—————
К тому моменту, как они приезжают, клуб кишит людьми, но один взгляд на знакомые лица группы заставляет одного из вышибал поспешить вперед, чтобы пропустить их через очередь, и провести прямо в VIP-секцию. Это все еще странно для Нила — вся эта штука с узнаванием. Но не только это, на самом деле он получает льготы, потому что его узнали. Нил привык к захудалым дайв-барам, где владелец позволял ему сыграть несколько песен на импровизированной сцене в обмен на бесплатное пиво. Изящные диваны вдоль стен и неоновые огни VIP-секции кажутся ему совершенно другим миром. Они находят два сдвинутых вместе столика, которые быстро очищают, что кажется почти пустой тратой времени, так как половина группы немедленно исчезает на танцполе, получив свои напитки. Через десять минут за столом остаются только Эндрю, Кевин, Рене и Нил. Нил и Рене придерживаются содовой, в то время как Эндрю прогоняет пару рюмок с бокалом скотча; тем временем Кевин пьет свою водку с содовой, как будто от этого зависит его жизнь. Нил понимает, как далеко тот зашел, когда Кевин действительно позволяет Эллисон затащить его на танцпол после того, как она возвращается к столу, чтобы забрать Рене. К тому времени остались только он, Эндрю и куча пустых стаканов. Эндрю, похоже, не заметил и не позаботился о том, что все, кроме них, покинули стол, слишком занятый либо разглядыванием содержимого своего стакана, либо слепым наблюдением за толпой. — Есть идеи, какой кавер мы собираемся сделать? — ему приходится кричать, чтобы быть услышанным сквозь музыку, но Нил знает, что Эндрю понял его. Эндрю бросает скучающий взгляд в его сторону, прежде чем наклониться ближе, чтобы ответить: — Если тебе нужна светская беседа, попробуй еще раз. Я не говорю о работе сегодня. Нил смущенно кривит губы: — Это не пустая болтовня, это законный вопрос. Эндрю закатывает глаза и ставит пустой стакан: — Какую бы песню мы ни выбрали, ты все равно будешь резать аккорды, так что это не имеет значения. Нил издает удивленный смешок. Если бы это был Кевин, он счел бы это оскорблением, но с Эндрю он знает, что это не более чем бессмысленная травля. — Не понимаю, почему ты так настаиваешь на том, что мы ненавидим друг друга. Эндрю бросает на него еще один взгляд, прищурившись: — Я действительно ненавижу тебя. — Почему я тебе не верю? — Нил бросает вызов. — Ты невыносим в девяноста процентах случаев. — Я один из немногих людей, которых ты терпишь в течение длительного периода времени, — парирует Нил. — Или все эти ночи на крыше были просто тщательно продуманными лихорадочными снами? — Ты когда-нибудь слышал фразу “держи друзей близко, а врагов ещё ближе”? — равнодушно замечает Эндрю. — Да. Я просто не думаю, что это то, что ты делаешь. — Это не моя проблема. Нил сдерживает ухмылку и выжидающе поднимает брови: — Ладно, хорошо. Если я невыносим в девяноста процентах случаев, что будет с остальными десятью процентами? Эндрю, кажется, обдумывает свой ответ на мгновение, прежде чем в конце концов остановиться на: — Слегка развлекательное отвлечение. — Я польщен. — Тебе не следовало бы. Нилу приходится прятать ухмылку за ободком бокала.—————
Они неизбежно оказываются на крыше. Эндрю даже не думает идти в комнату Эллисон, просто идет прямо к двери пожарного выхода. Нилу удается спуститься вниз еще на двадцать минут вместе со всеми, прежде чем он следует за ним. В два часа ночи там холодно, но прохлада в легких помогает Нилу немного прочистить голову после грохота клуба. Эндрю сидит, прислонившись спиной к стене, когда Нил находит его, рядом с ним стоит бутылка "Jack Daniels" и зажатая между двумя пальцами зажженная сигарета. Его волосы растрепаны от ветра, а лицо ровное, когда он смотрит на Нила снизу вверх. (Нилу вдруг начинает казаться, что он узнает то чувство, которое возникает у него в животе каждый раз, когда он смотрит на Эндрю сегодня вечером.) Он без приглашения садится рядом с ним, стараясь оставить между ними здоровое пространство, когда Эндрю предлагает ему бутылку. Нил не пил в клубе, но что-то подсказывает ему, что ему понадобится немного голландского мужества, чтобы остаться здесь с Эндрю сегодня вечером. Он делает глоток и снова ставит бутылку на пол, роется в кармане в поисках пачки сигарет и зажигалки, прерывисто выдыхает, когда запах дыма мгновенно заставляет его почувствовать себя более сосредоточенным. В своей голове он слышит голос матери, кричащий ему об обязательствах. Он все равно придвигается на полдюйма ближе к Эндрю. Некоторое время они сидят молча, и, несмотря на беспорядок внутри Нила, чем дольше они сидят вместе, тем больше он расслабляется. Нил всегда думал, что истинная мера кого-то — это то, как долго ты можешь оставаться с ним в тишине, не чувствуя себя неловко. Он думает, что мог бы провести остаток своей жизни, сидя в тишине с Эндрю, и, вероятно, все еще чувствовать себя довольным. Однако в конце концов он начинает ощущать беспокойство. Не неудобное, просто... он слишком поглощен подавлением желания поговорить. Поэтому он тушит сигарету и берет виски, чтобы сделать второй глоток. — Мы можем провести еще один раунд? — спрашивает он, перекатывая полупустую бутылку "Jack" из одной руки в другую. Эндрю издает какой-то звук рядом с ним, и Нил поднимает голову, чтобы обнаружить, что в него уже впивается внимательный взгляд: — Если бы я не знал тебя лучше, то подумал бы, что ты пытаешься выведать все мои секреты. — Не все, — не соглашается Нил. — Просто несколько. Эндрю смотрит на него еще мгновение, прежде чем затянуться сигаретой и махнуть рукой в знак покорности: — Ладно. — Зачем ты вообще рассказываешь мне все это? — это не тот вопрос, который Нил хотел задать, но в то же время это то, о чем он умирал от желания узнать. Все, что он знает об Эндрю, говорит ему, что он не из тех, кто обнажает свою душу перед кем попало. Нил не понимает, почему он исключение. Эндрю отвечает не сразу, не торопясь отпивая из бутылки, которую Нил поставил между ними. В конце концов он прислоняет голову к бетонной стене позади себя и вытягивает шею в сторону, чтобы поймать взгляд Нила: — Может быть, я хочу узнать все твои секреты, но верю в честную торговлю. Нил недоверчиво смотрит на него. Он не уверен, верит ли ему, но также уверен, что Эндрю может быть кем угодно, но только не лжецом: — Но почему? Эндрю пожимает плечами, небрежно кривя губы и снова поднося сигарету ко рту: — Я тебя не понимаю. — Я думал, меня легко читать? — Нил до сих пор помнит, как быстро Эндрю разгадал его в ту первую ночь, и как неприятно было, когда одно из его самых сокровенных желаний бессердечно обнажалось тем, кто, по сути, был незнакомцем. — Тебя легко читать, — соглашается Эндрю, прежде чем внести поправку. — Часть тебя. Нил слышит то, чего он не говорит в этот момент. Он знает, что причина, по которой Эндрю может читать его, та же самая, по которой он может читать Эндрю: — Те части меня, которые напоминают тебе о себе. Эндрю в знак подтверждения наклоняет к нему горлышко бутылки: — Я все еще работаю над остальными частями, — говорит он ему. — Я не математическая задача, — чувствует потребность сказать Нил. Уголок рта Эндрю дергается в почти ухмылке: — Но я все равно тебя решу. Нил сглатывает, услышав обещание в голосе Эндрю. Он знает, что они не остановятся. Они никогда не остановятся, пока не разобьют друг друга на части и не разложат все свои сломанные и зазубренные части напоказ. Он не уверен, что трепет, который он испытывает при этой мысли, — это реакция, которую он должен был почувствовать, но он начинает признавать, что ничто в его реакциях на Эндрю не имеет смысла. Он подобен обнаженному пламени — полон опасности и криков "Не трогай", — и все же все, чего хочет Нил, — это протянуть руку. Он не уверен, но думает, что обожженные пальцы того стоят. — Твоя очередь, — тихо подсказывает он, касаясь пальцами Эндрю, когда забирает у него бутылку. Ему требуется мгновение, чтобы напомнить себе, что укол, который он чувствует, только в его голове. — Где ты был до того, как тебя нашел Кевин? Это не то, чего ожидал Нил, но тем не менее он отвечает: — На пути в Аризону. После окончания школы я никогда надолго не задерживался на одном месте. Рико не обрадовался, когда я отказался от контракта с его звукозаписывающей компанией, особенно после того, как потерял Кевина несколько месяцев назад. Он никогда не преследовал меня, но я был достаточно параноиком, чтобы продолжать двигаться. Я сменил имя и все такое. Эндрю действительно выглядит удивленным последней информацией: — Нил — это не твое настоящее имя? — Сейчас, — отвечает Нил. — Я официально изменил его, когда подписал первый контракт. — А как тебя звали раньше? Нил чувствует, что замирает в тот момент, когда он всего лишь думает об имени Натаниэль, и он знает, что еще не готов произнести его вслух: — Это правда для другого дня, — говорит он, ненавидя грубость собственного голоса. Эндрю кивает в знак согласия и ждет, пока он закончит рассказ. — У меня были деньги от маминой страховки, и еще мой дядя Стюарт открыл для меня сберегательный счет, но в основном я просто использовал деньги, полученные от работы в автобусе, и жил в мотелях. Я ездил автостопом или на автобусе, в зависимости от того, куда направлялся, обычно каждые две недели переезжая в другой город или штат. — Как долго ты собирался продолжать в том же духе? — спрашивает Эндрю, в то время как Нил делает паузу, чтобы вытряхнуть воспоминания из головы. Оглядываясь назад, он не знает, как ему это удавалось так долго. Он пожимает плечами, губы непроизвольно приподнимаются: — Я не знаю. Кевин позвонил еще до того, как у меня появилась возможность составить другой план, и с тех пор я здесь. Эндрю кивает и больше ничего не говорит. Он отшвыривает окурок, но не зажигает новую сигарету, некоторое время смотрит на бутылку виски, прежде чем оставить ее на месте. Наблюдая за ним, Нил не может не думать о том, какой была бы его жизнь сейчас, если бы Эндрю не попросил Ваймака позволить ему остаться. От одной только мысли о том, что он снова останется один, Нил на минуту забывает, как набрать воздуха в легкие. Он никогда бы не подумал, что Эндрю Миньярд предложит ему постоянный дом. Действуя смелее, чем на самом деле себя чувствует, он привлекает внимание Эндрю: — Хэй. Когда Эндрю выжидающе смотрит на него, Нил облизывает губы, нервно сжимая и разжимая пальцы: — Спасибо, — говорит он. — За что? — За то, что позволил мне остаться. Эндрю отводит взгляд так быстро, что Нилу до смерти хочется протянуть руку и снова повернуть его лицо обратно — хотя бы для того, чтобы увидеть то, что он пытается скрыть. — Не смотри, блять, на меня так, — говорит Эндрю, тоном резким и уклончивым, автоматически защищаясь. — Например как? — спрашивает Нил. Эндрю фыркает и его глаза снова встречаются с глазами Нила, пристальный взгляд твердо стоит на месте и портит его обычно спокойное выражение лица: — Как будто я твой ответ. — Это ты ищешь ответы, а не я, — он хотел, чтобы это был саркастический комментарий, возвращающийся к глупому замечанию о математической задаче, сделанному ранее. Наблюдая за тем, как Эндрю хмурится все сильнее, он знает, что это задело его чуть глубже. Желая убрать это выражение с лица Эндрю, Нил быстро пытается перевести разговор в другое русло: — Правда за правду, — просит он. Эндрю остается напряженным рядом с ним, но через мгновение коротко кивает. У Нила перехватило горло, и, необъяснимо, он почувствовал, что ладони вспотели, когда подтянул колени к груди. Сначала он смотрит в глаза Эндрю, затем медленно, намеренно опускает взгляд ниже, пока не останавливается на его губах: — Я мог бы поцеловать тебя, — бормочет он. Он снова поднимает глаза на Эндрю и остается потрясен, обнаружив, что блеск исчез, только чтобы быть замененным неразличимым блеском чего-то, что Нил не узнает. Челюсть Эндрю работает на пол-вдоха, а затем его взгляд обостряется, когда он поворачивается к Нилу: — Я мог бы позволить тебе. Через мгновение единственный звук, который слышит Нил, — это стук его сердца в ушах. У него пересохло в горле, и он рефлекторно сглотнул, не зная, что делать. Поцелуи с Эндрю были навязчивой, сбивающей с толку мыслью, тикающей у него в голове в течение последних нескольких дней, и Нил метался между отказом признать это и неисчезающими мыслями об этом. В основном потому, что он не может вспомнить, когда в последний раз хотел кого-то поцеловать. Но теперь он хочет. Это странное шипение, которое он чувствует в животе каждый раз, когда смотрит на Эндрю, — это чувство, о котором он давно забыл. Влечение. Он не уверен, сколько времени прошло, когда Эндрю наконец кладет руку на бетон между ними, чтобы сохранить равновесие, и шепчет: — Не двигайся. Нил остается на месте, зная, что даже если они ничего не значат, это большое дело. Зная, что Эндрю, скорее всего, ни с кем ничего не делал с ноября прошлого года. Поначалу это происходит медленно. Эндрю придвигается все ближе и ближе, словно собираясь с силами, и в какой-то момент их губы почти соприкасаются, и Нил чувствует призрачное соприкосновение их носов, и мир висит на волоске. Это не может длиться больше нескольких секунд, но Нил уверен, что в этот момент они приостановлены во времени. Их дыхание становится более резким, чем должно быть на самом деле, глаза уже прикрыты и вот-вот закроются, рты слегка приоткрыты, как будто в ожидании, пока Эндрю наконец-то не сократит дистанцию. Это происходит медленно. А потом это как выстрел в начале гонки. Эндрю бросается вперед и хватается за рубашку Нила, чтобы удержать его на месте. Руки Нила сжимаются в кулаки, упираясь в землю по обе стороны от него. Их рты соприкасаются, и это первый раскат грома после многочасового наблюдения за грозовыми тучами, катящимися по небу. Эндрю целует его, как будто хочет что-то доказать, как будто они все это время боролись, и он наконец победил. Одна из его рук находит волосы Нила и крутится между прядями, и Нил едва сдерживает дрожь, которую это вызывает. Он открывает рот, когда язык Эндрю касается его губ, и невольно вздыхает, когда Эндрю углубляет поцелуй. Его губы немеют, и ему хочется протянуть руку и обнять Эндрю, но он не смеет прикоснуться, не смеет пошевелить ни одной частью тела, кроме головы. Он знал, что делает, когда говорил Эндрю, чего хочет, — он терял контроль. Это должен быть выбор Эндрю, его ход, его границы прямо сейчас, иначе это не сработает. Словно прочитав его мысли, Эндрю издает разочарованный звук и отрывает свой рот от рта Нила: — Скажи мне остановиться, — приказывает он, но Нил не хочет останавливаться. Он никогда никого так не целовал. У него никогда не было чьего-то рта на его голове, груди и животе. Он никогда не испытывал такой жажды большего, никогда не чувствовал необходимости продолжать идти или приближаться. Он не знает, что делает, но знает, что не хочет, чтобы это заканчивалось. Поэтому он качает головой и бормочет: — Не хочу. Слова путаются, когда их губы соприкасаются в непосредственной близости, и все, что это делает, — это напоминание Нилу, каково это целоваться с Эндрю. Это заставляет его снова наклониться. Но он этого не делает. Он ждет. Потому что это все еще выбор Эндрю. Глаза Эндрю открыты и сверлят его. Одна его рука все еще цепляется за волосы Нила, в то время как другая сжата в кулак спереди его рубашки, и Нил позволяет ему смотреть так долго, как ему нужно, позволяет ему искать то, что он ищет. В конце концов Эндрю снова наклоняется, чтобы запечатлеть долгий поцелуй на губах Нила, прежде чем отпустить его. Они смотрят друг на друга еще минуту, пока Эндрю наконец не отводит взгляд и не выуживает из кармана очередную сигарету. Он едва ли выкуривает половину сигареты, прежде чем с многозначительным видом протягивает ее Нилу и возвращается в дом. Нил ждет, пока сигарета догорит до фильтра, и делает то же самое.