Безгрешный пусть бросит камень

Гарри и Лукас не сомкнули глаз до прихода Чжоу. Наркотик, который всё ещё циркулировал в крови Норта, бросал его то в жар, то в холод, порой он бредил, снова оказываясь в плену воспоминаний. Когда он возвращался в сознание, то в основном молчал, с тоской глядя на пустую бутылку из-под воды. Гарри не мог предложить ему питье или обезболивающее, не мог даже дотронуться до него лишний раз, чтобы не спровоцировать флешбеки. Он тоже не спал, размышлял над дилеммой. Уступишь врагу хотя бы кусочек информации, хотя бы один устаревший, никому не нужный факт — всё, ты попался, дальше тебя размотают, вытащат всё. Если уж молчать, то до конца. С другой стороны, Лукас действительно может умереть, и ради чего? Ради того, чтобы никто не узнал про грязное бельё ЦРУ и МИ-5? Но Бейтман хотел шагнуть с небоскреба, напоминал себе Гарри. Предателя никто силком не тащил на эту треклятую крышу. Если Джону плевать на свою жизнь, почему Гарри не должно быть плевать? Он бросал осторожные взгляды на потное лицо Лукаса, на его потрескавшиеся губы и черные круги под лихорадочно блестящими глазами. Остались считанные часы, а может, минуты до нового раунда. И это последние минуты жизни Лукаса Норта. Но у них не было даже этих минут. Дверь распахнулась. Лукас обречённо посмотрел на Чжоу и Мясника и опустил голову, смиряясь с тем, что сейчас случиться: конечно, бывший шеф не станет раскрывать секреты ради него. Гарри действительно не мог произнести ни слова: он словно потерял голос. Будто в замедленной съемке он наблюдал, как Мясник одной рукой хватает Лукаса за шею и поднимает на ноги, а второй рукой бьёт его в солнечное сплетение, и Норт не валится на пол только благодаря хватке на горле. Мясник душит его, сжимает шею сильнее и сильнее, глаза пленника лезут из орбит, он бьётся и хрипит в агонии, и Чжоу хладнокровно наблюдает… – Довольно! - Гарри наконец-то стряхнул с себя оцепенение. - Я расскажу про «Кондор». Но только про него. Мясник разжал хватку на горле Лукаса, и пленник упал на пол, судорожно хватая ртом воздух. Держась за горло, Норт сдавленно пробормотал: – Гарри… что… Наёмник пинком по рёбрам заставил его замолчать. Чжоу кивнула Пирсу, побуждая говорить - и поскорее. – От наших действий пострадало не пятьдесят человек, мисс Син, - глухо сказал Гарри, - мы передали тридцать пять человек режиму Пиночета, девять человек — бразильской военной диктатуре, троих выслали в Перу, четверых в Колумбию. Двадцать одного человека передали непосредственно ЦРУ. Всего семьдесят две… жертвы. – Поверить не могу, - покачала головой Чжоу. - Зачем вам это? Хотели поглубже лизнуть Рейгану? – Дело не в Рейгане. В Северной Ирландии стреляли, в шахтерских городках зрело недовольство, забастовки то тут, то там… Нам не нужны были ещё и леваки под боком. Мы думали, как бы избавиться от них без ущерба для международной репутации, но тут ЦРУ просто… предложило решение. Глаза Чжоу полыхали гневным огнем. Дрожащим от бешенства голосом она спросила: – И что вы сделали? Позволили ЦРУ схватить этих людей прямо на британской земле? – Мы сами задержали их, - Гарри избегал встречаться с китаянкой взглядом, - и предложили им сотрудничество. Подробно расписали, что будет в случае их отказа. Но почти все отказались иметь с нами дело, и мы исполнили угрозу. – Их пытали? – Нет… ну, может, парочку человек. Среди них Алехандро Гомес, который охранял семью Альенде и имел доступ к секретной информации антипиночетовского подполья. И Феликс Эрнандес, давний приятель Че Гевары, боевик старой закалки. И Кристин Сен-Джеймс, американская журналистка, завербованная красными. – Кто занимался этой операцией со стороны Британии? Мне нужны имена всех, кто замешан. Гарри поймал недоверчивый взгляд Лукаса: неужели ты всё ей расскажешь, молча спрашивал Норт. – В операции участвовали три человека, двое мертвы, третий перед вами, - просто сказал Пирс. – А со стороны американцев? Гарри пристально посмотрел на неё и спросил: – Мисс Син, позвольте уточнить — зачем вам эта информация? Это было больше двух десятков лет назад. – Возможно, кого-то из жертв ещё получится спасти… Пирс мягко, с нотками сочувствия в голосе сказал: – Мисс Син, Лукас провёл в плену восемь лет, и нам пришлось собирать его по кусочкам. За двадцать с лишним лет от ваших друзей уже ничего не осталось. Вы спасёте не коммунистов, анархистов или профсоюзных лидеров, вы спасёте живые трупы, которые до конца жизни будут гадить под себя и вздрагивать от каждого шороха. Я знаю, это жестоко, но просто оставьте их в прошлом. Гарри наткнулся на полный отвращения взгляд Лукаса. Впрочем, Норт быстро опустил глаза, словно не желая видеть бывшего друга. Чжоу с интересом смотрела на пленников, а потом спросила: – Мистер Норт, а вы как думаете? Нужно ли пытаться спасти их — даже через двадцать лет? – Даже если прошло пятьдесят лет, они имеют право умереть дома! - глухо сказал Лукас. А потом продолжил с болью в голосе, - я ждал спасения восемь лет! И каждый день надеялся… Скажи, Гарри, а если бы прошло десять лет — ты бы оставил меня в прошлом? Ты бы решил, что я вздрагиваю от каждого шороха и мочусь под себя, поэтому я не достоин спасения и можно оставить меня гнить? А если бы прошло пятнадцать лет? Двадцать? – Лукас… – Что, Гарри? Чжоу заглянула в растерянное лицо Пирса и потребовала: – Имена американцев, которые участвовали в операции «Кондор». Быстрее. – Нильс Доулсон, Гарри Картер, Джон Эванс, Люк Портер, - почти машинально перечислил Гарри. – Отлично. Знаете, после подобных откровений мне не хочется проявлять к вам милосердия. Господи, да я хочу кожу с вас живьём снять… Однако вы рассказали правду и заслужили передышку. Вам принесут воду, еду и медикаменты для мистера Норта. До следующего утра вас никто не тронет. Чжоу оставила их одних, а через несколько минут Мясник принёс воду и пакет с едой и лекарствами. Гарри нашёл там перекись, бинт, аспирин. Однако Лукас отшатнулся от него, когда Пирс попытался заняться его ранами. – Твои запястья снова нужно обработать, - напомнил Гарри. - Или ты хочешь получить заражение крови и потерять обе кисти? Норт вздохнул и прекратил сопротивляться, хотя до сих пор смотрел в сторону. Перекинь обожгла раны огнём, но он даже не дёрнулся, только морщинка на лбу стала глубже. Наконец он тихо спросил: – Гарри, ты действительно считаешь, что те, кто долго находятся в плену, недостойны спасения? – Речь шла про латиноамериканских коммунистов, я не думал, что ты воспримешь на свой счёт… – Ты ещё не понял, что всё это может случиться с тобой? Возможно, нас не спасут ни завтра, ни через неделю. Нас отдадут Китаю, где тебя самого будут допрашивать день за днём. Мысль о том, что коллеги живут дальше, сильно тебя утешит? Ты хочешь прожить в неволе остаток жизни и умереть там, вдали от дома, без семьи и друзей? Знаешь, Гарри, я ведь не осуждал тебя за этих дохлых леваков — в конце концов, я взорвал людей в Дакаре, я продал «Олбани». И я благодарен за то, что ты спас меня от пыток, хотя бы на сегодня. Но то, какими словами ты предложил Чжоу отказаться от поисков… Я… я почувствовал их боль как свою. Я очень на тебя разозлился. – Мне жаль, - Гарри аккуратно обрабатывал поврежденные запястья Лукаса, но избегал смотреть ему в глаза, - эти люди подверглись пытками или погибли просто за то, в какой они состояли партии, или за то, какой кружок посещали, или за то, что боролись за трудовые права в составе профсоюза, или за то, что хотели прогнать хунту из своей страны. И мы выдали их на смерть. С другой стороны, а если бы они остались в старушке-Англии? Возможно, мы бы сейчас назывались Советская Республика Великобритания… – А это плохо? - холодно спросил Лукас. – Ты издеваешься, да? – О Боже, только не говори про обобществление жён, это миф, опровергнутый даже в Манифесте… – Откуда такие познания? Впрочем, не важно. Мы защищали свою страну, свой строй, свой образ жизни. Мне жаль тех людей, но так было надо. – Вот так ты успокаиваешь себя, Гарри? «Этот мудак Джон Бейтман убил семнадцать человек, просто потому что он чёртов адреналиновый наркоман и ему нужны деньги. А вот я убил семьдесят два невинных человека, но я это сделал для Королевы и страны, я молодец, я не такой, как этот Бейтман». Гарри неосознанно сжал запястье Лукаса, которое бинтовал в тот момент, и Норт тихо зашипел от боли. – Прости… - пробормотал Гарри. – Ничего. Дверь открылась с тихим щелчком, Пирс увидел на пороге светловолосого юношу, который приносил им еду ранее. Молодой человек выглядел нерешительным, даже испуганным. – Привет, - сказал Гарри, - не бойся, мы не причиним тебе вреда. Александер молчал, разглядывая пленников, а потом тихо пробормотал: – Мне так жаль… Гарри и Лукас переглянулись. Если мальчик — слабое звено в команде Чжоу, его можно использовать, чтобы вырваться на свободу. – Ты чувствуешь себя неуютно, - как бы невзначай сказал Пирс. – Да, меня смущает… состояние вашего друга, - поморщился парень, - я не ожидал, что всё будет… вот так… - его взгляд скользнул по жутким синякам на шее Норта, оставшимся после того, как Мясник душил его. Ресницы Лукаса затрепетали, лицо исказилось в болезненной гримасе. Хотя Норт действительно пострадал от пыток, Гарри не сомневался, что сейчас он играет на публику, и каждый жест, каждый стон, каждая морщинка на бледном лице заранее просчитаны, чтобы вызвать у другого человека эмоции. Когда Лукас Норт хотел, он умел быть трогательным и мог разжалобить почти любого. – Что с вами потом будет? - спросил Александер. – Скорее всего нас передадут Китаю, - пожал плечами Гарри, - а там нас будут пытать до обмена или до смерти — второе более вероятно. Юноша бросил на них отчаянный взгляд — и выскочил за дверь, словно слова Пирса обожгли его. Гарри удовлетворенно улыбнулся. Кажется, у них появилась надежда.