HERE COME THE REGRETS

Ты забрала собаку с собой. Никто не знал, где ты сейчас находишься, для Чону, Джонни и Доёна ты всё ещё жила в вашей с Ютой квартире, но на деле жила в квартире, которую тебе предоставил Джено. Он сделал это безвозмездно, сказал, что строил до того, как купил дом и прожив несколько лет в доме, понять не может, как можно жить в квартире. Ты перевезла некоторые свои вещи, забрала машину Юты из дома Джехёна, но на случай жучка в ней, оставила на парковке возле вашей квартиры, а в эту квартиру ездила на машине, которую тебе подарил Юта месяц назад. Ты почти ни разу не садилась за руль сама, но сейчас у тебя не было выбора. Чону несколько раз пытался тебя подвезти, но ты говорила, что не дома и вообще сама собираешься куда-то, а к Юте не собираешься, но вы всё равно встречались в больнице. Атмосфера этой квартиры была другой. В вашей квартире всё на тебя давило, там было много ваших общих фотографий, запахи, которые напоминали тебе о муже, ты не могла там находиться, вещи чуть собрала — плакала, а в этой ты была спокойна. Почти. Иногда срывалась на рыдания, засыпала в слезах. Боялась каждой вибрации телефона, поднимала трубку со страхом услышать там «он умер» и не важно, кто из них — оба для тебя будут потерей. И тебя не покидало ощущение, что есть в этом всём твоя вина. Пусть Джено и говорил, что всё глупости, ты себя накручиваешь, тебе казалось, что ты всё понимаешь. Юта пришёл в себя и через четыре дня тебя впустили к нему, но из-за сильной боли во всём теле он почти не мог говорить, выдавил из себя только «ты как?» и смог своей перебинтованной рукой сдавить твою руку. Ты хотела сидеть с ним целыми днями, но Юта запретил, попросил быть осторожней. Врачи говорили, что повезло, что лицо не пострадало, но тебе было всё равно, жив — главное, тебя это успокаивало и заставляло верить в лучшее. Ты приезжала в больницу два раза в неделю. К Юте тебя пропускали без вопросов, его ожидало долгое восстановление, ждать пока ожоги разной степени затянутся и срастутся сломанные кости, месяца три — не меньше; к Джехёну не пускали никого. Охрана и правда стояла у его дверей, но врачи не позволяли вам пройти. Джехён дышал не сам. Лежал на этой койке бледный, весь в бинтах, даже лицо, врачи сказали, что на лице шрамов не будет, но вас опять же, это не сильно волновало. Он пробыл в коме уже три недели. Сдвигов никаких нет. Показатели стабильные. Тяжело стабильные. Из плюсов за почти месяц — вы все ещё живы. Шутка это или убийца так прикалывается, а может у него другая цель сейчас, но все те, кто был близок к Джехёну тоже живы. Ламаи пошла на поправку, даже звонила Джонни, чтобы узнать, что у вас произошло. Он долго не мог дать точного ответа. Что у вас случилось? Ничего такого, просто два ваших друга чуть было не умерли, и кто-то ещё пытается вас всех убить, но пока молчит. Ламаи, конечно же, об этом всём знать не нужно было, Джехён обещал, что сам поговорить с ней и извиниться за то, что всё это происходит. Не успел. Джено тебя не беспокоил, он иногда звонил, интересовался как ты себя чувствуешь, спрашивал нужно ли тебе что-то, но не приезжал. По крайней мере, не делал этого без предупреждения, всегда перед визитом звонил, спрашивал, чем ты занята и не против ли ты будешь его компании, словно это не его квартира вообще. Ты всегда была рада его видеть. Его присутствие было единственным утешением во всём, что творилось, тебе иногда хотелось, чтобы он остался с тобой подольше, правда, не хватало тепла и общения. Джено мог целый вечер болтать о чём-то, включить фильм и комментировать его, он старался держать тебя в нормальном состоянии. Словно ты плавала в холодной воде, готовясь вот-вот погрузиться под гладь, а он тебя вытаскивал и заставлял смотреть в глаза. Дыши, чёрт возьми, не отключайся. Дыши. И ты была ему очень благодарна. Сегодняшним вечером, когда ты достала продукты и решила приготовить что-то на ужин, Джено сказал, что немного задержится. Попросил выбрать фильм, включить его и не ждать, но ты ждала. Сидела с чаем за столом на кухне, пока на фоне шёл фильм, в который ты совсем не вникала, включила его для звука, думала только о Джено. Почему он задерживается? Всё ли с ним нормально? Если что-то случилось — ты не переживёшь. И ты в этих мыслях просидела почти весь вечер, пока в одиннадцать в твою квартиру не позвонили. Ли не звонил — у него есть ключи. Ты замерла, схватила нож со стола, на всякий случай и убавила громкость на телевизоре, а потом шагнула к дверям. Ты приподнялась на носочки, чтобы посмотреть в глазок, но кто-то был слишком умным и закрыл его рукой. Твои шуршания были слышны за дверью и, если ты сейчас сделаешь вид, что никого нет дома — будет хуже, если это действительно кто-то, кто хочет навредить тебе. Из спальни выскочил Драйцейн, который и до этого весь день вёл себя странно, он молчал всё время, пока в дверь звонили, а когда увидел тебя, сам вышел и нахмурился, прислушиваясь к звукам за дверью. Когда пёс захотел залаять, ты приложила палец к губам, прося его молчать, и пёс отступил. — Кто там? — ты прочищаешь горло и спрашиваешь. Думаешь, что всё это ошибка, сейчас в твоей голове будет пуля. Ответа нет. — Кто там? — ты задаёшь вопрос во второй раз, слышишь шорох за дверью и снова приподнимаешься, чтобы посмотреть в глазок. Дверь открываешь без раздумий, успеваешь схватить Джено раньше, чем он грохнется на пол в коридоре. Затаскиваешь его в квартиру и захлопываешь дверь, закрыв на все замки. Ли хрипит от боли, держится за голову и с трудом переворачивается, помогая тебе, ты пытаешься дотащить его хотя бы до ванной, чтобы был источник воды. В ванной включаешь свет, ищешь аптечку, но потом тормозишь. — Джено, нужно скорую, — говоришь, смотря на Ли, который еле моргал, ты полотенцем вытираешь его лицо от крови. — Я вызову! — и собираешься побежать, как Джено хватает тебя за ногу и не позволяет убежать. — Джено… — Сама справишься, — хрипит он. — Тут только один удар, просто обработай, — просит он, с трудом поднимая руку и в воздухе показывая на рану на своей голове. — Я не боюсь крови, — напоминает он. Ты находишь аптечку и достаёшь всё содержимое. Находишь разного рода препараты, бинты и опускаешься на колени рядом с лежащим на полу Ли. Поднимаешь его волосы, чтобы понять где именно травма и находишь её чуть выше лба между волосами. Берёшь ножницы и не задумавшись, срезаешь лишние волосы, которые могут помешать обработке. Рана не глубокая, но крови столько, словно его били не только по голове. Выливаешь, кажется, всю перекись, которая была у тебя в аптечке — в аптечке в квартире Джено, Ли шипит, жмурится, он сдавливает ладонью твой кроссовок, который попался ему под руку, когда он искал за что схватиться. Его тошнило. Ты бормотала, что всё будет нормально, а сама вся в мурашках от вида небольшого рассечения на голове. Останавливаешь кровь долгим держанием, не отпускаешь, пока сотый кусок бинта не остаётся белым, и только потом решаешься перебинтовать его голову. Мотаешь хорошо, так, как тебя когда-то учили на медицинский подготовке, ты всегда молилась, чтобы тебе это не пригодилось в жизни, но жизнь жестока. Как только ты затягиваешь бантик Джено выдыхает. Он откидывает голову и касается затылком твоего колена — ты сидела рядом с ним на коленях на полу в коридоре. — Легче? — тихо спрашиваешь ты, убрав с его лба волосы. — Мне пришлось тебя немного подстричь, — произносишь, наблюдая за тем, как Джено медленно моргает. — Извини, — бормочет он, — не хотел напугать, — добавляет, а потом с трудом выравнивается. Ты помогаешь ему присесть. — В голове такой шум стоял. — Что случилось? — решаешь спросить сразу, чтобы не мучить себя мыслями всю ночь. — На парковке кто-то выскочил, ударил по голове. Я толком ничего не понял, даже не знаю, потерял ли что, — и Джено смотрит на одежду — толстовка вся в крови, светлые джинсы немного испачканы, и руки всё ещё красные, будто бы он их испачкал в краске. — Потрогай в кармане ключи от машины и от твоей квартиры, — просит мужчина, ты касаешься рукой его кармана, затем засовываешь туда руку и вытаскиваешь связку ключей и ключ от машины. Ли кивает. Ещё немного посидев на месте, ты предложила другу перебраться в ванную комнату, до которой вы так и не добрались. Джено нужно переодеться, вымыть руки, самому может быть ополоснуться, если он этого захочет. Ли сказал, что просто помоет руки, а потом переоденется, если ты найдёшь что-нибудь для него. У тебя было несколько футболок, которые носил Юта и его спортивные штаны, ты увезла их на всякий случай, если Юте что-то понадобится в больнице, чтобы не возвращаться домой, поэтому, выбрав одну футболку Юты и его спортивные штаны, ты быстро вернулась к Джено, который с трудом стоял на месте, пытаясь удержаться руками за края раковины, пока вода из крана бесконечно текла. Остановившись с ним рядом, ты думала, как всё это организовать и положив вещи на стиральную машину, притащила из кухни стул. Джено опустился на стул и выдохнул, ты проверила температуру воды, намочила одно из полотенец и начала протирать его руки, пытаясь убрать запёкшуюся на ладонях кровь. Ли молчал, наблюдал за твоими действиями и не сопротивлялся. Когда ты отложила полотенце и коснулась пальцами низа его толстовки, потянув наверх, Джено смиренно поднял руки вверх, позволяя тебе убрать часть одежды с его тела. Ты швырнула её к стиральной машине, понимая, что придётся застирать, кровь не так просто убрать, а так много крови…может быть, эту толстовку лучше выбросить? Ты помогла надеть футболку, и коснулась пуговицы на джинсах, но Ли запротестовал: — Я могу и в джинсах посидеть. — Поспать. — Парируешь ты, — когда я была в тяжёлом состоянии ты со своими людьми тащил меня к себе домой и организовал там целую больницу, — напоминаешь ему и стягиваешь джинсы с его ног. Снова кидаешь их в стирку, их хотя бы можно отстирать, пятно не такое большое. Спортивные штаны надеваешь на Джено, как на маленького ребёнка и его это даже немного смешит. — Мне несложно. — А мне стыдно, — говорит мужчина. — Стыдно, что пришёл с этим к тебе, заставил марать руки. — Это твоя квартира, это твой дом, твоя аптечка, — вздыхаешь ты, выравниваясь. — Твоя кровать в спальне, твой диван, твой телевизор — ты был на парковке этого дома, так с чего тебе нужно было ехать куда-то ещё? — Чтобы не пугать тебя, — отвечает. Ты вздыхаешь. — Мне кажется, я видела уже всё что можно, и рана на голове меня не напугала. — А что напугало? — Неизвестность. Протягиваешь ему руку, помогаешь подняться. Слабость отступала, но усталость присутствовала, хотелось поспать, отдохнуть от всего. Джено это было необходимо. Придерживаешь мужчину за талию, вы медленно передвигаетесь по квартире, ты знаешь, как серьёзно может влиять скорость передвижения на состояние, когда твоя голова почти разваливается на мелкие кусочки. Молчишь о том, что здесь точно нужно обследование врача, знаешь, что Ли будет против, просто ведёшь его рядом и надеешься, что всё будет нормально. Помогаешь ему лечь. Джено расслабляется, когда мягкое чистое постельное бельё окутывает его. Дыхание замедляется. Укрываешь его одеялом, пледом и выравниваешься, а потом чуть уменьшаешь яркость ночника на стене, чтобы свет не мешал сну друга. — Куда ты? — тихо спрашивает мужчина, когда ты собираешься уйти. — В гостиную, — отвечаешь, но Джено тянется к твоей ладони и обвивает пальцами твоё запястье. — Останься со мной, — просит он. Ты смотришь на него грустно, сомневаешься, и Джено ослабляет хватку на твоём запястье, убирает руку и опускается на подушку. Ты обходишь кровать с другой стороны и забираешься под одеяло. Ложишься на бок, чтобы быть ближе к мужчине и кладёшь руку ему на ключицу, аккуратно гладишь, чтобы не причинить боль, точнее боясь причинить боль там, где её не должно быть. Рука Ли находит твою руку, он мягка её сжимает и прикрывает глаза в попытке заснуть. Ты вздыхаешь, наблюдая за ним со стороны, его ресницы чуть подрагивают, дыхание выровнялось окончательно, Джено, казалось, больше ничего не тревожит. Он дышит как нужно, только у него рана на голове, клок волос отрезан, он в чужой одежде, с чужой женщиной в кровати, но в своей квартире. Джено нелегко и сны сразу такие беспорядочные, громкие. Пока Джено в кровати крутился, ты пыталась его удержать и не придумав ничего другого, прижала Ли к своей груди, чтобы он успокоился. Ночь была беспокойная. Джено проснулся из-за сильного жара. Ему было душно. Он откинул одеяло в сторону и посмотрел на другую часть кровати — там ты и Драйцейн. Ты проспала с ним рядом всю ночь, пока в остальной части квартиры горел свет и работал телевизор, боялась оставить друга одного. Джено опустил ноги на паркет, он потянулся, потом вспомнил о травме головы и коснулся наложенного тобою бинта. Чертовски неприятно. Мужчина вышел из спальни, в коридоре прямо на полу пятна крови, застывшие уже, и Драйцейн, ожидающий, когда его кто-нибудь выведет погулять. Джено провёл рукой по шерсти пса и улыбнулся, он прошёл в ванную комнату, чтобы умыться, в зеркале над раковиной увидел своё уставшее лицо, синяки под глазами, бледность кожи, Ли собирался сегодня на пару встреч, но, наверное, он предупредит своего секретаря, чтобы тот отменил все возможные встречи на сегодня. Ты проснулась через несколько часов, тебе казалось, что ты была более вымотанной, чем сам Джено, которого в кровати не оказалось, но из кухни исходил приятный запах и было слышно, как кто-то шастает по кухне. Ты коснулась рукой своего лба и вздохнула, сны снились ужасные, кошмар за кошмаром. Сначала врач Юты, которого рвало прямо в коридоре больницы; потом Джехён, который громко кричал и просил помощи, но ты не могла до него дотянуться; затем Чону и Джонни, которые подрались и чуть не убили друг друга, а в конце Джено, который, когда ты просыпаешься оказывается мёртвым. Потянувшись и открыв шторы в спальне, ты вышла в гостиную и увидела на столе свежие цветы и завтрак. Драйцейн подбежал к тебе радостно виляя хвостом, ты потрепала его по голове и улыбнулась, спрашивая, как его утро — это была обычная рутина, ты всегда говорила со своим псом. Джено выглянул из другой части кухни, ты заметила, что он поменял бинт на голове — это сразу же бросилось в глаза. — Как самочувствие? — спрашиваешь заботливо, когда Джено ставит кофе на стол. — Нормально, — отвечает мужчина, — я погулял с твоим псом, купил цветы. — Тебе не стоило выходить из квартиры, — говоришь ты, опускаясь на стул. — Вдруг тот, кто нападал на тебя до сих пор поджидает тебя. — Если бы он поджидал меня, я бы не вернулся, — он сам опускается на место напротив и смотрит на тебя с лёгкой улыбкой. — Всё хорошо, Т/И. Спасибо тебе, что спасла мне жизнь. — Я не сделала ничего особенного, — произносишь, — я сделала то, что ты сделал когда-то, да и я не думаю, что ты мог умереть от этой раны. — Я поеду к хирургу на днях и узнаю. — Джено пожимает плечами. — Звонил своему другу, он сказал, что нужно сделать все обследования, всё посмотреть, изучить. — Хорошо, что ты не отказываешься от этой затеи, — отпивая из кружки кофе, говоришь, — а в полицию не пойдёшь? — Думаю, мы не в том положении, чтобы идти в полицию. Мне кажется, тот кто охотится за вами может знать, что я присоединился к вашей компании и теперь представляю такую же угрозу, как и вы, поэтому он будет первым, кто узнает, что я пошёл в полицию и навряд ли его заинтересует для чего. — Рассуждает Ли и ты, пусть и не очень хочешь, соглашаешься с ним. Джено был прав — идти в полицию сейчас опасно, вы и так были под угрозой после аварии, там было много полицейских, которые рыскали и тут, и там, но потом Джонни объяснил чья это машина и они отступили на время. У Джехёна есть связи в полиции, только сумасшедший будет его ловить. Однажды такой полицейский появится, но пока никого не было, последний детектив, который обещал посадить Юно за решётку исчез через неделю после того, как пригрозил ему. Ты точно помнила этот промежуток времени, как Чон принимал его в своём доме, в своём кабинете, на каждом из объектов с абсолютным спокойствием, без нервов и паники. Тот коп из себя выходил, весь на нервах, психовал, кричал, найти ничего не мог, клялся, что уничтожить жизнь Джехёна раз и навсегда, но ты уверена, что именно Юно стал тем, кто уничтожил жизнь того копа. Навряд ли он его убил. Навряд ли Джехён дал приказ от него избавиться, но он мог набрать всего один номер и этого человека могли снять со всех должностей, лишить всех званий. Возможно произошло всё именно так, а возможно, этот парень до сих пор кормит рыб на дне океана. — Когда ты собиралась ехать в больницу? — спрашивает вдруг Джено. — Завтра, — отвечаешь ты быстро, — но после того, что случилось с тобой я надумывала поехать сегодня, потому что сны ещё беспокойные были, хочу убедиться, что с Ютой всё хорошо. — Ты бросаешь взгляд на своё обручальное кольцо и проводишь по нему большим пальцем. — Нам нельзя выходить из одной и той же квартиры, — он шмыгает носом и проводит рукой по лицу. — Если заметят, то раскроют где ты. — Ты думаешь, что за мной слежка? — не понимаешь ты. — За мной, — он указывает пальцем на свою голову, напоминая, что нападавший вчера явно планировал его убить. — Если бы я не дрался с ним в ответ, возможно, тебе бы позвонили и сообщили о моей смерти. — Чем он бил? — вдруг задумываешься ты, смотря на Ли. — Рассечение очень ровное, словно нанесено ножом, но не кончиком, а… — Думаю, это был молоток для разделки мяса, такой, знаешь, с одной стороны для отбивных, а с другой заострённый, — предполагает мужчина, — такой у моей мамы был. В детстве она, когда мясо готовила, всегда такой использовала. — Этот человек использовал его? — удивляешься ты. — Хочешь сказать, что у него не было чего-то нормального. Мог ножом тебя пырнуть, но не стал. — Спасибо, — криво улыбается Ли, — по голове правильнее бить, но сила удара была слабой. Предполагалось, что я сразу умру. — Ты мог истечь кровью, реально, — и ты отламываешь кусок хлеба и засовываешь себе в рот. — Я думаю, тебя хотели припугнуть. Иногда, когда я жила с Юно такое происходило. Кто-то мог напасть посреди улицы, угрожать, ударить, но это делалось только для запугивания. — Наверное, так и есть, — соглашается Ли. — В любом случае нам нельзя выходить из этой квартиры вместе. Я уеду сегодня на такси, машину попрошу забрать секретаря. Ты завтра выходи, только спрячь лицо и волосы и пусть собаку выгуляет соседка. — Ладно. Ты запираешь за Джено дверь, убедившись, что повязка на его голове крепко держится и что мужчина чувствует себя действительно «нормально». Из окна квартиры следишь за тем, как его такси отъезжает от подъезда, а потом закрываешь шторы. Когда в квартире становится полностью темно, ты выдыхаешь и опускаешься на диван, включая какую-то передачу по телевизору. Тебе хочется тишины и ничего больше, но паника накрывает с головой внезапно, дыхание сбивается — паническая атака настигает тебя неожиданно, заставляя хватать ртом воздух и держаться за сердце. Мысли беспорядочные, громкие, перекрикивают телевизор, перед глазами пелена страха и резкий стук в дверь. Замираешь. Всё отходит на второй план, когда стук повторяется. В голове возникает мысль сделать двери из ткани, чтобы ударов не было слышно. Надеешься, что тебе показалось, но стук повторяется ещё. И ещё. Пёс разрывается. Поднимаешься с дивана и медленными шагами идёшь к двери, чтобы посмотреть в глазок. Соседка. Женщина много говорила, спрашивала в какое время Драйцейн кушает, сколько кушает, как долго вы гуляете, какие игрушки и во что собирать результат его хорошего питания. Ты объясняла всё тихо, кое-что отдала ей в руки сразу, а женщина чувствовала, что ты не в себе и она положила руку тебе на плечо, погладила, сказала, что всё хорошо с твоим псом будет, не понимая, что дело не в собаке вовсе. В одиннадцать вечера ты припарковалась на стоянке у больницы. Глупо. Может быть даже опасно, но ты нуждалась в этом, тебе было просто необходимо прямо сейчас увидеть Юту. Навряд ли тебя пустят, но хотя бы заглянуть за дверь, увидеть и убедиться, что он в порядке. — Госпожа Мин? — медсестра на посту подскакивает, увидев тебя в коридоре. Ты опираешься на регистрационную стойку тяжело дыша. — Пустите меня к мужу, — просишь, — пожалуйста, — видя, как девушка растерялась. — Всего на минутку, я вас умоляю. Суббота же, врачей быть не должно, только медсёстры. Они ведь не так строги, они ведь должны понять. — Я не могу, — бормочет она, — уже поздно, ваш муж спит, сегодня ему было плохо, и мы были вынужд… — Что? Девушка сглатывает, понимая, что сказала лишнего, и тогда ты, наплевав на её запреты, толкаешь дверь дальше и идёшь вдоль по коридору, направляясь к палатам. Медсестра бежит за тобой, но не торопится останавливать, она говорит что-то, но ты не вслушиваешься, у тебя в голове крутится только то, что ему сегодня было плохо, а ты об этом не знала. Вопрос в другом — знал ли об этом Джено? Ему кто-то отзвонился? Ты негромко толкаешь дверь в его палату и входишь, закрыв её прямо перед носом медсестры. Девушка и не решилась ступить в палату, осталась стоять там, неловко переступая с ноги на ногу. Ты опустилась на стул рядом с койкой и смахнула слёзы с глаз, сама не заметила, как заплакала. Осторожно потянулась к его лежащей поверх одеяла руке и сдавила пальцами, большим пальцем провела по костяшкам и пока рукой изучала его мягкую кожу, смотрела на спящее лицо. Юта был бледным, сильно похудел, он мог есть сам, но питался плохо — об этом тебе говорили, ты каждый раз, когда приезжала, просила его не волноваться, знала, что он здесь сам не свой лежит, потому что бездействует и подвергает тебя опасности. Ты там одна, без него. — Т/И? — голос хриплый, Юта открывает глаза, он мечется по подушке, а ты поднимаешься и руку кладёшь ему на плечо, успокаивая. — Я здесь, — шепчешь, целуя его в лоб. — Мне приснилось, — Накамото сдавливает твою руку, которой ты гладила его, сильно держит, не отпускает, — снилось, что ты умерла. Ты замечаешь на его глазах слёзы, они катятся по щекам, и ты сама не замечаешь, как начинаешь плакать. От мысли, что он мог несколько раз просыпаться вот так за ночь в кошмарах, метался по постели, в поисках тебя и не находил, оставался один — тебя бросало в дрожь. — Не уходи, пожалуйста, — кладя руку тебе на спину, когда ты лбом касаешься его плеча, чуть наклонившись над койкой. Ты мягко целуешь его в потресканные губы, гладишь по щеке и плачешь.