Не паясничай в моем теле!

С трудом обуздав свои порочные чувства, Вэй Ин наконец решился выйти из комнатенки с останками бочки. В главной комнате на него сурово устремились глаза Лань Чжаня с непривычно низкой высоты. Лань Чжань сосредоточенно и неумолимо выполнял стойку на руках в своем углу, чтобы кровь отлила обратно в голову от предмета, которым ему сейчас совсем ни к месту было пользоваться. Вэй Ин смерил свое бедное тело неоднозначным взглядом и вздохнул: — И что, серьезно помогает? — Мгм, — ответил Лань Чжань. — Становись. Вэй Ин подумал, что теребить предмет Лань Чжаня без его согласия было невежливо и неуважительно по отношению к лучшему другу. Поэтому он вздохнул еще тяжелее, плюнул на ладони, хорошенько их растер, подходя ближе, уже готовый встать вниз головой, как Лань Чжань сурово добавил: — В свой угол. Вэй Ин цокнул языком и сменил курс на соседний угол. Так и стали стоять вниз головой в неловкой тишине, а мимо сновали присланные старшим братом слуги с ведрами и тряпками. Неожиданно для себя Вэй Ин открыл, что стойка на руках магическим образом приводит мысли в порядок. Он начал понимать, откуда у Лань Чжаня такая силища в руках. Возможно, для непорочного Лань Чжаня такая техника подходит лучше всего. Но Вэй Ин лично все же предпочитает свой грязный способ снятия возбуждения. «Рукоблуд!» — вдруг воскликнул голос в его голове. — «Стыд и срам!» Вэй Ин нахмурился. Голос был ему смутно знаком… «Учитель Лань? Это вы? Что вы делаете в голове Лань Чжаня?» «Я его совесть! Учитель Лань был бы очень недоволен, узнай он, что творится у него в голове.» «А что у него в голове?» — спросил Вэй Ин, но Совесть Лань Чжаня не успела ответить, так как Лань Чжань в своем углу вдруг покачнулся и с треском завалился на бок. Вэй Ин видел словно в замедленной съемке как плавно и ровно падают его ноги. — Ой! Лань Чжань! Вэй Ин легко спустился на ноги и бросился к своему телу, неподвижно развалившемуся на полу. Лицо его имело неопределенный, но очевидно нездоровый цвет, а глаза смотрели, не моргая, в одну точку. — Лань Чжань, ты меня угробить хочешь! — забранил Вэй Ин, хватая его за запястье и щупая пульс. — Боже, у меня сейчас сердце остановится. Мое тело же не приучено к таким упражнениям! — Голова кружится, — тихо простонал Лань Чжань. — Еще бы ей не кружиться! В Юньмэн Цзян никто не стоит на руках часами! Не двигайся. Он просидел около своего предобморочного тела, передавая ему духовные силы, до тех пор пока тело не смогло сесть. И как только оно село, его желудок, некормленный с вечера, издал предсмертный рев сраженного копьем тирга. Лань Чжань грустно приложил руку к пустому животу, затем посмотрел на Вэй Ина и сказал удрученно: — Твое тело никуда не годится. Вэй Ин задрал нос, оскорбившись. — Годится, оно очень выносливое на самом деле, просто ты неправильно с ним обращаешься. Давай, подползай к столу, нам еды принесли, пока ты был в обмороке. — Я не был в обмороке, — теперь оскорбился уже Лань Чжань, но к столу подполз. Они разделили пресный завтрак одними палочками, передавая их друг другу по очереди. Потом пришел слуга, забрал посуду и оставил на столе огромную стопку гусуланьской литературы. — Его милость господин Лань велел сделать копию, — произнес слуга. — Какой раздел? — равнодушно спросил Лань Чжань. — Боюсь, что все… — Чего-о?! — возмутился Вэй Ин. Слуга аж подскочил, увидев «младшего господина Ланя» в таком недоумении, и раскланялся с испугу. — ВСЕ?! — Сядь, — сказал Лань Чжань строго. — Это ты виноват. — Я? Это ты меня во сне поцеловал! Оттуда все пошло! Слуга, оторопев, скорее откланялся и ушел, не забыл закрыть дверь на засов, этот разговор явно не для его рабских ушей. — Замолчи, — процедил Лань Чжань, краснея, и схватил первый том «Сборника о послушании», бумагу и кисть. — Садись и пиши. — Раскомандовался, — возмутился Вэй Ин, плюхаясь напротив. Он оглядел стол на наличие второй кисти и выдохнул с облегчением. — Похоже, у нас только одна кисть. Какая жалость. Ты пиши, а я буду тебе тушь разводить. Лань Чжань сдвинул брови, посмотрел на кисть, а потом элегантно протянул ее соседу двумя руками. — Я уступлю. — Ну что ты, Лань Чжань, не стоит, — сказал Вэй Ин с широкой улыбкой и легонько отодвинул руку Лань Чжаня. — Ты первый взял, ты и играй. Друзья должны делиться игрушками. — Я хочу поделиться с тобой, — настоял Лань Чжань, отводя его руку. — У меня ужасный почерк, твоему брату не понравится. Лань Чжань выгнул бровь. — Потому тебе и стоит сделать копию, — ответил он невозмутимо. — Моим почерком. Вэй Ин осознал, что забил в свои ворота, слишком поздно. Кисть сама собой оказалась в его руке, а Лань Чжань элегантно взял чернильницу и стал неспеша разводить тушь. Вэй Ин долго возмущался, а Лань Чжань все его возмущения профессионально игнорировал, а посему Вэй Ину пришлось смириться и открыть первую страницу сборника. Как только его кисть коснулась бумаги и вывела первую строчку, красота его нового почерка очаровала его. Выводить такие красивые иероглифы было одно удовольствие! Он стал вырисовывать строчку за строчкой, дивясь своему умению и радуясь искренне. — Ничего себе! Лань Чжань, теперь я понимаю, почему ты все дни в библиотеке просиживаешь, — оскалился Вэй Ин, обмакивая кисть в чернила. — Тебе чертовски нравится каллиграфия! Лань Чжань отвел взгляд и ничего не ответил. Наконец настала для него пора тишины, чтобы собраться с мыслями. Вэй Ин был так поглощен своей каллиграфией, что, казалось, забыл о его присутствии. От этого Лань Чжань почувствовал странный укол в груди. Рука, размешивающая тушь, замерла. Взгляд Лань Чжаня застыл на собственном лице, обрамленном утренним солнцем, таком чистом и одухотворенном, прекрасном. Что-то в его груди засвербело. Ему страстно захотелось, чтобы это лицо обратило на него внимание. Он с трудом сдерживал порывы выхватить у него кисть, состроить рожу, или указать ему за спину и заорать: «Учитель Лань!», а потом захохотать во всю глотку над его рассерженным лицом… Это было ненормально. Лань Чжань встряхнул головой. Он бы ни за что так не сделал. Это было в стиле разве что… Вэй Ина. Неужели Лань Чжань чувствует к себе то, что чувствует Вэй Ин? Что это за чувство? Лань Чжань запутался. Все его нутро свербело, неспособное сидеть смирно, пожираемое страстным желанием вывести это тело из себя, разбить эту серьезность на его лице, указать на себя обеими руками и воскликнуть требовательно как ребенок: «Смотри на меня, гэгэ!» Лань Чжань передернулся. Какой ужас. Если это и вправду чувства Вэй Ина, то он одержим Лань Чжанем. Еще никогда Лань Чжань такого не чувствовал. Ему срочно нужно было перестать смотреть, но он не мог оторвать взгляда от этого лица, слишком красивого, слишком милого, слишком… такого, что его хочется зацеловать. Перестать смотреть на то, как он элегантно придерживает свой широкий рукав, чтобы не измарать его в туши, как непроизвольна грация всех его движений. Перестать слышать каждый его вдох и запах сандала, пропитавший все его естество. — Моя очередь, — выпалил Лань Чжань, краснея, протянул руку и выхватил кисть из руки Вэй Ина. — Э! Я только во вкус вошел! Ты же не хотел, — возмутился Вэй Ин, но сильно протестовать не стал. Они поменялись ролями. Лань Чжань наконец сосредоточился на полезном занятии и выкинул из головы свое тело, но теперь скучать стал Вэй Ин и от нечего делать уставился на свое тело напротив. И тут его забытый интерес вернулся. «Какой же я милый» — пронеслось у него в голове, и он улыбнулся. — «Посмотрите на эти губы. О небеса, это произведение искусства. Как мог родиться такой прекрасный человек?» В груди его засвербело. «Как же хочется его затискать. Нет. Придавить к полу. Подчинить. Наказать. О небеса! Я схожу с ума.» «Хочу играть с ним до конца жизни…» — вдруг заговорил неизвестный голос в его голове. Голос был совсем не как у учителя, он был очень похож на ланьчжаневский. «А ты кто?» — спросил Вэй Ин. «Я сердце.» «Очень приятно, я Вэй Ин. А во что играть?» «Во все» — нежно ответило сердце. — «Во все, что он предложит. Я буду играть.» Вэй Ин моргнул пару раз, не сводя взгляда с тела напротив. Тело вдруг чихнуло и сделало это так мило, что в сердце Вэй Ина все вновь взбудоражилось. Кровь снова разгорелась в его жилах и прилила в уже знакомое местечко. «Я чокнусь, если проведу с ним еще хотя бы одну ночь взаперти» — подытожил Вэй Ин с долью страха и отчаяния. — «Или мы сбежим сегодня, или этой ночью я сделаю Лань Чжаня обрезанным рукавом.» — Лань Чжань, — решился Вэй Ин. Лань Чжань поднял голову. — Ты помнишь, что проиграл мне желание? — Мгм, — кивнул Лань Чжань. — И что обещал выполнить даже самое дурацкое? — Хм, — Лань Чжань нахмурился. — Что ты хочешь? Вэй Ин оскалился, подсел к нему ближе и быстро зашептал на ухо свой гениальный план побега. У Лань Чжаня засосало под ложечкой. — Нет, — выпалил он, услышав это убожество, а не желание. Вэй Ин поднял палец вверх и покачал им. — Тысяча четыреста пятьдесят восьмое правило ордена Гусу Лань: не давай обещаний, которых не сможешь выполнить, а дав обещание, выполни его или умри. Прости, но теперь я помню все правила вашего клана и тебе не отвертеться. Лань Чжань задрожал от гнева, сжимая кулаки.