AU, где все живы

У дракона больные лапы. Две похищенные принцессы вскрыли замок на двери пещеры шпилькой и благополучно слиняли, не дожидаясь спасения. Дракон, на свою голову, похромал за ними, раскинув крылья и с завыванием «я пламя, я смерть!». И даже пару раз фухнул пламенем на палки, которыми отважные принцессы отважно отмахивались от чудовища. Но находчивая принцесса сказала, что у нее палка железная, и ей от огня ничего не сделается. На логичное возражение дракона, что палка раскалилась и ее теперь невозможно держать, выдвинула контраргумент «а я в перчатках!».Но мало им этого – дальше уже принцессы принялись гоняться за драконом, грозя поймать, отвести в зоопарк и разместить между верблюдом и зеброй с полосками. И уже несчастному старом дракону пришлось спасаться бегством между английских грядок с сельдереем, розами и наперстянкой, с воплем: «Благородный Торин, спаси меня! Правда, я забрал всё твое золото, но честное слово, я всё верну!». Но благородный Торин, к этому времени уже махнувший рукою на всё, вдохновенно раскачивался на качелях, устав дожидаться, когда в девчоночьих играх наконец начнется интересная часть. Определенно, когда всемирно прославленный советский кинорежиссер, в рамках зарубежного турне, напрашивался в гости к всемирно известному английскому писателю-сказочнику, он ожидал совсем не такого! Во-первых, как оказалось, писатель недавно вышел на пенсию, и вместо восхитительного Оксфорда, который режиссер так хотел показать своему спутнику, пришлось ехать в уютный Борнмут, где имеются пляж и футбольный клуб, и множество прелестных домиков с палисадниками, но это, кажется, всё. Во-вторых, писатель первым делом заявил, что он не сказочник, как его ошибочно называют в России, и вообще в первую очередь филолог, специалист по германским языкам, а только потом писатель. И, в конце концов, он меньше всего ожидал, что ему придется развлекать кучу английских детей, причем не только собственных внуков хозяина дома – дети на него насели, кажется, со всего графства! Во всяком случае, со всей улицы – точно. А хозяин дома, всемирно известный писатель, чей трехтомный роман они с Мишей проглотили за несколько дней, читая за ужином, после ужина и дочитывая в кровати, и потом еще несколько дней ходили, как зачарованные и в тумане, сидел под яблоней в кресле-качалке, пускал кольца из трубки и внаглую веселился, и не думая помогать гостю в его забавном и даже не лишенном приятности, но весьма затруднительном положении! Кто милосердно спас грозного Смауга, он же Сергей Михайлович Эйзенштейн – это хозяйка дома, крикнувшая из окна, что она сейчас накрывает к чаю. Вскоре появилась и она сама, очаровательная пожилая леди, несущая божественно пахнущий яблочный пай. А за ней – Михаил Артемьевич, нагруженный пирамидой тарелок с сэндвичами с огурцом, лепешками с медом, миндальным печеньем, а также печеньем «Курабье Бакинское» и конфетами «Мишка на севере». Михаил Артемьевич знал, что нужно везти заграницу. Советские командированные (а также интуристы) стараются вывезти икру и фотоаппараты «Зенит», но Мишка был оригинален, разумен и как всегда прав. И Мишенька с легкостью мог совершенно очаровать любую представительницу прекрасного пола. В большинстве случаев ему требовалось лишь улыбнуться. Правда, это влекло двоякие последствия: милые леди Мишку щедро кормили и беззастенчиво на нем ездили. В возрасте до шести лет – в том числе и буквально. - Как насчет закуски перед чаем? Не хотите орешков? – профессор Толкин протянул гостям что-то в горсти и разжал ладонь. Эйзенштейн от неожиданности аж подскочил, а Михаил Артемьевич уронил чайные ложки, которые раскладывал. На ладони среди очищенного миндаля розовела профессорская вставная челюсть. Кто громче ржал – отставной профессор Оксфорда или действующий профессор ВГИКа, определить было трудно. Эйзенштейн стремительно выхватил из кармана бумажку и огрызок карандаша – и принялся что-то быстро-быстро черкать, прикрывая рукой. Михаил Артемьевич даже немножко встревожился – привычки Сергея Михайловича были неизменны и очаровательны, но не вполне уместны в добропорядочном старомодном английском семействе. Но итог его трудов вполне можно было показать даже детям (и им показали): англичанин протягивает на ладони клацающую зубами челюсть, а русский отскакивает, от неожиданности уронив до земли челюсть собственную. На веревочках. Миссис Эдит и Михаил Артемьевич обменялись понимающими взглядами. «Мишки на севере» пользовались успехом и навели на темы о Беорне, северном мужестве и вариантах перевода «Калевалы». - Позвольте помочь вам? - Что вы, что вы! – миссис Эдит со смехом поспешно забрала из рук Михаила Артемьевича фарфоровый чайник. – Есть такая примета – если чай будет разливать не один человек, у кого-то родятся рыжие близнецы. Михаил Артемьевич развел руками: - Звучит как мечта! Но не для такого старого холостяка, как я. - Дорогая, это идея! – немедленно откликнулся Профессор. Розово-лиловая наперстянка в бело-синей фарфоровой вазочке наводит на мысли о классических английских детективах. Курабье – о замках на склонах и горных пейзажах. Фантики от конфет – о полярных исследованиях и творчестве К.С.Бадигина, в Великобритании совершенно пока неизвестном. Золотисто-коричневый чай кружится в чашке, и в обнимку с молоком становится матовым. - Закрытый город?.. - Тайный город! Город в чаше горной долины. - Гондолин… - задумчиво повторяет Кузнецов, вслушиваясь в тающий в воздухе звук. – Гондолин. Звучит, точно колокол. Каменный колокол… Город-колокол. Колокол неба.