ответить | 53.5K ретвитов | 31K фавов
Нил задерживает дыхание, пока Эндрю проверяет твит, и едва сдерживает ухмылку, когда его встречают взглядом. — Перестань отвлекаться, Абрам, — говорит Эндрю. — Ты тот, кто хотел это сделать. — Ты не из тех, кто делает то, чего не хочет, — замечает Нил, когда Эндрю снова тянется за гитарой. — Вот именно. Так что не испытывай меня. Нил некоторое время рассматривает его, пока Эндрю начинает играть, снова пораженный тем, насколько он талантлив. Он до сих пор не может поверить, что Эндрю так равнодушен к музыке, когда его гитара кажется продолжением его руки каждый раз, когда он играет. В сочетании с его музыкальным слухом и безупречным голосом он легко становится одним из самых исключительных талантов в индустрии. И все же каждый раз, когда Нил спрашивает об этом, Эндрю кажется равнодушным. Но Нил не может в это поверить. Он не может поверить, что Эндрю все равно. Если бы так и было, он не зашел бы так далеко. — Проблема с тобой становится привычкой, Джостен, — нараспев произносит Эндрю, не поднимая глаз. — У меня есть вопрос. Эндрю многострадально вздыхает: — А когда у тебя его нет? — Ты когда-нибудь дашь мне посмотреть тексты своих песен? Это заставляет Эндрю задуматься. Его руки все еще лежат на струнах, и он медленно поднимает голову, чтобы посмотреть на Нила с невыразимым выражением на лице. Сначала он молчит, но Нил готов подождать его. В конце концов Эндрю говорит: — Оставайся здесь достаточно долго, чтобы появиться на сессиях по написанию следующего альбома, а там посмотрим. С этими словами он возвращается к игре и игнорирует Нила. Но пока Нил примет этот ответ.—————
Нил никогда не забудет тот момент, когда они с Эндрю вместе исполняют кавер-версию. Как, независимо от того, в каком городе или штате они находятся, вся толпа, кажется, коллективно затаивает дыхание, ожидая, когда первая нота эхом разнесется по арене. Как крики возбуждения отражаются от стен арены каждый раз, когда они узнают песню. Это всего лишь миллисекунда, но она всегда заставляет Нила вздрагивать всем телом. Сегодня вечером Нил поет первый куплет, и ему приходится физически заставлять себя не пялиться на Эндрю, когда тот начинает петь. — I found God, I found him in a lover, When his hair falls in his face, And his hands so cold they shake… Он обнаруживает, что уголки его губ непроизвольно приподнимаются при этих словах. Это не его текст, но он думает, что он описывает его чувства к Эндрю в том простом, но глубоком смысле, в каком Нил привык видеть его. Эндрю бесплотен для него во всем, что делает его человеком. То, как он натягивает рукава на руки, когда мерзнет на крыше. Таким образом, у него всегда появляются два слабых фиолетовых кольца под глазами на следующее утро после того, как они не спали большую часть ночи. То, как он вздыхает каждый раз, когда Нил посвящает несколько минут поцелуям, его губы немеют. Это те части Эндрю, которые заставляют его казаться нереальным. Нилу нравится эта песня, потому что ему нравится ее противоречивость. Это им подходит, думает он. Они противоречат друг другу сами по себе. Они могут быть — и, вероятно, должны быть — токсичными вместе, но каким-то образом те их части, которые должны делать их несовместимыми, — это те их части, которые позволяют легко сочетаться друг с другом. Они разделяют плохие стороны своей личности, и это каким-то образом делает их более спокойными вместе, более уравновешенными. Голос Эндрю гармонирует с его голосом для припева, и Нил чувствует, как улыбка начинает формироваться от теперь уже знакомого крика толпы. С самого первого концерта реакция на его и Эндрю голоса всегда была безумной. — I've got a lover, And I’m unforgiven, I'm such a fool to pay this price, It's coming down, down, coming down… Нил чувствует на себе тяжелый взгляд Эндрю, когда тот поет: — I found a martyr… — и тщетно пытается скрыть улыбку. Эндрю называл его мучеником каждый раз, когда Нил пытался придумать способ справиться с Рико, который удержал бы остальных членов группы от этого. Он не раз хлопал Нила по затылку и велел ему заткнуться, прежде чем многозначительно напомнить, что Эндрю обещал защитить его. — Now we're lost somewhere in outer space, In a hotel room where demons play… Он думает, что можно что–то сказать о песнях, которые Эндрю соглашается петь с ним, или даже о тех частях этих песен, которые Эндрю выбирает петь. Эндрю прячет свои эмоции так глубоко в груди, что неопытному глазу кажется, будто их там вообще нет. Нил знает лучше и думает, что отсутствие протеста Эндрю, когда дело доходит до пения таких песен, говорит больше, чем могли бы сказать произнесенные слова. Потому что даже если он поет безразлично, даже если его лицо ничего не выражает, Нил знает, что сам факт того, что он готов спеть эти слова вместе с ним, — это самое близкое к признанию, которое Нил когда-либо надеялся получить. И он не возражает. Потому что даже если Эндрю обманул себя, думая, что ему все равно, как сказал Нилу, он знает лучше. Они заканчивают песню своей обычной игрой — пытаются украдкой взглянуть друг на друга, когда другой не смотрит, и Нил чувствует себя так, словно его ударило током в тот краткий миг, когда их глаза встречаются. Нил признает, что ему нравится смотреть на Эндрю. Он смотрит на него так, словно может раскрыть все тайны вселенной, просто изучая лицо Эндрю. Но правда в том, что нет ничего лучше, чем смотреть на Эндрю на сцене. Окруженный яркими огнями и ревущей толпой, волосы прилипли ко лбу от пота, а бледная кожа светится — он завораживает. Им не удается отвести друг от друга глаз, когда они поют финальную строку: — He's coming down, down, coming down, — но Нил все равно не хочет этого делать. Когда песня заканчивается, наступает один удар тишины — совсем как перед тем, как они начали, — когда комната кажется совершенно неподвижной, а затем крики зрителей нарастают так сильно, что Нилу кажется, что его барабанные перепонки вот-вот лопнут. Он застревает в тот момент, когда вбирает все это в себя, и только когда остальные выбегают обратно на сцену и Ники драматично кричит в микрофон: — Черт возьми, вы знаете, как сделать парня эмоциональным! — чтобы снова разбудить толпу, Нил действительно теряется в этом. У него как раз достаточно времени, чтобы собраться, прежде чем Аарон играет первый такт Room 317.—————
Они возвращаются в отель примерно через полчаса после шоу, и Нил собирается последовать за всеми остальными в казино, чтобы, без сомнения, провести ночь принятия плохих решений, но Эндрю хватает его за рукав и тянет назад. Нил замирает, наблюдая, как за Кевином закрывается дверь, и оглядывается на Эндрю. Он просто ровно встречает взгляд Нила в течение секунды, прежде чем начинает тащить его к лифту. Заметив напряженность во взгляде Эндрю, Нил тупо спотыкается и позволяет увести себя от группы. Они не разговаривают по дороге на свой этаж, но напряжение между ними ощутимо. Нилу кажется, что он задохнется, если они еще немного задержатся в лифте. — Не хочешь пообщаться сегодня вечером? — спрашивает он, шагая рядом с Эндрю, пока они идут по коридору к его номеру. Эндрю бросает на него взгляд через плечо, когда они останавливаются, который очень откровенно говорит: “Когда мне вообще хочется общаться?” прежде чем вставить ключ-карту в щель и толкнуть дверь своего номера. Внутренности гостиничных номеров начали сливаться для Нила воедино. Все они выглядят почти одинаково, только с разными картинами на стенах. Он все еще не может отделаться от смутного впечатления от роскошного убранства комнаты, но единственное, что здесь действительно привлекает его внимание, — это Эндрю. Эндрю подходит к столу и берет бутылку виски, которую Ваймак, без сомнения, принес ему в номер в качестве платы за сотрудничество и выполнение своей работы. Он некоторое время изучает этикетку, прежде чем потянуться за двумя стаканами. Нил не утруждает себя тем, чтобы смотреть, как он наливает, вместо этого скидывает туфли и подходит к балконной двери, чтобы отпереть ее. Он падает в один из шезлонгов, поджимает под себя ноги и выуживает сигареты из кармана пиджака. Он вытряхивает из пачки две сигареты и закуривает обе, обменивая одну на стакан, когда Эндрю присоединяется к нему. Эндрю садится на соседний стул, и несколько минут они сидят в уютной тишине и пьют. Нил смотрит на сверкающий горизонт и вертит напиток в бокале. Ему кажется, что он переживает один из тех сюрреалистических внетелесных моментов, когда он внезапно осознает, что это его жизнь. Он сидит на балконе пятизвездочного отеля с мужчиной, которым он абсолютно очарован после того, как только что сыграл аншлаговое шоу на арене в Лас-Вегасе. Если бы вы сказали ему год назад, что именно здесь он будет сейчас, он бы рассмеялся от одной только мысли об этом. — Ты слишком громко думаешь, — жалуется Эндрю рядом с ним, заставляя Нила вздрогнуть. Он бросает на Эндрю косой взгляд, ухмыляясь ожидающему выражению его лица: — Если хочешь знать, что у меня на уме, просто спроси. — Мне все равно, о чем ты думаешь, — говорит Эндрю, ставя пустой стакан вверх дном на маленький столик между ними. — Тогда зачем ты это сказал? — бросает вызов Нил, самодовольно наблюдая, как губы Эндрю складываются в тонкую линию. Эндрю не говорит и не делает замечаний, если не хочет или не ожидает ответа. Он должен быть дураком, если думает, что Нил этого не знает. — Между прочим, я просто думаю о том, что это совсем не то место, где я ожидал оказаться. — В Вегасе? — подсказывает Эндрю, намеренно тупея только для того, чтобы быть раздражающим. — Все, — отвечает Нил. — Не думаю, что когда-либо осознавал, как устал от бега, пока не остановился. — Ты все еще переезжаешь в новый город каждые два дня, — замечает Эндрю. Нил качает головой: — Это совсем другой вид переезда. Дом по-прежнему всегда здесь. — А где же дом, когда ты живешь в гостиничных номерах? Нил встречается с ним взглядом, и он знает, что слишком долгое разглядывание выдает его, но не может заставить себя отвести взгляд: — Я работаю над этим, — в конце концов отвечает он, и далекое воспоминание о том, как Эндрю говорил ему именно эти слова, дергает его мозг. Эндрю пристально смотрит на него, прежде чем резко затянуться сигаретой и мотнуть головой в сторону стакана Нила: — Допивай свой виски. Нил допивает остатки и ставит стакан, встает, когда Эндрю делает это, и следует за ним в комнату. Они только вышли за дверь, когда Эндрю вцепляется кулаком в футболку Нила и притягивает его к себе для поцелуя. Нил вздыхает, чувствуя, как напряжение, которое весь день копилось у него в животе, наконец-то лопнуло. Он запускает пальцы в волосы Эндрю и спотыкается, когда тот делает шаг назад к кровати. Они несколько раз чуть не спотыкаются друг о друга на коротком пути от балконной двери до кровати, но ни один из них не хочет отстраняться друг от друга на достаточно долгое время, чтобы посмотреть, куда они идут. Как раз в тот момент, когда колени Эндрю вот-вот ударятся о кровать, он разворачивает их. Нил охотно падает на матрас, только протестующе вскрикивает, когда Эндрю не следует за ним. Вместо этого его руки убираются с рубашки Нила, и он делает шаг назад. Когда Нил издает вопросительный звук, он просто говорит: — Ложись, — и отворачивается. Нил спешит подчиниться, отталкиваясь руками, пока не ложится на подушки. Эндрю снимает ботинки, а Нил устраивается поудобнее и роется в карманах пиджака, брошенного на стул. Последнее, что Нил ожидает, что он обернется с Волшебным шаром. Эндрю, не говоря ни слова, бросает его ему, и Нил инстинктивно ловит его. В замешательстве глядя на него, Нил поднимает голову и снова смотрит на Эндрю. — Где, черт возьми, ты это взял? — Кто-то бросил его сегодня на сцену, — пожимает плечами Эндрю, направляясь через комнату к своей сумке. — И что, по-твоему, мне с ним делать? Эндрю выпрямляется и поворачивается к нему лицом: — Скажи мне, останешься ли ты на ночь. Нил собирается немедленно ответить утвердительно, прежде чем до него доходит, что имеет в виду Эндрю. Он не уверен, должно ли это быть какое-то странное упражнение на доверие или что-то в этом роде, но он все равно встряхивает мяч и ждет, когда появятся слова. Когда он ничего не говорит, Эндрю подсказывает ему: — И что там написано? Нил смотрит на слово в крошечном окошке, потом на Эндрю и чувствует, как его рот приподнимается в улыбке: — Здесь написано ”да". Эндрю кивает и стягивает через голову футболку. У Нила пересыхает во рту от этого зрелища, Волшебный шар забывается, когда он отбрасывает его в сторону. Эндрю крадется к кровати, останавливается в конце и пригвождает Нила мрачным взглядом: — Теперь ты. Нил в считанные секунды стягивает с себя футболку, швыряет ее на пол и пристально смотрит, как Эндрю забирается на кровать. То, что начинается как медленное, меняет темп почти мгновенно, как только Эндрю протягивает руку, чтобы провести пальцами по торсу Нила. Нил вздрагивает от прикосновения, обхватывает рукой шею Эндрю сзади и приподнимается, чтобы прижать их рты друг к другу. Эндрю падает на него, впиваясь пальцами в кожу груди Нила, где он держится за него. Они целуются до тех пор, пока губы Нила не немеют и не начинают покалывать, а потом целуются еще. Нил уверен, что, как бы далеко они ни зашли, он никогда не устанет целоваться с Эндрю. Он никогда не устанет от всепоглощающего огня, который прожигает его насквозь всякий раз, когда губы Эндрю оказываются на его губах. Это самое сильное опьянение, которое он, вероятно, когда-либо чувствовал за всю свою жизнь. Нил так долго не задумывался о собственном удовольствии, что теперь каждый вздох или стон, который Эндрю может из него вытянуть, оставляет его полностью подавленным. Он хочет отплатить ему тем же. Он знает, что, даже если это происходит по другим причинам, Эндрю отрицает себя так же сильно, как и Нил. И Нил чувствует, что он так сильно вырос за последние пару месяцев, исследуя Эндрю, он чувствует, что так много узнал о себе и о том, что ему нравится, а что нет, он просто хочет дать Эндрю то же самое чувство. Он хочет помочь заменить все плохие воспоминания и плохие чувства хорошими. Он знает, что на это потребуется время. Он знает, что ему придется обращаться с телом Эндрю так же осторожно, как с минным полем, но, может быть, он сможет попробовать. Может быть, он начнет учиться тому, как заставить Эндрю чувствовать себя хорошо. Он отворачивает лицо в сторону, чтобы оторвать их губы, целует Эндрю в скулу и шепчет: — Ты мне доверяешь? Эндрю делает паузу, толкает Нила обратно на подушки и садится так, чтобы оседлать его бедра. Он смотрит на Нила сверху вниз, нахмурив брови, с настороженным выражением лица: — Почему? Нил сглатывает комок в горле и теребит одеяло под руками: — Ничего страшного, если ты откажешься, — начинает он. — Но я хочу прикоснуться к твоей груди. Если ты позволишь. Эндрю молчит, размышляя, слегка двигая челюстью: — Как? — наконец спрашивает он. — Например, как когда я позволяю тебе трогать мои шрамы, — тихо отвечает Нил. Он ненавидел показывать их Эндрю, но осторожная и нежная манера, с которой Эндрю целовал их и проводил по ним пальцами, была именно тем, в чем он нуждался. Ему нужен был кто-то, кто взял бы те его части, которые он ненавидит больше всего, и обращался бы с ними мягко. Вместо ответа Эндрю слезает с Нила и ложится рядом с ним на спину. Нил садится и встречает его ровный взгляд — жар с Эндрю все еще не спал, он с облегчением это видит: — Мне нужно ”да”. Эндрю переводит взгляд с лица Нила на его руки, но потом кивает. — Это ”да”. Нил чувствует, как внезапно его осенило осознание того, какой это огромный шаг. Кажется, что дольше, потому что они провели так много времени в непосредственной близости, но на самом деле прошло всего чуть больше двух месяцев с тех пор, как они начали что бы это ни было. Он знает, что отчасти причина, по которой они двигаются несколько быстрее, заключается в том, что они живут в карманах друг друга с начала репетиций тура четыре с половиной месяца назад, но он все еще не знал, что Эндрю может доверять ему так сильно в этот момент. Он ложится между ног Эндрю, опираясь на руки и нависая над ним, чтобы не давить на Эндрю своим весом. Нил ждет несколько вдохов, чтобы дать Эндрю привыкнуть к этому ощущению, прежде чем наклониться и соприкоснуться губами. — Скажи мне, если хочешь, чтобы я остановился, — шепчет он, еще раз скользя губами по губам Эндрю, прежде чем перейти к шее. — Я знаю, — выдыхает Эндрю, одной рукой вцепляясь в волосы Нила и целуя дорожку на его шее. Он теребит клочок кожи между зубами, прислушиваясь к тихим звукам, издаваемым Эндрю, или к небольшим изменениям в его дыхании. Он кусает и сосет это место до тех пор, пока не начинает формироваться самая слабая отметина и напряжение в теле Эндрю наконец ослабевает. С тяжелым выдохом Эндрю становится податливым под ним, хватка в волосах Нила несколько ослабевает. Нил воспринимает это как сигнал двигаться дальше и переходит к ключицам Эндрю. Он проводит по ним губами, пока не достигает плеча Эндрю и крепко целует прямо поверх легкой россыпи веснушек — таких легких, что он может видеть их только когда находится так близко. Эндрю вздрагивает под ним, и Нил прижимает свою улыбку к коже Эндрю, покусывая кожу под его ртом, когда Эндрю предупреждающе сжимает его волосы. Затем Нил продолжает двигаться, целуя линию вниз между грудными мышцами Эндрю и ненадолго отклоняясь, чтобы оставить легкий, как перышко, поцелуй над его сердцем. — Так на каком я сейчас проценте? — спрашивает он, опершись на локоть и переплетая пальцы со свободной рукой Эндрю. Он наклоняется, чтобы поцеловать живот Эндрю, посасывая место прямо над пупком Эндрю. Эндрю резко выдыхает под ним и сжимает его руку: — 117%, — фыркает он запыхавшимся голосом. Нил снова улыбается; Эндрю, должно быть, чувствует это, потому что его колено толкает Нила в бок, чтобы поторопить его. Он проводит несколько минут, исследуя плоскости торса Эндрю, нанося его на карту зубами и языком. Но по какому-то негласному правилу он никогда не заглядывает дальше пупка Эндрю. Любое дальнейшее слишком близко к тому, что Эндрю определенно не устраивает, даже если он прямо этого не сказал. Однако он знает, что Эндрю твердый, и ему становится трудно игнорировать тесноту в собственных джинсах. Словно прочитав его мысли, рука Эндрю выскальзывает из его волос, дотягивается до плеча и подталкивает его вверх. Нил поднимается, пока его лицо снова не оказывается над лицом Эндрю, и они встречаются взглядами. Зрачки Эндрю расширены, и Нил уверен, что это не имеет ничего общего с алкоголем или тусклым освещением. Они смотрят друг на друга в течение одного удара сердца, а затем Эндрю переворачивает их, заключая Нила в клетку под собой и сминая их рты в сокрушительном поцелуе. Нил полностью отдается ему, позволяя себе потеряться в этом чувстве, пока Эндрю не начинает двигаться. Ему удается расстегнуть молнию на джинсах Нила, не отрываясь от его рта, но когда он начинает стягивать их — вместе с трусами — вниз по бедрам Нила, ему приходится отодвинуться. Его рот оставляет огненный след на груди Нила, и прежде чем Нил осознает, что он собирается сделать, рот Эндрю обхватывает его член. Нил перестает дышать, задыхаясь. Одна его рука взлетает к волосам Эндрю, а другая сжимает подушку под головой, и он крепко сжимает глаза. Эндрю напевает вокруг него, подталкивая Нила ближе к краю и заставляя его выгнуться дугой на кровати. Затем одна из рук Эндрю вытягивается, чтобы прижать его бедра к матрасу, и Нил выпускает еще один резкий вздох, который превращается в стон в тот момент, когда Эндрю наклоняет голову и берет его глубже. — Эндрю, — бормочет он бессвязно, пальцами расчесывая волосы Эндрю и сжимая их каждый раз, когда Эндрю щелкает языком в нужном направлении. Это самое головокружительное чувство, которое Нил когда-либо испытывал. Ему кажется, что он плывет в каком-то другом плане существования, где единственное, что его окружает, — это влажный жар рта Эндрю. Он уже взвинчен из-за того, что получил шанс заставить Эндрю чувствовать то же, что и Нил, и не уверен, сколько еще сможет продержаться. Эндрю неумолим, губы работают над ним, пока Нил не заходит так далеко, что все, что он может сделать, это беспомощно заикаться именем Эндрю. Он кончает со сдавленным стоном, откидываясь на матрас и ошеломленно моргая открытыми глазами. Он едва переводит дыхание, когда Эндрю снова поднимается, чтобы поцеловать его. Нил инстинктивно целует в ответ, издавая испуганный звук, когда понимает, что рука, которую Эндрю положил ему на бедра, теперь спрятана в его собственных джинсах. Нилу хочется отстраниться и посмотреть, но он этого не делает. Вместо этого он сцеловывает дыхание Эндрю, сплетая их языки вместе и выманивая у него каждый звук, который только может, чтобы помочь подтолкнуть его к краю пропасти. Губы Эндрю обмякают, когда он кончает, лоб тяжело прислоняется к лбу Нила. Через мгновение Эндрю скатывается с него, одна нога все еще небрежно перекинута через ногу Нила. Нил поворачивает голову влево, чтобы посмотреть на него — Эндрю лежит на боку, все еще близко к Нилу, но на самом деле не касается его ног. Но больше всего Нилу нравится расслабленное выражение лица Эндрю. Эндрю никогда раньше не оставался с ним в комнате, чтобы кончить; тот факт, что он выглядит таким спокойным после этого, заставляет что-то вздыматься в груди Нила. — Нам нужно принять душ, — говорит Эндрю через несколько минут. — Хорошо, — кивает Нил, наблюдая, как Эндрю поднимается с кровати. Он рассчитывает подождать здесь несколько минут, пока Эндрю пойдет первым. Чего он не ожидает, так это того, что Эндрю обернется и протянет ему руку. Нил садится и осторожно берет ее, позволяя Эндрю вытащить себя из постели. Закрывающаяся за ними дверь ванной кажется началом чего-то совершенно другого. Нил не знает, чего именно, но он знает, что хочет этого.—————
Прошло несколько часов, а Нил все еще не уснул. Эндрю спит рядом с ним, свернувшись калачиком на боку и прижав руки к груди. Он выглядит совсем по-другому, когда спит, лицо спокойное, расслабленное и совсем не замкнутое. Нил дает себе тайное обещание почаще делать так, чтобы лицо Эндрю выглядело именно так. Его разум все еще не пришел в себя после сегодняшнего вечера. Каждый раз, когда между ними возникает барьер, он чувствует себя немного более обделенным. С каждым днем и неделей становится все яснее и яснее, что он не сможет повернуться к Эндрю спиной. Что бы ни делал Рико, что бы ни случилось в будущем, представить себе прощание с Эндрю и что бы это ни было — непостижимо. Его пальцы так и чешутся написать, выплеснуть на страницу каждую несвязную, разрозненную мысль в голове. Он так долго слушал музыку в своей голове каждый раз, когда смотрел на Эндрю, что наконец-то подумал, что знает, как воплотить ее в жизнь. Бросив последний взгляд на Эндрю, он встает с кровати и подходит к гитаре Эндрю, прислоненной к стене. Он хватает гостиничный стационар, стоящий на туалетном столике, и карандаш, и устраивает лагерь на полу. В кои-то веки он не думает о том, как хочет писать, а просто пишет. Он не осознает, что у него уже есть мелодия в голове, пока не берет гитару в руки и не начинает играть, но он наигрывает полностью сформированную мелодию, как только его пальцы касаются струн. Вскоре слова вытекают из него, как прорванная плотина. Каждые несколько секунд он делает паузу, чтобы поспешно нацарапать текст песни, и продолжает с того места, где остановился, как только опускает карандаш. Он не понимает, что Эндрю проснулся, пока не чувствует, как чьи-то руки скользят по его плечам, а зубы слегка прикусывают челюсть. Нил останавливается, наклоняясь к нему, когда Эндрю прижимается своим виском к его. — Что ты делаешь? — устало спрашивает он, заглядывая подбородком через плечо Нила, чтобы увидеть листок бумаги. — На меня снизошло вдохновение, — пожимает плечами Нил. Эндрю бормочет что-то неразборчивое: — А вдохновение не могло прийти в более подходящее время? Рассмеявшись, Нил откладывает гитару в сторону: — Я вернусь в постель, — предлагает он. Он ожидал, что Эндрю поднимет его на ноги, но вместо этого Эндрю потянулся за карандашом и взял лист бумаги Нила. Он просматривает страницу в течение минуты, прежде чем прислонить лист бумаги к плечу Нила и начать писать. Нил чувствует, как он зачеркивает что-то и пишет в другой строке, и ему приходится прикусить губу, чтобы не спросить, что делает Эндрю. Закончив, Эндрю снова кладет листок бумаги, и Нил склоняется над гитарой, чтобы прочитать его. Первая строка предполагаемого припева Нила все та же, но Эндрю зачеркнул наполовину законченную вторую строку и написал свою собственную. — Too good to be good for me,