерьма, который только видел Хогвартс? Невозможно. Ему и так противно вспоминать о своём поведении, но наблюдать её отчаянные попытки прикрыть то, как он вёл себя по отношению к ней, было уже слишком. Он огрызался и бил по тому, что, знал, ранит сильнее всего. Она проговорилась на Новый год, намекнула на интимные детали, связанные с распадом Золотого трио, и он заставил её заплатить за эту ошибку. Это был удар ниже пояса, и он наслаждался результатом. Её глаза расширились от шока и отвращения. Она, очевидно, уже позволила себе забыть, насколько он может быть жестоким. Ей нужно было напомнить. Драко вдруг осознал, что ноги сами привели его обратно к пабу. За окном Томас и Шеннон разговаривали, склонив головы. Он почти забыл о них. Он пронёсся мимо двери, до того как они смогли бы его заметить. Как, чёрт возьми, он должен был объяснять им своё поведение? Ёбаная Грейнджер. Всё шло хорошо, пока она не появилась. У него наконец была возможность начать всё сначала и завести друзей без какого-либо влияния его фамилии, его семьи, его прошлого. С Грейнджер же… Она была как огромное зеркало, заставляющее вспоминать о худших частях своей жизни, о себе. И если быть честным, то какая-то его часть даже считала, что он этого заслуживает. Но вот Грейнджер и его друзья точно не заслуживали стать сопутствующим ущербом в его неспособности справиться со своим прошлым. Мысль о возможной потере Томаса и Шеннон ощущалась как свинец в кишечнике. Они предоставили ему убежище, которое он никогда не ожидал найти за пределами волшебного мира. Они с готовностью приняли его в свою жизнь, несмотря на его нерешительность и замкнутость. Они никогда не относились к нему как к чужаку, как бы странно он себя ни вёл. Драко тут же решил, что сделает всё возможное, чтобы удержать их. Он найдёт способ защитить их, даже, если потребуется, от самого себя. Хотя после шоу, которое он только что провернул, сомнительно, что это всё ещё было его решение.