—————
Рассказывать остальным — это так же эмоционально утомительно, как и ожидал Нил, но он знал, что не сможет сохранить это в тайне с того момента, как Ваймак вошел в комнату раньше. Тот факт, что Кевин сжимает бутылку водки, как спасательный круг, а у Нила отчетливый вид человека, которого вот-вот стошнит, тоже не очень помогает их делу. Так что Нил объясняет. Монстры уже знают основы подросткового возраста Нила и его с Кевином опыт общения с Рико, но Старшеклассники сегодня впервые слышат версию Нила. Делясь своими секретами с группой, он чувствует себя гораздо более неуютно, чем когда делал это с Эндрю, но он понимает, что они должны знать. Хотя бы для того, чтобы подготовиться к неизбежному дерьмовому шторму, который надвигается на них. — Он не может этого сделать, — настаивает Дэн, злясь за Нила. — Этот маленький ублюдок уже почти разрушил карьеру Кевина, он не собирается причинять вред и тебе. — Все не так просто, — отвечает Нил, устало потирая виски. Он чувствует, что у него начинается головная боль от стресса. — Рико все знает. О бизнесе моего отца, о том, как мы с мамой пытались сбежать, о ее убийстве... — он замолкает, чувствуя, как в животе неприятно закипает желчь. Колено Эндрю крепко прижимается к его колену, когда они сидят рядом на диване. Нил прижимает свое колено в знак безмолвной благодарности. — Он знает мое настоящее имя, — глухо продолжает он. — Нил — твое настоящее имя, — твердо говорит Ники, возможно, самый сердитый за все время, что Нил его знает. То, что это от имени Нила, более трогательно и ошеломляюще, чем он может представить. Он пытается улыбнуться, и Ники тоже, но он знает, что они оба проваливаются. — Я так долго пытался оставить эту часть своей жизни позади и наконец-то смог построить будущее, которого хочу. Рико не любит проигрывать, а моя победа для него все равно что проигрыш, — он сглатывает, думая о клинках Рико и шрамах, которые все еще покрывают его собственный торс. Его отец был не единственным, кто предпочитал ножи. — Он убьет меня, когда сочтет нужным. — Тогда ему придется пройти через всех нас, — заявляет Мэтт с непоколебимой убежденностью, не оставляющей места для споров. — Спасибо, но… Эллисон прерывает его насмешкой: — Этот маленький засранец думает, что знает, что такое клевета? Просто подожди, пока мы с ним не закончим, — мстительная решимость в ее голосе заставляет Нила внезапно пересмотреть свою прежнюю оценку того, что Рене опасна в их отношениях. — Нил, мы можем чем-нибудь помочь? — тихо спрашивает Рене, и мягкое беспокойство излучается на ее лице. — Не сейчас, — неловко отвечает он, все еще не совсем привыкший к тому, как его товарищи по группе и Старшеклассники, похоже, заботятся о нем. — Думаю, я просто хочу немного побыть один. Они понимают посыл и начинают выходить из комнаты, каждый из них останавливается, чтобы обнять его или сжать плечо. Даже Аарон останавливается перед ним, чтобы слегка кивнуть, прежде чем последовать за Ники. Кевин выходит из комнаты одним из последних, устало произнеся на невнятном французском: — Поговорим позже. Эндрю, похоже, собирается последовать за ним, но Нил останавливает его прежде, чем он успевает это сделать. — Подожди, — выпаливает он, прежде чем заколебаться. — Тебе не обязательно идти. — Я думал, ты хочешь побыть один? — спрашивает Эндрю. В его голосе нет ничего обвинительного, это просто вопрос — ни больше, ни меньше. Спокойного, непритязательного выражения его лица достаточно, чтобы Нилу стало немного легче дышать. — Это не касается тебя, — бормочет Нил, прежде чем издать невеселый смешок. — Полагаю, ты не знаешь, как попасть на крышу? Эндрю не отвечает, но встает и ждет, когда Нил последует его примеру. Эндрю ведет их на пустую арену вместо крыши, садится на край сцены и свешивает ноги через борт. Через секунду Нил садится рядом с ним, мгновенно чувствуя себя более умиротворенным, когда смотрит на огромные ряды пустых кресел. Во всяком случае, он всегда найдет себе дом на сцене. Не требуется много времени, чтобы усталость снова обрушилась на него. Ему действительно нужно убедиться, что он вздремнет перед сегодняшним шоу. Еще только полдень, а он уже чувствует, что может проспать целую неделю. Он совершенно опустошен; голова тяжелая, лицо болит, и на самом деле ему больше всего на свете хочется свернуться калачиком и заснуть — хотя он почти уверен, что его кошмары не позволят этому случиться в ближайшее время. — Эндрю. Эндрю бросает на него косой взгляд и издает нечто среднее между насмешкой и вздохом: — Ты совсем запутался, Джостен. На самом деле это почти заставляет Нила улыбнуться, но он слишком устал, чтобы пытаться. Он пожимает плечами: — Что еще нового? Эндрю снова издает вздох и протягивает руку вверх, пока его пальцы не скользят в волосы Нила. Нил не ожидает, что Эндрю сделает что-то большее, но затем он наклоняет голову Нила вниз, пока она не упирается ему в плечо. — Не делай из мухи слона, — бормочет он, но его пальцы не оставляют волосы Нила, вместо этого они начинают нежно расчесывать их. Более мягко, чем Нил мог ожидать от Эндрю. На этот раз он улыбается, но Эндрю этого не видит, поэтому Нил думает, что все в порядке. Он не спит, но закрывает глаза, позволяя плечам Эндрю подниматься и опускаться, пока его разум не сосредотачивается ни на чем, кроме ощущения пальцев Эндрю в его волосах.—————
Несмотря на утренние новости, концерт проходит без сучка и задоринки, и Нил бросается в свое выступление с еще большей энергией, чтобы отвлечься. Ники развлекает толпу до тех пор, пока они не становятся такими громкими, что Нил знает, что он даже не сможет услышать своих товарищей по группе без своих наушников, а Кевин продолжает отпускать банальные комментарии о том, что они “самая громкая толпа до сих пор”. Он и Эндрю снова исполняют “Desperado”, и почему-то реакция становится еще более потрясающей теперь, когда люди знают, что это произойдет. Как и в двух предыдущих шоу, этот вид вызывает у Нила покалывание в позвоночнике, и именно оно в конце концов делает свое дело и выводит его из собственной головы. Он забывает о Рико. Он забывает о Мориямах. Он забывает о своем прошлом. До тех пор, пока все, о чем он думает, — это его музыка, его друзья и Эндрю. После этого они тусуются в комнате Эллисон, но никто и глазом не моргает, когда Нил уходит сегодня пораньше, справедливо предполагая, что он все еще немного потрясен сегодняшним утром. Но он уходит не поэтому. Как всегда, он поднимается на крышу и обнаруживает, что Эндрю уже ждет его. Он передает наполовину выкуренную сигарету Нилу, когда тот садится рядом с ним, и закуривает еще одну для себя. Сигарета едва успела догореть до фильтра, как Нил затушил ее и повернулся к Эндрю, потребность гудела в его венах и заставляла кожу вибрировать. Через мгновение взгляд Эндрю встречается с его взглядом и остается там. Нил облизывает губы и спрашивает: — Да или нет. Эндрю обдумывает свой ответ достаточно долго, чтобы отбросить окурок, а затем полностью поворачивается лицом к Нилу: — Да. Нилу отчаянно хочется рвануться вперед, но он ждет — ровно столько, чтобы Эндрю мог двигаться вперед самостоятельно, — прежде чем они рухнут вместе. Эндрю на вкус как дым, и его пальцы замерзают на лице Нила, но Нил не хочет его отпускать. Гравий царапает костяшки пальцев, когда его руки сжимаются в кулаки в попытке удержать их по бокам, пока Эндрю внезапно не отпускает его, чтобы схватить за запястья. Встретив предостерегающий взгляд Нила, Эндрю кладет его руки себе на плечи, как сделал это утром: — Только здесь, — говорит он тихо, но твердо. Нил быстро кивает головой, сжимая плечи Эндрю в знак согласия: — Хорошо, — обещает он. Они продолжают смотреть друг на друга в течение долгих ударов сердца, прежде чем оба снова падают вперед, зубы бьются друг о друга, а в висках стучит, но ни один из них не хочет останавливаться достаточно долго, чтобы прийти в себя. Они неуклюже целуются, пока, наконец, не находят правильный угол, и Нил не уверен, кто из них держится крепче, но уверен, что пальцы Эндрю оставят синяки. Он лениво думает обо всех отметинах на своем теле, обо всех несовершенствах, шрамах и ожогах, которые составляют его торс и руки. А потом он думает, что если ему придется добавить еще что-то к этому списку, то он с радостью примет отметины Эндрю.—————
— Скажи мне что-нибудь правдивое, — просит Эндрю. Они лежат на кровати Эндрю, и Нил действительно не знает, как они оказались в таком положении. Он помнит, как покинул крышу, следуя за светлыми волосами Эндрю, как за маяком. Он помнит, как Эндрю прижал его к двери, как только она закрылась за ними, и целовал до тех пор, пока у Нила не подкосились колени. Он помнит, как прижимался к кровати, а Эндрю останавливал его, пока не стало слишком жарко. Однако он не знает, как они туда попали. Он думает, что будет легче разговаривать, не глядя друг на друга. Нил обдумывает истины, которые он уже открыл Эндрю, и те, которые он еще не совсем готов озвучить вслух. Несколько месяцев назад он думал, что не готов рассказать их, но что-то в Эндрю заставляет его быть честным. Кроме того, сегодня он все равно как бы вынудил себя сделать это. Он обдумывает все секреты, которые все еще держит под замком в самых глубоких тайниках своего разума, прежде чем в конце концов остановиться на одном слове. — Абрам. Когда Нил не вдается в подробности, Эндрю садится, подталкивая коленом Нила в молчаливой просьбе продолжать. — Это мое второе имя, — объясняет Нил. — Сейчас и раньше, — он не говорит, что значит раньше, Эндрю уже знает. Эндрю задумчиво наклоняет голову, прежде чем повернуться так, чтобы лечь рядом с Нилом, на этот раз правильно. Нил шокирован этим движением, но он не уверен, что только из-за иллюзии близости, которую предлагает кровать Эндрю, это кажется таким большим делом. — Все еще не готов назвать свое имя? — Странно, что Кевин тебе еще не сказал, — отвечает Нил. Это то, о чем он размышлял, особенно с тех пор, как, насколько ему известно, Кевин почти сразу же присоединился к группе Эндрю в Пальметто. Эндрю поворачивает голову набок, чтобы посмотреть на Нила, и слегка пожимает плечами: — Первые два месяца он почти не разговаривал. К тому времени, как я пообещал защищать его, он уже называл тебя Нилом. Нил старается не реагировать, услышав о явной сделке Эндрю и Кевина, даже если ему до смерти хочется расспросить Эндрю об этом, и вместо этого сосредотачивается на ответе на невысказанный вопрос Эндрю: — Кевин продолжал звонить мне, когда узнал, что я не согласился на контракт с Рико, — бормочет он, вспоминая непрекращающиеся сообщения и звонки Кевина. Приятно знать, что Кевину, по крайней мере, не все равно, но в то время Нил пытался оставить все позади, и это не очень помогало. — Я все равно собирался бросить свой телефон, поэтому позвонил ему со своего нового номера и сказал, что со мной все в порядке, что я сменил имя и что если ему когда-нибудь понадобится связаться со мной, то он должен использовать именно этот номер. — И четыре года спустя он нажился на этом предложении, — предполагает Эндрю. Нил хмыкает в знак согласия, прежде чем они снова замолкают. Через некоторое время он рискует и перекатывается на бок, приближаясь к Эндрю, но все еще сохраняя барьер пространства. Эндрю слегка переворачивается на правое плечо, чтобы получше разглядеть его, но дальше этого не двигается. Его взгляд блуждает по лицу Нила, и тот чувствует себя достаточно спокойно, чтобы позволить ему посмотреть. Он не уверен, когда Эндрю попал внутрь его импровизированных стен, но Нил не видит особого смысла в том, чтобы вытолкать его сейчас. — Абрам, — бормочет Эндрю, словно пробуя слово на вкус. — Тебе подходит, — наконец решает он. — Я хотел оставить его себе, — признается Нил. — Это заставляло меня почувствовать себя более реальным. — Ты не чувствуешь себя настоящим, — шепчет Эндрю. Это такой грубый момент честности, что Нил уверен, что это должно быть ошибкой. И все же: — Ты — единственное, что я когда-либо чувствовал настоящим, — говорит Нил. Эндрю не отвечает, но его горло сжимается, когда его рука тянется к рукаву рубашки Нила: — Да или нет? — Поцелуй меня. Между ними всего несколько дюймов пространства, но кажется, что за то время, которое требуется, чтобы расстояние сократилось, проходит целая вечность. Кончики их носов соприкасаются, и верхняя губа Эндрю ловит нижнюю губу Нила в недопоцелуе, который заставляет их обоих хотеть большего. Они снова приближаются друг к другу, и на этот раз поцелуй приходится в центр. Рука Эндрю обхватывает его челюсть, и Нил так полон предвкушения, что едва успевает сдержаться, когда их рты соприкасаются. Он чувствует, как весь воздух в легких вырывается через нос, и не уверен, то ли это вызывает головокружение, то ли это просто Эндрю, но в любом случае Нил не заботится об этом настолько сильно, чтобы остановиться. Их ноги переплетаются и перекрываются, и это всего лишь одна крошечная точка соприкосновения, но Нил все еще чувствует, как мурашки бегут по его коже от осознания того, что Эндрю впускает его еще немного. Эндрю состоит из зазубренных краев, все готово для того, чтобы Нил мог зацепиться за них. Все в нем остро и смертоносно. Все, кроме губ. Губы Эндрю мягкие и нежные, когда они касаются губ Нила. Его нижняя губа поддается, когда Нил впивается в нее зубами — в ответ он дрожит так сильно, что Нил чувствует, как от этого дрожат его собственные кости, — и они становятся мягче, чем дольше они целуются. Эндрю не мягок. А Нил этого не ожидает и не хочет. Но в нем есть какая-то мягкость, которая начинается с губ и исчезает где-то глубоко внутри него, где-то, куда Нил еще не получил доступа. И независимо от того, хорошая это идея или нет, Нил хочет исследовать эту мягкость. Он хочет найти то место, где она прячется между костями Эндрю, он хочет знать, как глубоко она течет, он хочет целовать и разговаривать, пока не узнает эту мягкость так же хорошо, как зазубренные края. Но пока он довольствуется губами Эндрю и не думает о том, что это начинает казаться ему чем-то большим, чем мимолетное влечение.