I'm worse at what I do best
And for this gift I feel blessed
Our little group has always been
And always will until the end.
Nirvana — Smells Like Teen Spirit
Очнулся Томас от духоты. Тело ломило так, будто на нем топтался не один, а сотни гриверов, и он со стоном закрыл лицо руками, вспоминая все, что произошло до его отключки. Единственным явным плюсом той ужасной ночи было возвращение его силы, которую он ощущал в кончиках пальцев и груди, однако вряд ли его огонь как-то помог бы ему выжить и не умереть от отравления. К сожалению. Приподнявшись на локтях и охнув от боли, он обнаружил, что она находится в полутьме и лежит внутри небольшой бежевой палатки на помятой одежде, и завертел головой в поисках Ариса. — Ты как? — молния на палатке разъехалась, и внутрь вместе с лучами Тенебриса протиснулся друг. — Живой, вроде, — Томас принял сидячее положение и подтянул к себе ногу, осматривая место укуса, которое покраснело, опухло и нестерпимо жгло, а затем взглянул на присевшего рядом Ариса, выглядящего столь же потрепанным: он стер кровь с рук и лица, однако его раны, оставленные когтями гривера, выглядели ужасно. — Ты выглядишь не лучше, герой, — прочитал его мысли Арис, тыкая пальцем в многочисленные ушибы и царапины на теле Томаса, и откинул взмокшую от жары рыжую челку со лба, которая от пота начала завиваться в забавные кудряшки. — Но нам нужно немедленно идти. — Думаешь, гривер вернется? — вскинулся Томас, нервически оглядываясь: это чудовище явно будет преследовать его в самых страшных кошмарах всю оставшуюся жизнь. — Именно, — еле заметно повел подбородком Арис. — Не волнуйся, он охотится только ночью, но ты продрых полдня. Скоро стемнеет. К тому же, нам необходимо добыть противоядие в ближайшие несколько суток. К счастью, смерть от яда гривера наступает постепенно, но нам нужно спешить. — А откуда у нас палатка? — Томас красноречиво взглянул на лежащий в углу рюкзак, в котором явно не могла уместиться вся эта конструкция. — Она специальная. Очень компактная, — пояснил Арис и указал подбородком на выход. — Выходи, мне нужно все собрать. И постарайся не влипнуть в неприятности за те пять минут, что будешь находиться без моего чуткого присмотра. Томас, показав ему неприличный жест, поднялся на дрожащих ногах, упираясь головой в крышу палатки, и вылез наружу, жмурясь от яркого света Тенебриса, резанувшего по глазам. Они все еще находились рядом с той самой скалой, на которую Томас не мог смотреть без дрожи, а вокруг простирались бескрайние пески, и ему захотелось заорать от того, как ему прискучил этот однотипный пейзаж. — Нам еще долго идти? — решил уточнить Томас, едва волоча ноги, когда они собрали палатку и двинулись в путь, с отвращением косясь на скалу. Вчера гривер своими лапами отодрал от нее огромные куски, карабкаясь наверх, за Томасом, и сейчас они лежали на песке вокруг. — Ты вообще уверен, что мы идем в правильном направлении? — У меня есть уши, — Арис помахал прорезавшимися кошачьими ушками, пошевелил кисточками и тут же спрятал их, — и я слышу Инфернум. Слабость, сопровождавшаяся тошнотой и головокружением, усилялась с каждым шагом, и пару раз Томасу приходилось опираться на плечо друга, ожидая, пока исчезнут разноцветные круги перед глазами. Арис метал на него обеспокоенные взгляды, но ничего не говорил, а Томас ныть не хотел, поэтому, сцепив зубы, чтобы случайно не издать стон, шел вперед, рвано дыша. — Тебе точно не больно? — пытливо заглянул ему в глаза Арис, притормаживая. Если бы Томас отпустил себя, он бы моментально осел на песок и разрыдался от острой боли. Создавалось ощущение, что его мучительно медленно прокручивали в мясорубке, и при этом он оставался в сознании и чувствовал все. — Точно, — лжец. Арис помялся, посмотрел на него в упор и вздохнул. — Ты белый, как мел, и похож на покойника. Ты уверен, что все в порядке? — Я уже покойник, — пошутил Томас и растянул губы еще сильнее, так, что у него чуть не треснуло лицо от этой вымученной улыбки, и двинулся дальше, оставляя друга сверлить его напряженную спину испытующим взглядом. Пройдя примерно километр, он, осознав, что сейчас буквально рухнет замертво, присел на корточки, обхватывая себя руками. Сил держать лицо больше не было, и Томас весь скривился, стараясь унять жжение внутри и чувствуя, как немеют кончики пальцев. — Как знал, что ты врешь, — протянул Арис, склоняясь к нему. — Что же это за тяга к геройству? — Нам нужно идти дальше, — процедил Томас, вновь вставая и ничком падая на раскаленный песок. — Черт! — Горе луковое, как же тяжко с тобой придется Ньюту, — ему подали руку, помогая подняться и устоять на ватных ногах. — Парочка из вас отличная, конечно. — Благодарю, — усмехнулся Томас и тут же подавился смешком, с шипением прижимая ладонь к животу. — Такое чувство, что я проглотил несколько живых змей, — просипел он и опустил голову, стесняясь жалости, светящейся во взгляде поддерживающего его Ариса. Он не мог вынести того, что за него переживают, привыкнув справляться со всем сам. К тому же, раньше ему еще не приходилось натыкаться на исполинского паука, едва сбежав от психопата, планировавшего вырвать у него сердце, а затем получать укус и теперь страдать от его последствий. — У тебя какой-то синдром Гарри Поттера, — неодобрительно поджал губы Арис, и Томас вяло удивился тому, что он знает эти, казалось бы, человеческие книги. — Спасаешь всех, но не себя. Внезапно его взгляд прояснился, отчего Томас моментально заподозрил неладное. — А как тебе вариант прокатиться на огромной кошечке? С ветерком, так сказать? — Нет! Я сам дойду! — запротестовал Томас, не представляя, что его повезут, словно раненую принцессу. Это же кошмар, стыд и позор! Однако Арис уже загорелся этой идеей, и отговаривать его представлялось чем-то невозможным. Впрочем, похищение Томасу раньше тоже казалось чем-то нереальным, вроде адекватного друга. И почему его окружают сплошные идиоты? То Минхо со своей безбашенностью, то Арис и его столь же безумные идеи. Если они дойдут до Инфернума, не наткнувшись на стаю гриверов или двойника Галли, то эти двое определенно подружатся и буквально разбомбят несчастный город. Пожалуй, Арису следует оставаться в Жаровне. — Как же я раньше не догадался! Вот идиот, — тот, сокрушаясь, хлопнул себя ладонью по лбу и передал рюкзак Томасу. — Держи. Он стремительно обернулся каракалом, таким же огромным и огненным, как и раньше. Его бока были объяты пламенем, и Томас с опаской протянул руку, боясь обжечься, однако почувствовал лишь приятное покалывание, когда огонь потянулся к его пальцам, облизывая их. Внутри что-то заискрилось, словно его сила почувствовала этот огонь и обрадовалась его присутствию. — А я тебя не раздавлю? — на всякий случай уточнил Томас, и Арис метнул на него раздраженный взгляд желтых глаз, ложась на песок, чтобы было удобнее залезть на него. — Ладно-ладно. Осторожно перекинув ногу через тело каракала, Томас взобрался на него, уселся и, когда Арис поднялся на лапы и сделал несколько пробных шагов, запустил руки в горящую шерсть, цепляясь за нее, дабы не упасть. — Все нормально, — проинформировал он каракала, и тот, одобрительно помахав ушами, ускорился. Довольно быстро тело Томаса автоматически приняло правильное, более удобное положение. Теперь, когда ему не нужно было идти самому, невыносимое жжение чуть поутихло, однако голова продолжала гудеть так, будто по ней шарахнули молотком со всей дури, да и перед глазами то и дело начинали плавать бензиновые разводы, мешая обзору. Арис порой останавливался, фырчал что-то, и Томас успокаивающе трепал его по холке, выдавая классическое «я в порядке». Вскоре стемнело, и Тенебрис начал постепенно исчезать за горизонтом, озаряя пески прощальными лучами. Небо потемнело, будто кто-то капнул на него черной краски и размазал, смешивая с светло-фиолетовым, и на нем медленно начали проступать очертания Уэнустуса, подсвечивая все красным светом. Мелькнула первая комета; ее голубой хвост оставил еле заметный след, тут же впитавшийся в темноту. Температура резко упала, и Арис, на пару минут перевоплотившись в человека, заставил Томаса накинуть куртку. Он старательно отбивался, крича, чтобы Арис перестал вести себя, как курица-наседка, но не сумел пронять его, напомнившего, что Томас и так на ладан дышит, что было полной правдой. Постепенно начали встречаться деревья и кустарники, что вселяло надежду. Томас прилагал все усилия, чтобы не задремать: к общей усталости примешивались симптомы отравления ядом гривера, превращая его в коматозную лягушку. Тело порой начинало колоть с такой силой, что хотелось взвыть и начать кататься по песку, но он сжимал челюсти и молчал, чтобы чуткий Арис не заподозрил, что ему опять нехорошо. Он не мог позволить себе расклеиваться и задерживать их. Сделав небольшой привал рядом с скоплением, наконец-то, не выжженых Тенебрисом деревьев, на ветках которых виднелись листья, которые, правда, были несколько коричневыми, но все равно радовали, во время которого Арис, напоминая заботливую мамочку, скакал вокруг Томаса, расписывая его мертвецкий внешний вид, и даже вытащил откуда-то зеркальце, дабы он сам ужаснулся, взглянув на себя (Томас ужаснулся: белая кожа в совокупности с фиолетово-красными синяками под глазами и обескровленными губами производила кошмарное впечатление), они продолжили движение вперед. Правда, перед этим другу пришлось расталкивать Томаса, который забылся тревожным сном, пристроив голову на рюкзак. — Томас, давай! Если не будем тратить много времени на отдых, то к восходу Тенебриса доберемся до города! — подгонял его Арис, на ходу превращаясь в каракала, из-за чего последнее слово превратилось в нечеткое фырчание. Томас поворчал, но все же уселся обратно, мечтая поскорее сдохнуть. Он уже не мог выносить ни жжение во всем теле, ни то, что его тащил на себе друг. Рассвет не заставил себя долго ждать. Уэнустус принялся терять очертания, растворяться в стремительно светлеющем небе; последняя потускневшая комета упала за горизонт, из-за которого начал появляться Тенебрис, освещая дюны своими лучами и слепя Томаса, который и так видел все довольно расплывчато и смазанно. Он приложил руку ко лбу, как козырек, и, щурясь, глянул на линию горизонта. И чуть не упал с Ариса, вовремя ухватившись за его шерсть. На фоне сиреневого неба, над полосой густого леса, возвышались гигантские здания, окна которых бликовали в свете Тенебриса. Между ними летали туда-сюда крохотные точки: ковчеги. — Мы пришли, — восторженно выдохнул Томас. К горлу неожиданно подкатил ком, а во рту появился металлический привкус. Он глотнул воздух, дернулся, после чего выгнулся дугой, стремительно соскакивая с Ариса и падая на землю. И успел вовремя: его вырвало чем-то скользким и отвратительно солоноватым, хотя, казалось бы, его желудок был пуст уже несколько дней. Выворачивало его щедро — мерзкая жидкость все текла и текла, и глотку уже раздирало от нее. Казалось, что его органы перемололись в густую кашу, которая теперь вываливалась из него. Вытерев рот, Томас с обреченностью посмотрел на песок перед собой, и его чуть не вырвало снова. Веки задрожали, руки подогнулись, отчего он едва не упал в лужу собственной крови, продолжавшей капать у него с подбородка. — Ага, — уныло подтвердил Арис, вовремя подхватывая заваливающегося на бок Томаса. — Пришли.