Finis vitae, sed non amoris

Томас полагал, что ему следует немедленно шлепнуться в обморок, как он поступил в первый день, но вместо этого метался по комнате, разражаясь потоком настолько отборного мата, что Ньют, восторженно присвистнув, кинулся записывать ругательства на откуда-то взятую бумажку, в то время как Соня сидела с таким видом, будто хлебнула уксуса. — Так, — она уткнула руки в бока и стерла с лица кислое выражение, — нам, вообще-то, нужно идти. — Никуда я не пойду! — взвыл Томас, мечтая провалиться сквозь землю или оказаться в параллельной вселенной, лишь бы не встречаться с Сатаной. — Знакомство с твоим папой меня нисколько не привлекает! — захныкал он, и Ньют снисходительно погладил его по плечу, откладывая бумагу и ручку. — Если та история про суккубов — правда, то мы связаны навечно, и тебе абсолютно точно пришлось бы знакомиться с моими родителями, — Ньют потупился, и Томас, уже набирающий в легкие воздух, дабы выдать еще одну порцию благого мата, подавился этим же воздухом. — Навечно? — прохрипел он, откашливаясь. — До моей смерти, — поменял формулировку Ньют со смущенной улыбкой. — Ты же не против? — он присел на корточки и заглянул в глаза согнувшемуся пополам Томасу. — Если простым языком, то теперь ты будешь жить столько же, сколько и Ньют, — внесла ясность Соня. — Жили они долго и счастливо и умерли в один день, — пропела она, не обращая внимания на лицо Томаса, сменившее несколько цветов за пару секунд. — И еще, если верить этой сказке, он — твой партнер на всю оставшуюся жизнь, и никто из вас не сможет быть с кем-то другим. Вот сейчас Томасу определенно надо было грохнуться на пол, чтобы проснуться и понять, что все это — сон. Но сознание, как назло, оставалось чистым, ясным и прекрасно осознавало каждое произнесенное слово. — Томми, ты не переживай! Я тебя насильно удерживать не буду! — замотал головой Ньют, состроив встревоженную мордашку. — Его будет удерживать сила, которой ты с ним поделился, — подправила его Соня. — За попытку измены его, скорее всего, разорвет на части в прямом смысле. А я говорила, что от любви одни проблемы! — поучающим тоном сказала она и стукнула Ньюта по макушке. Привалившийся к стене Томас все еще наивно надеялся отрубиться, но с каждой секундой надежда таяла, пока не исчезла окончательно, на прощание издевательски махнув ручкой. Ноги превратились в желе, и он сел прямо на пол, таращась на друзей. Точнее, на подругу, если, конечно, можно назвать подругой демоницу, обещавшую убить его, и своего парня на оставшиеся, вероятно, тысячи лет. — Мы потрясающе пунктуальны, — уныло вздохнула Соня, сцепляя пальцы в замок и подпирая ими подбородок. — Томас, ты там живой? — Я бы сейчас пошутил, но настроения нет, — упавшим голосом ответил он, поднимаясь на ноги. — Ньют, — тот встрепенулся и вновь взглянул на него с виноватым видом, — я не то чтобы против жить с тобой тысячи лет, просто… сложно осознать это. К тому же, — продолжил Томас активнее, наконец приняв стоячее положение, — я сейчас встречаюсь с твоим отцом, и это волнует меня в миллион раз сильнее. Был бы твой папа каким-нибудь обычным занудным юристом, проблем было бы меньше. — Понимаю, он тебя пугает, — Ньют взял его за плечи и прижал к себе, — но все не так плохо, как тебе кажется. — Полчаса назад ты говорил, что тебя убьют, — пристально уставился на него Томас. — Я драматизировал, — вывернулся Ньют и, ободряюще улыбнувшись, пригладил ему челку. — Папа просто почувствовал присутствие кого-то нового в аду и хочет узнать о тебе побольше. Все будет хорошо. Удивительно, но такая простая, абсолютно банальная фраза подействовала на Томаса отрезвляюще, и он разом почувствовал прилив сил и уверенности, а затем подскочил от щелчка пальцев и завертелся, осматривая одежду. — Тебе ужасно идет классический костюм, — шепнул ему на ухо Ньют. — Надо заставлять тебя носить его почаще. — Не хочу прерывать вас, голубки мои, но мы опаздываем! — позвала их Соня. Никакого эффекта ее слова не возымели: Томас не мог оторвать взгляд от лица Ньюта и по-дурацки улыбался. Внезапно кожу обожгло холодом, и он, дернувшись, уставился на Соню, вытянувшую руку. Посиневшие глаза сверкали, как лед на солнце, а с кончиков пальцев капала вода; проведя по щеке, он обнаружил на ней влагу. — Привожу вас в чувство, — пояснила она, еще раз брызгая водой в Ньюта. — Используешь свои силы? — заинтересовался Томас, подходя поближе и рассматривая срывающиеся с пальцев капли. — Ага, — Соня сжала ладонь в кулак, а когда развернула, обнаружилось, что она абсолютно сухая, затем моргнула, и ее глаза посветлели и вновь стали прозрачно-голубого цвета. — Возможно, ты тоже научишься чему-то подобному. Осталось только понять, какой стихией ты будешь управлять. — Разве я не буду кем-то вроде Ньюта? — удивился он, стирая с кожи оставшиеся брызги. — Ну, суккубом. — Суккубом ты не можешь быть априори, из-за того, что им является Ньют. Смена ролей — штука крутая, но Ньютти не любит эксперименты, — усмехнулась Соня, и он почувствовал, как скулы залились румянцем. — Вот-вот. Говоришь, твои глаза были оранжево-желтыми? — Да, — качнул головой он. — Тогда вполне вероятно, что ты сможешь искорки из пальцев метать или что-то подобное. Как я уже сказала, ты не станешь полноценным демоном, но какие-то способности у тебя могут проявиться. Он тут же принялся с надеждой рассматривать свои пальцы. — Но это не факт, — огорчила его девушка, и он со вздохом опустил руки. — Иди сюда, — поманил их Ньют. — Я нас перенесу. Томми, — обратился он к Томасу, хватая его за руку, — возможно, в первый раз будет не очень приятно, но ты у нас не самый обычный человек, так что переживешь. — И ни в коем случае не отпускай нас, — Соня подхватила Томаса под другую руку, и, если ладонь Ньюта была горячей, то ее пальцы обжигали холодом, и он поежился от этого контраста температур. — Иначе придется тебя по раскиданным по всему Инфернуму кусочкам собирать. — Понял, — нервно сглотнул он и вознамерился никогда больше не отцепляться от них. Метнув в него подбадривающий взгляд, Ньют зажмурился, щелкнул пальцами, и все вокруг заволокло золотистой дымкой, после чего в глазах резко потемнело, и Томаса начало сдавливать со всех сторон, словно он проваливался в узкую трубу. Создалось ощущение, что его проворачивают в мясорубке. Чужие пальцы крепко держали обе его ладони, и только ощущение присутствия друзей не позволяло ему броситься в эту темноту, пытаясь выбраться. Голова закружилась, будто его раскрутили на карусели на детской площадке, и он решил, что еще несколько секунд — и его вывернет наизнанку, однако прежде чем истекли эти несколько секунд, перед глазами появилась смазанная картинка, а ощущение давления резко пропало. — Вот мы и на месте, — объявил Ньют и осмотрел покачнувшегося Томаса. — Ты в порядке? — Д-да. Изображение становилось все более четким, и, проморгавшись, он обнаружил, что стоит, окруженный высокими демонами с каменными лицами. Одетые в черно-золотые ливреи, с темными прилизанными волосами и белой кожей, они казались куклами — одинаковыми, безжизненными и привлекающими внимание лишь своей холодной красотой. Один из них вышел вперед, разрывая круг, кивнул задравшему подбородок Ньюту и пренебрежительно махнувшей кончиками пальцев Соне, устремил пустой взгляд на Томаса и в его глазах вспыхнуло замешательство. Лишь на секунду, после чего он развернулся и с прямой спиной отошел в сторону, а вслед за ним разошлись и остальные, рассредотачиваясь по стенам огромного сумрачного коридора. — Кто это? — Томас с легким испугом глазел на них, невольно прижимаясь к Ньюту плотнее. — Стражники моего папочки, — искоса глянул на него Ньют и на его лице появился намек на улыбку. — Они только выглядят невинными, а на деле обладают разрушающей силой, которую взращивали в них с детства. — С детства? — Знаешь, как тренируют бойцовских собак? Их тренировали так же. Выбирали самых сильных и обучали год за годом, чуть ли не с пеленок. Каждый из этих стражников — машина для убийств, — обронил он, заставляя Томаса вжать голову в плечи. — Не бойся, мы с Соней не дадим тебя в обиду. А этот коридор ведет прямиком в зал, где проводит время мой папочка, — Ньют вытянул руку и указал куда-то вперед. Присмотревшись, Томас заметил невероятных размеров дверь, сливавшуюся с темнотой коридора, который поражал своими размахами. Задрав голову, он даже не смог увидеть потолок: его скрывала густая тяжелая чернота, которую не разгонял свет ламп, напомнившая ему о теперь таком далеком кошмаре, в котором эта самая чернота тянула к нему свои руки и душила, обвивалась вокруг шеи, мешая дышать. Он содрогнулся. Бросив на него острый, вскрывающий все мысли и чувства взгляд, Ньют приобнял его и поцеловал в висок. — Пойдем, — он подтолкнул Томаса, заставляя его идти за уже отошедшей вперед на пару метров Соней, и двинулся следом. Казалось, что ни он, ни его сестра не волнуются, однако Томас заметил нервный блеск в их глазах и некоторую скованность в движениях, хотя раньше они двигались плавно и мягко, как кошки. По венам еще сильнее заструился страх, а кожа покрывалась мурашками от безэмоциональных, смотрящих четко перед собой стражников, стоящих вдоль стен. В их взглядах не было абсолютно ничего, и это, в совокупности с тем, что сказал Ньют, пугало сильнее, чем если бы у них в глазах полыхало пламя. Они никак не выказывали своего замешательства, умело прятали его под равнодушными масками, но Томас буквально осязал его, и, кажется, поведший носом Ньют тоже почувствовал это. — Они не знают, кто ты, — Соня замедлила шаг, равняясь с ними. — Вроде человек, вроде демон. Под ложечкой неприятно засосало, когда Томас осознал, что не только стражники не понимают, кто он такой. Раньше, до смерти, он мог расписать всю свою жизнь до глубокой старости, включая то, какого цвета будут хомячки у его внуков. Все шло спокойно и размеренно, и даже эксцентричные выходки Минхо не выбивали его из колеи, а сейчас он бродит, как ежик в тумане, не зная, что он такое. Погрузившись в тяжкие раздумья, он чуть не впечатался носом в резную дверь, да и то лишь потому, что Ньют вовремя сгреб его за шкирку. — Интересный способ постучаться, — оценила Соня, тормозя рядом. Ньют прикусил губу, глядя на него как на нашкодившего котенка, покачал головой и порывисто обнял. — Просто постарайся не хлопнуться в обморок, — подмигнул он ему, подбадривающе ухмыляясь. — И все будет прекрасно. Отстранившись, Ньют обменялся взглядами с сестрой, а затем они одновременно приложили ладони к двери, которая заскрипела и мучительно медленно начала приоткрываться. Из нее выскользнул луч света и пробежался по коридору, разгоняя мрак. Томас весь сжался, надеясь испариться до того, как она откроется окончательно, но створки неумолимо разъезжались, приближая его к знакомству с Сатаной, и вскоре дверь была распахнута настежь. Чуть не споткнувшись, он, не поднимая взгляд, ступил на пушистый бордовый ковер, застилавший пол, краем глаза замечая, что Соня и Ньют идут рядом. — Ах, Ньют, неужели нельзя было выбрать кого-то менее тощего? — впереди раздался томный женский голос с легкой хрипотцой. — И тебе привет, — проронил Ньют, и в его голосе послышалось явное облегчение, — мама.