***
— Ты бы её только видел! — воскликнула Шеннон. — Кулаки сжаты, волосы дыбом, такая вся гордая в лучах своей самодовольности. Драко видел её. Не в этом конкретном случае, естественно, но гордая самодовольная Грейнджер едва ли ему не знакома. Сейчас она стояла на другой стороне кухни, прислоняясь к столешнице и искоса поглядывая на Шеннон, пока та делилась историей. Алый румянец то ли от смущения, то ли от выпитого вина медленно расползался вдоль её выреза на груди, и это придавало ей какое-то невероятно соблазнительное сияние. Внезапно Шеннон отвернулась от сырной тарелки, которую подготавливала, и махнула в его сторону крошечной вилочкой, подчёркивая момент. Он тут же отвёл взгляд от Грейнджер и попытался вновь сосредоточиться на рассказе. — Отойди от него сейчас же! — Шеннон изобразила возмущённый тон маленькой Грейнджер. — Это было до моего каминг-аута, — добавила она, объясняя Драко использованное местоимение. — Она была втрое меньше этого мальчишки, прошу заметить, — Шеннон вернулась к тарелке, смеясь и покачивая головой. — Всегда расправлялась с хулиганами, наша маленькая Гермиона. Драко вдруг почувствовал себя так, будто Шеннон воткнула эту крошечную вилку прямо в него. Резкая давящая боль появилась где-то в районе живота. Вина, сожаление, отвращение и, что хуже всего, осознание. Кто, чёрт возьми, он такой, чтобы стоять здесь, на кухне маглов, есть их еду, пить их вино, наслаждаться их обществом, размышлять, насколько Грейнджер соблазнительна, и вести себя так, будто это не он был самым никчёмным, подлым и фанатичным хулиганом? Кто он такой, чтобы хоть на секунду забыть обо всей жестокости, с которой при любом удобном случае издевался над этой девушкой, стоящей перед ним? Кто он такой, чтобы позволить себе даже на одно мгновение почувствовать, что он может быть просто нормальным парнем, проводящим обычный вечер со своими обычными друзьями? И от него не ускользнуло то, как Грейнджер на этих словах резко посмотрела в его сторону. Нет, он всё видел, но решительно не спускал глаз с затылка Шеннон, отказываясь встречаться с её взглядом. Потому что вдобавок ко всему прочему он был ещё и трусом. Вошёл Томас, и его громкий голос выдернул Драко из пучины самоуничижения. — О, это моя любимая! Могучая Мышка Гермиона и разборки на детской площадке, — сказал он, подходя к Драко и наполняя его стакан. Драко пробормотал слова благодарности и сделал несколько приободряющих глотков. Шеннон признательно улыбнулась через плечо и продолжила: — Он и не собирался отходить. Я лежу на земле в ожидании удара и в следующий момент вижу, как эта девчонка уверенно подходит и толкает его в грудь. — Драко взглянул на Грейнджер, и теперь она выглядела настороженно, смотря то на Шеннон, то на пол. — Естественно, этот дубина даже не двинулся, она была вот такусенькой, — Шеннон показала пальцами несколько сантиметров. — Но, когда громила повернулся, чтобы всё-таки пнуть меня, Гермиона закричала «НЕТ!», вскинула свои малюсенькие ручки, и он прямо-таки подлетел. В этот момент Грейнджер встретилась с ним глазами, неловко поёрзав под тяжестью его взгляда. — Он пролетел футов тридцать, — продолжила Шеннон, не подозревая, что за историю на самом деле рассказывала. — Врезался в пластиковый забор и плашмя приземлился на спину в пруд. Драко удерживал взгляд Грейнджер, пока их друзья рядом смеялись. В её глазах было что-то болезненное, практически умоляющее понять. И он понимал. Он очень хорошо знал это чувство, когда сила скапливается в груди таким плотным комом, что становится невозможно дышать. А затем она вырывается наружу, вниз по венам, к пальцам, и кажется вот-вот тебе оторвёт руку, оставив после себя лишь истощение, головную боль и отчаянную надежду, что ты не сделал ничего ужасного. Было очень просто представить, как крошечная Грейнджер защищает свою подругу и обрушивает поток случайной магии на задиристого магла. Она, вероятно, была страшно напугана. Он никогда даже не задумывался о том, каково ей было не понимать, что происходит. Грейнджер первая прервала зрительный контакт, оглянулась на Шеннон и, взяв её за руку, тихо пробормотала: — Я бы не позволила ему тебя обидеть. — Знаю, малышка, — Шеннон слегка сжала ладонь и вернулась к закускам. — Я многим тебе обязана за тот день. Как только все узнали, что произошло, меня оставили наконец в покое. Ну, по крайней мере, пока ты не уехала в шко… — внезапно она зашипела от боли и выругалась. Причудливый серебряный нож выпал из её рук, ударился об пол и отскочил в сторону, оставив после себя тонкую линию крови. Шеннон встряхнула порезанный палец, и несколько больших красных капель упали возле Грейнджер. Никто этого не заметил. Шеннон искала полотенце, а Томас суетился возле неё, и никто не обратил внимания, как глаза Грейнджер вмиг опустели. Как у неё перехватило дыхание, а лёгкие отказались наполняться воздухом. Как её лицо исказила гримаса такой боли, какую испытывают, умоляя о смерти. Как она схватилась за левую руку и осела на подкошенных коленях. Но Драко всё видел. Он рванул через кухню, успел подхватить её под мышки до того, как она упала на пол, и практически вынес из комнаты. Она судорожно задрожала, уткнувшись лицом в его плечо, и он крепче прижал её к себе, открывая заднюю дверь. Выйдя на улицу, он опустил Гермиону на нижнюю ступеньку и присел перед ней. — Дыши, Грейнджер, — сказал он, стараясь звучать ровно. Её глаза расфокусировались, наполняясь слезами. Он взял одну из её рук и положил на свою грудь, глубоко вздыхая. — Тебе нужно дышать, Грейнджер. Дыши со мной. Она закрыла глаза и ртом втянула воздух. — Хорошо, вот так, теперь выдыхай со мной. — Он сильнее прижал её руку к грудной клетке, осторожно освобождая лёгкие. По её щекам полились слёзы — толстыми дорожками, сияющими в свете уличных фонарей. Драко осторожно положил руку под впадинку на её шее и дважды постучал пальцами. — Не сдерживайся. Он говорил о выдохе, но, когда она согнулась и зарыдала, уткнувшись лбом в колени, он понял, как много, помимо воздуха, она держала в себе.***
Гермиона очнулась, ощутив себя в кольце сильных рук. Тёплые ладони выводили успокаивающие узоры на её спине, а в воздухе витал знакомый аромат. Корица и как будто гвоздика? Нотки древесного дыма. Хвоя. Она сделала глубокий вдох. Зрение ещё не до конца прояснилось, а рука напряжённо дрожала, изо всех сил сжимая мягкую ткань. Первым делом она ослабила смертельную хватку, медленно разжав пальцы. Ладони на спине, казалось, заметили это движение и мгновенно замерли. Она тут же ощутила пустоту. Гермиона хотела было снова схватить ткань, если это поможет их вернуть, но согнутый позвоночник оказался явно против, и она аккуратно выпрямилась, потирая нос и глаза, прежде чем поднять взгляд. — О чёрт. Она произнесла это, не успев подумать, не успев осознать тот факт, что, конечно же, это Драко Малфой сейчас сидел прямо перед ней. Конечно же, это те самые серые глаза, наполненные таким же отчаянием и беспомощностью, как и в ночь, когда он смотрел на неё, лежащую на полу его гостиной. — Извини, — сбивчиво произнесла Гермиона, почувствовав, как накатывает волна запоздалого стыда и унижения. В его взгляде читалось глубочайшее раздражение. Никто прежде ещё не смотрел на неё настолько раздраженно. Это почти заставило её улыбнуться. — Не смей извиняться за это, — отрезал он. Она открыла было рот, чтобы ответить, но он продолжил: — И я серьёзно, иначе придётся заколдовать тебя прямо в этом саду. И тут она всё же улыбнулась. — Я извинилась за устроенную сцену. — Её не было. Я вывел тебя до того, как они успели заметить. Хотя теперь они могут решить, что тебя тошнит от вида крови. Гермиона кивнула, взглянув вниз на то, как его руки опирались на деревянные доски по обе стороны от неё. Близко, но уже не касаясь. — Спасибо, — пробормотала она. Малфой убрал руки на колени, как будто почувствовав её взгляд, и какое-то время молчал. — Меня они тоже мучают, — прошептал он в итоге. Она подняла глаза, но он смотрел куда-то мимо неё, через плечо. Хотелось отшутиться: навязчивые воспоминания? Панические атаки? Кошмары? Или всё сразу? Но его призрачный взгляд говорил сам за себя. Всё сразу, значит. Гермиона снова потёрла веки, поморщившись, когда обнаружила на пальцах чёрные следы, и бросила быстрое невербальное Экскуро: уж лучше вернуться совсем без косметики, чем с растёкшейся тушью. Однако она всё ещё чувствовала себя опухшей и слегка дёрнулась, когда Малфой поднёс руку к её лицу. Он нежно провёл большим пальцем по щеке, оставляя приятное дуновение охлаждающих чар. Она непроизвольно выдохнула, когда он медленно опустил руку ниже. — Спасибо. Подушечкой пальца он прошёлся по подбородку, замер возле небольшого шрама и аккуратно запрокинул её голову. Его взгляд ощущался практически так же реально, как и тёплое прикосновение. Кончик ножа едва задел её в этом месте, но ночные кошмары всегда заканчивались одинаково: быстрый рывок, жгучий надрез и брызги её грязной крови, покрывающие дорогой ковёр. Она сглотнула, и он одёрнул руку. — Грейнджер, — его голос прозвучал хрипло, напряжённо. — Та ночь… мне так жаль… — Пожалуйста, не надо, — сказала она, отворачиваясь. — Ты не виноват. — Я должен был… Боже, я бы хотел… — Остановись! — получилось громче, чем следовало. Встречаясь с ним взглядом, она взяла его руку. — Я не виню тебя за то, что случилось. Ты выиграл нам время, необходимое, чтобы выбраться, и мы это сделали. Мы выбрались. Это всё, что имеет значение. — Она на секунду сжала его ладонь сильнее и отпустила её, молясь, чтобы он не продолжил извиняться. Его лицо в тот момент, когда Беллатриса вырезала на ней те буквы, было ещё свежо в памяти, и Гермиона не думала, что сможет сейчас вынести ещё и мысли, которые его тогда одолевали. К счастью, он просто кивнул, поднялся и отступил на пару шагов, освобождая для неё пространство. Она встала, размяла плечи, встряхнула головой и сделала глубокий успокаивающий вдох. Повернувшись к двери, она услышала позади его шаги. — Эй, извини за это. Ты в порядке? — спросила Шеннон, как только они вошли на кухню. Её палец был перевязан, от крови не осталось и следа. — Да, всё хорошо, — ответила Гермиона, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее. — Ещё две секунды, и Грейнджер бы вырвало прямо на ваш пол, — услужливо добавил Малфой, заметив неуверенность Шеннон. — Отличная реакция, дружище, — сказал Томас, похлопав Малфоя по плечу. — Ну, раз ты чувствуешь себя лучше, прошу к столу, — слабо улыбнулась Шеннон. — Обещаю, ни в чём из этого крови нет. — Да, всё прекрасно, — проговорила Гермиона, поднимая поднос в попытке проявить инициативу. Они перенесли еду и вино в гостиную. Гермиона искренне пыталась участвовать в разговоре. Пыталась игнорировать отголоски этого маниакального смеха, разносящегося в голове, и приступы фантомной боли в руке. Она чувствовала взгляд Малфоя, когда поправляла рукав, и старалась не смотреть на заломы на ткани его свитера, оставленные её мёртвой хваткой. Шеннон казалась почти такой же отвлечённой, как и они, переводя взгляд то на него, то на неё, пока Томас что-то говорил. Гермиона пыталась держаться, действительно пыталась, но, когда поняла, что уже не уверена, какой по счёту бокал наливает себе, она лишь пожала плечами и откинулась на диванные подушки. Кошмары этой ночью обеспечены в любом случае.***
Она падает и коленями ударяется о твёрдый чёрный мрамор. Грубые руки хватают её лицо, поднимая голову. — Драко, посмотри внимательно, подойди ближе! Это же грязнокровка Грейнджер! Она видит его лицо, в каждой чёрточке которого отчётливо прорисовывается узнавание. Она смотрит в его глаза, мысленно умоляя. «Пожалуйста, — отчаянно крутится в её голове. — Пожалуйста, не дай этому закончиться так. Не дай им поймать Гарри. Пожалуйста, не говори им, что это Гарри». Её повалили на спину, и весь воздух покинул лёгкие. Она пытается вдохнуть, но внезапная боль пронизывает её электрическим разрядом, и она давится безмолвным криком. Как будто кровь закипает в венах, тысячи ножей одновременно пронизывают тело, а кости ломаются одна за другой, разрывая внутренности. Её позвоночник натягивается до предела, и позвонки хрустят, как костяшки пальцев. Кожа сгорает, а осколки стекла проникают прямо в открытые мышцы. На какое-то время всё прекращается, и она корчится на ковре, отвечая на вопросы, которые даже не слышит. Но боль возвращается. Снова и снова. И она уже не в силах пошевелиться. Быть может, если она не будет двигаться, они убьют её. «Пожалуйста, пусть они убьют меня. Пожалуйста, дайте умереть. Пусть это будет конец». Колено Беллатрисы опускается на грудь, и она чувствует, как ломаются рёбра, задыхается. Она раздавит её. Глаза распахиваются при первом же касании ножа к предплечью. И она снова находит его глаза. «Пожалуйста, помоги мне, Драко, — взглядом умоляет она. — Ты знаешь меня. Пожалуйста, не позволяй ей делать это». Рука Беллатрисы сжимает её за горло, душит. Нож уже где-то под подбородком. Теперь всё кончено, нет смысла притворяться. И она громко кричит: — Пожалуйста, Драко! Драко, спаси меня, — давится слюной, которую не может сглотнуть, и понимает, что скоро это будет кровь. — Пожалуйста, Драко, я не хочу умирать. Я не хочу, чтобы ты видел, как я умираю. Он резко выдёргивает её из тисков Беллатрисы и опускается на пол, пока она хватает его за плечи, взбираясь к нему на колени. Поместье исчезло. Она в безопасности. — Драко, ты спас меня. Я знала, что ты это сделаешь, — она утыкается ему в шею. — Спасибо, Драко, ты спас меня. Спасибо, спасибо, — повторяет она снова и снова в его объятиях. Затем она вспоминает об остальных и вздрагивает. — Пожалуйста, мы должны найти Гарри и Рона. Мы должны им помочь. Его голос звучит низко и мягко, когда он произносит: — Они в безопасности, Грейнджер. Ты в безопасности. Ты со мной. Она верит ему, но всё равно спрашивает: — Где они? Он отступает, чтобы посмотреть на неё, убирая волосы с её лица. — Грейнджер, они в безопасности. Сейчас апрель 2000 года. Война закончилась почти два года назад. Ты в доме Томаса и Шеннон. Это просто сон. Ты в безопасности. Я рядом. Гермиона уставилась на такое знакомое лицо, ярко освещённое лампой, и дымка чёрного мрамора снова заполнила комнату. Она судорожно вздохнула. — Вот, возьми это, — сказал Малфой, потянувшись к свече на журнальном столике. Она поднесла её к носу и вдохнула свежий льняной аромат. — И это, — он заменил свечу в её руках бокалом вина. Гермиона сделала крошечный глоток и задержала терпкий привкус на кончике языка. — Теперь это, — произнёс он, вкладывая в её ладонь пульт от телевизора. Она провела большим пальцем по резиновым кнопкам. — Включи его. Она послушалась, и энергичная ритмичная музыка заполнила комнату. На экране крутилась реклама велотренажёра. Он заземляет меня. Она осмотрела остальную мебель, фотографии на стенах, часы, показывающие половину четвёртого. Это дом Томаса и Шеннон. Внезапно она замерла, выключив телевизор и погрузив их снова в тишину. — Я же должна была кричать. Они могли меня услышать. — Нет, — быстро сказал он. — Всё в порядке. Я наложил заглушающее заклинание, как только они ушли спать. Осознание, что уже глубокая ночь, а Малфой всё ещё тут, обрушилось на неё, словно тонна кирпичей. Взгляд упал на кресло рядом с диваном: одеяло и подушка отброшены в сторону, журнальный столик придвинут ближе, как подставка для ног, расшнурованные ботинки стоят рядом. Он проследил за её взглядом и тихо сказал: — Я предполагал, что такое может произойти. Гермиона оглянулась, почувствовав внезапный прилив нежности. Не в первый раз она засыпает в гостиной, и Томасу приходится нести её в спальню. Малфой, должно быть, попросил его не трогать её. Он мог бы применить заглушающие чары только к ней, а не ко всей комнате, но тогда не смог бы разбудить и вытащить её из кошмара. Он вытащил её. Спас её. Она уронила пульт и обхватила его за плечи, вздохнув, когда почувствовала, как его руки осторожно обнимают её в ответ. — Спасибо, — прошептала она ему в шею. Через пару мгновений он кивнул. Паника и страх, вызванные сном, постепенно покидали её, вытесняясь спокойствием и безопасностью его объятий. Гермиона плавно приподнялась, сокращая расстояние между их лицами, и закрыла глаза, когда щетина кольнула щёку. Он был таким тёплым. Ледяными пальцами она зарылась в согревающую ткань его свитера и замерла, когда их лбы встретились. Не открывая глаз, она ощутила его нежное дыхание и притянула его ближе. Когда он заговорил, их губы практически соприкасались. — Грейнджер. Сильные руки сжали её предплечья, и она открыла глаза, встречаясь с его обеспокоенным взглядом. Гермиона мгновенно закрыла рот и, ослабив хватку, отодвинулась в сторону. Что я творю? — Извини, — пробормотала она. — Я не знаю… — Всё хорошо, — быстро сказал он, вставая. — Грейнджер, — начал он, потянувшись к ней, но она отшатнулась. Вспышка стыда пронзила её лицо. Он помог ей. И она подумала… Гермиона закрыла глаза и опустила голову. Очевидно, она подумала неправильно. — Мне не следовало… мне стоит уйти. — Она схватила туфли и нащупала в сумке палочку. — Нет, всё хорошо, — повторил он. — Ты не обязана. — Спасибо… за всё, — произнесла она, направляясь к двери. И вспомнив, что комната заглушена, растворилась в воздухе.***
Драко остановился в полушаге и уставился в точку, откуда она трансгрессировала. — Блядь! Он схватил с журнального столика палочку и наколдовал кусок пергамента. Нацарапав записку о том, что они оба ушли, он запрыгнул в ботинки, снял заглушающие чары и, закрыв входную дверь так тихо, как только возможно, трангрессировал с пустого крыльца. Драко приземлился в гостиной своей квартиры и тут же отбросил палочку в сторону. Стянул всё ещё расшнурованные ботинки и взял с полки огневиски. Он потянулся было к стакану, но тот разбился ещё до того, как пальцы коснулись его. — БЛЯДЬ! Он вырвал пробку из бутылки и откинул голову назад, сделав три глотка. Пожалуйста, Драко! Он зажмурился, когда её голос раздался в голове. Драко, спаси меня. Он растерянно пил, вышагивая по комнате. Драко, ты спас меня. — Нет! — закричал он, закрывая лицо руками. Драко… Алкоголь обжёг горло, и он рухнул на диван. Я знала, что ты это сделаешь. Он ударил пустой бутылкой по столу. Спасибо, Драко, ты спас меня. Он едва успел добраться до туалета. Спасибо. Резкий толчок. Спасибо. И его отчаянно рвёт. Он упал на пол, прислонившись к стене, вытер полотенцем лицо и, обнаружив на щеках слёзы, отбросил его в сторону. Он был уверен, что ей приснится кошмар, несмотря на всё выпитое вино. Флешбэки всегда провоцировали кошмары. Он думал, что сможет помочь, что поймет. И оказался абсолютно не готов к тому, каким будет её голос, к тому, что именно она скажет, к тому, что в первый раз, когда его имя слетит с её губ, она будет умолять о спасении. И, конечно же, он совсем не ожидал, что она бессознательно смешает сон и реальность. Драко закрыл глаза, когда живот снова тревожно вздрогнул. Он чувствовал себя отвратительно. Как будто воспользовался её слабостью, чтобы стать героем её фантазии. Это и была её фантазия, подсказывал бесполезный мозг, она хотела, чтобы ты её спас. Он ударился затылком о стену. И как она смотрела на него после того, как пришла в себя, после того, как он заземлил её, — как будто он и вправду спас её той ночью. Он резко сглотнул. На её лице была такая уязвимость. Тоска и желание. Она хотела, чтобы он утешил её. Он подтянул колени к себе и уронил на них лоб. Нет, она хотела, чтобы тот Драко, что спас её, утешил её. Это был не он, не настоящий он. Ноющая боль зарождалась где-то в груди. Он скучал по гневу из прошлого. Он хотел бы жалеть о том, как оттолкнул её. Хотел бы верить, что мог взять её прямо на полу этой гостиной, потому что Малфои всегда берут то, что хотят, и она позволила бы. Но он не смог. Гораздо проще быть монстром, но он таковым не являлся. И пока Драко сползал по стене на кафельный пол, в голове мелькнула смутная мысль, что вообще-то подобное осознание должно скорее успокаивать, чем вызывать такие эмоции.