***
— Я ненавижу то, что ты заставляешь меня чувствовать. Малфой поворачивается к ней, выпрямляясь во весь рост. Он так близко — вот так, грудь к груди. Она сквозь одежду чувствует жар его тела. Он наклоняется и опускает левую ладонь на барную стойку, заключая её в клетку своих рук. Дыхание перехватывает, когда он прижимается к ней всем телом, просовывая колено между её ног, опускает голову и шепчет прямо на ухо: — Ненавидишь, что я могу заставить тебя чувствовать это? Руки покрываются мурашками, внизу живота распаляется тепло. Его дыхание обжигает шею, волну за волной пуская дрожь по спине. Она слышит, как прямо рядом с ними разговаривают их друзья, и боится, что кто-то увидит их, услышит. Но, кажется, никто не замечает. — Да, — едва слышно выдавливает она. Он целует её грубо. Вдыхает. Его челюсть открывается и закрывается, её голова покачивается вперёд-назад. Его язык снова и снова скользит по её языку. Он задирает юбку, рукой поглаживает бедро, пока не добирается до трусиков. Оттягивает край, просовывая ладонь, и проникает внутрь. Она клитором трётся о тыльную сторону его ладони, пока он ритмично двигает двумя пальцами. Он прижимает её к барной стойке, пальцы движутся вверх, вверх и вверх, его голос гремит у её уха, и она кончает. — Я тебя ненавижу, Грейнджер. Гермиона проснулась, тяжело дыша. Адреналин ото сна всё ещё бурлил в венах. Она поднесла дрожащую руку ко лбу и откинула волосы. Я тебя ненавижу, Грейнджер. — О боже, — прошептала она, закрыв лицо обеими ладонями. Мне понадобится столько сеансов психотерапии, чтобы разобраться с этим. Гермиона неуверенно опустила руку к трусам, и ей хватило малейшего прикосновения к клитору, чтобы задрожать. — О боже, — повторила она. Её подозрения подтвердились. Что ж, это просто невозможно бесполезное развитие событий. Как будто навязчивых мыслей наяву было недостаточно, теперь он ей ещё и снится. Предаваться фантазиям — это, конечно, хорошо, но не тогда, когда приходится регулярно сталкиваться с объектом этих фантазий. Мерлин, как она могла смотреть на него теперь, зная, каково это — чувствовать его руки на себе… в себе? Ты не знаешь, быстро поправила она себя. Это был сон. Это не по-настоящему. Ты всё ещё понятия не имеешь, каково это было бы на самом деле. Но она могла представить… Гермиона откинула одеяло и поплелась через комнату. Ей нужен душ. Холодный душ. Ледяной, морозный душ, чтобы у неё не возникло соблазна пересмотреть сон. Распахнув дверь, она решительно шагнула в коридор, пока не успела передумать. Гермиона столкнулась с чем-то, что показалось ей сплошной стеной из плоти. Шок был настолько сильным, что она даже не поняла, что произошло, пока её от плеча до колена не придавило к дверному косяку. — Грейнджер?! — закричала стена, оторвавшись от неё. — Малфой?! — воскликнула Гермиона, когда дыхание вернулось к ней. Он стоял перед ней в одних серых спортивных штанах, её взгляд прошёлся по обнажённому торсу. Что бы там ни подчёркивал безупречный крой его костюма, на что бы ни намекала обнажившаяся под джемпером полоска кожи — всё это было ничем по сравнению с реальностью. Малфоя можно было высечь из мрамора. Идеальные линии его гладкой широкой груди и пресса были омрачены только сетью тонких белых шрамов. Сектумсемпра. Все полосы были наклонены под одинаковым углом, они начинались у левого плеча и слегка разветвлялись к правому бедру, почти как молния. Самая заметная из них прорезала по диагонали центр груди. Прямо там, где только что было её лицо… Гермиона снова ахнула, придя в себя. Что она делала? Она попятилась, чуть не упав в открытую дверь спальни, и захлопнула её за собой. Она отступила на несколько шагов, всё ещё глядя на то место, где только что стоял Малфой, пока не увидела своё отражение в зеркале над комодом. Глаза расширились, когда до неё дошла истинная суть ситуации. На ней были только майка и трусы. Волосы разметались, щёки раскраснелись, и после сна Гермиона выглядела так, словно была только что оттрахана. Только что оттрахана им, некстати подсказал мозг. От возбуждения и холода его тела — Малфой был на улице? — соски болезненно затвердели и, следовательно, болезненно выпирали сквозь тонкую ткань. Она громко застонала и рухнула лицом на кровать. Гермиона привыкла, что верхний этаж всегда был в её распоряжении, когда она оставалась здесь на ночь. Вероятность столкнуться с кем-то в трёх метрах между её дверью и ванной в такую рань была невероятно мала. Столкновение с Малфоем должно было быть невозможным. Какого чёрта он тут делал? И почему полуголый?! Она услышала, как на другом конце коридора включился душ. — О боже мой, — выдохнула Гермиона. Он принимал душ. Он был полностью обнажён. Голый, мокрый и принимающий душ. Она почувствовала знакомое покалывание внизу живота и вскочила на ноги. Она должна уйти. Нельзя просто лежать и слушать, как Малфой принимает душ, пока её трусы мокнут, хотя она уже и так намочила их, думая о нём. Трусы, в которых он её видел! Да ещё и в насквозь промокших! Гермиона бросилась к сумке, чтобы натянуть одежду. Она освежится в ванной на первом этаже, пока Малфой не вышел. Оставалось только надеяться, что он не задержится на завтрак.***
Драко в шоке смотрел, как она скрывается из виду, заваливаясь назад в спальню. Вероятность, что он мог бы выйти из этой ситуации невредимым, была, но всё пошло прахом, как только он споткнулся о дурацкую сумку и привалил Грейнджер к стене. Её лицо прижалось к его плечу, её мягкий живот — к его бедру, её грудь — к его груди… Он, спотыкаясь, попятился в ванную и захлопнул дверь, прислонившись к ней. Мерлин, Грейнджер была в нижнем белье. Обтягивающий белый топ и, несомненно, самые крошечные шорты, когда-либо придуманные человеком. Её соски были твердыми. Он не должен был успеть это заметить. Надо было отвернуться, как только он понял, что она раздета. Но Драко этого не сделал. Он стоял там и пялился, потому что был Чёртовым Маньяком™. Когда они столкнулись, одна из бретелек соскользнула с её плеча, обнажив верхнюю часть одной груди. Драко тяжело сглотнул. Это даже хуже, чем тот Библиотечный-Инцидент-с-Лифчиком на шестом курсе. Однажды Драко выходил из библиотеки незадолго до её закрытия, когда заметил, что Грейнджер собирает книги и складывает вещи. Он скрылся за полкой, чтобы немного понаблюдать за ней, ведь маньяком не становятся в одночасье. Маньячество требует многолетней практики. Она взвалила на плечо тяжелую сумку, но когда Грейнджер наклонилась, чтобы поднять книгу, которая не поместилась, лямка соскользнула на сгиб локтя. Глаза Драко расширились, когда он понял, что одна из застёжек сумки при падении зацепилась за карман рубашки и расстегнула четыре верхние пуговицы, обнажив кружевной розовый бюстгальтер и заметную округлость груди. Он затаил дыхание, смотря, как Грейнджер со вздохом бросила сумку и медленно застегнула рубашку. Следующие несколько недель Грейнджер и её кружевной розовый лифчик сопровождали каждый его поход в душ. Драко опустил взгляд на выраженную эрекцию, натягивающую штаны, а затем посмотрел в сторону ванной. — Нет, — сказал он вслух, покачав головой. Точно нет. Он взрослый человек. Он может себя контролировать. Он в чужом доме. Грейнджер по ту сторону двери. Член от этой мысли, естественно, дёрнулся, и Драко почувствовал, что становится ещё тверже. Он открыл кран и разделся, ступив под воду ещё до того, как та успела нагреться. Драко закрыл глаза и грубо потёр лицо руками. Грейнджер по ту сторону двери. Запер ли он дверь? Глаза распахнулись. Он не был уверен. Что, если Грейнджер войдёт в ванную? Что, если Грейнджер войдёт в ванную и увидит, что с ним сделала? Что, если она войдёт в душ? Вода намочила бы её обтягивающий белый топ и крошечные шорты. Цвет и без того твёрдых сосков почти сразу стал бы заметен. Он схватил бы её за вырез и дернул бы вниз, чтобы обнажить грудь. Он прижал бы её к стене и накрыл бы ртом её сосок. Она бы просунула руку между ними, чтобы крепко сжать его. Он почувствовал бы, как ритм сбивается каждый раз, когда он проводит языком по её коже. Он нежно покусывал бы, а она бы сжимала рукой головку именно так, как ему нравилось. Он откинулся бы назад, чтобы посмотреть, как она прижимается к его бедру, а затем потянулся бы вниз, чтобы надавить большим пальцем на клитор. Её рот приоткрылся бы от удовольствия, и он почувствовал бы, как её рука сжимается в такт пульсирующему влагалищу. И он раскрасил бы спермой эти шортики. Драко опёрся одной рукой о стенку душевой кабины. — О боже, — пробормотал он, выплёскивая остатки оргазма. Драко мог сказать, что всё это прагматика. Средство для достижения цели. Не мог же он просто торчать под душем. Но это было бы ложью. Он знал это каждой клеточкой своего всё ещё дрожащего тела. Он себе потворствовал. Грейнджер находилась в соседней комнате, а он всё равно это сделал. Вот почему он это сделал. Драко резко хлопнул себя по лицу обеими руками и принялся умываться. Оставалось только надеяться, что она не задержится на завтрак.***
Стоит отдать Томасу должное, он выглядел совершенно потрясённым, когда Гермиона вошла на кухню. Томас поднял глаза и искренне удивился, увидев её. — Гермиона! Не знал, что ты ещё здесь. Чёрт, я отправил туда Драко. Она лишь вскользь подумала о том, что друзья специально подослали полуголого Малфоя, чтобы устроить засаду на неё в нижнем белье. Они назойливые, но никогда не стали бы намеренно ставить её в такое положение. — Да, знаю, — Гермиона язвительно улыбнулась. — Я поняла это, когда буквально столкнулась с ним в коридоре. — Господи, прости, — Томас безуспешно попытался скрыть смех. — Да, точно, — закатила она глаза, опустившись на один из стульев за кухонным столом. — Доброе утро, дорогая, — воскликнула Шеннон, впорхнув в кухню. Она чмокнула Томаса в щёку, прежде чем повернуться к Гермионе. — Хорошо спалось? Гермиона почувствовала, что покраснела до кончиков ушей. Слишком хорошо. — Да, нормально, спасибо, — её голос прозвучал сдавленно, и она прочистила горло. — Что он здесь делает? — Кто? — уточнила Шеннон. — Драко принимает душ наверху, — ответил Томас. — Он ходит со мной на тренировки, — объяснил он Гермионе. — Сказал, что хочет оставаться в форме, раз уж больше не занимается спортом в школе. Гермиона кивнула. Это всё объясняло. Действительно, в форме. — Иногда он остаётся на завтрак, — добавил Томас, и Гермиона подняла глаза. — А, ну, тогда мне пора идти. Оставлю вас наедине. — Она сморщилась оттого, как неубедительно это прозвучало. — Не говори глупостей, — Шеннон отвернулась от плиты, — я уже приготовила тебе яичницу. — О, точно, — обречённо согласилась Гермиона, упав обратно на стул, с которого уже успела привстать. Позади себя она услышала шаги и напряглась, когда на кухню вошёл Малфой. Он принёс с собой волну тёплого, пряного запаха, от которого у Гермионы закружилась голова. Он ведь стоял не так близко, чтобы она спиной могла ощутить жар его тела? Ей, наверное, показалось. — Кофе? — Томас протянул кружку. Малфой пересёк кухню, чтобы взять её. Его лицо порозовело от долгого пребывания в душе, и Гермиона опустила взгляд, жалея, что у неё нет такого оправдания для своего румянца. — Грейнджер. Она вскинула голову и увидела, что Малфой протягивает ей ещё одну кружку. Гермиона быстро взяла её, стараясь не сравнивать его реальный голос со сном. — Тебе помочь? — спросила она Шеннон, отчаянно желая отвлечься. — Нет. Всё готово, — ответила подруга с улыбкой, раскладывая яйца и бекон по тарелкам. Малфой передал одну Гермионе и сел напротив. Она смотрела, как он готовит кофе. Много сливок и много сахара. Прямо как у неё. — Так, значит, любишь держать себя в форме? — выпалила она. О, прекрасно. Очень тонко, Гермиона. Малфой поднял глаза и приподнял бровь. — Эм, Томас сказал, что ты тренируешься? — А, — он снова опустил взгляд в свою тарелку, — да. Она кивнула. Молчание затянулось. Что ещё можно было сказать? Хуже начала разговора и не придумаешь. — А у тебя какое оправдание? — спросил он. — Что? — Почему мы удостоились твоего присутствия сегодняшним утром? — его тон был сухим, даже раздражённым. — О, э-э, девичник, — тихо ответила Гермиона, глядя на Шеннон. Та ухмылялась, спрятавшись за кофейной чашкой. — Она слабачка, — Томас указал на Гермиону вилкой, — одна бутылка вина, и уже с кем-то спит. Гермиона уставилась на него, и он покраснел. Шеннон выплеснула кофе на тарелку. — Чёрт, я не имел в виду, что она спит с кем-то. Я имел в виду, что Гермиона с кем-то засыпает. Где-то. Спит. Засыпает, — протараторил Томас, с каждой секундой краснея всё больше. Малфой выглядел так, словно кто-то только что присудил Слизерину тысячу очков. — Грейнджер-Грейнджер, — протянул он. — Никогда бы не подумал. Она прищурилась, глядя на него. — Это потому, что ты ничего обо мне не знаешь. Возможно, это не самое умное, что можно было сказать, но по какой-то причине её разозлил его намек на то, что она ханжа. Особенно учитывая ту фантазию, в которой он меньше часа назад сыграл главную роль. Его глаза сверкнули. — О, правда? Пустилась по кругу гостиной, а? — его беспечный тон противоречил грубости сказанного. Гермиона усмехнулась. — Да ну. Ты, наверное, путаешь меня со своей подружкой. Не зря её называли заклинательницей змей. На его лице вспыхнул гнев, и она чуть не отшатнулась. Да что с ней не так? Она никогда бы не стала так говорить о другой девушке. Даже о Пэнси, которую Гермиона терпеть не могла. И чего Малфой к ней пристал? Вилка громко звякнула о тарелку. — Ну, не каждому так везёт попасть в команду Динамичного Дуэта. Скажи, они… — Ха! — перебила его Гермиона. — Опять взялся за Гарри и Рона, Малфой? Надоело. Я бы подумала, что тебе оригинальности не хватает, если бы ты уже не признался, что завидуешь. Она беспомощно смотрела, как Малфой запоминает это слово. Его пальцы сжались на крае стола, а глаза опасно потемнели. Гермиона тут же пожалела, что не может забрать свои слова. Не может протянуть руку и выхватить их из воздуха. Она хотела сказать ему, что не имела ничего такого в виду. Она знала, что в этом смысле он никогда не завидовал Гарри или Рону. Хотела сказать, что никогда не стала бы использовать его переживания из-за войны против него. Никогда не стала бы перевирать его слова, зная, как дорого они ему стоили. Но ничего не вышло. Каждая попытка произнести хоть слово умирала в горле. — Не льсти себе, — из каждого его слова сочился яд. Малфой положил ладони на стол и встал, склонившись над ней. Его следующая фраза была адресована явно не Гермионе, но он не сводил с неё глаз. — Простите, что ухожу так быстро, — его лицо исказилось самой убедительной маской отвращения, которую она когда-либо видела, — но что-то аппетит пропал. Малфой ушёл, не оглянувшись. Когда Гермиона услышала, как хлопнула входная дверь, она уронила голову на руки. — Блядь, — прошептала она в ладони. Шеннон откинулась на спинку стула и сделала глоток кофе. — Завтра в семь жду тебя в кафе.***
Когда на следующий день Гермиона вошла в кафе, она сразу заметила Малфоя, сидящего на стуле, на котором в прошлый раз сидела она сама. Она уверенно подошла к столику, но остановилась, заметив перед ним кофе. — Я думала, что должна сама принести его тебе. — Она села. — Нет? Прежде чем он успел ответить, к ним подошла Шеннон и поставила ещё одну чашку. На вопросительный взгляд Гермионы она ответила подмигиванием. — Очевидно, кто-то думает, что извиниться должны мы оба, — протянул Малфой. — Я сожалею о том, что сказала о Пэнси, — тут же заговорила Гермиона. — Это было грубо, я не знаю, о чём думала. Я всегда ненавидела это прозвище, даже если слухи были правдой. А даже если и так, мне должно быть всё равно. Малфой оценивающе посмотрел на неё из-за своей чашки, а затем слегка кивнул. — И прости, что я извратила твои слова о… ну, о том, что ты сказал, когда мы впервые поссорились, — продолжила Гермиона, замешкавшись. Он пожал плечами, прощая её. — Я сам напросился. Мне не стоило снова приставать к тебе из-за Поттера и Уизли. Малфой поднёс чашку к губам, но следом, казалось, понял, что формально извинения так и не прозвучали. — Прости, — добавил он искренне. — Можно подумать, ты усвоил урок, учитывая, что именно это привело тебя сюда в прошлый раз. Он взглянул на прилавок, за которым Шеннон делала лишь слабую попытку притвориться, что не наблюдает за ними, и вздохнул. — Знаешь, до того как ты появилась, Грейнджер, я был способен на цивилизованный разговор. — Ну, я-то не могла этого знать, — сказала Гермиона, пристально глядя на него. Малфой издал тихий смешок. — Туше. Она смягчила взгляд лёгкой улыбкой. — Но я понимаю, о чём ты. Пока не появился ты, я не то чтобы кидалась стульями каждую вторую неделю. Гермиона поборола желание закатить глаза, когда Малфой ухмыльнулся, вспомнив, как она выбежала из паба. — Справедливо. — Он снова оглянулся на прилавок. — Не знаю, сколько ещё они вытерпят подобных выходок. — Тогда как насчёт перемирия? — Перемирия? — повторил Малфой с непонимающим взглядом. — Да, знаешь, будем дружелюбны друг к другу. — На этот раз Гермиона всё же закатила глаза, когда его лицо скривилось от отвращения. — Хорошо, будем друзьями, — предложила она. — Каким бы ни было твоё поведение. Он просто смотрел на неё минуту, прежде чем наклонил голову и сказал: — Друг бы не заставил тебя такое чувствовать. Гермиона ощутила, как лихорадочно, со скоростью света, хлынула к щекам кровь. Она взмолилась, чтобы Малфой истолковал её румянец как смущение от того, что он возвратил ей её же слова, сказанные в момент уязвимости. — Верно. — По сути верно как для реальности, так и для её фантазий. Он сидел неподвижно, видимо обдумывая её ответ. Через мгновение Гермиона подняла чашку кофе и протянула её ему, вопросительно приподняв брови. Его взгляд на секунду опустился, но когда Малфой снова поднял глаза, он улыбался. Она с радостью улыбнулась в ответ, он протянул руку и чокнулся с ней чашкой.