Bloodline

      — Ей богу, пить из них никто не умеет… разве что, Йегер… фух…       Ханджи устало плюхнулась на пол в коридоре, отчего Леви недовольно поморщился. Она блаженно прикрыла глаза и вдруг хмыкнула.       — Ты чего тут развалилась? — почему-то тихо прошипел Леви, быстро озираясь по сторонам и склоняясь над молодой женщиной, как обычно хмуря брови. Он покосился на закрытые двери комнат, куда они разложили пьяных ребят. Из комнаты Жана и Конни доносился громкий храп последнего и редкие бормотания первого.       — Чего ржешь, придурошная? — продолжал тихо возмущаться Леви, когда Ханджи вдруг начала тихо посмеиваться.       — Да ты видел их? Видел?.. Вот же… умора! Ха!.. Я вспомнила, как однажды, когда мы были кадетами…       — Хорош ностальгировать, поднимайся, — рыкнул мужчина, наклоняясь и хватая ее за лацканы пиджака.       Ханджи обхватила его запястья руками и дернула на себя, отчего Аккерман неуклюже покачнулся и с глухим шумом рухнул на колени, тут же шипя от боли. Ее тело сотряс едва сдерживаемый смех.       — Не понял, ты тоже что ли успела приложиться?.. — пробормотал он, закрывая ей рукой рот. — Да тише ты! Мы же в гостях!       Госпожа Киёми любезно предоставила им полностью второй этаж своего огромного особняка. Комнат было так много, что каждый мог выбрать себе свою, но Леви приказал занять как можно меньше места ради приличия, потому ребятня расселилась по двое. Их же с Ханджи комнаты располагались в разных концах коридора.       — А помнишь как…       Леви тихо цыкнул, пытаясь подняться на ноги, но Ханджи цеплялась за него, мешая встать, и продолжала тихо смеяться, вспомнив что-то очень веселое и пытаясь это непременно озвучить.       — Да чтоб тебя, женщина! — обреченно выдохнул Леви, оставаясь стоять на коленях прямо над ней, пока ее руки цеплялись за его расстегнутый пиджак, идеально выглаженную белую рубашку и мощную пряжку ремня. Он удрученно смотрел на нее сверху вниз, пока из ее горла вырывались отдаленно напоминающие смех звуки вперемешку с неразборчивыми фразами, и думал, с каких это пор ему это нравится. Леви разглядывал ее счастливое лицо с абсолютно нечитаемым выражением. Почему эта женщина всегда и во всем находила повод для радости? Возможно, она и умирать с улыбкой на лице будет…       Леви в сердцах отругал себя за такую мысль.       Забудь. Думать даже не смей.       Никто из них не умрет.       Его стальные нервы дали сбой. Такое происходило крайне редко и лишь наедине с этой ненормальной.       — Давай, все, вставай… Да, смешно. Очень смешно… Нет, не помню, но смешно… Поднимайся, Ханджи… Ну Хан... Пожалуйста, черт возьми!.. Смотри, ты вся в пыли… фу!.. — почти умоляюще бормотал Леви, пытаясь обхватить ее дергающееся от смеха тело.       Ханджи вдруг поднялась на локтях и резко рванула его на себя. Леви успел вовремя подставить руки по сторонам от ее головы, чтобы полностью не раздавить ее тяжестью своего тела. Может он и был меньше ростом, но это сполна компенсировалось. Во всех смыслах.       — Ну что за ребя-че…       Он не договорил, потому что конец слова утонул в ее губах. Ханджи издала смешок прямо ему в рот, отчего он глухо застонал, но не отстранился.       — Не люблю, когда ты так делаешь, — фыркнул он. Недолго думая, смазано чмокнул ее в губы. — Пожалуйста, пойдем уже в комнату! Нас могут увидеть, и что они подумают?       — Какое мне дело, Леви? — усмехнулась молодая женщина, перебирая его черные волосы. Ему нравилось, когда она так делает. Ее задумчивый взгляд скользил по его лицу. — Ко мне или к тебе?       — Ко мне, моя ближе, — хрипло ответил Леви, поднимаясь на ноги и рывком потянув ее на себя.       Впустив ее в комнату и закрыв дверь на ключ, Леви на какое-то время замер, прислушиваясь к шуму снаружи. Ему показалось, что в конце коридора скрипнула дверь. За этими детьми нужен был глаз да глаз…       — И что ты там стоишь? — послышался недовольный голос за спиной. Леви качнул головой, прогоняя непрошенные мысли, и развернулся.       Ханджи успела снять с себя пиджак и повесить на спинку стула. Она сидела на письменном столе, болтая босыми ногами и читая надпись на бутылке с вином. Леви подошел к ней, на ходу снимая пиджак и расстегивая рубашку, вынимая ее из-под ремня брюк. Оказавшись рядом с женщиной, он раздвинул ее ноги, устраиваясь между ними, и обнял за талию, утыкаясь носом в угол между плечом и шеей. Ханджи привычно закинула ноги ему за спину, скрещивая на его пояснице. Одна ее рука обняла его за плечи, а затем устремилась к макушке, зарываясь в черные как смоль волосы и мягко массируя кожу головы. Леви глухо простонал. Оба замерли в таком положении на несколько долгих молчаливых минут, думая каждый о своем.       И Леви думал о том, как это странно. Они знали друг друга много лет, сражались плечо к плечу, делили ночлег и еду, прикрывали друг другу спины, но никогда, никогда прежде не смотрели друг на друга как-то иначе. Он даже не помнил, что и когда заставило их так сблизиться.       Но Ханджи была… он даже не мог подобрать слов. Ему всегда казалось, что они слишком разные, но как выяснилось, что не так уж и слишком. Между ними оказалось немало схожего. И то, что раньше его в ней раздражало, теперь стало абсолютно привычным и каким-то необходимым. Если вдруг это все исчезнет…       — Что ты обо всем этом думаешь? — вдруг спросила она.       — Я думаю, что завтра эти оболтусы огребут у меня по полной, а по возвра…       — Да нет же, глупый, — фыркнула она. — Я не про шалость ребят… Да и вообще, ты слишком строг к ним, Леви. Им же шестнадцать! Пускай дурачатся, пока могут.       Она бы сказала «вспомни себя в их года», но прекрасно знала, что он был другим. Потому лишь нежно погладила его шею, задумчиво всматриваясь в их тени на полу.       — Не знаю, — честно признался Леви, тяжело вздыхая, заставляя ее слегка поежиться от щекотки. Он начал неторопливо расстегивать пуговицы на ее рубашке. — У меня… я сейчас как-то не об этом думаю.       Ханджи цыкнула, недовольно прикрывая глаза. Леви отстранился, но лишь для того, чтобы расстегнуть последнюю пуговицу и стянуть ее рубашку вниз. Он освободил ее руки и, слегка замешкавшись, все же отошел, вешая рубашку поверх пиджака на спинку стула. Ханджи, наблюдающая за его действиями, не удержала усмешки. Она расставила руки шире и слегка выгнулась назад, зная, как лунный свет сейчас соблазнительно обрисовывает ее тело. Леви тут же оказался рядом, припадая губами к ее ключицам. Его руки заскользили по выступающим ребрам, спине…       Ханджи была молодой женщиной, но забыла об этом на многие годы. Точнее, отодвинула на задний план. На первом — наука, титаны, разведка, работа, много работы. Все, что угодно. Отношения ее не интересовали, потому что она бы просто не нашла на них времени. Люди вокруг приходили и уходили, она не могла позволить себе привязать к кому-либо, потому что горечь потери помешала бы работать дальше. А мимолетные интрижки ее не волновали. Зачем? Она и сама могла помочь себе расслабиться. Наличие мужчины или женщины рядом никак на ее потребности не влияло. Это не значит, что у нее ничего не было. Было, когда-то давно, когда еще была кадетом. Но она не была уверена, что ей понравилось.       Леви ласкал ее кожу, обжигая дыханием и поцелуями, спускаясь дрожащими от возбуждения пальцами по ребрам вниз, заставляя ее тело отзываться на его действия импульсами. Запустив руку в свои волосы, она стянула заколу, и длинные каштановые пряди свободно упали на плечи и спину. Леви улыбнулся, поднял голову выше, целуя грудь, затем шею, нижнюю челюсть, краешек губ…       — Я уверена, что ничего не выйдет, — вдруг произнесла Ханджи.       Ее затуманенный взгляд скользнул по его телу, очерчивая каждую мышцу, замечая, как он напрягся от этих слов. Молодая женщина довольно ухмыльнулась. Снова.       — Ты о чем?.. — он слегка отстранился, моргнув. Одна его рука рассеяно сжимала небольшую упругую грудь.       Ханджи подумала, что он выглядит очень мило, когда сбит с толку. Надо делать так почаще. Ей и раньше нравилось выводить его из себя, а теперь это стало приятно не только морально, но и физически.       — О завтрашнем собрании… уже сегодняшним…       — Черт, ты серьезно? — он снова прижался губами к ее шее. Рука с груди скользнула вверх, задевая затвердевший от холода сосок. Грудь не была ее чувствительным местом, и он это знал. Но шея… Его пальцы, едва касаясь, пробежались по коже вверх, большой лег на щитовидный хрящ, мягко поглаживая.       — Ты всегда во время секса со мной думаешь о какой-то херне? — с укором спросил он. Ханджи лишь хитро прищурилась и пожала плечами.       — Отвечай, — мужчина понизил голос. Ханджи видела, как в темноте его зрачки медленно расширились, заполняя серую радужку. Она почувствовал, как мужская ладонь на ее шее напряглась. Леви коснулся носом ее щеки, обжигая горячим дыханием. Надавил еще сильнее, отчего из ее горла вырвался приглушенный хрип.       — Н-нет… как тут… можно думать… если...       Ее рука скользнула между ними вниз, касаясь его возбужденного тела.       — Хорошо, — он ослабил хватку и накрыл ее рот поцелуем, тут же проникая языком, но стоило ей ответить, как он отстранился и отошел к кровати.       От неожиданности Ханджи даже пискнула.       — Ты что, обиделся? — хлопнув глазами, спросила она, наблюдая за тем, как он стягивает покрывало, затем расстегивает свои брюки и, непринужденно сняв их, забирается под одеяло, вытягиваясь по всю длину и закидывая руки за голову. Серьезно собрался спать?       Вместо ответа он лишь дернул плечами, состроив безразличное выражение лица. Ханджи с глухим фырканьем спрыгнула со стола, отвернулась, чтобы снять брюки и непременно наклониться, зная, что он следит за ней. Ее стройное подтянутое тело состояло из сухожилий и мышц. Раньше она никогда не задумывалась о том, что может быть привлекательна для кого-либо. Уж особенно для Аккермана, который, казалось, испытывал отвращение ко всем людям любого пола. Освободив ступни из ткани брюк, Ханджи поднялась, потянулась вверх, поднимая руки и слегка выгибая спину, издав при этом приглушенный стон. Посмотрела на него через плечо, хитро улыбаясь. Конечно же он смотрел.       — Ты решила станцевать мне? Не знал, что ты и такое умеешь? — фыркнул Леви, наблюдая за тем, как она медленно разворачивается и приближается к нему. В одно мгновение она оказалась сверху, крепко зажимая его бедра своими. Мягкая тонкая ткань одеяла неприятно саднила кожу. Хотелось чувствовать ее. Ханджи поерзала, словно ей было не удобно, состроив забавное выражение лица (а что это у нас тут?), наблюдая за тем, как его зрачки медленно расширяются от желания.       — Ты многого обо мне не знаешь, Леви, — промурлыкала она, опускаясь ниже, опираясь руками на матрас рядом с его головой и проводя носом по его щеке. Ее волосы падали ему на лицо и шею, от них пахло персиком (опять же, подарок госпожи Киёми, у них на острове все шампуни и мыла пахли одинаково тошнотворно).       — Так покажи мне, Хан…       Он не договорил.       За дверью раздался грохот падающего тела, затем шипение, и, наконец, тихое жалобное:       — Ле-е-е-ви.       — Это… это Микаса? — удивленно прошептала Ханджи, замирая.       «Вот же…».

* * *

             «Нихера не понимаю».       Леви четно пытался разобрать хоть слово. Сидя на корточках в одних наспех натянутых штанах рядом с зареванной и все еще пьяной Микасой, он лишь успокаивающе гладил ее по коленке. Сидящая в другом кресле Ханджи, одетая в его рубашку, наблюдала за этой картиной как за очередными опытами над титанами или мальчишкой Йегером. Кстати о нем…       — Что? — Леви слегка повысил голос, наклоняя голову ухом к ее склоненному лицу, будто так было лучше слышно. — Что он у тебя спросил?.. Черт, нихера не понимаю, может ты с ней поговоришь?       — Да что там не понятного-то? — как-то весело спросила Ханджи. — Дела сердечные, Аккерман.       — Чего? — он непонимающе уставился на нее.       Ханджи махнула рукой, покачав головой. Она с неприсущей ей грациозностью (а может, он просто не замечал этого раньше?) поднялась со своего места и оказалась рядом, мягко обнимая девушку за плечи.       — Микаса, дорогая, почему ты плачешь? — вкрадчиво спросила она.       — Потому что он… потому что я…       Леви лишь закатил глаза. Ничего не выйдет, пока она не протрезвеет, а когда она протрезвеет, скорее всего забудет или сделает вид, что забыла. Мужчина тяжело вздохнул, не зная, что сказать.       — Если он тебя обидел, я могу дать ему пи…       Ханджи осекла его одним взглядом.       — Неужели он не понял меня? — вдруг отчетливо спросила Микаса, поднимая лицо от мокрых рук и уставившись в одну точку.       «Хоть одна понятная мне фраза».       — Да что он должен был понять, я не пойму? — все же вырвалось у мужчины.       — Ну что ты, Микаса, конечно он все понял. Все вокруг знают, как вы близки, — мягко произнесла Ханджи, поглаживая ее по плечу.       Леви недовольно нахмурился.       — Эрен любит тебя также сильно, как и ты его, это же видно! — продолжала Ханджи.       — Чего?! Это как мы перешли к такой теме? — голос Леви прозвучал слишком громко даже для него самого.       Ханджи закатила глаза.       — Вам просто нужно поговорить еще раз, вы друг друга немножко недопоняли, вот и все. Давай, я отведу тебя в комнату, ты выспишься, а на утро вы с Эреном все решите. Хорошо? Давай, пойдем.       Когда они ушли, Леви принялся расхаживать по комнате, осыпая проклятиями голову Эрена Йегера. Да он как только лицо его увидел пять лет назад, так сразу понял, что тот станет источником его бед! И эти Аккерманские узы... Леви, конечно, видел, что Микаса неравнодушна к этому придурку, но почему-то не придавал этому значения, видимо, не до конца понимая всю суть проблемы.       — Да-а-а, — протянула вошедшая в его комнату Ханджи. — Ну и ночка… Ох, как хорошо, что я в ее года этот этап благополучно пропустила. Не хватало мне еще детской несчастной влюбленности… Ха!.. Леви?..       — Несчастной влюбленности? В Йегера?.. То есть, думаешь, она от этого страдает?       — Да успокойся ты! Ну может и страдает, немного. У Эрена то в голове на первом месте войнушка… Ну ты чего так взъелся-то?.. Леви! Ну ты и папочка, ха!       Она обвила руками его шею, пытливо всматриваясь в ее недовольное лицо.       — Строгий папочка! — прыснула от смеха она. — Да какой же ты смешной!       — Смешной? — он бросил на нее убийственный взгляд, от которого обычно все в страхе расползались в разные углы, но на Ханджи подобные приемы не действовали. Обреченно вздохнув, он приобнял ее, усаживаясь вместе с ней в кресло. Ханджи тут же заерзала у него на коленях, напоминая о том, что их прервали.       — Это странно. Никогда бы не подумала, что когда-нибудь увижу эту твою сторону, — произнесла молодая женщина, устраивая голову на его плече. — Я, конечно, догадывалась, что в душе ты мягкий, словно облачко, но…       Леви лишь фыркнул, рассеяно гладя ее по плечу.       — Бред несешь, очкастая, — буркнул он, целуя ее в макушку. — Я просто…       Леви тяжело вздохнул.       — Кенни ведь заботился обо мне, и мне кажется, что я должен присматривать за ней… Не знаю, как объяснить это чувство, но мы словно связаны… Я это чувство давно ощутил, очень давно, но не мог понять, что это, потому что мы еще не встретились, а потом… Сумбурно как-то вышло…       — Я тебя поняла, — улыбнулась Ханджи.       — С тобой то же самое чувство, — вдруг признался он.       Ханджи подняла глаза, и он не без грусти заметил в них удивление. Неужели она все еще не верит в то, что между ними? Значит, он делает недостаточно?       Леви коснулся большим пальцем ее щеки.       — Давай спать, — отводя взгляд, ответила Ханджи, навешивая на лицо непонятную улыбку. Прежде чем он успел возразить, она поднялась, быстро направляясь к кровати и забираясь под одеяло. Леви оставалось лишь молча последовать за ней. Когда матрас под тяжестью его тела прогнулся, Ханджи подалась вперед, укладывая голову ему на грудь и крепко прижимаясь. Леви шумно выдохнул.       — Напомни мне утром, на чем мы остановились…