Tomorrow is another day
And you won't have to hide away.
You'll be a man, boy!
But for now it's time to run, it's time to run!
Woodkid — Run Boy Run
Сборы заняли меньше десяти минут. Арис, достав из-под кровати большой красный рюкзак, сложил в него немного одежды, и, задумавшись на секунду, снял со стенки рисунок Сони, бережно свернул его в рулон и положил в боковой карман. Напоследок осмотрев комнату, в которой прожил несколько долгих лет, он быстро зажмурился, втягивая носом воздух, после чего выключил свет, погружая все в темноту. — Идем, — сдавленно произнес он, шагая вперед и таща за собой сочувственно похлопавшего его по плечу Томаса. Покорно идя за Арисом, Томас вел рукой по стене, дабы не отстать и не заплутать, и старательно избегал так и лезущих в голову мрачных мыслей. Страх неизвестности терзал его все сильнее и сильнее, но одновременно подпитывал, выбрасывая в кровь адреналин и, приближаясь к выходу, Томас принял решение расшибиться в лепешку, но вернуться в Инфернум. Увлекшись абсолютно детскими фантазиями о том, как он героически преодолевает Жаровню, попутно спасая Ариса и отбиваясь от Галли, а затем приходит к Ньюту, и тот сразу же вешается ему на шею, восторгаясь его мужественностью и отвагой, Томас натолкнулся на остановившегося друга, и они чуть не полетели на пол. — Ты чего стоишь? — он восстановил равновесие, вертя головой и натыкаясь лишь на беспроглядную черноту. — Дверь открываю, — Арис, ворочаясь с чем-то, случайно пихнул его локтем в живот. Донесся скрежет, и двери начали разъезжаться, впуская внутрь луч слабого красного света. Протиснувшись мимо Ариса, Томас шагнул на песок, поежился от окутавшего его холода и задрал голову, рассматривая небо. Уже стемнело, и на смену Тенебрису взошел Уэнустус, привычно огромный и кроваво-красный. Голубых комет здесь было сильно меньше, чем в Инфернуме: на глазах Томаса пролетело лишь две-три, расчерчивая чернильное небо своими сверкающими хвостами. — Красиво, да? — еле слышно выдохнул Арис, бесшумно подходя к нему. — Очень, — столь же тихо ответил Томас: казалось, что стоит повысить голос — и все волшебство ночной пустыни развеется. Постояв еще немного в тишине, нарушаемой лишь их дыханием, они накинули на плечи куртки, что взял с собой Арис, и двинулись на север. — Галли будет тебя искать, — прервал молчание Арис, когда дерево, скрывавшее его дом, исчезло за горизонтом. К тому времени они шли уже пару часов, и ни один из них не хотел что-то обсуждать, погруженный в свои мысли. Впереди вздымались вверх неровные силуэты нескольких пустынных скал, подсвеченных красным светом Уэнустуса, которые разрезали пейзаж на две части. — Думаю, уже ищет, — отозвался Томас и оглянулся назад, обнаруживая, что их следы уже засыпало песком. — И, надеюсь, не найдет. Сколько нам идти? — Я всегда летал на ковчеге, а мы идем пешком, так что я без понятия, — пожал плечами Арис, останавливаясь. — Если бы ты тоже был оборотнем, процесс пошел бы гораздо быстрее. Ты хоть силу свою чувствуешь? Томас прислушался к внутренним ощущениям, попытался нащупать огонь, однако ничего не обнаружил и, поджав губы, помотал головой. — Значит, мы еще не вышли из зоны блокировки твоей магии, — заключил Арис, разводя руками, и вновь двинулся вперед, ступая мягко, как кошка. Впрочем, он и был кошкой, так что подобная грация была чем-то само собой разумеющимся. Еще раз взглянув на Уэнустус, Томас вспомнил ночь, в которую поссорился с Ньютом и, стащив у него пачку сигарет, отправился грустить на крышу. Вспомнил, как Ньют тихо скользнул рядом, согрел его и вновь растворился во тьме, оставляя Томаса наедине с сигаретным дымом и своими мыслями. Кто же знал, что вскоре у него появятся проблемы гораздо серьезнее. — Пригнись! — внезапно прошипел Арис, припадая к земле и увлекая за собой Томаса. От неожиданности Томас ткнулся носом в песок и тут же зафыркал, вытряхивая мелкие крупинки из ноздрей и рта. Арис угрожающе уставился на него, прижимая указательный палец ко рту, и пришлось послушаться и затихнуть, игнорируя скрипящие зубы. — Что? — прошептал Томас, наблюдая за тем, как Арис сосредоточенно принюхивается и щурит глаза. — Я услышал шаги, совсем рядом, — он чуть приподнял голову, торопливо осматриваясь. — Подумал, что это Галли или кто похуже… — Арис словно подавился последними словами, но Томас не обратил на это особого внимания, занятым очищением собственного рта и носа. — Кто может быть хуже Галли? — поморщился он, сплевывая уже ненавистный песок и шмыгая носом. — В-вот кто… — дрожащим голосом произнес Арис. Томас поднял голову, прослеживая за чужим напряженным взглядом, и с трудом сдержал рвущийся наружу писк. В паре метров от них сидел паук размером, как показалось Томасу, с бегемота, покрытый черной шерстью и расставивший непропорционально длинные лапы так, что почти полностью загородил ими обозреваемый участок песка. Восемь круглых глаз слабо светились белым. Щелкнули челюсти, напоминающие клешни краба, утыканные шипами, и этот звук показался оглушающим. — Твою мать, — только и пролепетал Томас, прощаясь с жизнью. Сердце колотилось так громко, что сидящий неподалеку паук наверняка слышал его бешеное биение; грудную клетку сдавило от ужаса, и все тело застыло. Томас не мог даже заставить себя пошевелить пальцем, тем более бежать куда-то. Судя по всему, распластавшийся по песку Арис испытывал то же самое, переводя на Томаса взгляд огромных, как обеденные тарелки, глаз, в которых плескался неподдельный ужас. — Ты здесь, блять, живешь, — выдавил из себя Томас, пытаясь рассыпаться на тысячи крупинок и слиться с ландшафтом. — Что это? — он подавил готовый слететь с губ вопль и дрожь отвращения, вновь глянув на паука: в красном свете Уэнустуса он казался настоящим исчадием ада. Черт, да он же им и являлся! Жизнь готовила Томаса ко всему, и даже похищение он сумел перенести с присущей ему стойкостью, однако он даже вообразить не мог, что столкнется с пауком невероятных размеров, который внезапно принялся раскачиваться на своих ногах, заставляя его начать раздумывать над цветом гроба. — Это самый опасный паук пустыни, — всхлипнул Арис и моментально зажал себе рот рукой. — Мы называем их гриверами, и шанс столкнуться с ними равен примерно пяти процентам, — глухо продолжил он, метая на паука панические взгляды. — Какие мы, однако, везунчики. Хотелось завыть, зарыдать и забить кулаками по песку, устраивая классическую детскую истерику. Может, придет мама, прогонит паука и подует на ушибленную коленку, приговаривая что-то вроде «у Цербера, падлы этакой, боли; у Эвра, чудовища кошмарного, боли, а у малыша Томаса не боли». Но мама не придет. По крайней мере, не сейчас. — Что предлагаешь делать? — выговорил Томас заплетающимся языком, шумно сглатывая. — Лежать. И он смирно лежал, мелко дрожа. И жалел, что не может спрятать голову в песок, как страус, и притвориться, что его не существует. Вряд ли это спасло бы его от поедания пауком, но хоть немного успокоило. — Томас. Голос Ариса звучал настолько замогильно, что Томас вновь посмотрел в сторону гривера и заметил, что теперь он находится ближе. А спустя секунду — еще ближе, перебирая лапами, а его глаза горят все ярче и ярче. Последний проблеск надежды, зародившийся было в душе, угас, потух, как задутая свечка. — А сейчас ты бежишь, — свистящим шепотом приказал Арис и резко вскочил на ноги. — Сейчас же, Томас! Отчаянный крик товарища полоснул по ушам. От шока у Томаса отнялись конечности, но он с трудом собрал себя в одну трясущуюся, как желе, кучу и кинулся влево, подальше от паука. Поскальзываясь на песке, он на автомате мчался вперед, краем глаза замечая сзади огненную вспышку и громкое рычание, сменившееся болезненным шипением, и от этого резко затормозил, по инерции чуть не падая, и развернулся. Гривер, встав на дыбы, махал лапами, увенчанными изогнутыми, холодно блестящими и от этого походящими на лезвия когтями, и наступал на прыгающего вокруг него Ариса, принявшего облик каракала. Золотисто-красная шерсть пылала, глаза горели желтым; он то бросался на паука, то отскакивал, размахивая хвостом. Арис попытался рвануть в другую от Томаса сторону, но гривер метнулся к нему с такой скоростью, что стало ясно, что его быстро догонят и разорвут на части, поэтому он остановился и выгнул спину, намереваясь защищаться. Томас с ужасом обнаружил, что за спиной у паука болтается хвост, как у скорпиона, с длинной тонкой иглой, и что он старательно пытается воткнуть эту иглу в мельтешащего перед ним Ариса. Каракал успешно избегал атак, однако, заметив застывшего Томаса, отвлекся и упустил момент, когда одна из ног гривера обвилась вокруг его лапы, и паук рванул его к себе, щелкая челюстями. Взвизгнув, Арис начал вырываться, царапаясь и поднимая фонтаны песка, но безуспешно. Секунда раздумий — и Томас сорвался с места и помчался к нему и неумолимо притягивающему его к себе гриверу. Обычно в такие моменты у сериальных героев в голове возникал целый план по спасению друга, однако у него в голове было шаром покати. Единственным, что знал Томас, было, что он не сдастся без боя. Может, он сможет спасти Ариса, переключив внимание твари на себя. Подбежав к пауку сзади на безопасное расстояние, он притормозил и огляделся: вокруг не было ничего, кроме песка, что было неудивительно. — Эй, уродец! — как можно громче заорал Томас, швыряя в гривера песок. — Как ты еще не убился, с такой-то внешностью? Арис громко завыл, дергаясь еще сильнее, но паук расцепил хватку, и он упал на песок, тут же вновь поднимаясь на лапы. Гривер мучительно медленно начал разворачиваться; Томасу не верилось, что до этого его движения были стремительны и четки. — Ну привет, лапуля, — помахал он рукой, когда на него слепо уставились четыре пары белых глаз, и нервно улыбнулся Арису. Он спасет этого рыжика, чего бы ему это не стоило, поскольку тот спас его. Услуга за услугу, так сказать. И плевать, что он рискует своей шкурой. Каракал, взревев, полоснул гривера по задним ногам, но тот не обратил на это ни малейшего внимания, надвигаясь на Томаса, в данный момент активно искушающего судьбу. — Похороните меня в черном гробу! — возопил он, заложил крутой вираж и со всей мочи припустил к скалам, виднеющимся примерно в полукилометре от них, уводя издавшего взбешенное стрекотание паука от Ариса, который, однако, вовсе не собирался пользоваться шансом и убегать и кинулся вслед за ними, стараясь вновь обратить внимание твари на себя. Взрывая песок, Томас летел вперед под действием огромный порции адреналина. В ушах свистел ветер, и он не слышал ничего, кроме собственного отчаянного сердцебиения. Он рискнул обернуться и, сдержав вскрик, рванул к приближающимся скалам с большей скоростью, чуть не полетев кубарем от увиденной картины: гривер, сверкая глазами, почти нагнал его, вытягивая вперед лохматые лапы с когтями и двигая челюстями. Ноги двигались уже на автомате, унося Томаса как можно дальше от верной погибели. Плана в голове все еще не было, и он судорожно пытался придумать хоть что-то, но было сложно сосредоточиться, пока его с устрашающей скоростью преследовал исполинский паук. Скалы были уже перед самым носом; Томас положился на свои инстинкты и, подпрыгнув, ухватился за первый попавшийся выступ. Превозмогая боль в пальцах, цепляющихся за острые камни, он подтянулся наверх, ища опору на скале ногами. Жуткие звуки, исторгаемые гривером, донеслись совсем рядом, и Томас, сцепив зубы, полез на скалу. Движения выходили неловкими и слишком, слишком медленными, но, когда по и так раненной лодыжке полоснул коготь, Томас ускорился, чуть ли не воя от боли в содранных ладонях. Каждая клеточка тела ныла от неимоверной усталости, умоляя об отдыхе, но он не мог остановиться, взбираясь все выше и выше. Он позволил себе бросить взгляд вниз и обнаружил, что монстр замер внизу, покачиваясь на длинных лапах, и облегченно вздохнул, продолжая карабкаться на самый верх. Подошвы ботинок периодически соскальзывали, но Томас прикладывал все усилия, чтобы удержаться на одних руках и не полететь со скалы в пасть гриверу. Внезапно выступ, что он сжимал пальцами, обвалился, и Томас, лязгнув зубами, провалился вниз, ударяясь лицом об шероховатую каменную поверхность. Издав короткий стон, он наугад выкинул руку вперед, успел схватиться за какой-то камень и повиснул на нем, невольно зажмуриваясь. Снизу не доносилось ни звука. Он нашел опору ногами, вновь подтянулся, чувствуя, как все тело дрожит от перенапряжения. Придушенно всхлипнул и полез дальше. Возможность двигаться ему давал лишь бурливший в крови адреналин, заглушавший ядом расползавшийся внутри страх. Ладони окончательно стерлись, оставляя на камнях кровавые отпечатки; лицо саднило, а ноги подгибались, срываясь с уступов, но Томас не останавливался. Взобравшись наверх, на плоскую вершину, он чуть не рухнул на колени, теряя равновесие, но сумел удержаться и, переведя дыхание, с опаской глянул вниз, поражаясь высоте, на которую сумел залезть. Гривер все также сидел у подножия скалы, буравя его белыми глазами, и хаотично подергивал лапами, а затем издал скрежет и лязг, будто машина. Ариса нигде не было видно, и Томас с трудом сдержал облегченный вздох. Распластавшись по скале так сильно, как только мог, он наблюдал за пауком, не смея пошевелиться и надеясь, что тварь потеряет его из виду и свалит. Но не тут-то было. Угрожающе застрекотав, гривер махнул хвостом и полез наверх. На глазах у Томаса продолжил сбываться его самый страшный кошмар. Если он думал, что Галли будет наиболее пугающей персоной в его жизни, он ошибался: паук стремительно карабкался по скале, шипя и фырча, и его не останавливали даже крошащиеся под лапами камни. Оставался единственный вариант — как можно быстрее слезать с другой стороны. Усилием воли заставив себя пошевелиться, Томас пополз назад, не сводя глаз с гривера, чуть не свалился вниз, вовремя остановившись, и оглянулся, с обреченностью осматривая отвесную сторону скалы. Он мог лишь прыгнуть с нее, переломать себе все кости и умереть в мучениях. И какого черта в Жаровне это было возможно? Кто вообще придумал это адское... А, точно. Теперь все ясно. Лязганье и треск камней раздавались все ближе и ближе, и Томас содрогнулся, когда понял, что путей к отступлению больше не осталось. Снизу вылезла мохнатая нога, цепляясь за край. Томас подскочил к ней и со всей силы пнул, но лапа лишь слегка дернулась, а вслед за ней показалась вторая. Быстро осмотревшись, он заметил приличного размера камень, который от основной скалы отделяла широкая трещина, и в отчаянии бросился к нему, обхватывая руками и стараясь оторвать. Хруст — и камень отсоединился, отчего Томас по инерции чуть не завалился назад. Он невольно поразился, что смог поднять такую тяжесть без особых усилий, но времени раздумывать над этим феноменом не было. Он подбежал к краю, огибая раскинутые повсюду лапы и наткнулся прямо на морду гривера, почти добравшегося до вершины. Сердце сжалось от пустого взгляда четырех пар глаз, и Томас, чувствуя, как кровь стынет в жилах, замахнулся и швырнул камень прямо в паука, сразу же торопливо отскакивая назад. Гривер взревел: камень попал ему прямо на глаза, закрывая обзор и придавливая к низу. Лапы заскребли по скале, и тварь затряслась, стараясь удержаться на краю. Воодушевленный успехом, Томас принялся пинать паучьи ноги, не обращая внимания на царапающие его когти. Мотнув головой, паук стряхнул камень и, раздвинув челюсти, стремительно кинулся в сторону Томаса, который вовремя отшатнулся, уклоняясь от атаки. Неожиданно Томас увидел за спиной гривера всполохи пламени, а вскоре разглядел и всего Ариса, упорно лезущего к ним. — Что ты делаешь? — в гневе заорал ему Томас, пригибаясь от просвистевшей над ним лапы. — Беги отсюда! Арис лишь зарычал, весь подобрался и прыгнул, вцепляясь в заднюю ногу паука и принимаясь полосовать ее когтями. Внезапно внизу показались еще чьи-то фигуры и принялись карабкаться по скале. Томас оцепенел, узнавая каракалов, обычного размера и без пылающей шерсти, которые, подобравшись к гриверу, присоединились к Арису, принимаясь кусать лохматые лапы. Гривер замахнулся хвостом, пытаясь сбить их или воткнуть жало, но каракалы ловко уворачивались и вновь кидались в атаку. Томас засмотрелся на это и не заметил, как одна из лап обвилась вокруг него, опрокинула и пригвоздила к земле, и паук, игнорируя повисших на нем животных, встал над ним, щелкая челюстями. Казалось, он ликовал, смотря на мечущегося парня, а затем крепко приложил его об камни, заставляя всхлипнуть. Измученное тело заныло еще сильнее, в голове все смешалось в кашу, а перед глазами темнело, но Томас заставлял себя смотреть прямо в лицо смерти, чувствуя, как внутри что-то зарождается. По кончикам пальцев прошла знакомая дрожь, будто по ним пустили электричество, и он нервически рассмеялся, не веря в свое счастье. Гривер занес хвост, не обращая внимания на каракалов, и принялся медленно приближать жало к Томасу. Тот шумно выдохнул, вырвал одну из рук из паучьей хватки, наставил ее на морду твари и, зажмурившись, сделал то, что так много раз делал на тренировках с Лилит. Ладонь обожгло жаром, перед веками вспыхнули пятна, а паук взвизгнул. Распахнув глаза, Томас торопливо скинул с себя его ослабевшую лапу и пополз назад, в смятении глядя на гривера, морда которого была объята пламенем. Он махал лапами, пытаясь сбить его, вертелся во все стороны, и его хвост летал во все стороны, но огонь, словно яд, разъедал его и не угасал. Ногу Томаса обожгло жгучей болью: наверное, гривер в очередной раз зацепил его когтем. На краю скалы показался Арис и побежал к нему, на ходу принимая человеческий облик. — Это ты сделал? — прохрипел он, в ужасе глядя на горящего заживо гривера. — Походу, — простонал Томас, зажимая нос, поскольку воздух наполнился запахом горящей плоти, и его чуть не вывернуло наизнанку. — Я даже и не думал, что у тебя такая сила, — выдавил друг. Пронзительно визжа, паук принялся неуклюже спускаться вниз, отступая; каракалы, увидев огонь, ощерились и, спрыгнув со скалы, разбежались в разные стороны. — Откуда они? — спросил Томас шепотом, чувствуя, как из глаз неумолимо начинают течь слезы облегчения, а к горлу вновь подкатывает тошнота. — Я позвал их на помощь. Я же тоже своего рода каракал, мы вроде как сородичи, — нервно хохотнул Арис. Его тоже било мелкой дрожью, а на его теле виднелись порезы от когтей-лезвий гривера, который, дымясь, полз по песку подальше от скалы и жалобно скрежетал. — Зачем? — он взглянул на Томаса. — Зачем ты вернулся за мной? — Я не мог бросить тебя, — Томас прижал к груди колени, обнимая себя руками, и спрятал лицо, скрывая катящиеся по щекам слезы; горло словно перехватила чья-то железная рука, а по телу пробежала судорога, и он закашлялся, хватая ртом воздух. — Ты чего? — заволновался Арис, заглядывая ему в лицо. — О, — он резко отшатнулся. — Ч-что? — выговорил Томас, щурясь: зрение начало затуманиваться, будто весь мир залило маслом, и теперь он был расплывчатым и смазанным. Виски сдавило так сильно, что он тихо застонал, хватаясь за кружащуюся голову; конечности начало жечь, а дыхание затруднялось все сильнее. Да какого черта он постоянно чувствует себя как дерьмо? — Ну, что? — с раздражением прошипел он, пытаясь добиться от Ариса, смотрящего на него с смесью страха и жалости, вразумительного ответа. Тот протянул руку, коснулся влажной дорожки слез на щеке Томаса. И с обреченным видом показал ему пальцы. — Э-э-э… — Томас схватил ладонь Ариса, поднося ее поближе к глазам, но ничего не изменилось, поэтому сам потер глазы и опустил руку, блестевшую от влаги. Это были не слезы. Это была кровь. — Чего?! — Томас беспомощно взглянул на Ариса, который принялся осматривать его и внезапно сдавленно охнул. Томас перевел взгляд туда, куда смотрел Арис, и, помимо кровоточащих порезов, обнаружил на ноге огромное красное пятно, которое, когда он сконцентрировался на нем, начало жечь. — Гривер успел ужалить тебя, — прижал руку ко рту Арис. — Кровь — это первый этап, наступающий почти сразу же после укуса, чтобы жертва... Впала в панику, — неохотно закончил он и постарался сделать спокойное выражение лица, но уголки его губ продолжали трястись, показывая, как он напуган. От его убитой интонации Томаса замутило пуще прежнего. Он постарался не думать о том, что произойдет с ним потом, что будет на следующем этапе, но ужасные мысли все равно лезли в голову. — Нам нужно добраться до Инфернума и получить противоядие, — с подбородка Ариса капнула слеза, и он торопливо вытер ее, вздернул голову и постарался измученно улыбнуться. — И все будет хорошо. — Обещаешь? — умоляюще попросил Томас, вновь проводя кончиками пальцев по своим щекам и собирая текущую из глаз кровь. — Я же не умру вновь? — Обещаю, ты не умрешь, — горячо закивал парень и, оторвав от своей и так изрядно потрепанной рубашки кусок, вытер ему лицо. — И обязательно увидишь Ньюта. Все будет хорошо, клянусь! Томас заставил себя поверить ему. Может, он и был отравлен и плакал кровью, находясь посреди пустыни, но он сумел спасти друга и все еще мог выжить сам. И мог вновь оказаться рядом с Ньютом. — Эй, — прошептал он, когда очертания Ариса перед его глазами окончательно расплылись, — я сейчас в обморок грохнусь. И теперь это твоя проблема. Томас проклял свою способность отрубаться в моменты, когда этого категорически не стоит делать, а затем измученное сознание, издевательски помахав ручкой, отключилось окончательно, и все погрузилось во тьму.